Rivers of blood

      Намджун не понимает, куда пропал Тэхён, он не отвечает на звонки, а для него есть достаточно приказов. Начальник смотрит на Чимина, который, придерживая поясницу, сползает с кровати. На нём бардовые отметки, красные разводы крови, губы снова поранены, он исхудал, осунулся, а Намджун почему-то замечает эти детали, сжимая в кулаке телефон.       Метка на нём расположилась между шрамами от зубов альфы, которые быстро зарастают, теперь его запах заиграл другими цветами, железо не перекрывает слабый, лёгкий шлейф, оно словно идёт мирно с ним под руку и Намджуну это нравится.       Ему впервые нравится запах омеги, такой ненавязчивый и, благодаря метке, родной. Он смотрит, как парень хромает до выхода, стиснув зубы от боли и молча, потому что после секса с Намджуном лучше не оставаться, он звереет или сам выгоняет. — Ты бы хоть оделся, — рыкает ему в спину альфа. — А чего мне бояться? Что изнасилуют? — горько говорит он, оборачиваясь и улыбаясь, тревожа ранку на губе, кровь начинает тут же тонкой струйкой стекать к подбородку, а Намджун в три шага преодолевает расстояние, подхватывая за талию омегу и впиваясь в его губы, слизывая кровь и наслаждаясь её вкусом. Альфа чувствует себя грёбанным психопатом, помешанным на крови, потому что у Чимина она самая вкусная, она возбуждает и, даже несмотря на то, что двадцать минут назад у него был шикарный долгий секс, член снова возвращается на позицию, он готов к новому забегу, и всё из-за Чимина, его округлых форм, так приятно ложащихся в руки, его гибкого тела, с неимоверно чувствительно гладкой кожей, он сводит с ума альфу, Намджун хочет его даже ночью, он готов уже сказать ему не уходить, сменить квартиру, переехав к начальнику, но разум ещё держит. Он говорит альфе остановиться, что всё это попахивает чем-то нездоровым и добром не кончится, но Намджун целует всё равно напоследок Пака, он напиться не может этими пухлыми губами, лижет их, пропускает мягкие волосы между пальцев, прижимает к себе так крепко парня, что чувствует нагое жаркое тело. — Оденься, или я тебя изнасилую, теперь тебе страшно? — хрипло произносит альфа, клацая зубами и отпуская парня. — Теперь страшно, — Пак говорит ясно, но тихо, когда он так делает, то почему-то альфе его слова каждый раз отдаются чем-то неприятным, злят и колются в горле желчью. — Любой насильник лучше тебя.       Слышно, как шлепают к выходу босые ноги Чимина и хлопает входная дверь. Намджун смотрит на свой стояк и понимает, что позволил парню уйти, впервые позволил секретарю ему отказать. Это злит ещё больше. Ничего не поддаётся контролю в последнее время, и даже Тэхён куда-то пропал.       Намджун смачно ругается, подбирая пиджак с дивана в гостиной, на ходу его надевая. Он проверяет часы, думая, что тот должен быть точно дома, возможно, даже поэтому не берёт трубку.       Альфа решает заглянуть в квартиру правой руки, потому что Чонгука нужно уничтожать немедленно, ждать до завтра нельзя, ещё не так поздно и можно многое успеть, поэтому Намджун едет как можно быстрее, пока голову занимает каша. Она состоит из людей, их слишком много стало в мыслях, с каких пор Намджун вообще беспокоится о людях, обычно он их убивает, когда хлопот становится слишком много, но, тем не менее, Чимин всё ещё жив, ты не кричишь от боли в лапах альфы, а Тэхён не отвечает на звонки.       Намджун понимает, что впервые допустил ошибку, позорно отдал ход Чонгуку, когда отдал тебя, с того момента всё пошло наперекосяк, рассыпалось на кусочки, которые теперь поселились в голове у альфы острой болью, рассыпалось всё вокруг, как карточный домик.       