***
Сверху поместье как на ладони — от извилистой дороги, ведущей к воротам с севера и крутого обрыва с юга, до ажурных башенок, украшенных флюгерами. Не поместье, а целый замок. Зак почти машинально отмечает смешение архитектурных стилей с преобладанием готики, выделяет отдельные композиции, рассматривает с профессиональной точки зрения. Большинство незнакомцев принимают его за бывшего военного или силовика, да и среди его окружения почти никто не в курсе, что в юности он бредил древними раскопками и памятниками старины, а позже учился на факультете архитектуры и дизайна интерьеров и даже успел поработать по специальности. Коллеги точно не в курсе, разве что шеф, который, разумеется, знаком с досье всех своих подчиненных. Узнали — удивились бы, ибо кто в здравом уме согласится сменить престижную чистенькую работу на разгребание человеческого дерьма. Пока Крэб, его временный напарник, ведет переговоры с секьюрити по громкой связи, Зак неторопливо поворачивает штурвал и успевает облететь поместье еще дважды, вдоволь налюбовавшись. Получив добро на посадку, аккуратно опускает полицейский флайер в одном из внутренних двориков рядом с зеленеющим газоном. Воздух снаружи несравним с атмосферой мегаполиса — поместье расположено на самой окраине экологической зоны, которую городские обыватели называют «Голливудские холмы», ибо жить здесь по карману очень и очень немногим, а точнее исключительно богатым и знаменитым. Ландшафт и вправду холмистый, заросший смесью естественной растительности и искусственно культивированными сортами деревьев и кустарника, завезенными со Старой Земли, плюс море в двух шагах. Зак дышит полной грудью, не особо торопясь двигаться с места; оказавшись рядом, Крэб следует его примеру, сунув руки в карманы, и с ноткой зависти произносит: — Неплохо устроились толстосумы. Такой воздух можно закупоривать в бутылки и продавать за деньги. Зак косится на него, насмешливо приподнимает уголки рта. — Так в чем вопрос — увольняйся и открывай свой бизнес. Тот фыркает в ответ. — Все шутите, босс. В целом парень кажется Заку вполне перспективным. Ему вечно подсовывают новичков, которых никто не хочет брать, а он соглашается, терпеливо натаскивает, следит, чтобы не наделали глупостей, исправляет ошибки и частенько покрывает перед начальством. В участке его прозвали «Красный крест Коннели». Не самое обидное прозвище, Крэба вон стабильно зовут «крабом» и вечно подсовывают на рабочее место засушенные тушки ракообразных. Прозвище ему подходит, надо признать, — невысокий, плотный, с чуть кривоватыми ногами и простецкой деревенской внешностью. Звезд с неба не хватает, зато неконфликтный и не обидчивый.***
Выражение на холеной с правильными чертами смуглой физиономии такое кислое, словно ее обладатель съел лимон. «Франц Пиньон, личный ассистент господина Дуэйна» — так представился он при встрече. Заку этот тип с первого взгляда показался крайне неприятным. — Очень, очень неудачное время вы выбрали, инспектор. Сейчас идет репетиция, вы понимаете?! Это творческий процесс, его нельзя ломать! Зак расправляет плечи, чуть выдвигает нижнюю челюсть вперед, его взгляд делается оловянным, как у киборга. Он глядит на своего щуплого суетливого собеседника сверху вниз, словно олицетворяя собой статую Немезиды с занесенным над головой жертвы мечом. — Хотите сказать, что вы станете препятствовать расследованию убийства? Я вас правильно понял, господин Пиньон? Тот, кажется, съеживается вдвое и бочком отодвигается к двум маячащим сзади рослым «семеркам». Машет руками и бормочет нечто нечленораздельное, благосклонно принятое Заком за согласие сотрудничать. Отправив Крэба к начальнику секьюрити за копией файла из памяти той семерки, что сопровождала хозяина на скандальную вечеринку, Зак шагает по длинному коридору, безошибочно выбирая направление — с каждым его шагом звуки музыки становятся громче. И неудивительно — дверь студии оказывается приоткрытой. Музыка внезапно замолкает, лишь тарелка от ударной установки тихо звенит; слышатся голоса, покашливание и звуки отодвигаемой мебели. Зак останавливается на пороге, не удержавшись от соблазна потихоньку заглянуть внутрь, прежде чем тревожить обитателей студии по долгу службы. Тихо вздыхает, думая