***
Я, как и все присутствующие здесь, наконец наслаждалась вечером. Здесь ведь действительно красиво — Гальц распинался совсем не зря. Чем больше смотришь на это место, тем больше деталей бросается в глаза — причудливые формы, одновременно элегантные и местами грубоватые, плавные линии в сочетании с резкими геометрическими формами. Изумительно. Впервые за долгое время мне удалось расслабиться. Я никогда не прошу отдыха и пощады в работе, ведь наука — моя жизнь, мои надежды и моё призвание, но позволить себе на пару мгновений не думать об этом оказалось неожиданно приятно. Я сидела в углу рядом с большим светящимся фонтаном, допивая очередной бокал шампанского, которое было на удивление довольно приятным — совсем не приторным, с неким карамельным привкусом. Мне казалось, что робот-официант уже даже не произносил свою запрограммированную фразу, а просто молча приносил мне напитки. Мне же лучше. Гальц с кем-то болтал недалеко, постоянно оглядываясь на меня, убеждаясь, что я не ушла куда-нибудь без него. К сожалению, даже если бы я захотела, а я очень хочу, но не смогла бы уехать без него, потому что он обязался довести меня до номера отеля. Мне же хуже. «Было бы неплохо прогуляться пешком», — промелькнуло в моей голове — «свежий воздух пошел бы мне на пользу». — Мойра, прошу, пойдемте со мной, — Гальц неожиданно схватил меня за руку и повел к толпе людей. — Не думаю, что я хочу находится там, - я попыталась освободиться от его руки, немного притормаживая шаг. Однако, безуспешно. — У Вас нет выбора, доктор О’Доран. — с насмешкой ответил он. Он буквально тащил меня туда, словно боясь опоздать куда-то. Но как только мы оказались среди этой кучи людей, всё стало понятно. В центре буквально светилась святая и жутко лицемерная доктор Ангела Циглер собственной персоной. Как только я не по своей воле оказалась с ней лицом к лицу, внимание всех вокруг было устремлено только на нас, и конечно, такое положение дел меня совсем не устраивало. Сказать, что мне было некомфортно — всё равно что сказать, что подопытным кроликам некомфортно, когда их препарируют. В глазах Циглер отчетливо читалось недоумение — хоть что-то нас объединяло. Она вопрошающе посмотрела на меня снизу, видимо, ожидая моего приветствия. Всё ещё помните кролика, которого препарируют? В этот момент в его бедную тушку вонзили скальпель. — Здравствуйте, доктор О’Доран — неожиданно сказала она — Не помню, чтобы мы пересекались. — Да, мы не знакомы, но я о Вас слышала достаточно, чтобы узнать среди всех этих людей. — Хм, мне это льстит… — Но еще больше я слышала о Ваших жутких экспериментах — Циглер неожиданно перебила меня. Её голос звучал всё злее, ведь на тропе войны за свои идеи всеобъемлющей человечности, она – беспощадный противник. Впрочем, я никогда не прошу пощады. — Попрошу, все эти, как Вы выразились, «эксперименты» были необходимы. — И для чего же? — Циглер явно задевали мои слова, из-за чего ее тон становился всё грубее. — Для прогресса, доктор Циглер, который Вы, своими абсолютно бредовыми гуманистическими программами не просто тормозите, а еще больше отодвигаете назад. После этих слов по лицам окружающих и по возросшему гулу было понятно, что я перешла ту самую черту, до которой старались не доходить, которую старались избегать, о которой молчали, делая Циглер еще большей святошей. Градус напряжения резко подскочил – это мне на руку. — Простите? — с недоумением спросила Ангела. Я лишь улыбнулась, и уже обращаясь не только к ней, но и ко всей окружающей нас толпе, продолжила: — Каждый год, омники продолжают совершенствоваться, мы год за годом вынуждены наблюдать за их техническим превосходством над нами и нашей биологической сущностью. Они сильнее и даже разумнее многих из нас, хотя совсем недавно они были нашими слугами, а сейчас уже часть нашего общества. Нет, я ничего против омников не имею, им дали право