4.
19 января 2018 г. в 14:09
Офис Намджуна расположен в самом центре Сеула, в прекрасном высоком стеклянном здании, которое, на самом деле, не отличается от сотни других, если не брать в расчёт его высоту. Чонгук жмурится от выглянувшего солнца, оглядывая владения будущего врага, поправляет на руке ролекс, скатывая его ниже к запястью, и кидает ключи от машины подбежавшему работнику. Его особняк в Китае гораздо интереснее, а офис разрабатывали лучшие архитекторы, чтобы каждый знал, какой альфа владеет Китаем, а Киму, видимо, нужна лишь высота, которая не всегда даёт много преимущества, да и падать больно.
Он сегодня без Джина в очередной раз проклинает судьбу, которая ставит его в невыгодное положение, он на чужой земле, без поддержки этого шумного омеги, который всегда знает, где и в каком случае стоит поддержать. Чонгук сегодня не в самом хорошем расположении духа, грядёт что-то нехорошее и Ким Намджун всем своим видом показывает это, но альфа так просто не даётся в лапы, потому что сам хищник, он привык также отгрызать голову жертве, только тактику всегда использует другую.
— Добрый день, — ты встречаешь его на нужном этаже, чтобы проводить до кабинета начальника, дежурно улыбаешься, растягивая губы, и Чонгук словно это чувствует, слегка похлопав по плечу, проходя мимо к указанной двери.
У тебя от него всё тело сводит, и стоять нет сил почти. Этот альфа действует на тебя, как солнце на мороженое, ты таешь и даже не можешь понять причину. Вдыхаешь глубже горький аромат мяты и проходишь следом, пытаясь надышаться до тех пор, пока не станет тошно от запаха Намджуна.
— Чай, кофе? — Намджун держит навесу руку, готовый в любую секунду одним жестом отправить тебя выполнять приказ, но собеседник отказывается, — жаль, но я хотя бы предложил, в отличие от вас, — пожимает плечами Ким.
— Вас это обидело? — слегка посмеиваясь, картинно удивляется Чон. — А я всё голову ломал, по какой причине вы отказались от моего выгодного предложения.
У Намджуна глаза чернеют в одну секунду, наливаясь злостью и недоверием, он на дух не переносит этого Чон Чонгука, а этот ведёт себя слишком расслабленно, хотя альфа привык, чтобы у его ног дрожали, молили отпустить и смотрели с благоговением. У этого мальчишки в глазах витает лишь озорливый огонёк, а поза расслабленная, словно он уже набрал в руки козыри, и игра заведомо на его стороне. Эта самонадеянность всё больше выводит из себя Намджуна, он до скрежета зубов уже хочет глотку перегрызть Чонгуку, и сейчас далеко не до любезностей.
Утром, почти перед самой встречей, Тэхён написал, что ничего не нашёл на парня, он чист в свои двадцать два года, у него были девушки, весьма красивые и знаменитые, но никаких скандалов, ни капли противозаконного – ничего нет на альфе, он подтирает свои следы слишком мастерски – это подметил даже сам Тэхён, который обычно сам этим всем занимается. Атласная рубашка на Чонгуке так раздражает альфу, её бардовый цвет он хотел бы превратить в пятна его крови и смеяться, пока тот будет захлебываться в ней, но приходится сжимать кулаки и выглядеть не хуже оппонента.
— Вы всё ещё не хотите продавать мне земли? — Намджун откидывается на спинку своего стула.
— А вы всё ещё не намерены произвести бартер? — игра в гляделки снова началась, опять хищники лишь скалятся, рычат, ждут критический момент для нападения, эти переговоры тебе напоминают стычку двух зверей за территорию, пока они надеятся, что рычание отпугнёт другого, но все знают, что придётся накинуться, испачкаться в крови.
Ты стоишь, не собираясь присаживаться, потому что ещё вчера получила пакет от Тэхёна, в котором было виброяйцо и приписка аккуратным почерком: «Моли его забрать тебя, ведь это твой единственный шанс доказать свою верность».