о том, что Айзек не простит его, если узнает, что он лично виделся с Дио Дуэйном и не попросил автограф. Что ж, придется как-то это пережить. Либо не рассказывать мелкому про свой визит, что тоже не особо хороший выход из положения. Хозяина поместья он узнает не сразу, хотя кроме него в студии лишь темнокожая девица с бас-гитарой, пухлый кудрявый клавишник и молоденький парнишка-альбинос за ударной установкой. Дио Дуэйн совершенно на себя не похож. Того себя, который на постановочных фото, концертных видео, постерах и прочей атрибутике. Заку сложно этого не заметить — комната его сына сплошь обклеена постерами с Дио и его группой в разных составах. На них изображен некто яркий и эпатажный, в разных образах выглядящий одинаково внушительно и впечатляюще. А тут среднего роста худощавый парнишка в растянутом свитере и бесформенных штанах, со спутанными темно-русыми волосами, что прикрывают уши и шею и явно лезут в глаза, потому что он то и дело отводит челку со лба растопыренной пятерней. — Так, давайте с четвертой строфы, поехали… И разговаривает он не тем голосом, которым поет. Впрочем, современная звукозапись и концертная аппаратура творят чудеса. Понимая, что упустил момент, Зак замирает под дверью. Надо было заходить, когда музыканты закончили предыдущую композицию и пока еще не начали новую. Разумеется, у него есть полномочия прервать репетицию, но все же… Он стоит, слушает и, как ни странно, ему нравится. Рваный, перескакивающий с тональности на тональность гитарный рифф вычерчивает угловатый, но своеобразный рисунок мелодии, обрамленный будто рамкой неназойливым ритмом ударных, зарождая в душе смутное тревожно-щемящее чувство. Здорово. Совсем непохоже на то, что он любил слушать в юности, но здорово. Странно, Айзек много раз включал записи Дио, но Зак как-то не вслушивался, не до того было. Что ж, теперь, возможно, стоит послушать повнимательнее. Дождавшись, когда гитара замолкнет на пронзительно звенящей ноте, он решительно распахивает дверь и переступает порог.***
— … значит, вы покинули дом госпожи Стросс ровно в два? Правильно я понял? Дио Дуэйн кивает, зябко поводит плечами, хотя в комнате тепло. Делает глоток из чашки размером с небольшое ведерко, откуда доносится манящий кофейный аромат и, забравшись с ногами в глубокое кресло, с наслаждением затягивается сигаретой. Зак ощущает мимолетный укол зависти — ему-то принесли чашку размером с наперсток. Хозяин замка оказался вполне любезным и гостеприимным — отмазаться от допроса не пытался, с презрением на копа не смотрел, в отличие от большинства селебрити, мнящих себя жителями Олимпа. Вон даже кофе велел подать «господину инспектору Коннели». — Вам следует отвечать вслух, я веду запись допроса, — напоминает Зак. Дио досадливо морщится. Судя по его манерам, парень абсолютный интроверт, один из тех гениев не от мира сего. Полная противоположность его многочисленным сценическим образам. С ними его роднят разве что глаза необычного цвета — один синий, второй зеленовато-серый. Кажется, это называется «гетерохромия». На постерах эта особенность его внешности искусственно утрируется с помощью цветовых фильтров, в реале же ее можно заметить лишь приглядевшись. — Я, конечно, на часы не смотрел, нет привычки следить за временем. Но да, было около двух. Впрочем, в памяти моего кибера вы найдете более достоверную информацию. В любом случае — я ушел до убийства, это абсолютно точно. Зак кивает. По сути, допрос гостей, покинувших дом до того, как отвергнутый любовник застрелил известную певицу и ведущую ток-шоу, всего лишь формальность. Однако несоблюдение формальностей в работе полицейского обходится слишком дорого, так что приходится тратить на них уйму времени и сил. Остановив запись, Зак поднимается на ноги, одергивает полы пиджака. — От лица полиции Авалона я благодарю вас за содействие, мистер Дуэйн. Тот рассеянно кивает, смотрит в сторону, мнет в пальцах потухшую сигарету. Двигаясь по коридорам поместья в сопровождении Крэба, Зак вновь ощущает мимолетный укол сожаления о том, что не взял автограф для Айзека. Использованием служебного положения в личных целях это можно было бы назвать с большой натяжкой, просто… Парня наверняка задолбали назойливые поклонники, недаром