Семь небес Рая

— Где это мы? — Мифи с тревогой огляделась по сторонам, пытаясь в сгущающейся темноте помещения разглядеть источник окружившей ее какофонии звуков. Из общего белого шума, если сфокусироваться, можно было вычленить то тихий писк, то угрожающий рык, то странный скрежет, словно кто-то царапал когтями по твердой поверхности. В цирк Мифи с Мишель пришли еще полтора часа назад, успели посетить головокружительное дневное представление, пошататься по ярмарке, а уже после парень предложил своей спутнице заглянуть в закулисье цирковой жизни. Изначально настроенная скептически, нанитка, к собственному удивлению, оказалась в настолько диком восторге от уже увиденного, что без раздумий согласилась на экскурсию. Мишель говорил, что в цирке царит своя неповторимая атмосфера. Он не соврал. Мифи прониклась всей этой праздничной мишурой настолько, что в голове у нее даже зародилось желание стать частью развернувшегося перед девушкой невероятного бесконечного праздника, пусть она и понимала, что на данный момент видела только то, что ей позволяли. А в любом вопросе всегда имелась и оборотная, не столь презентабельная сторона. — Здесь Цирк Парадигмы хранит своих ДэдЭнималс, — пояснил Мишель, углубляясь в черноту, усеянную красными точками разного размера. Некоторые из них зависли в воздухе, другие пребывали в постоянном движении. Перед Мифи словно развернулся фантастический небосвод с причудливыми созвездиями непривычного цвета. Сюда Мифи и Мишель попали из небольшого душного закулисного коридорчика, главным источником света в котором являлись разноцветные гирлянды и фосфоресцирующие указатели. Яркие лампочки, подобно светящейся паутине, прокладывали путь далеко вперед. А многочисленные указатели подсказывали, что таилось за невзрачными дверьми, которые без светящихся стрелок Мифи бы и не заметила. «Реквизит», «Костюмерная», «Комната отдыха»: ничем не примечательные надписи. Но Мишель толкнул дверь, на которую указывала стрелка с ни о чем не говорившей подписью «ДЭ». Мощности лампочек гирлянды хватало ровно для освещения прохода, но не для того, чтобы озарить еще и то, что таилось в соседних помещениях, потому Мифи и Мишель вошли в непроглядную темень. — ДэдЭнималс? — переспросила Мифи, чувствуя, что слово ей по своему звучанию знакомо, пусть его значение она и не помнила. Кажется, его позаимствовали у одного из тех немногих «забытых» языков, которые поверхностно преподавали в школе для общего развития учеников. — В переводе «мертвые животные», — кивнул Мишель. — Не бойся, проходи! — Попробуй тут не бояться после такого объяснения, — фыркнула Мифи, делая очередной шаг во тьму. Звуковая сумятица и не думала стихать. Наоборот, лишь нарастала. — Название жутковатое, — согласился Мишель, — но на самом деле ничего страшного за ним не таится, — заверил он девушку. — Раньше в цирках большой пласт номеров был связан с дрессурой животных. Милые собачки, грозные тигры или неуклюжие медведи выполняли всяческие трюки под надзором дрессировщика. Зрелище весьма впечатляющее, пусть и спорное. Цирки часто обвиняли в плохом обращении с животными. — Обвинения справедливые? — уточнила Мифи. — Когда как. Конечно, были цирки, которые халатно относились к содержанию животных. Были и те, где звери жили в два, а то и три раза дольше, чем их собратья в дикой природе. Все относительно. — Как всегда, — вздохнула Мифи. — Но, как понимаешь, после Третьей Мировой — животные сами по себе стали той еще роскошью. Большая часть видов вымерла, а те, кто остался, все, за очень редким исключением, под защитой Мирового Правительства, так что подобные номера с участием настоящих зверей сейчас тянут на пожизненный срок. — Хоть какой-то толк от великих мира сего, — пробубнила Мифи, запоздало ловя себя на мысли, что рассуждает сейчас точно так же, как Фелини. И когда он успел внедрить ей в голову ворох всех этих мыслей? Хитрый лис. — Ха-ха, это точно, — согласился Мишель, почти на ощупь добираясь до высокого черного ящика. Разглядела его Мифи благодаря тому, что глаза, наконец, привыкли к темноте, и оказалось, что минимальный свет от гирлянд из коридора в помещение все же проникал. Мишель распахнул скрипучую железную дверь и выудил из черного провала два предмета, один из которых тут же протянул Мифи. — Надень. Это очки ночного видения. Цирк и так потребляет колоссальное количество энергии, потому старается экономить ее там, где она без надобности. На этом складе всегда темно. — И прохладно, — пробормотала Мифи, поежившись. — Это защита от перегрева, — кивнул Мишель. — Секундочку, — парень взялся копаться в своем