Ты прекрасно знаешь, что это очередные игры начальника, со скрежетом зубов надевала утром бельё, фиксируя игрушку внутри и обнаружила, что её можно включить только с пульта, который, конечно же, у Намджуна. Сразу же захотелось выть, бросаться на стены, лишь бы не предстать перед Чонгуком грязной и распутной, такой, какой всё время тебя пытается сделать Намджун, но почему-то скульптура на руках всегда рассыпается и не даётся в руки новый материал.
Ощущаешь, как внутри игрушка скачет по режимам, а естественная смазка у тебя выделяется обильно, поэтому чувствуешь, как намокает бельё, от игрушки сразу становится жарко, так душно, что с каждым вдохом в лёгкие словно проникает сухой раскалённый порошок, он оседает вместе с пеплом на твоих внутренностях, чтобы остаться в теле и отравлять пребывание в кабинете.
— Т/и, присаживайся, — ты сглатываешь, приземляясь напротив Чонгука и, сжав зубы, всё равно стонешь. Намджун сверкает весь, придумав новую забаву, а ты всё слышишь, словно через пелену. — Чонгук, ваша упрямость поражает, но я готов пойти на уступки, это – мой личный помощник, — на тебя указывает палец начальника с большим перстнем, — она сейчас уже готова раздвинуть перед вами ноги, а я весьма благосклонен и, как гостю, предлагаю вам в подарок эту милую зверушку. Не бойтесь, она приручена.
Ты сверкаешь ненавистным взглядом на Намджуна, пока тот выходит, отвлекаясь на неотложный и важный звонок, а Чонгук хмурится, разглядывая тебя как раз в тот момент, когда вибрация переходит на максимум и тело не слушается. Ты падаешь со стула на колени, держась ладонями за стол, и протяжно стонешь, мычишь, находясь на грани наслаждения и безумного стыда.
Чонгук обходит стол, чтобы помочь тебе встать, а ты цепляешься за его руки и в голове щёлкает – Намджун приказал молить парня о спасении, чтобы доказать свою верность, потому что, попав к врагу можно, узнать изнутри его слабости. Чёртов начальник умен, но ты не понимаешь, почему столько доверия легло на твои плечи, ведь Чон – единственный, кто может спасти, ты в его глазах видишь настоящее спасение, ведь за плечами парня можно спрятаться, а в его руках хочется жить.
Ты впервые находишься в ситуации, у которой лишь одно решение и нет других вариантов действия, но, тем не менее, результат может получиться абсолютно любой и страшно даже подумать, что будет, не случись он так, как нужно начальнику.
— Прошу, заберите меня отсюда, — ты вкладываешь в мольбу всю боль и страх последних лет, в твоих глазах можно прочесть от и до историю мучений и Чонгуку от этого больно. Он не малыш, чтобы можно было провести таким очевидным трюком, ведь с чего бы влиятельному Намджуну – почти врагу, отдавать в пользование своего личного помощника.
Он тебя бьёт – нет сомнений, даже короткая слежка за альфой помогла установить, что вместо завтрака обеда и ужина, он питается твоей болью и кровью, в эти моменты он похож на психа, но Чонгуку лишь противно, ведь поднять руку на такую умную, смышлёную и преданную омегу может только последний подонок и сейчас в тебе столько искренности, что Чон верит каждой ноте в этой мольбе и хочет забрать, защитить такую маленькую, бледную омегу. Всё нутро альфы тянется к этому дрожащему существу на коленях, но с другой стороны эта ловушка такая очевидная, что даже противно иметь дело с Кимом.
Как может такая грязь управлять основными заведениями Сеула? Как все доверились в лапы самой грязной шавки из всех? И, если Намджуна считают коршуном, то Чонгук клянётся, он начнёт питаться только дичью.