же он поселился в таком труднодоступном месте. А тут еще и коп, приехавший ради допроса. Ладно, перебьется мелкий. Хватит ему и устного рассказа о кусочке жизни его кумира. — П-сс-т! Услыхав за спиной звук, похожий на шипение, Зак оборачивается. Парнишка-альбинос, которого он давеча видел в студии за ударной установкой, воровато выглядывает из-за угла и манит инспектора пальцем. Вконец заинтригованный, Зак велит Крэбу ждать его во флаере, а сам ныряет за угол и следует за своим провожатым, который движется по бесконечным коридорам странными зигзагами, поминутно оглядываясь по сторонам, пока в конце концов они оба не оказываются в крошечной подсобке с хозяйственными принадлежностями и уборочным инвентарем. — Ну вот, — удовлетворенно произносит парень, — здесь нет камер и прослушки, можно говорить спокойно. Никто из членов группы на вечеринке, где произошло убийство, не присутствовал, но информация о них, тем не менее, была в деле. Напрягши память, Зак выуживает имя — Богдан Пежич, двадцать восемь лет, приводы по малолетке, штрафы за хранение и употребление наркотиков и нарушения ПДД. Вполне стандартный набор для его возраста и рода деятельности, ничего необычного. Но имя как будто бы смутно знакомое, да и лицо… Зак вопросительно приподнимает правую бровь и ждет. Помявшись, парень произносит. — Боюсь, вы не поверите и просто пошлете меня… — А ты попытайся. Хочешь что-то сообщить касательно убийства? Тот мотает головой, нервно облизывает губы, глядит исподлобья. — Нет. Не насчет убийства. Я насчет Дио. Знаете, он… У него нет друзей. Ну, так он считает. Не хочет ни с кем сближаться. Но он меня здорово выручил, буквально спас, я считаю его своим другом. И хочу ему помочь. — А что — у него проблемы? — Голос у Зака нейтральный, но глядит он прицельно и внутри потихоньку разгорается азарт охотника. — Наркотики? Или?.. Богдан мотает головой еще интенсивнее, так что тихо звякают многочисленные металлические колечки, продетые сквозь левое ухо. — Знаете нашего менеджера? — Бориса Ларго? Лично не знаю, конечно, но слыхал. Личность известная. На физиономии Богдана появляется смесь злости и гадливости. — Та еще мразь. По сути, он всем здесь заправляет, все пляшут под его дудку. Я спрашивал Дио, почему он его не уволит, в ответ услышал просьбу не соваться куда не надо. Мне кажется, он держит Дио под колпаком. С помощью чего — непонятно. А еще… — Парень нервно сглатывает, глядит в упор на Зака потемневшими глазами, — Он делает с ним что-то. — Кто с кем? — Ларго что-то делает с Дио! Каждую пятницу Дио возят в город к Ларго — тот присылает свой личный флаер с пилотом. Он возвращается оттуда какой-то… сам не свой. Странный. И еще… Я как-то застукал его после одного из этих пятничных визитов в ванной — он мыл руки, закатав рукава, и рубашка была слегка расстегнута. И на правой руке и груди я заметил какие-то следы. И шрамы. Старые. Понимаете?! Здесь что-то не так! Зак закатывает глаза и кладет руку на плечо Богдану. — Слушай, это очень трогательно, что ты так заботишься о друге. Но, видишь ли, бывает так, что люди богатые и знаменитые успевают пресытиться обычными развлечениями и им хочется чего-то экзотического. А иногда даже травматического. Понимаешь? Парень запальчиво сбрасывает обманчиво мягкую ладонь со своего плеча, его губы сжимаются в тонкую полоску. — Если вы намекаете на БДСМ, то зря. Уж я-то в этом разбираюсь — подрабатывал несколько лет назад в одном тематическом заведении, просто мальчиком на побегушках, подай-принеси. Насмотрелся. Клиенты после сессий расслабленные практически до желеобразного состояния, как медузки, и взгляд у них такой… С поволокой. А Дио… Он выглядит так, как будто ему по-настоящему больно, как будто его в угол загнали, понимаете?! — Заметив по выражению лица Зака, что он инспектора до конца не переубедил, Богдан хватает его за рукав. — Вы можете проверить и сами убедиться. Вы же полицейский, вам ничего не стоит просто нанести Ларго визит в пятницу. Под любым предлогом. Пожалуйста, прошу вас! Дио только с виду такая крутая рок-звезда и охрененно богатый чувак, на самом деле он как ребенок. И его некому защитить. Зак качает головой, тихо выпадая в осадок от услышанного. — Эй, какого черта, а? Почему