рюкзаке, вытащил из него толстовку и протянул ее Мифи. Нанитка, чуть поколебавшись, приняла от Мишель помощь, лихорадочно соображая, не слишком ли романтичной кажется данная ситуация? Мишель же не надумает ничего лишнего? Или надумает? Следовало отказаться? Но в помещении действительно было слишком холодно. Мифи облачилась в теплую толстовку, отметив, что от одежды Мишель пахнет поп-корном. За толстовкой последовали очки. — Ого… — вырвалось из нанитки, когда она благодаря очкам разглядела виновников белого шума и хозяев красных созвездий. Из-за эха, сопровождавшего непрекращающийся гул, было очевидно, что шатерная комната внушительных размеров. И все же Мифи она показалась тесной благодаря тянувшимся вдоль стен многочисленным вольерам, установленным один на другой. В каждом из них рычали, тявкали, скалились тысячи самых разных видов животных — от невинных кроликов до мощных львов. Красными же светящимися точками, пребывавшими в постоянном движении, оказались их глаза. Тысячи и тысячи глаз. — Не такими уж и мертвыми выглядят эти животные, — пробормотала девушка, задирая голову вверх и разглядывая клетки, расположенные в нескольких метрах над ее головой. Грузный тигр без передышки ходил из угла в угол, попеременно рыча. — ДэдЭнималс — ненастоящие животные. Все они — андроиды, — пояснил Мишель. — Здесь что, укрощают роботов? В чем прикол? — скептически хмыкнула Мифи. На представлении, которое смотрели они с Мишель, упор делали на фокусах и акробатике, потому оценить представление с ДэдЭнималс ей не посчастливилось. — В загруженных в них программах, — Мишель приблизился к клетке с обезьянами. В ответ мгновенно послышался оглушительный визг. Одна из обезьян вцепилась в прутья клетки и начала дергать их, будто намереваясь сломать. — В программе каждого животного прописан определенный алгоритм действий, специфика поведения конкретного вида и протокол «свободы». — Протокол «свободы»? Звучит пафосно… А на деле? — На деле он позволяет животным вести себя согласно первичным настройкам (животным инстинктам) в отношении людей. — И как же такие программы «дрессировать»? — Существуют протоколы «обучения», «страха», «выживания»… Их бесконечный список. Суть заключается в том, что чтобы чего-то добиться от ДэдЭнималс, действительно необходимо заниматься дрессировкой. Протокол «свободы» кроме того, оставляет небольшую вероятность на то, что животное способно выйти из-под контроля и напасть на дрессировщика, если тот совершит ошибку. В таких представлениях это играет немаловажную роль. Люди любят пощекотать себе нервы. — Если честно, мне не верится, что этими андроидами при желании нельзя управлять. Компьютерная «воля» — это миф. А рассказы про протокол «свободы» больше походят на маркетинговый ход, — заметила Мифи, приближаясь к клетке с леопардами. Ближайший к ней зверь прижал к голове уши и зашипел, демонстрируя острые клыки. — Верить или не верить — твое личное дело, — пожал Мишель плечами, давая понять, что не собирается по данному вопросу вступать в бурную дискуссию. — Но мой скепсис не говорит о том, что права именно я, — добавила Мифи, решив, что следует сгладить углы. Это для нее цирк не значил ровным счетом ничего. Мишель же им горел. Не хотелось превращать его воздушные замки в пыль лишь потому, что нанитка пребывала не в лучшем расположении духа, пусть настроение ее и заметно повысилось за последние полтора часа. Мишель решил отойти от темы ДэдЭнималс и, пока они медленно прогуливались между манежами, взялся рассказывать про именитых дрессировщиков прошлых веков, которые не раз получали на арене серьезные раны, а иногда на ней и погибали. Но смерть одного дрессировщика никогда не уменьшала количества желающих в укрощении диких животных. Да, профессия являлась специфической, и далеко не каждый годился для нее, но в том и заключался ее шарм. В том заключался шарм всего цирка. — А ты сам хотел бы стать частью настоящего цирка? — Да, было бы здорово присоединиться к труппе! Но ни в Тосамский цирк, ни в цирк Парадигмы так просто не пробиться. Начать можно с бродячих, но учитывая, что большую часть времени они скитаются по Белым пустыням… Вариант так себе, — заметил Мишель. — Дай догадаюсь, ты бы предпочел стать акробатом? — Нет, если честно, я… — Мишель неожиданно вздрогнул, уставившись прямо перед собой. — Ты это видела? — Видела что? — Мифи устремила взгляд туда же, куда смотрел парень, но ничего особенного не заметила. — Наверное, мне показалось, — пробормотал Мишель, все еще всматриваясь в череду клеток, образующих узкий длинный коридор. — Вообще-то я хочу стать… — Мишель прервал душераздирающий