— Простите, что прервал встречу, — в кабинет возвращается Ким, наблюдая, как ты встаёшь с колен, принимая помощь Чонгука. — Вам пригляделась Т/и? Правда, она у меня милашка, но вы даже не поверите, на какие вещи она способна, — смеётся Намджун, расслабляясь.
— Давайте поговорим о землях, — Чонгук возвращается на своё место, стараясь не смотреть в твои глаза, потому что руки сами потянутся забрать, а ты как вирус – убьёшь, проникнув внутрь, поразишь все самые важные органы и сгинешь вместе с носителем.
— Я могу выкупить их, за огромную цену, бонусом приложив очаровательную омегу, что неплохо исполняет любое желание, — Намджун демонстрирует тебя, добавляя вибрации, от чего ты стонешь уже в открытую, покрываясь румянцем. Сжимаешь зубы, всю ненависть во взгляде вкладывая на начальника, а тот сверкает в ответ зрачками, и от этого сводит все органы, потому что этот блеск люди в Намджуне видели только перед смертью, а тебя ждёт, значит, нечто похуже.
— Знаете, шлюх я достаточно перепробовал, так что ваше предложение всё ещё не представляет никакого интереса, — Чонгук расстёгивает верхние три пуговицы на рубашке, поправляет идеально уложенные волосы и встаёт со своего места.
— Я всё равно завладею вашими землями, — рычит Намджун, — сделка, которую я предлагаю для вас – самая выгодная, потому что иначе вы просто проиграете войну со мной и останетесь ни с чем, если вообще останетесь, — Намджун даже ухмыляется на свою последнюю фразу и откидывается на спинку стула, отключая в тебе игрушку.
— Меня учили не бояться войны, поэтому я сейчас на том месте, на котором сейчас нахожусь, — учтиво кланяется собеседник, показывая, что разговор окончен. Чонгуку осточертела компания этого альфы, который на деле лишь грязный, низкий подонок, от него свербит отвратно, что хочется тут же глотку перегрызть, а ты вызываешь слишком большую какофонию чувств, поэтому Чон хочет смыться из этого офиса, чтобы сравнять его с землёй, правда, почему-то, в сердце даёт себе обещание вытащить тебя из лап монстра, потому что ты кажешься ключом ко всему, ведь недаром ты жива, учитывая частые избиения.
Альфа направляется на выход, а ты встаёшь, чтобы проводить гостя, выполняя одну из своих обязанностей и также на время сбегая от Намджуна, который решил закурить прямо в кабинете. Чонгук не смотрит в твою сторону, а тебе слишком стыдно, потому что назвали шлюхой, и это так больно кольнуло по сердцу, что там теперь рана кровоточит и плакать хочется уже просто от такой несправедливости. Ты дошла до точки кипения, против игр альф не пойти, не спрятаться и никакие уговоры уже не помогут, чтобы радоваться жизни, ведь сегодняшний случай тебя чуть ли не с половой тряпкой сровнял, но страдать ты будешь потом, от руки Намджуна, который не простит этот очередной отказ. Он для него как проигрыш, ставка даже не сработала, и нет никаких крючков, чтобы выловить Чонгука.
В гробовой тишине вы доходите до лифта, вызывая его, ты кланяешься альфе, стараясь как можно глубже вдохнуть его запах, оставить на затворках сознания хоть что-то не связанное с Намджуном, с прямой спиной и поднятой головой провожаешь парня.
— Прощайте, — ты почти шепчешь, в этом слове вся история и столько боли, что Чонгук впервые чувствует, как сжимается сердце. Он обрывает нечто важное, уходя оттуда, и теперь почему-то нестерпимо ноет в груди.
— Прости, — всё, что остаётся сказать парню перед тем, как закроются двери лифта.
— Как это мило, я чуть не расплакался, — раздается сбоку голос начальника, в нём сталь самая крепкая, а запах добивает, напоминая, как ты не переносишь альфу.