ты просишь именно меня? Если у Дуэйна проблемы, он сам может обратиться в полицию. Ну, или частного детектива нанять в конце концов. Богдан на секунду опускает глаза, потом вновь глядит в упор с непоколебимым упорством и надеждой. — Я знаю о вас. Вы как-то очень помогли моему брату, когда работали в отделе по борьбе с наркотиками. Вы хороший полицейский и хороший человек. Зак машинально кивает. Ага, понятно. Вот почему фамилия и внешность парня показались ему знакомыми. — Слушай, давай так. Я приму к сведению то, что ты сказал. Но мне нужно это сперва переварить. Пороть горячку и ввязываться невесть во что я точно не собираюсь.***
…И я знаю, что момент близок, И я ничего не могу с этим поделать. Посмотри неверящими глазами, Ты боишься умереть? Голос в наушниках кажется обманчиво ломким, в нем звучат такая искренняя тоска и безысходность, что Заку становится не по себе, хотя работа в полиции здорово закалила его психику. Ну, или так ему казалось. Это пугает меня до смерти, И конец — это все, что я вижу. Это пугает меня до смерти, И конец — это все, что я вижу… Зак невольно ежится; не дождавшись, пока отзвучат последние аккорды, запускает новую песню. Тяжелый гитарный рифф с ходу бьет по ушам, следом чеканным ритмом вступают ударные. Ну, совсем другое дело. И тема черных дыр все же менее депрессивная, чем тема смерти. Тревожная меланхолия — это не то состояние, которое помогает сосредоточиться на работе. Хотя какое отношение к работе имеет то, чем он нынче вечером занимается? Со вздохом развернув еще пару вирт-окон, Зак вновь углубляется в чтение. Информации про Дио Дуэйна и Бориса Ларго в инфранете предостаточно, можно даже пока что не подключаться к полицейским базам. Полтора часа мониторинга не приносят каких-либо весомых результатов — сам Дио, кажется, самый тихий и законопослушный гражданин из всех звезд шоу-бизнеса, разве что, когда он был моложе, ходили упорные слухи насчет наркотиков. А что касается Ларго, то с этим типом связано множество скандальных историй — то про сексуальные домогательства вплоть до изнасилования, то про контрабанду, то про наркоторговлю. Вот только он каждый раз выходит сухим из воды, за десять лет ни одного ареста и даже штрафа. Наверняка он и сейчас связан с чем-то противозаконным, но черта с два к нему подкопаешься. Пока что самым подозрительным Заку кажется количество киборгов, приобретаемых Ларго. В основном DEX'ы с прошивкой телохранителей и всего несколько Mary и Irien'ов. С таким количеством боевых киберов можно смело брать подряд на охрану хранилища золотовалютных резервов планеты. Ну, или устроить где-нибудь небольшую революцию. Увлекшись, Зак не сразу замечает, что в комнате появился кто-то еще, а в следующий момент ловкие пальцы насильственно извлекают из его уха один из наушников-таблеток. Стремительно развернувшись вместе со стулом, он пытается ухватить незваного гостя за руку, но тот отскакивает назад и, показав ему язык, вставляет украденный наушник в собственное ухо. Идентифицировав песню, которую слушает Зак, Айзек изумленно приподнимает брови и приоткрывает рот, отчего его пухлощекая физиономия заметно вытягивается. — Нууу, старик, ты просто потрясаешь основы моего мироощущения! Ему четырнадцать, у него ломается голос — то звучит хрипловато как у мультяшного медвежонка, то пускает петуха. Брови Зака сходятся на переносице. — Я тебе сколько раз говорил — не смей врываться ко мне в комнату, когда я работаю! И правда — это совершенно никуда не годится. А если бы на вирт-окнах, которые он не успел свернуть, были расчлененные трупы, к примеру? Айзек изображает на лице обиженную гримасу. — Да я стучал раз десять, а ты не слышишь! Пиццу привезли, пора ужинать. — И тут же с любопытством косится на голографический пульт. — А что — у тебя расследование связано с Дио? Расскажешь? Ну хотя бы когда все закончится, а? Поднявшись на ноги, Зак щелкает подростка по веснушчатому носу и тут же, не удержавшись, взъерошивает легким жестом его рыжеватые густые кудри. — Меньше будешь знать — крепче будешь спать.***