звериный визг, разнесшийся по всему манежному складу. Остальные ДэдЭнималс тут же подхватили этот клич, зарычав, завизжав и залаяв. — Нет, все же что-то не так. Животные нервничают. Мифи хотела было выдать очередную скептическую фразу насчет того, что роботы нервничать не способны, когда яркая вспышка убедила ее в обратном. Нанитка рефлекторно отвернулась от слепящего света и машинально сорвала с глаз очки ночного видения. Мишель последовал ее примеру. Оба они, еще не сообразив, что именно увидели, кинулись вперед. Языки невероятно быстро разгорающегося пламени стремительно поползли по дальней стене шатра. В нос Мифи ударил незнакомый запах химикатов. Нечеткий силуэт человека с уже пустой канистрой в руках застыл по ту сторону огня. — Эй… — выдохнул Мишель, оторопев. — Вы что делаете?! Ясно, что. Наитипичнейший поджог. Но кто и зачем? Звук выстрела оказался настолько неожиданным, что на мгновение оглушил Мифи. В ушах у нее зазвенело. Следовало спрятаться за одной из клеток. Или упасть на пол. Но Мифи лишь как в замедленной съемке наблюдала за тем, как темная фигура стремительно бежит к выходу. Пламя продолжало разгораться. Мишель же, не издав ни звука, медленно осел на пол. К запаху химикатов прибавился еще один — запах крови. Он-то Мифи и отрезвил. — М… Мишель? — она кинулась к парню и успела подставить плечо до того, как тот распластается на полу. Ниже левой ключицы Мишель стремительно разрасталось алое пятно. — Все… нормально. Надо… сообщить о пожаре, — выдохнул он с усилием и дрожащей окровавленной рукой коснулся левого уха: — Локация ДэдЭнималс — пож… ар! Ты меня слышишь? Нет… я не шучу. Я знаю, что… здесь противопожарное покрытие, но пламя… полыхает прямо перед моими глазами! Нет. В меня стреляли… Да откуда же мне… Заверещали противопожарные сирены. Встроенные в потолок форсунки пробудились и направили на манежи, Мифи, Мишель и продолжавшее разгораться пламя мощные струи ледяной воды. Нанитка мгновенно промокла до нитки, а вот на пламя это никак не повлияло. Огонь продолжал гореть, лишь распространяться начал чуть медленней. — Что за черт? Так не бывает, — в отчаянии застонала Мифи. — Бывает и не… такое, — шумно сглотнув, заверил ее Мишель. — В любом случае надо уходить отсюда прежде, чем сработает… — послышался многочисленно повторяющийся писк, — …система защиты манежей, при которой… — красные лампочки, что горели над замками клеток, потухли. Их заменили зеленые, — …все животные выпускаются… — двери клеток, сопровождаемые уже оглушительным гвалтом, протяжно заскрипели. — Они ведь… не станут на нас нападать? — с надеждой поинтересовалась Мифи, на всякий случай медленно оттаскивая Мишель подальше от клеток в один из темных углов склада. Положение складывалось не из лучших. За спиной стена, слева — манеж, справа — полыхающий огонь, а впереди сходили с ума от неожиданной свободы «мертвые животные». — Понятия не… имею, — пробормотал Мишель. Голос его становился тише. Кровавое пятно на футболке разрасталось слишком быстро. — Но учитывая мою рану… Они учуют запах крови, так что… На лучшее я бы не рассчитывал. **** В северной части ярмарочного шатра Парадигмы соорудили целый детский комплекс, состоявший из дворца и нескольких смотровых башен, исполненных в ярких цветах и сплошь усеянных разноцветными лампочками. Дворец будто бы сделали из зефира, тогда как смотровые площадки — из полосатых леденцов. От замка и башенок отходило бесчисленное количество надувных горок, на которых на данный момент резвилось не меньше сотни детей. — Уверен, что он там? — нахмурился Фейерверк, смотря на толпящихся вокруг детишек с опаской. — Сигнал идет с той башни, — кивнул Ян на самое дальнее относительно их местоположения сооружение. С его горок никто не скатывался, что наводило на определенные мысли. — Снайпер, засевший в домике из леденцов? Что-то новенькое, — хмыкнул Фейерверк, рефлекторно укладывая одну руку на пояс для патронов. Только Джек носил в нем далеко не боеприпасы для пистолета. — После нашей прогулки по канализации лично я больше ничему не удивляюсь, — кинул Ян, шагая к входу в башню. — Лучше уж прогуляюсь по леденцам, чем по… ну ты понял. — Прогулка по канализации? Впервые слышу, — удивился Фей. — Это было давно, — отмахнулся Ян. Ну как «давно». Какие-то полгода назад. А казалось, что происходило все это еще в прошлой жизни. В той, где, само собой, тоже все было достаточно непросто, но и далеко не так сложно, как теперь. У входа в башню обнаружилась красная табличка, на которой указали, что аттракцион закрыт по техническим причинам. Для детей (а точнее, для родителей, которые