некотролируемо совершенствоваться, с чем они прекрасно справляются. Это лишь вопрос времени, когда они будут править нами. Одного Восстания машин вам, видимо, было мало. Именно поэтому ВЫ, Доктор Циглер, запрещаете мне искать для всех нас пути биологического прогресса, того самого, который позволит нам вновь быть на вершине эволюции. Вместо этого Вы говорите о жертвах моих экспериментов, о неудавшихся опытах, но нагло врете о результатах, и более того, настраиваете всех против меня. — Неужели, Вам мало тех тысяч погибших в той войне? Для чего вы только увеличиваете список этих жертв? — Из-за таких, как Вы, доктор Циглер, эти восстания и происходят… — Да как Вы смеете? Эта война оставила меня сиротой, я делаю всё, чтобы это больше никогда не повторилось, и я не позволю выскочкам вроде Вас обвинять меня в случившемся! Все замолкли. Я смотрела ей в глаза, и признаться честно это было сложно. Ее взгляд был полон гнева и боли, а она сама с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться от всего этого. Неожидано для меня и для всех вокруг, эта тихая дрожащая мышь Циглер стала похожа на берсерка. Кисти рук сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Неожиданный жест для такой хрупкой блондинки, я уже было приготовилась защищаться – не только идейно, но и физически. Она была готова мне врезать прямо сейчас, и единственное , что ее по-настоящему сдерживало - это ее репутация. Я смогла достать ее "настоящую" наружу, и, безусловно, я была этим довольна. Все смотрели на меня. Каждый взгляд – нож, приставленный к моей шее. Возможно, это даже в некоторой степени мне льстит. Конечно, я переборщила. Вряд ли хоть один из этой толпы был готов убрать лезвие от моего горла и согласиться с праведностью моих действий. Циглер опустила глаза, тяжело вздохнула, покачала головой, разжала кулаки – на её ладонях остались следы от ногтей – я совершенно вывела её из себя. Она извинилась перед людьми, окружающими нас, поправила непослушную прядь волос, резко развернулась и пошла прочь от меня, в конце лишь язвительно добавив: — Было приятно познакомиться с Вами, доктор О’Доран. Надеюсь, еще встретимся… — Будьте осторожны в своих желаниях, доктор Циглер, никто не знает, где мы окажемся потом. Стоило ей уйти, толпа рассосалась, оставив меня и моего компаньона в неуютном презрении. Гальц ничего не говорил, только предложил отправиться в отель. Это была хорошая встреча, по крайней мере, для него, ведь завтра таблоиды будут пестрить заголовками о нашей потасовке, и Гальц, как человек, умеющий находить выгоду из всего, уже, уверена, продумал, как это использовать. Уверена, что завтра меня назовут сумасшедшим учёным или вообще новой угрозой человечества. Но, как говорится, плохой рекламы не бывает. Я схватила очередной бокал у пролетавшего мимо робота-официанта, быстро опрокинула его и отправилась в отель. Хочется уже прилечь.***
— Неужели ты ничего не можешь сделать? — сказала я, поджигая очередную сигарету. — Прости, Мойра, но этот союз уже не выгоден никому. Мы долго тебя держали, ждали результата, но его увы нет. — Мне нужно еще немного времени, Гальц, скажи им это, я не хочу терять всё над чем трудилась на самом финише. — Нет, мы дали тебе достаточно ресурсов и времени, Мойра, и никто не хочет больше в это вкладываться. Ты сама должна понимать, твои рейтинги падают стремительно быстро, и это никому не выгодно. За столько лет действительно стоящих открытий ты так и не сделала. Мы благодарны тебе за патенты, которые ты предоставила нашему институту, но пора уже это всё сворачивать. Пойми, мы вышли в ноль, сколько вложили, столько и получили, дальше нет смысла. К тебе у нас нет никаких претензий. И я очень надеюсь, что и у тебя к нам тоже нет. Я лишь молча сделала очередную затяжку и медленно выдохнула. Дым щипал глаза и раздирал горло – отвратительно крепкие сигареты. Но не отвратительнее