— Вы повели себя глупо, — ты шипишь, но голову опускаешь, чтобы не встретиться со взглядом, что всё равно пробил бы твоё тело, через сколько бы километров не стояла.
— Да что ты говоришь? — в голосе плещется сарказм и яд, Намджун скалится, начиная идти навстречу тебе. — Ну, тогда скажи, в чём я был не прав?
— Глупо было предлагать меня в качестве бонуса, да и чёртова игрушка была ни к чему, всё выглядело как глупый фарс, — поднимаешь голову, встречаясь с его чернотой на дне взгляда, пока сильная рука толкает к открывшемуся лифту, начиная плавно сжимать горло.
— Продолжай, — говорит он ласково, нажимая этаж своего пентхауса, а для тебя это как последняя ступень на эшафот.
— Я бы тоже ушла на месте Чонгука, и если вы хотели его просто разозлить, то это прекрасно получилось, поздравляю, из вас хреновый вышел предприниматель, — ты хрипишь на последних словах, потому что Намджун душит, а сам сжимает свою челюсть всё сильнее, чтобы сразу же не переломать твою шею и доехать до места, где можно будет разгуляться и пустить разбушевавшейся животине кровь.
— Люблю твой острый язычок, — он швыряет тебя в открывшиеся двери лифта, протягивая уже по полу тело до своей квартиры, — жаль давно не приказал подать его на ужин, без всяких специй.
Он кидает тебя через порог, тут же попадая на стеклянный кофейный столик, который вдребезги разбивается, впиваясь осколками в твоё тело.
— Знаете, одно вы делаете первоклассно, — ты кашляешь, чувство удушья ещё не прошло, а голова трещит неимоверно сильно. — Вы чёртов мясник, потрошитель, и Дьявол вам просто поклоняется, — в висках звенит боль невозможной силы, там давление слишком большое, но тяжелее всего принять свои последние минуты, осколками режет взгляд Намджуна в первую очередь, а куски стекла в теле – лишь обычный атрибут ваших развлечений.
Порезы не так страшны, как вместе с этим альфа душу полосует, отравляя ещё и воздух своим железным запахом. Ты понимаешь, что периодически сама так пахнешь, впитывая его сущность, а кровь усиливает аромат, она придаёт густоты воздуху в комнате, и никуда не деться от чёртова зверя, породившего этот хаос.
— Знаешь, ты такая бесполезная, даже не смогла уйти, пока я отпускал, поэтому теперь навечно привязана ко мне, так что иди ко мне, милая, пока можешь ходить, — хрипит Намджун, подзывает к себе рукой и улыбается, обнажая ямочки, на которые западают глупые девушки.
Ты подходишь, смело смотря ему прямо в глаза, потому что если это боль – к ней ты привыкла, а если это смерть, то её ты встретишь как старую, давно забытую подругу. Бояться стало нечего в одну секунду, но лишь на мгновение, до новых пыток, которые должны повергнуть в ад наяву.
Намджун бьёт по лицу так сильно, что ты падаешь, отползаешь, держась за скулу, но его руки доходят быстрее, он бьёт головой о стену несколько раз, пока брызги крови не окрашивают её красным цветом.
Ты кричишь, пытаешься руками хоть как-то его остановить, цепляешься за его запястья, но всё без толку – он нашёл свою цель, сегодня ты ответишь за все неудачи, попытку сбежать и слова, которые высказала только что.
— Падальщик! — рычишь, кусая его руку, но он скидывает тебя, как надоедливую соринку, снова ударяя о стену, но уже спиной.
— Ты сегодня такая разговорчивая, — Намджун снимает пиджак, начиная закатывать рукава рубашки, подходит к тебе, садясь напротив на корточки и разглядывает, как ничтожную мошку, пока ты пытаешься хотя бы отдышаться.