детей от этого места оттаскивали) таблички оказалось достаточно для того, чтобы те не лезли на рожон. Ян и Джек, проигнорировав предупреждение, толкнули огромную плитку шоколада, играющую роль двери, и проникли внутрь. Потолки оказались слишком низкими (все же это место предназначалось для детей), а разноцветные комнаты совсем миниатюрными. Преодолев несложный лабиринт Ян и Джек добрались до спиральной лестницы, ступеньки которой сделали в виде эклеров. Для восхождения по такой красоте парням пришлось скрючиться в три погибели. — Он не мог выбрать места поудобнее? — запричитал Джек уже через минуту. — Я перестаю чувствовать спину! — Поверь, на сегодняшний день ты не в худшем положении, — заметил Ян мрачно, кивая вперед. Последние несколько ступенек-эклеров помимо бутафорского шоколада покрывало что-то еще. При не очень хорошем освещении разглядеть цвет глазури не вышло бы, но Ян не сомневался, что она темно-бордовая. Парни осторожно преодолели последние ступеньки и вышли на небольшую смотровую площадку. Им открылся неплохой вид на цирковую ярмарку, но взгляды обоих упали на три тела, о которые они чуть не споткнулись. Верные Тени. Бездыханные верные Тени, расстрелянные почти в упор. Ян на всякий случай проверил пульс каждого. Мертвы, но еще теплые. В каждом из погибших Ян насчитал не меньше десятка пулевых ранений. Сделано чисто. У другого конца смотровой площадки обнаружился в дрянь расстрелянный ноутбук, винтовка Поля и… сам Поль. Он лежал у самого края, частично свесившись вниз. На его горле, на левой щеке и ухе, а так же на груди расцветали красные маки. Ян, шумно сглотнув, наклонился проверить пульс снайпера, ни на что не рассчитывая, потому очень удивился, как ощутил вполне себе бойкое сердцебиение. — Чего так долго? — послышалось сиплое. Ян от неожиданности подскочил на месте и невольно поежился под прицелом колючего взгляда Поля. — Боже! Ты живой? — Очевидно… — Поль попробовал подняться, но закашлялся и сплюнул на пол сгусток крови вместе с пулей, которая насквозь пробила ему щеку. — Я закрыл правый глаз рукой. А это мое единственное слабое место. Все остальное тело в кевларовых бинтах. Они притормозили снаряды, и те вошли не глубоко, — произнес он с усилием. — Но у меня повреждены обе руки. Стрелять не могу. Досадно. — А пуля в горле — это не досадно? — прошипел Ян, помогая киллеру подняться. На ногах Поля так же обнаружилось несколько маков, но его продолжали волновать только огнестрельные ранения в руки. — Сколько их было? — Нисколько. У них какой-то высокоточный дрон. Мы не успели среагировать, а он уже расстрелял все наши квадрокоптеры, а затем взялся за нас самих. Тадеус будет в ярости. — Тадеус переживет, — фыркнул Ян раздраженно. — Джек, сейчас же вези Поля в особняк, а я… — Я тебя здесь одного не оставлю, — нахмурился подрывник. — Я не один! Мне следует прикрывать Шаркиса. Джек не стал вступать в спор. Вместо этого он коснулся уха. — Мы нашли Поля. Он тяжело ранен. Тени, что были с ним, мертвы. — Ясно, — раздалось хриплое в ухе не только Джека, но и Яна. Поль, увы, оказался лишен невероятной возможности услышать недовольный голос Шаркиса, так как одна из пуль вместе с его ухом повредила и средство связи. — Езжайте в особняк. Сейчас же. Фейерверк победоносно вскинул брови. Хитрюга. — Я останусь, — заявил Ян с напором. — Нет, не останешься. За нападением стоят Алмазы. — Вот только, сука, их нам и не хватало для полного флеш-рояля дерьма! — Из-за пошатнувшегося положения Железа они решили поменять укоренившуюся расстановку сил в Тосаме. И для этого им в первую очередь необходимо избавиться от нас, а это значит что? — …блядь. — Да. Езжай в особняк. — Ты уверен, что справишься один? — Я не один. Езжай в особняк. **** Хорошо бы помимо Яна обмолвиться и парой слов с Аки и Агатой, но времени не остается. Цирковой шатер заметно пустеет. Любопытные зеваки, почуяв запах палёного, решают, что жизнь им дороже и поспешно кидаются к выходу. Арену же со всех сторон окружают алмазы. На вид они кажутся обычными посетителями: немолодой мужчина в круглых очках, парочка в парных футболках с дурацким мультяшным принтом, компания друзей… Не вяжутся с их мирным видом лишь две вещи: блестящие нашивки в виде алмазов на одежде и дробовики в руках. Двуличный старик. Еще какие-то четыре дня назад он с таким жаром уверял, что Алмазы всегда встают на сторону победителя, подразумевая отсутствие у них интереса в доминировании над другими группировками. И вот как они ведут себя теперь? Что ж… ты заставишь его пожалеть об этом решении. — Я думал, ты дал членам Железа понять, что идти против