текущего разговора. — И что ты мне предлагаешь делать дальше, Гальц? — Мой тебе совет, Мойра, попробуй не светиться несколько лет. Все эти скандалы поначалу играли тебе на руку, но сейчас это идет против тебя и против тех, кто за тебя поручился, то есть, нас. Мне жаль, что так вышло, правда. Все твои работы и труды мы оставляем тебе, так что ты ничего не теряешь, тебе просто нужно найти новое пристанище. Уверен, что какое-нибудь научное сообщество с радостью примет к себе такого выдающегося ученого, как ты. Но, давай уже сама с этим. Я хочу, чтобы мы остались в хороших отношениях, но брать на себя твои проблемы больше нет желания. Извини. Удачи, Мойра. Он положил трубку, так и не дождавшись моего ответа. Я положила окурок в пепельницу и села в кресло. Руки машинально сжались в кулаки. Черт! Что же мне теперь делать? Пепельница задребезжала от резкого удара по столу. Рука теперь ныла — я поморщилась, закрыла глаза и положила голову на кулак другой руки. Толку от меня теперь как от этой горстки пепла, высыпавшейся на стол. Надо признать, Циглер и ее шайка сожрали меня с потрохами, даже не дав толком отработать свой контракт до конца. И этот сученыш Гальц, тут же поджав хвост, сбежал, стоило его директорам сказать, что я плохо влияю на положение дел. Но думать о мести пока рано. Сейчас мне нужно подумать, куда идти. Я подняла глаза и посмотрела на часы. Полдевятого. За окном расстелился густой, как молоко, туман — свет фар проезжающих мимо машин, разноцветных вывесок и фонарей приятно рассеивался. Нужно было идти в лабораторию, чтобы забрать свои вещи — тянуть было незачем, чуда не случится, Гальц ясно дал мне понять, что там не должно остаться от меня и следа, да как можно скорее. Накинув плащ, надев берет, правую перчатку и очки, я вышла за порог и, хлопнув дверью, я спустилась по старой бетонной лестнице в холл, где на меня в очередной раз недоброжелательно косилась консьерж. Скорее всего, она думает, что я складирую трупы людей у себя в квартире, раз каждое утро встречает меня лишь этим взглядом. Но, надеюсь, скоро я смогу попрощаться с ней навсегда. Впервые за сегодня хоть какие-то положительные мысли, связанные с этим увольнением. Я поспешила выйти на улицу — мне нужно на воздух, хотя, складывалось ощущение, что, вдохнув, я захлебнусь — я не помню, когда в последний раз город покрывал настолько плотный туман. К тому же, мне следовало купить сигареты — на выходе я выкинула предыдущую дрянь, которой почти удалось сжечь моё горло. Улица Дублина заметно изменилась за каких-то 5-7 лет. Мой район из обычного спального стал самым настоящим гетто омников. Людей здесь было также много, как и раньше, вот только ко всему этому прибавились роботы, работавшие на местных предприятиях. Из-за этого здесь стало опаснее, стычки между омниками и людьми сильно участились в последние годы, хотя, как по мне, этого стоило ожидать. Далеко не всем нравится жить по соседству с теми, с кем ты совсем недавно воевал, и не важно, что это были совсем другие омники. Лично мне они не доставляют никакого дискомфорта, пока не станут лезть в мои дела. Работала я в лаборатории местного университета. Институт Гальца щедро финансировал все мои проекты и притом мне было совсем необязательно куда-то уезжать из родного города, и я продолжала свои исследования здесь уже с заметным удобством в виде собственной лаборатории, кучи дорогостоящего оборудования и материалов. Но один звонок, и университет уже никак не может дать мне продолжать без финансирования. Поэтому всё что я могу, это молча собрать все свои записи и уйти. Через полчаса я уже была возле дверей своей лаборатории. Войдя внутрь, я стала внимательно осматривать все свои бывшие владения, продумывая, что из этого я смогу унести сейчас, а за чем придется вызывать грузчиков. Я подошла к клетке с кроликами. Насыпав им еды и налив воды, я достала и