Moods

POV Дэн Позже этого дня Дэн сидел возле Фила. Они расположились на качелях в местном парке. Ни одной живой души не было вокруг, возможно, это из-за того, что уже почти стемнело, а янтарный цвет уличных фонарей безуспешно пытался компенсировать увядающий солнечный свет. Оба подростка молчали, каждый думая о своем. Глаза Дэна были опущены в землю, пока сам он бездумно пинал песок под ногами, медленно качаясь взад и вперед. А качели Фила издавали раздражающий скрип каждый раз, когда они двигались назад. — Скажи, Дэн… — начал он, развернувшись и поглядывая на мальчика с задумчивым выражением лица. — Д-да? — Почему…почему ты никогда даже и не пытаешься остановить Алфи? Ты просто…ты просто позволяешь ему относиться к себе, как к куску дерьма? — проговорил Фил, опуская свой взгляд. Хауэлл посмотрел на Фила, пытаясь не замечать, как тяжело опустились его плечи, как упала челка, прикрывая его лицо, как в глазах его блестела усталость, освещенная мягким свечением фонарей, и просто то, насколько грустным он выглядел. Это из-за тебя, говорил его разум, заставляя Дэна вздрагивать, из-за тебя он такой, ты очень слаб и ты разрушаешь его точно так же, как разрушаешь себя. Эгоистичный, жалкий, слабый, ненужный, покинутый, урод… СТОП. Не нужно, пожалуйста, остановись, уходи прочь и оставь меня одного, прошу, просто прекрати губить меня, умолял Дэн самого себя. Но он произнес это вслух, и он заикался практически на каждом слове. Его слова, которые были предназначены только для него самого, были выброшены в холодный воздух, чтобы Фил поймал их и начал анализировать. Дэн наблюдал, как парень медленно переводил свой взгляд на него, как голубые глаза были полны слез от сказанных слов. Дэн замер. — Э-это то, что ты думаешь? — тихо спросил старший подросток дрожащим голосом. — Что я гублю тебя? — Н-нет! Фил, я-я говорил н-не с тобой! — заикался Дэн, пока его щеки краснели, как переспелые помидоры, а глаза в страхе расширились. — Ты не губишь меня, поверь! Я з-знаю, з-з-звучит плохо, н-но я обещаю, что э-это было не т-тебе! Лестер поднялся, скрещивая руки на своей груди и с грустью смотря на Дэна, озадаченное и слегка злое выражение застыло на его обычно ласковом лице. Уличные светильники навязчиво освещали его выступающие черты лица странным отблеском, заодно выделяя яркие дорожки слез, застывших на его щеках. — О, так с кем ты тогда говорил, Дэн? Просвети же меня, кто здесь еще есть? В голосе Фила ясно слышались злость и что-то отталкивающее. Это заставило мальчика захотеть снова закрыться в себе и изолироваться от всего мира. — С-сложно это о-объяснить, — сказал он голосом, который нельзя было даже шепотом назвать, стыдливо опуская голову, — я-я… Но тогда, прежде чем Дэн смог бы объясниться, у него пропал дар речи. Он не мог выдавить из себя и звука, и если до этого ему было страшно говорить, то сейчас он знал, что он буквально не может ничего сказать. И какая-то часть его знала, что если он попытается заговорить, то его догадки только подтвердятся. МОЙ МОЗГ ПРОСТО НАЕБНУЛСЯ ТОЧНО ТАК ЖЕ, КАК И Я. ОНО НЕ ХОЧЕТ ОСТАВЛЯТЬ МЕНЯ. МОЙ СОБСТВЕННЫЙ РАЗУМ ИЗДЕВАЕТСЯ НАДО МНОЙ, — Дэн орал, но ни одно слово не вышло из его горла. Он был загнан в ловушку внутри самого себя. — Слушай, Дэн, я не знаю, что ты пытаешься мне сказать, но что бы там ни было, просто расскажи мне, когда будешь готов. Ну, а сейчас, думаю…я-я должен идти, — тихо проговорил Фил, вырывая сердце Дэна из его груди и бросая его на землю под качелями. — Фил, п-п-пожалуйста, я… — начал заикаться шатен, но его друг уже отвернулся, растаптывая сердце Хауэлла под своими голубыми конверсами, уходя прочь. Пальцы Дэна так сильно сжались на цепях, державших его качели, что костяшки побелели, немного возвращая парня в реальность. Его всего трясло, и было ощущение, что железные тиски сжимали его легкие, ограничивая поток кислорода. Он даже не мог трезво мыслить. Теплые слезы падали из карих глаз, которые практически превратились в водопады; звуки его коротких, рваных и отчаянных вдохов заполняли пространство вокруг него, пока все тело было оцепеневшим. Господи, впервые за длительное время он, наконец, вспомнил, как это, — чувствовать себя настоящим ничтожеством, одиноко сидя в совершенно пустом парке. И тогда, когда он поднялся и направился к своему дому, парень совершенно ничего не чувствовал.

***

Дэн упал на свою кровать, и это знакомое ощущение головы на подушке и всего тела на одеяле немного успокоило его. Вопреки тому, как сильно он изменился, эти стены и вся эта комната наблюдали за тем, как Дэн рос, ломался, шел на поправку, ломался опять, как этот цикл постоянно повторялся. Подросток глубоко вдохнул и закрыл глаза, желая временно освободиться от всех эмоций и мыслей, крутящихся в голове. И именно в тот момент он хотел полностью соответствовать своему «настроению» (или, точнее, его отсутствию). Он был жалок, он даже не смог переступить через себя, чтобы рассказать Филу правду. Но что бы он сказал ему? Что голос в его голове мешает быть счастливым? Ну, это даст ему билет в один конец в психиатрическую палату и на консультирование, и ничего более. Он нуждался в Филе, и он должен был сказать это, но как? Написать письмо? Набраться смелости и просто рассказать ему? Дэн вздохнул. Это уже даже для него слишком. Он буквально мог чувствовать, как в его груди разрывается сердце от всей этой ситуации. Он ранил Фила. Как он мог так поступить? Единственный человек, который был добр с ним, ушел из-за того, что ему причинили боль. Шатен поднялся, начиная оглядываться по сторонам в поисках свитера своего брата. Он заставил этих двух наилучших людей в его жизни страдать. Он только то и делал, что вредил людям, он привносил в их жизнь только тьму и разрушение. Наверное, будет действительно лучше, если он не будет общаться с Филом, возможно, так он бы и смог спасти его, как он не смог спасти своего брата. Помимо этого, он чувствовал еще кое-что в своей груди — резкую боль. Как будто кто-то проткнул его копьем или стрелой, и сильное жжение распространялось по всему телу. Он чувствовал, как все внутри него угасало, когда он позволил своему разуму победить. Тьма поглощала его. Ты разрушил все, что у тебя было, крутилось в его голове. И, по правде говоря, он знал, что это так. Ты заслужил всю эту боль. Он знал. Ты только и делаешь, что все портишь. Так и было. Он продолжал разрушать себя до последнего, до самой своей смерти. И именно в тот момент у него не осталось совершенно ничего, кроме тьмы, полностью окутавшей парня.