тебя себе дороже, — слышится тихое со стороны Фелини. — Это алмазы, — кидаешь ты, поднимаясь на ноги и размышляя, как лучше встать, чтобы полностью закрыть Фелини собой. Алмазы напирают с трех сторон. Лишь у тебя за спиной толпятся члены цирковой труппы, что до того пытались вытащить Фелини из ящика. Алмазы хотели заманить тебя сюда. У них получилось. Позже (если выживешь) следует провести с собой серьезную беседу на момент того, как легко тобой манипулировать с помощью Фелини. Это уже даже не смешно. — Господа, с кем имею честь беседовать? — голос Фарнуш, низкий и глубокий, разносится по шатру, заставив всех замереть. Большинство алмазов поворачиваются к ней, но парочка из них предпочитает держать тебя на мушке своих дробовиков. — Мы не хотим проблем. Нам всего лишь нужен он, — указывает немолодой мужчина в круглых очках на тебя. — Живым или мертвым. Но, желательно, живым… Потому мы рассчитываем уйти тихо. — Тихо… — выговаривает Фарнуш с легким придыханием. Она медленно спускается к арене, и каждый ее шаг сопровождается звоном монеток, из которых сделана ее верхняя юбка. Татуировки с ее лица сползают к глубокому декольте цветастого корсета. Вслед за женщиной идет ее сын — тот самый мальчик, что еще недавно спал у нее на коленях. А за ними — муж Фарнуш и правая рука босса Артистов Тамирис. Все они выглядят слегка отстраненно. Будто то, что здесь происходит, не имеет к ним никакого отношения. По сути, так оно и есть. Группировку Парадигмы не должны волновать войны между группировками Тосама. Спокойствие Фарнуш слегка тебя напрягает. В конце концов, наработки лекарства у них в руках, а значит, им ничто не помешает предать тебя и уехать в Парадигму. Никто не сможет добраться до них на территории закрытого города, полного сходящих с ума мутантов. Фарнуш выходит на арену, присаживается на корточки перед сыном и тихо, нежно выдыхает на забытом языке: — Туфангамро биёр, писарам. Мальчик кивает и бежит по лестнице вверх к выходу. Фарнуш выпрямляется и оценивающе оглядывает незваных гостей. — Боюсь, тихо уйти не удастся. Мы не можем позволять всем подряд проникать на нашу территорию и творить, что им вздумается. Сами понимаете. Репутация, — разводит она руками. На ее тонких запястьях звякают многочисленные металлические браслеты. — Ваша территория? В этом городе гости — именно вы, — выкрикивает один из алмазов. Его поддерживает несколько человек. — Мы — своего рода посольство Парадигмы. Поэтому да, пока мы официально находимся на данной территории — она наша. Неуважение наших границ означает объявление войны всей Парадигме, — спокойно говорит Фарнуш с таким видом, словно этот город полностью принадлежит ей. А ты прекрасно знаешь, что это не так. Парадигму разрывают на части внутренние войны похуже, чем Тосам. Но в словах или действиях Фарнуш невозможно ощутить и намека на ложь. Верно. Если Парадигма не принадлежит ей прямо сейчас, это не значит, что не будет принадлежать в ближайшем будущем. — Да, вы правы, — поспешно выдыхает мужчина в круглых очках. То, с какой сосредоточенностью он тер левую мочку уха всего секунду назад, дает понять, что ему отдали новый приказ. — Мы просим у вас разрешения забрать этих двоих. А в качестве жеста доброй воли позвольте сделать вам подарок. Алмазы подготовились. Видимо, мужчине сообщили, кто перед ним. О том, кем является Фарнуш, они наверняка разузнали заранее. — Подарок? — в тоне Фарнуш читается заинтересованность. Мужчина в очках в ответ делает к женщине шаг, медленно засовывает руку во внутренний карман куртки и, заметив, как напрягается окружение Фарнуш, так же медленно извлекает широкую плоскую коробку. Отщелкнув замок, он открывает ее и демонстрирует содержимое. Цирковые софиты отражаются от десятков крупных бриллиантов. Сверкающие искры падают на смуглое лицо Фарнуш. — Модар? — слышится писк. Сын босса Артистов, вернувшись, дергает мать за юбку, привлекая к себе внимание. Женщина дарит ему улыбку и протягивает к нему руку, а сама переводит взгляд на мужчину в очках. — Красивые камешки, — улыбается она. — Женщины издревле любили бриллианты, — бросает мужчина в очках с усмешкой, уверенный, что умаслил босса Артистов. — Глупости, — узорчатая татуировка неожиданно собирается над грудью Фарнуш в мишень. Она резко вскидывает руку, наставляя на мужчину покрытый золотом револьвер, и нажимает на курок. Голова мужчины в очках разлетается на куски. Бриллианты ссыпаются на песок арены. Сын, вложивший оружие в руку матери, даже не вздрагивает. — Мужчины любят бриллианты не меньше. Правда же, милый, — переводит Фарнуш взгляд на мужа — высокого бородатого