посадила к себе на руки одного из них - черного со сломанным ушком - который тут же принялся меня обнюхивать . Я ходила с ним вдоль лаборатории, поглаживая его смуглую гладкую шерстку. На столе хаотично были раскиданы бумаги. Я положила кролика на стол и начала сгребать в кучу все записи, попутно сортируя их по номерам страниц. Кролик принялся жевать какой-то из моих отчетов, я лишь улыбнулась и почесала его за ушком - какое значение теперь имеют эти бумажки. Почти через час мучительных сборов, я сунула толстые папки в сумку и собралась уходить. Глубоко вздохнув, я окинула взглядом лабораторию в последний раз. Вряд ли уже когда-нибудь здесь окажусь. Даже не знаю, как чувствовать себя по этому поводу. Я уже сообщила в службу, какие вещи стоило привезти ко мне домой, поэтому возвращаться лично не было никакого смысла. Черный кролик бегал по столу и случайно скатил одну из пустых пробирок со стола, которая со звоном упала на пол. Я обернулась на него. Такой маленький, глупый и беззащитный. — Я совсем забыла посадить тебя обратно в клетку, дружок. Я подставила ему руки и он тут же стал их обнюхивать, а совсем скоро сам залез ко мне на ладони. Совсем не боится. Неужели меня кто-то не боится? — Ты не считаешь меня монстром, в отличие от других. Я пожалею об этом, но я не могу оставить тебя здесь. Возможно, ты единственный, кто не боится меня. Глупый кролик. Я ведь так опасна для этого гребаного мира, - мой маленький пушистый друг лишь продолжал обнюхивать меня своим дрожащим носом, что было довольно щекотно. Я грустно улыбнулась, почесала его еще раз, достала небольшую клетку-переноску и посадила его туда. — Ты будешь со мной в моём одиночестве. Я взяла сумку, клетку с кроликом, оглядела лабораторию еще раз, подошла к выходу, и, не сводя глаз со своего рабочего стола, нащупала на стене выключатель и выключила свет. В последний раз.***
— Иди-ка сюда, паршивец! Залезай к друзьям, — рыжая девочка схватила очередную божью коровку и сунула ее в банку с листьями и ветками, где уже ютились около десяти других представителей того же вида. Летнее солнце уже достаточно сильно пекло, но девочку это не останавливало. Она, тягая с собой несколько банок с разными крохотными членистоногими, лазила по кустам и траве в поисках новых жучков и, с максимально серьезным видом, постоянно им что-то рассказывала. Рассматривая свои находки в банках, она поправила очки, упавшие на нос. Спустя несколько минут, где-то вдалеке девочка услышала несколько голосов, приближающихся к ней. Она обернулась и увидела трёх мальчишек, идущих прямо в её сторону. Девочка с испуганным видом начала собирать свои банки, роняя их, не в силах удержать все сразу, и попыталась как можно быстрее уйти прочь отсюда. Ребята лишь посмеялись над ее попытками сбежать. — Подожди-ка, чудачка, — один из них резко схватил девочку за руку и повернул к себе. Девочка испугано прятала за спиной свои баночки, опустив глаза, в надежде, что они отстанут и уйдут. Тот же мальчик, который схватил ее за руку, начал лезть к ней за спину, пытаясь увидеть, что она прячет. — Что у тебя это там, чудачка? — он схватил одну из банок и начал крутить в воздухе, разглядывая букашек. Девочка потянула руку, пытаясь выхватить ее обратно. — Отдай! — вырвалось у нее. Для мальчишек это «отдай» было подобно разрешению к тому, чтобы давить на нее дальше. Они улыбнулись и забрали остальные банки, трясли их, открывали, дразнили рыжую девочку, ждали, когда же она уже разозлится. Когда же она уже будет в ярости или же в отчаянии - их устраивали оба варианта . Девочка еле сдерживала слезы, подпрыгивала, пытаясь дотянуться до баночек, — Оставьте их, оставьте! Один из них, тот самый, который это всё начал, схватил ее за руки и пристально смотрел на нее, злобно ухмыляясь над ее беспомощностью, наблюдал за эту яростью в её глазах, пылающую сквозь круглые линзы очков. — Что ты