Мужчина поднимается на самый верхний этаж, он бывал у Тэхёна несколько раз, обсуждая дела после очередных пыток этажами ниже, не по себе приходить к нему не во время рабочего дня, но Тэхён должен быть доступен в любое время суток, это его предназначение, он родился, чтобы работать на Намджуна.       Двери лифта раскрываются, впуская в небольшой холл, там лишь одна дверь, код от неё Намджун знает и стучать он не собирается, потому что хочется пристыдить альфу, чем бы он там ни занимался, трубку нужно брать всегда, особенно в это время. — Ты пришёл, — слышится скулёж из спальни, — Тэхён, пожалуйста, — жалобный всхлип и очередной стон. Намджун морщится от сильного запаха роз, он витает повсюду, а тело вспоминает очертания Чимина, возбуждение возвращается, и хочется секса неимоверно. Это неутолимая жажда, альфе нужно что угодно, лишь бы избавиться от зуда в штанах.       Ким вдыхает глубже аромат, не спеша идти к омеге, он подключает разум, сработало несколько предупреждающих факторов, которые сказали притормозить, потому что это квартира холостяка Тэхёна, в которой ни разу не было омеги, а также чёртов запах роз он узнает из тысячи, ведь именно так ты пахла, пропитываясь запахом омеги, именного того парня, который должен был давно быть уже мёртв от руки его главного карателя.       Тэхён ослушался, он оставил у себя этого парня, чтобы забавляться. Никакие игры не должны перечить приказу Намджуна, за невыполнение стреляют в голову, это предательство чистой воды, это так грязно и низко, что ярость перекрывает даже возбуждение от течного омеги, а энергию и реакцию на течку, Намджун перенаправляет в гнев. Он быстрыми шагами врывается в спальню, смотрит как тощий гибкий парень мечется по кровати, некстати опять вспоминается Чимин с его круглыми формами, и член опять даёт о себе знать, предательски требуя внимания.       Намждун в этой комнате дышать не может, а омега пугается, отползает к спинке, вдыхает глубже и начинает скулить. Он боится, Нам видит это в дрожащем теле, сжавшемся в комок, борьбе желаний и в настоящем страхе в глазах, они слезятся, противостоять природе трудно, когда задница требует члена, но это Намджун, и он нашёл омегу, значит смерть близко.       Неизвестность ещё больше пугает, Хоби плачет горько, но тихо, всё тело ломит, а задний проход слишком жжёт, потому что кровать пахнет Тэхёном, она пропиталась им, и омеге хочется чёртовы простыни запихать в себя, лишь бы хоть на минуту прекратить мучения.       Ад на самом деле, наверное, именно такой, когда течка мешается со страхом, животным и негасимым, самым сильным из всех, такой только на войне испытывают или перед смертью, ведь Намджун самый лучший палач, он заставит молить сначала о смерти, а потом выкинет как ненужный мусор на свалку на съедение крысам, и можно будет только моргать, смотреть, как тело исчезает в чужой пасти прямо на глазах. — Ноги перед Тэхёном раздвинул, сделал всё, лишь бы выжить? — Намджун снимает аккуратно пиджак, закатывая рукава рубашки, и скалится. Хосок в его глазах не видит ничего человечного, лишь в отражении зрачков свою кровь, которая прольётся от его рук. — Это так низко, таких шавок, как ты, сразу в ведре топить нужно, но мой каратель пожалел, поиграть решил, — альфа подходит к кровати, садится на неё, а Хосок жмётся к спинке, и ни бежать, ни двинуться не может, чёртова течка ему точно не позволит сбежать, это такая обидная ловушка, клетка закрылась, теперь впереди только смерть. — Пожалуйста, — Хосок молит дрожащим голосом, а чего – сам не знает, ему бы тебя ещё разок увидеть, за Тэхёна до ужаса страшно, ведь его тоже не пожалеют, возможно, сделают даже больнее, от этого слёзы всё сильнее катятся по щекам, омега принимает эту пытку, потому что страх перед неизвестностью пережить тоже нужно уметь. — Что «пожалуйста»? Я даже на твою течку не куплюсь, — Намджун притягивает за руку рывком Хосока, смотря близко, в самые глаза, и шепчет прямо в губы, — потому что меня не возбуждают мёртвые омеги.       