тяжеловеса. Тот дарит жене широкую улыбку, и ты замечаешь, что в каждом его зубе блестит по драгоценному камешку. Один из алмазов, очухавшись раньше остальных, открывает рот, чтобы что-то сказать, но его участь оказывается столь же скверной, сколь и его коллеги мгновением ранее. В руке Фарнуш не просто золотое украшение. Это револьвер Pfeifer Zeliska. Такие изготавливались небольшой компанией Pfeifer в далеком 1955 году под мощнейший патрон .600 Nitro Express. Эти боеприпасы использовали для охоты на слонов и носорогов, потому неудивительно, что от встречи с таким патроном голова человека превращается в фарш. Даже спустя сотни лет этот патрон считается одним из самых мощных, а от выстрела им стрелок может заработать контузию. Фарнуш не выглядит контуженной. Скорее производит впечатление женщины, умасливать которую следует чем-то куда более впечатляющим, нежели какие-то там бриллианты. Алмазы, все как один наставляют на босса Артистов дробовики, но выстрелить успевает не каждый. Циркачи, до того скромно топтавшиеся у тебя за спиной, неожиданно кидаются вперед. Фокусник, добравшись до ближайшего противника, лихо выуживает из высокой шляпы пистолет и выпускает несколько пуль в голову мужчины. Акробатка в костюме небесного цвета выбивает одним ударом ноги дробовик из рук другого противника, а затем подпрыгивает, сжимает коленями его шею и резко разворачивается в воздухе. До ушей доносится хруст ломающейся шеи. С обеих сторон от арены неожиданно выпрыгивают цирковые карлики. Один из них набирает в рот какой-то жидкости, а затем щелкает длинной зажигалкой, и ближайшего к нему члена алмазов окутывает яркое пламя. Несколько человек все же успевают выстрелить в Фарнуш. Но ни одна пуля не долетает до цели. Тамирис вовремя встает перед своим боссом и закрывает ее пуленепробиваемым щитом. Молодая женщина, наблюдая за тем, как легко расправляются с ее соратниками, понимает, что выбраться ей уже не удастся, потому наставляет дробовик на тебя и жмет на курок. Увы, личной Тамирис с щитом у тебя нет. Но есть кое-что получше. Ты лишь отклоняешься чуть вбок, чтобы пуля точно не задела Фелини. До тебя она тоже не долетает. Отрикошетив от защитного поля, пуля возвращается к своей хозяйке и застревает у нее во лбу. — Какого? — шепчет Фелини. — Зуо, ты что, спер защитное поле Яказаки?! — вопит он на половину арены. — Не спер, а… одолжил, — шипишь ты. Разве можно было оставить подобную технологию без внимания? Часы Яказаки, в которые поле и встроено, стали отличным подарком от его дочерей. Алмазам следовало бы поучиться подбирать верные жесты доброй воли, а не пихать всем и каждому свои драгоценности. — Одолжил? Одалживание подразумевает возврат. Ты же не хочешь сказать, что через недельку сходишь на могилку Яказаки, чтобы разрыть ее и вернуть защитное поле мертвому боссу Лавы?! — Вообще-то его кремируют, — отвечаешь ты, следя не за тем, чтобы стреляя в тебя, не попали в этого полудурка. — Шаркис, — окликает тебя Фарнуш, — с мусором в стенах нашего дома мы разберемся сами. Не смею вас больше задерживать, — улыбается она. Ты киваешь в знак благодарности и, схватив Фелини за ворот мокрой толстовки, тащишь его к тому самому выходу за арену. — Нет-нет, — окликает тебя Фарнуш. — Там сейчас жарковато. Милые гости подожгли наш шатер, так что я бы посоветовала вам пройти через главный вход. Тяжело вздохнув, тащишь Фелини прочь. Последнее, что ты слышишь прежде чем выйти к ярмарке, спокойный мелодичный голос Фарнуш: — Активируй протокол «охота». Загрузи фото эмблемы. Пусть рвут в клочья каждого, на ком ее обнаружат. **** Сотни красных созвездий, направленных на Мифи и Мишель, не сулили ничего хорошего. Девушка медленно отползала все дальше, уже практически волоча за собой обессиленного парня. Пока из дальней части большого помещения доносились звуки грызни и драки между животными, рядом с Мифи и Мишель ДэдЭнималс все свое внимание обращали исключительно на них, игнорируя присутствие друг друга. Ближе всех к нанитке и циркачу оказались два не в меру любопытных ягуара, медленно приближавшихся к потенциальным жертвам. — Беги, — тихо прохрипел Мишель, — вдвоем нам спастись точно не удастся. — У тебя от потери крови, как понимаю, начинается бред? — зашипела Мифи, сама при этом не видя ни единой возможности выкрутиться. Даже если она бросит Мишель, какова вероятность, что у нее получится прорваться к выходу? Ягуары приближались. Мифи из последних сил сдерживала слезы, понимая, что глухими рыданиями сейчас делу не поможешь. Слишком много жизненного дерьма за последнее время свалилось на ее голову. Интересно, это лишь