Район назвали «Тисовой аллеей», хотя завезенные со старой Земли деревья мутировали, вымахав вдвое против земных сородичей и сменив цвет листвы на красный с темно-фиолетовыми прожилками. Склоняясь друг к дружке над широкой улицей с уютными частными особняками, они словно бы образовывали сводчатую арку, что отгораживала обитателей района от высящихся по соседству небоскребов, неоновых голограмм с рекламой, шума и запахов многочисленных уличных закусочных. Зак, вот уже более получаса наблюдающий за одним из особняков, с удовлетворением отмечает, что нынче дом охраняют одни киборги — все «семерки», все внушительной комплекции. Любимый типаж Ларго. Увереннее, что ли, он себя чувствует рядом с громилами? У киберов ведь имплантаты, а какие у них мышцы, без разницы: органика — это просто оболочка. Если у человека одни киборги в охране, это веский повод присмотреться к нему повнимательнее. Таким субъектам наверняка есть что скрывать, а люди — это всегда лишние глаза и уши, киборгам же можно приказать смотреть в другую сторону, а потом просто стереть память. Не говоря уж о том, что случаи, когда бывшие секьюрити шантажировали хозяев, не редки. Зато для него, как для полицейского, киборги значительно упрощают задачу по проникновению в дом. Прежде чем покинуть свой пост наблюдения, Зак прерывисто вздыхает, в очередной раз вопрошая самого себя — куда его несет нелегкая и за каким лешим оно ему надо? Вспоминает длинные тонкие пальцы Дио, рассеянно сминающие сигарету, слегка потерянный взгляд, а еще отчаянно-умоляющие глаза Богдана, его слова насчет того, что Дио как ребенок и его некому защитить. «Если уж потянуло на благотворительность, лучше б нанялся волонтером в дом престарелых» — ворчливо выговаривает ему внутренний голос, и Заку нечего возразить. «Семерка», что дежурит у входа, вперивает немигающий взгляд в сунутый ему под нос полицейский жетон. — Инспектор Коннели, полиция Авалона. Переход права управления первого уровня. Подтверди! — Право управления передано. Система готова к работе. Жду указаний. Хороший киборг, правильный киборг. Умница. Хотя от этих штуковин все равно как-то не по себе, особенно вблизи. И особенно когда видел своими глазами то, что киборг может сотворить с человеком за пару секунд. — Мне нужно увидеть твоего хозяина. Проводи меня к нему. Он легко проходит вместе со своим провожатым через все кордоны, еще трижды воспользовавшись значком. Мало ли, вдруг у кого-то из киборгов приказ предупредить хозяина о незваных гостях. Массивная деревянная дверь, к которой приводит его «семерка», оказывается запертой, но Зак не собирается стучать. — Выломай замок, — приказывает он, — Только без лишнего шума. Киборг надавливает на замочную пластину ладонью, и та с легким «чпок» выпадает из своего гнезда, повиснув на остатках креплений. — Теперь жди здесь и никого не впускай и не выпускай. Понял? — Приказ принят к исполнению. Зак делает шаг внутрь с бластером наизготовку. Даже если здесь не происходит ничего противозаконного, у него, на всякий случай, имеется вполне логичное объяснение своему вторжению. Хотя слегка притянутое за уши, ну да ладно. Об этом можно побеспокоиться позже. У самой двери полумрак; впереди ширма с восточным рисунком, и это Заку на руку — его самого заметят не сразу. Из-за ширмы пробивается более яркий свет и доносятся какие-то странные звуки. Ширма закрывает обзор, так что Зак делает шаг вперед, потом еще один. Все равно плохо видно… Там не Ларго, а какой-то тип в униформе, смутно знакомой по цвету и покрою, без опознавательных нашивок, он что-то делает у стены… А сам Ларго… Наверное, в противоположном углу, ширма скрывает его полностью. Выскользнув из-за укрытия, Зак прижимается к стене напротив, так, чтобы на него падала тень, и замирает, затаив дыхание. Эти предосторожности, впрочем, излишни — находящиеся здесь люди так увлечены своим занятием, что он привлек бы их внимание, разве что, выйдя на середину комнаты. От открывшейся ему картины Зак на несколько секунд перестает дышать, ощущая ускоренное сердцебиение и выступивший на лбу холодный пот. Ему множество раз приходилось видеть крайне отталкивающие стороны человеческого бытия, не говоря уж о ликах смерти. Но то, что предстало нынче перед его глазами, показалось ему одним из самых отвратительных зрелищ. Борис Ларго действительно обнаруживается в углу, сидящим в кресле; на нем домашний халат, распахнутый во всю