Он резко встаёт, скидывая на пол худое тело, он бьёт в живот ногой, что парня немного относит, он продолжает скулить, просить чего-то, выставляет вперёд руки и всхлипывает. Намджун проезжается кулаком по скуле, чтобы после приподнять его за воротник майки и с силой отшвырнуть, приложив о стену. Он любит так делать, бить о поверхности интереснее, чем кулаками или ногой, лучше, когда кровь остаётся красивым узором, отпечатками растекается по поверхности.       Хосок не кричит, он лишь скулит тихо, пытаясь сопротивляться, но у течной омеги нет ни мозгов, ни сил, поэтому Намджун имеет право делать с ним всё, что захочет, а желает он стереть его в порошок, потому что он напоминает ему тебя своим запахом роз и Чимина, из-за грёбанной течки. Ким застрелил бы сразу, но не взял с собой оружие, поэтому приходится хватать за шею, ударяя о прикроватную тумбочку и снова несколько раз проехаться ногой по телу.       Хосок думает, что быть раздавленным грузовиком не так больно, как после Намджуна. Он не жалеет ударов и силы, действительно убивает, да так больно, что крик застывает в горле, ему не даёт выйти наружу страх, он вертится в голове, а Хосок может только плакать. Почему-то именно сейчас жизненно важно увидеть Тэхёна, с ним всегда рядом казалось безопаснее. У Хосока душа уже в порошок стёрта, а внутри месиво из органов, больше всего больно на моральном уровне, в голове каждый удар в тысячу раз усиливается, ядом расплывается по крови, лужами остается на дне желудка и выворачивает наизнанку, гнёт, ломает. Под кожей словно Арктика, а извержение вулкана там, где прошлись удары альфы.       Это действительно больно, ещё хуже, чем выглядели на тебе раны, стократно превышает фантазию, каким только образом Хосок ещё не отключился. Течка добавляет ударов, они невидимые, но изрядно помогают Киму, Хоби пытается встать, но валится, скулит подбитым псом и пробует хотя бы отползти.       Теперь под ногами альфы жалкий омега, он не встаёт и даже не смотрит в глаза, не кричит и не сопротивляется, на этой стадии Намджуну уже не интересно, он смотрит, чем бы добить эту назойливую всхлипывающую муху, и идёт к бутылке рома, оставленную Тэхёном на комоде. — Намджун, — слышится запыханный голос Тэхёна, он держит альфу на мушке, пытаясь держать руки прямо, хотя те предательски дрожат. Запах роз кружит голову, он везде: в воздухе, на Хосоке и в душе альфы, он там пульсирует и разрастается, распускается цветком таким же прекрасным, как сам омега и уходит в возбуждение. Мурашки бегают по всему телу нескончаемым потоком, так нечестно, Тэхён под этим запахом заведомо проиграл, но лишь одно держит его на ногах – вид избитого и слабого Хосока.       Намджун избил омегу. Его омегу. Тэхёну плевать уже, что он нарушил приказ, что должен был убить Чона, самое главное – Намджун даже течного парня не пожалел, он чуть не убил самое беззащитное создание на планете. Тэхёна от гнева сильно трясёт, он взглядом прожигает Кима и держит палец на спусковом крючке.       Он вбежал как раз, когда Намджун собирался убить Хоби бутылкой от рома. Тэхён чувствует тошноту, подкатившую к горлу, желчь так близко, что обжигает всё внутри. Ким не человек, он самый последний сукин сын, раз поступил так низко. Тэхён скалится, показывает зубы и чуть ли не рычит на альфу, от него исходит такая сильная тёмная энергетика, что Намджун отходит от омеги и кидает бутылку небрежно на кровать, выгибая руки, разминая кисти. — Смерть для тебя слишком большой подарок, — цедит сквозь зубы Тэхён. — Меня выгнали из ада за излишнюю жестокость, — Намджун ухмыляется, а парень лишь сильнее перехватывает пистолет. — Как ты посмел