совпадение или неутешительная тенденция. — Они ведь всего лишь роботы. Значит их можно как-то отключить! — прошептала нанитка, прекрасно понимая, что даже если она сейчас каким-то чудом дозвонится до Фелини, решить проблему он просто-напросто не успеет. — Но-но, девочка, — послышался странный голос где-то сверху. Он не казался взрослым. Но и не тянул на детский. Мифи вздрогнула и подняла голову к крыше манежа. В метре над ней стоял карлик в смешной меховой шапке, черных брюках и красной рубашке. В руках он держал гибкий длинный хлыст, свернутый в кольца. — Рози… — выдохнул Мишель со слабой улыбкой на губах. — Рад тебя видеть как никогда. — Еще бы, — хмыкнул карлик, разматывая кожаный хлыст с острым железным наконечником. Один из ягуаров перевел взгляд на него, нахохлился и прыгнул. Хлыст ударил животному прицельно по голове. И хотя удар показался Мифи не очень сильным, ягуар неизящно шлепнулся на пол и заскулил. Красный свет глаз андроида зарябил. Так же рябила лампочка кофемашины в доме Мифи при ее перезагрузке. В помещении мгновенно воцарилась гробовая тишина. Все животные замерли. Красный свет зарябил и в глазах остальных подопечных цирка. Рози, довольный результатом, свернув хлыст, ловко спрыгнул с крыши манежа, подошел к ягуару, которого до того ударил, и нежно погладил того по макушке. Мелькание прекратилось. Красный свет сменился на голубой. Ягуар поднялся на лапы и начал тереться мордой о плечо карлика, затарахтев, как домашний котик. Очень большой домашний котик. — Это еще что за магия? — прошептала Мифи, ощущая невероятное облегчение. Спасены! Ответа от Мишель не последовало. Он потерял сознание. — Но-но, девочка… Никакой магия. Только дрессировка, — поправил карлик Мифи, почесывая ягуара за ухом. — Охота, — выговорил он. Ягуар встрепенулся. И все остальные животные мгновенно встали в стойки. — Фото, — продолжил он. Глаза животных засветились ярче, а затем они все в едином порыве сорвались с места и несуразной стаей ринулись к выходу. **** — …А потом я очнулся в этом ящике, — заканчивает Фелини свою душещипательную историю, натягивая на себя серую футболку с радужной надписью «ЦИРК». — Блин, я в этих шортах не похож на клоуна? — спрашивает он, поправляя на себе шорты-шаровары. В ларьке, продающем различную продукцию с символикой цирка Парадигмы, выбор одежды не очень велик. — Ты и без них клоун, — фыркаешь ты. — Выглядит так, будто ты обосрался. — О, сразу бы так и сказал! А то я уже думал снимать! — воодушевленно заявляет Фелини. — И правда, — подтверждает он твои слова, пытаясь получше выгнуться и разглядеть свой зад. — Очень выгодные штаны. — Помнишь, где тебя вырубили? — спрашиваешь ты терпеливо, надеясь, что шоу мод на этом закончится. — Да. Здесь недалеко. А что? — бормочет Фелини, продолжая разглядывать свою задницу. — Отведи меня туда. — Зачем? — Пошевеливайся, — вздыхаешь ты устало, в параллель с очередным идиотским диалогом пытаясь просчитать, как действовать при появлении в и без того непростом уравнении новой неизвестной переменной под названием Алмазы. — Думаешь, найдешь там какие-то улики? Ты же и так прекрасно знаешь, кто нападавший, — бубнит Фелини себе под нос. — О, глянь, шпагоглотатель! — тыкает он куда-то в сторону. Ты даже не поворачиваешься. В цирке происходит эвакуация. Люди толпами бегут к эвакуационным выходам. Кто-то пытается сохранять спокойствие, но большинство пребывает в дикой панике. Не улучшают ситуацию андроиды в виде животных, попеременно мелькающие перед твоими глазами. — Ты ведь, Зуо, тоже своего рода шпагоглотатель, — продолжает действовать на нервы Фелини. — Максимум зубочистки, — цедишь ты сквозь зубы. — Еще далеко? — Да нет. Вон за тем поворотом, — тыкает Фелини пальцем в темный проулок. — Погоди, в смысле, зубочистки? Ну-ка объяснись! Не обращая внимания на вопли Фелини, проходишь в проулок и видишь среди смятых банок из-под лимонада, пустых пачек от попкорна и блестящих конфетных оберток два распластанных тела. Знакомые все лица. Наклоняешься к одному из андроидов и убираешь волосы над ухом, чтобы разглядеть номер модели. — Дайси, вопрос… — кидаешь ты, настроив связь. — Твою мать! Зачем так внезапно? Ты меня напугал! — У меня вопрос, говорю. — А? Да. Слушаю. — Что это с твоим голосом? — Н-н-ничего… — Окей, живи с этим сам. Лучше подскажи, где располагается ядро у моделей ЧПО-2707. — Где ты раскопал такую древность? — Без уточнений. — …за переносицей. В старых моделях редко размещали ядра не в голове. Изначально не беспокоились о защите целос… — Спасибо, — ты отключаешься, а затем приставляешь дуло пистолета к переносице Джона