смотришь на меня своими разноцветными глазёнками, мутантка? — девочка пыталась вырваться, но ничего не выходило. - Правда, что у мутантов есть хвосты? Мой папа так говорит. Еще он говорил, что мутанты быстро умирают, так что ты скоро сдохнешь, мутантка. — по его телу бежали мурашки от каждого нового оскорбления, которое вырывалось из его рта. Он невыносимо гордился собой и уже представлял, как она, рыдая, на коленях умоляет его прекратить, — Ты странная, мой папа говорил, что из-за таких странных людей, как ты, начинаются войны с роботами. А ещё он говорил, что такие, как Вы, создают оружие и болезни, из-за которых умирают люди… Девочка подняла глаза и посмотрела на него. На его красное потное лицо, на зубы, выпиравшие из его рта, когда он усмехался. Она больше не чувствовала злости и медленно, размеренно и спокойно сказала: — Тогда ты и твой папа умрете от созданной мной болезни. Мальчик перестал смеяться. Он оглянулся на товарищей, всем своим видом выражая что-то вроде «вы тоже это слышали ?». Они посмотрели на нее, будто она на их глазах только что всех прокляла. Он повернулся к девочке и сильно толкнул её на раскалённый солнцем асфальт. Девочка упала на плечо, очки слетели с её лица и звонко разбились. Мальчик взял одну из ее банок и кинул в ее сторону, чудом не попав ей по голове. Банка разбилась, осколки стекла вместе с жуками разлетелись в разные стороны. Они ушли, ничего не сказав. Девочка горько расплакалась - с ее левого плеча текла кровь, она капала на асфальт и осколки стекла, которые были рассыпаны повсюду. Всхлипывая, она вытерла кулачком глаза, подняла свои очки и попыталась хоть как-нибудь усадить их на нос, но они лишь хрустнули и окончательно поломались на две части. Девочка плакала и вытирала кровь с плеча краем своей майки…***
Я проснулась от телефонного звонка. Точнее, сначала я вообще не понимала, что происходит, но потом остатки моего разума собрались вместе и смогли различить звон телефона. Было еще раннее утро. На часах красным горело 05:35. Звонок раздавался из другой комнаты. Я встала и медленно потянулась туда. — Алло — еле слышно промычала я. С той стороны послышался тонкий, почти писклявый женский голос. — Алло? Да, здравствуйте. Это доктор Мойра О’Доран? Меня зовут Айша, я представляю научно-исследовательский центр Оазиса. Я не слишком поздно звоню? — Скорее рано, — я упёрлась на стену и скатилась вниз, сев на пол. — Прошу прощения, но как только мы обработали Вашу заявку, тут же решили сообщить Вам. — И что же там? Вы меня берёте? — Я сожалею, доктор, мы здесь наслышаны о Ваших заслугах и прорывах, но политика и возможности нашего центра не могут позволить нам принять Вас к себе. Дело в том, что Оазис всё ещё развивается, и на данный момент у нас нет свободных мест для научных сотрудников. Но могу Вас утешить, центр Оазис имеет четкий план развития и в ближайшее несколько лет мы планируем открыть ещё несколько мест, и Ваше имя, доктор О’Доран, будет в числе первых претендентов на новые должности, я Вам это гарантирую. Такие учёные как Вы будут гордостью всего Оазиса. Но сейчас мы ничего не можем сделать. Как только появится возможность, мы Вам сообщ… Я положила трубку. Этого стоило ожидать. Мой последний план по продолжению работы провалился. Его буквально разбили вдребезги об асфальт. Я ударила кулаком по стене. Утренний луч ударил мне в лицо. Я и не заметила, как уснула прямо на полу. На часах 06:57. Торопиться мне больше некуда. Может, действительно стоит просто взять паузу и уйти на несколько лет? Так тяжело думать об этом. Праздные руки — мастерская Дьявола. Мне нельзя отдыхать. Иначе я с ума сойду наедине со своими мыслями. Я выскочила из квартиры, попутно надевая плащ, берет, перчатку и очки. Дома мне делать нечего. Я вышла на дождливую улицу. С неба моросило, но небольшая влажность меня не испугает. Через полчаса я уже была в своей