тронуть его?! — в голосе слишком много чувств, но Тэхёну плевать, пусть будут слышны отчаяние, боль, злость и обида. Альфе сейчас убаюкивать Хосока хочется, сказать, что всё будет хорошо, но дела обстоят слишком плохо. — А ты как посмел не выполнить мой приказ? Почему я должен выполнять твою работу? — Ким тыкает пальцем в стонущее на полу тело, а Тэхёна передёргивает от противоречивости чувств, ему всё ещё хочется поиметь Хосока на всех поверхностях, потому что возбуждение перелилось через край, воздух словно отравлен, но в то же время всё тело тянется обнять маленького, к себе прижать, увидеть снова в этих глазах строптивые искры, недовольно скривленные губи и поцеловать в нос. Нежность, злость и возбуждение взрывают мозг альфы, он готов выстрелить в Намджуна в любой момент, потому что теперь точно понял, что Хосок его омега и навсегда им останется, они обязательно выживут. — Хосок будет жить любой ценой, я не допущу его смерти и давно плевал уже на твои приказы, Намджун. Ты не видишь, что творится под собственным носом и волнуешься лишь о том, почему не мёртв омега, о котором ты и не вспоминал ни разу с того приказа! — Тэхён кричит, срывается, потому что не робот, его душа переполнена противоречиями, а он слишком долго молчал. — Я вижу перед собой уже не воина, а обычного влюблённого идиота, чувства убивают, Тэхён, и ты должен принять смерть достойно, не думаешь? — Намджун пытается подойти, но Ким сам делает шаги навстречу, отдавая в руку начальника пистолет. Он ещё помнит о том, что каждое поколение его семьи долгие годы были практически рабами, их жизнь теплилась в чужих руках, и сейчас Тэхён отдает пушку, надеясь, что в Намджуне остался разум, он выслушает и позволит жить. — Убей, но ты потеряешь своего самого ценного воина и друга, который ни разу не предал тебя, нарушив лишь один приказ, оставив в живых омегу, который принесёт тебе пользу и ценную информацию, которую я передам, если ты оставишь нас в живых, — голос всё равно дрожит, альфе впервые страшно, хоть он и был готов к смерти, сейчас у него есть Хосок, ради которого хочется жить.       Намджун смотрит в глаза Кима и понимает, что они не врут, такой искренности он в них никогда не видел, обычно они ничего не выражают, но сейчас в них собачья преданность, боль и страх. Неужели его самый главный каратель боится? Он не хочет оставлять омегу? Намджуну ничего не стоит в него выстрелить, но Тэхён и правда слишком хорош в своём деле, с ним ещё можно пойти против Чонгука, который готовит нечто грандиозное, со смертью альфы оборвётся ещё одна нить, карточный домик продолжит рушиться, нужно остановиться хотя бы на время, поэтому Намджун убирает пистолет. — Что значили твои слова про полезную информацию? — Тот, кого ты хотел убить, держит прямую связь с Т/и, которая сегодня проболталась про планы Чонгука, — Тэхён начинает говорить, аккуратно присаживаясь у омеги и обращаясь уже к нему, — тихо, всё хорошо, тебя отвезти в больницу? — в ответ Хосок отрицательно мотает головой, ныряя в объятия парня. — И что она сказала? — альфе противно смотреть на эти ласки, в комнате всё ещё витает возбуждающая атмосфера и воняет кровавыми цветами, он хочет выйти и проветрить мозги, обо всём подумать. — Чон планирует в скором времени нападение на это здание, но мы будем к этому готовы, — Намджуна шокирует, насколько оказываются эти слова полезными, на секунду он даже чувствует мурашки по всему телу, ведь чуть не убил источник важной информации. Значит, этот омега всё же нужен, альфа решает пока не трогать этих двоих, по крайней мере, пока не разберётся с Чонгуком. — Готовь план по обороне, безумие, но я тебе всё ещё доверяю, Тэхён, — уходя, бросает альфа. — Потому что больше некому, — слышится его горький ответ в спину.