От этого пронизывающего взгляда тошнит, ты боишься его снова, опять вспоминаешь обо всех его пытках и уже хочешь молить о пощаде, просить прощения, но только вот тело помнит все прошлые пытки, оно знает, что это не поможет.
— Недаром тебя коршуном все зовут, — ты запинаешься, потому что получаешь удар по ребрам, но всё равно возвращаешь ему взгляд, полный ненависти. — Только падалью можешь питаться, тебе главное сначала убить, или после кого-то доесть. Ты всегда так поступал, компания поднялась на трупах, ты или крал, или кровью поливал полы этого здания, — ты хрипишь, кашляешь, пока он поднимает тебя над полом, рассматривая, как второсортную букашку.
— Ты всё это время была со мной, ты такая же, как я, — альфа бьёт в солнечное сплетение, заставляя перед собой потерять мир на какое-то время, ты дышать не можешь, а боль обжигающая, парализует всё тело, пока Ким ударяет ещё раз по лицу, и ты растекаешься по полу
— Ты никогда не умел вести дела как все, потому что человеком и не был, — понимаешь, что эти слова точно будут последними, поэтому сплёвываешь кровь, вытирая тыльной стороной ладони рот, сглатываешь, видя, как он наклоняется к бите, которую почти не использует, и страх скручивает все внутренности. Не то чтобы тебе до этого было хорошо, но предмет в его руках говорит о боли, а глаза альфы почти красным горят, в них лютая ненависть и желание убивать.
Ты отсчитываешь вдохи до новой порции побоев и кричишь:
— Ты думаешь, что высоко взлетишь, раз коршун такой сильный, только вот когда ты доберёшься до вершины, в твоих владениях будут лишь реки крови, мразь! — отчаяние плещется на грани с истерикой, ты почти плачешь, всхлипываешь и всё равно прикрываешься руками.
— Твои речи такие трогательные, я бы даже подумал над ними, только прости, я не слышу, о чем мне ничтожный таракан прокричал, поэтому я его просто раздавлю, — он бьёт по ногам так сильно, а ты лишь успеваешь отползать, подбирать под себя конечности. Бита трещит, ударяется о пол, а Намджун вкладывает всю ненависть в свой боевой клич, ударяет по телу, попадая куда-то в бок, и ты скулишь, сжимаешься вся на полу, принимая ещё один удар по лодыжке.
Теперь кричишь во всю глотку, срываешь голос, потому что нестерпимо больно, так ярко, что на секунду ощущаешь себя в эпицентре ядерного взрыва, а Намджун смеётся, прибавляет к этому ещё пару замахов по рёбрам, а ты просишь у судьбы, у Бога, у всех, в кого веришь и нет, даровать смерть, потому что терпеть это невозможно, это уже не боль, потому что не бывает она настолько сильной. У всего есть предел, и его ты уже перешла, только тело не хочет помогать, ты бы всё отдала хотя бы за обморок, но в ушах звенит, оглушает собственный хриплый крик и разъедающий душу смех Намджуна.
— Теперь ты, наконец, поняла, какое место занимаешь? Тебя я могу прибить как муху, если захочу, так что засунь свой язык подальше и высовывай, только когда я член подставлять буду, сука дворовая, — каждое слово альфы плещет ядом, он сплёвывает на тебя и уходит, бросив рядом биту, думая, что сама дойдешь до квартиры.
Но тебе ни встать, ни вдохнуть, смерть так близко, что ты слышала её шёпот, он такой родной и тёплый, что хочется обратно к ней, а не на холодном полу истекать кровью. Ты шевелиться не можешь, потому что всё тело болит с такой силой, словно каждая кость сломана и миллиарды взрывов поражают все нервные окончания.
Ты воешь, как раненный пес, скулишь, кричишь и плачешь, потому что больно, страшно за будущее и хочется умереть.
— Т/и! — слышится откуда-то издалека, ты улыбаешься, прикрыв глаза, узнаешь голос Хосока, перед тем как, наконец, окунуться в долгожданную тьму.