ширь, обнажая волосатую грудь и чуть отвисший живот. Низ живота и пах частично скрыты рукой и широким рукавом халата — рука ритмично движется вверх-вниз, периодически останавливаясь, когда Ларго обводит большим пальцем головку своего члена, шумно выдыхая и причмокивая губами. Он ублажает себя, не сводя маслянистых глаз с расширенными, как у наркомана, значками с действия, разворачивающегося напротив; тонкая ниточка слюны стекает из уголка его приоткрытого рта, застревая в щетине. То, на что он смотрит, никак нельзя назвать зрелищем, способным вызвать сексуальное возбуждение. У психически здорового человека, по крайней мере. Вертикальную конструкцию у стены Зак не без труда идентифицирует как переносной тестовый стенд «DEX-компани», такой привозили к ним, когда тестировали «шестерку», приписанную к участку. Только вот сейчас на стенде намертво зафиксирован вовсе не киборг. Потому что Дио Дуэйн ну никак не может быть киборгом. Это совершенно исключено. Накануне инфранет вывалил на Зака целую гору его детских и юношеских снимков и фактов из биографии, а еще фото родителей, младшего братишки, трагически погибшего в детстве, одноклассников, ближних и дальних родственников и знакомых. Нет, Дио определенно не киборг. Киборги не способны писать и исполнять музыку. Еще киборги не ощущают боли, а нынешний подопытный явно ее ощущает, судя по судорожно бьющейся жилке на шее, подергивающимся мышцам и мокрым от пота прядям волос, прилипшим ко лбу. И… Разве это похоже на тестирование или что-либо, имеющее практическую или научную цель? Это самые настоящие пытки. Даже их полицейскую «шестерку» тестировали не так грубо и травматично. В какой-то момент тело Зака начинает двигаться будто само по себе, и вот он уже на середине комнаты — стоит с бластером наизготовку, нацеливая оружие то на Ларго, то на типа с маловыразительным лицом, одетого в униформу дексистов со срезанными нашивками. — Так… — Голос плохо слушается; Зак сглатывает, облизывает пересохшие губы, пытаясь унять сердцебиение. — Полиция, никому не двигаться! Ты… — кивок в сторону Ларго. — Живо лег на пол, руки за голову! — Да какого… — начинает было тот, торопливо запахивая халат и стремительно багровея, — Ты хоть понимаешь, что ты творишь, урод?! Да я тебя… — Живо, я сказал! А то пристрелю! — Зак буквально орет, и тон его голоса не оставляет сомнений, что он способен выполнить свою угрозу. Ларго подчиняется, и Зак оборачивается к незнакомому типу у стенда. — Теперь ты… Живо, освободи его. И вызывай скорую. — Вы не понимаете, с чем имеете дело… — Ты что, глухой?! — Зак тычет дулом бластера в серое, словно присыпанное асбестовой крошкой лицо. Он пока не может определить, кто из этих двоих вызывает в нем большее омерзение — извращенец Ларго или этот хладнокровный палач. — Я сказал — отвязывай его! Шевелись! Когда освобожденная от ремней и зажимов жертва буквально вываливается из стенда, упав на колени, Зак давит в себе порыв кинуться на помощь. Удерживая бластер левой рукой, лезет правой во внутренний карман за коммом, попутно наблюдая, как Дио утыкается лбом в пол, как ходят ходуном тощие ребра, испещренные алыми полосами. Но набрать номер службы спасения он не успевает — обнаженная фигура, скорчившаяся в коленопреклоненной позе, вдруг распрямляется одним слитным движением. Зак судорожно стискивает в ладони комм, едва не раздавив, и с трудом удерживает себя от выстрела — глаза разного цвета, секунду назад глядевшие на него с вполне человеческим выражением, внезапно стекленеют и зрачки загораются алым. А в следующий момент тот, кого Зак принимал за Дио Дуэйна, точным механическим движением сворачивает голову своему палачу, с отчетливым хрустом ломая шейные позвонки, а потом, шагнув в лежащему на полу Ларго, бьет его пяткой в висок, проламывая череп. И замирает перед Заком неподвижно. Время словно бы останавливается; полицейский слышит лишь свое собственное сиплое дыхание и пульсацию крови в ушах. Киборг глядит на него, склонив голову набок, чуть приподнимает уголки губ. Алое свечение в его зрачках гаснет, теперь он совершенно неотличим от человека. — Что же вы медлите, инспектор? — произносит он голосом Дио Дуэйна. — Стреляйте же. Я ведь могу убить вас за долю секунды. Чего вы ждете?