любимой (и излюбленной омниками) кофейне, в глубине своего гетто. Я подошла к бармену-омнику, который, очевидно, узнал старого клиента. Он кивнул мне в знак приветствия. — Сделай что-нибудь покрепче, можно с алкоголем… Даже желательно, — попросила я. Он снова молча кивнул. Я оплатила заказ и села за свободный стол. Сегодня было очень немноголюдно, поэтому, когда ко мне подсел человек в капюшоне и кепке, я была удивлена. — Ох, ну мерзко же на улице, — мне показалось, что он обращался ко мне. Я молча сидела и ждала, что будет дальше. — Бармен, мне как и этой даме, — он указал на меня. Через несколько секунд он снял капюшон и кепку и я увидела перед собой смуглого мужчину, с двухнедельной щетиной, местами седой . Лицо было явно не молодое и с кучей шрамов. Бывший военный? Что же ты творишь? Я села поудобнее и зажгла сигарету. — Странно видеть женщину в гетто омников. Особенно если это учёный, который всегда был против их господства. Вам не страшно гулять одной? — Хотите составить мне компанию? — Хах, не совсем, — он легко ухмыльнулся. — Мойра О’Доран, у Вас сейчас проблемы, ведь так? Вы, наверное, думаете, кто я такой? Я тот самый человек, который решит Ваши проблемы. — Интересно, и каким же образом? — У меня к Вам предложение, Мойра. Предложение от которого нельзя отказаться. — Вы хотите предложить мне очень хорошую работу где-то в военной сфере? Он опустил голову и улыбнулся. — Не совсем, но уверен, что Вам это понравится. В тот момент, бармен принес наш кофе. Мужчина взял одну из них, посмотрел на нее, понюхал и немного удивлённо сморщился, затем сделал несколько больших глотков и небрежно поставил кружку обратно на стол. — Что это? Виски? У вас в Ирландии во всё подливают алкоголь? Я молча подняла на него взгляд и сама глотнула напиток. — Так… — я поставила кружку на стол, — что это за дело у Вас ко мне, ужасному убийце, деспоту, всеми отвергнутому, брошенному ученому, которому все вокруг говорят отойти от дел на несколько лет. — Всё просто, доктор. Мне не важно Ваше прошлое, с кем Вы когда-то враждовали, кому переступали дорогу, кого обидели и тому подобное. Мне нужен Ваш ум, Ваши идеи. Я дам Вам всё, чтобы воплотить это в жизнь, — он снова глотнул кофе. Видимо, наша ирландская традиция всё же пришлась ему по вкусу. — Откуда такой интерес и такие перспективы? Вы не похожи на бизнесмена или ученого. Скорее на… Человека, который многое повидал… — Это не так важно и совсем не интересно откуда у меня все возможности. — Тогда что конкретно Вы хотите? После этих слов он достал из кармана планшет, открыл на нем фотографии и протянул мне. — Мне нужно это. Вы же не просто так ходите в одной перчатке, верно? На фотографиях была я, а точнее, результаты моего эксперимента, где я смогла добиться полного контроля клеточных структур. Там была я, в процессе растворения в «тень». — Это невозможно, никто не знал об этом! Откуда это у Вас?! — Мойра, — он упёрся локтями о стол и наклонился ближе ко мне, — я знаю о Вас даже то, что Вы сами о себе не знаете. И вот ЭТО ещё раз доказывает Вам, что я здесь не кофе пришел выпить. Мне нужно ЭТО, и ВЫ мне это сделаете. — Кто Вы такой? — Меня зовут Габриэль Рейес, я командир секретной разведывательной группы, и я пришел сюда, Мойра, за Вами. У нас с Вами похожие взгляды, и, я уверен, когда мы познакомимся поближе, Вам очень понравится то, чем я занимаюсь. Он встал из-за стола, положил планшет обратно в карман, надел кепку с капюшоном и сказал мне с лёгкой улыбкой: — Завтра я за Вами прилечу. Будьте готовы. — Но я не сказала, что согласна… — Мойра, это предложение от которого НЕЛЬЗЯ отказаться. Он вышел на улицу, сквозняк закрыл за ним дверь. Я ещё несколько минут сидела, смотря ему вслед. Я достала из кармана пачку сигарет и закурила. Разве такого ожидаешь, выходя утром выпить кофе? Хотя… Теперь мне было чертовски интересно, чем это всё обернется.