в костюме клоуна и жмешь на курок. Фелини подпрыгивает и, опешив, лупит на тебя свои серые глаза. — Какого ху… Ты приставляешь дуло к переносице Джона в костюме мима. И стреляешь вновь. — Зачем? Они и так отключены, — недоумевает Фелини. — И к моему похищению они никакого отношения не имеют! Ты шумно выдыхаешь через нос, борясь с рвущимся наружу раздражением. — У нас есть дела поважнее. Пойдем. — Если у нас есть дела поважнее, на хрена ты тратишь время на то, чтобы расстрелять безмозглых кукол?! — Не хочу, чтобы их хозяева воспользовались этими телами вновь. — Так я же тебе говорю, они ни в чем не… — Фелини! — рявкаешь ты, ощущая, как глаза начинают гореть от приливаемой к ним крови. — Понял-принял, даю тебе пять минут передышки, — вздыхает он, наигранно закатывая глаза. Вот уж, блядь, спасибо за одолжение. В дальней части шатра клубится дым. Ближе к выходу волк вгрызается в горло какого-то мужчины. Животных вокруг становится все больше, но ни на тебя, ни на Фелини никакого внимания они не обращают. Они охотятся на конкретные цели. У выхода из шатра давка. Вы останавливаетесь чуть поодаль от кричащей толпы и ты, усилием воли угомонив внутренне раздражение, закуриваешь и звонишь Аки. — Да, Босс? — На нас напали Алмазы. — Да, Ян уже сообщил. Мы готовы. — Отлично. До момента, пока Ян не вернется в особняк, ты за главного. — Да… помню, — протягивает он без энтузиазма. — А почему не Агата? Агата лучше меня понимает, как… — На нее у меня другие планы, — бросаешь ты и тут же переключаешься на Агату. — Новые дерьмовые новости? — спрашивает она торопливо. — А тебе не достаточно старых? — невесело усмехаешься ты, глубоко затягиваясь. — Уже зафиксировали поползновения на нашу территорию? — Нет. Я свяжусь с тобой, когда обстановка накалится. — Оставь особняк на Аки. Тебе необходимо ехать на Улицу Красного Тумана. — Прямо сейчас? — удивляется Агата. — Зачем? — Потому что будь я на их месте, я бы захватил сразу все территории, — холодно бросаешь ты. — Разбуди Инфа, сообщи, что настал его звездный час. И возьми с полсотни Теней. Не больше. Действуйте тихо. — Поняла, — кидает она. — А что собираешься делать ты? — Выбор моих действий невелик. Поеду к Алмазам. — Один? — Да. — С ума сошел? — Лишь надеюсь урегулировать вопрос до того, как это превратится в нерешаемую проблему. Большая часть людей успевает выбраться наружу, когда вы с Фелини присоединяетесь к желающим покинуть ярмарочный шатер. Черт… Фелини брать к Алмазам ни в коем случае нельзя. Если что-то пойдет не так, то… — Можно, кое-что спрошу? — будто прочитав твои мысли, интересуется Фелини. — Валяй. — На самом деле вопросов два. Два вопроса и один крик души. Начинается… — Я рад, что на этот раз решил оставить свои трусы в покое, но теперь у меня мокрая жопа. Я ведь не простужу анус или вроде того? Да, самое время обсудить простуду ануса. Когда, мать его, если не сейчас? — Если у тебя начнутся проблемы со здоровьем, Нэйс о тебе позаботится, — стараешься выглядеть так, будто ты непробиваемый. — Надеюсь, не как заботятся о лошадях, сломавших ногу? — Нет. Так позабочусь о тебе я, если не прекратишь пороть чушь, — хватает тебя ненадолго. — Мне сейчас, если честно, не до твоей мокрой задницы, — рычишь ты, добираясь до мотоцикла. — Ладушки. Никаких задниц. Слава яйцам. — А теперь вопросы. Рано порадовался, да? — Почему у тебя ноги не воняют? Непробиваемый идиот. — Фелини. Если и второй вопрос такой же тупой, можешь начинать разминать ноги, — предупреждаешь ты. В сером взгляде не читается и намека на страх или переживание. В нем пустота, норовящая затянуть в себя все мироздание. — Зачем? — Чтобы ноги не свело, пока ты будешь пытаться от меня убежать, — выдыхаешь ты сухо. — Я все же рискну, — улыбается он. — Высадишь меня по дороге в вирту-кафе «Кибернет с маслом»? По дороге? Будто он точно знает, где дислоцируется босс Алмазов, что невозможно, так как тот тщательно скрывается… Ты вбиваешь в карту название вирту-кафе. Действительно… По дороге… — Зачем? — спрашиваешь ты холодно. Отличная возможность обезопасить Фелини от возможной грядущей стычки. Но оставлять его одного, как показал свежий опыт, не менее опасно. — Наскучило быть жертвой. Немного поразвлекался, и хватит. Меня ненавидит весь город. Надо бы решить этот вопрос до того, как локальное сожжение моего безусловно симпатичного чучела перерастет в масштабные протесты. — Звучит, конечно, красиво… Но что ты можешь сделать в данной ситуации? — хмуришься ты. Пустой взгляд Фелини будто становится глубже. На пересохших губах расцветает на редкость неприятная улыбка. — Клянусь, ничего хорошего.