***
Женщина, что по-хозяйски расположилась в кресле главы ОЗК, Киру Гибульскую не напоминает ни единой черточкой — высокая, жилистая, с резковатыми чертами лица и русыми волосами, собранными сзади в хвост, одетая в неброский, но элегантный серый брючный костюм. Присутствующий в ее облике налет жесткой властности заставляет Мэй мгновенно ощутить себя вызванной к директору школьницей и растерянно замереть на пороге. — А, госпожа Ким. Проходите. Поведение незнакомки кажется Мэй возмутительным, и это помогает побороть растерянность. Она скрещивает руки на груди и вздергивает подбородок, спиной ощущая придающее уверенность присутствие Ирэла. — Что вы тут делаете?! У вас нет права находиться в этом кабинете! Незваная гостья по-акульи усмехается. — Отчего же? Это ведь кабинет главы ОЗК, а значит я совершенно точно имею право здесь находиться. — Она плавно поднимается на ноги, кладет на край стола солидного вида кожаную папку с тисненым гербом Федерации и инфокристалл. — Поскольку начато официальное следствие в отношении Гибульской касательно нецелевого использования бюджетных средств, она более не может исполнять обязанности главы ОЗК. Здесь подтверждение моего назначения на этот пост, в бумажном и электронном виде. Деревянной походкой Мэй делает шаг к столу, стремясь унять колотящееся сердце, и принимается тщательно изучать документы, чтобы дать себе время успокоиться и обдумать свое дальнейшее поведение. Краем глаза она замечает присутствие в кабинете еще двоих — неприметного вида мужчин, похожих на тени — один методично просматривает папки с документами, хранившимися в сейфе, а второй сидит за терминалом, открывая вирт-окна одно за другим. Перед отъездом Киры они обсуждали возможность чего-то в этом роде, но… Все равно все слишком внезапно. И как эти люди сюда попали? Ну да, тот корабль с медицинским оборудованием, принадлежащий Министерству социального обеспечения Федерации. Два часа назад Мэй сама дала разрешение на его посадку. Боже, какая дура. Следовало бы догадаться, найти предлог, чтобы не пускать их сюда, или хотя бы потянуть время… Но что толку теперь сожалеть? Между тем новая хозяйка кабинета неторопливо наливает кофе в любимую Кирину кружку и вновь улыбается Мэй. На сей раз ее улыбка меньше похожа на акулий оскал, но в ней по-прежнему нет ни малейшего намека на человеческую теплоту и приветливость. — Кажется, мы начали знакомство не на той ноте, на которой следовало бы. Впрочем, я сама виновата — даже не представилась. Меня зовут Саманта Пул, я сотрудник ГБР. Несмотря на не слишком приятный повод, я рада встрече с вами. Вы ведь раньше работали на одну из наших структур, слышала о вас много хорошего. Надеюсь на вашу помощь в расследовании и введении меня в курс дела касательно текущей работы ОЗК. Мэй словно бы окатывает волной жара. Если это был способ вывести ее из равновесия, то цель достигнута — о том, что Мэй когда-то внедрили в «DEX-компани» спецслужбы, под видом практикантки, знала только Кира. И то, что после Шебы она подала в отставку, дела не меняет. Теперь Ирэл ощущается за спиной вдвойне острее, но иначе. Он ведь не знал. Сейчас он может подумать, что она работала на них все это время… Черт, черт!.. Саманта тоже обращает внимание на Ирэла, которого раньше демонстративно не замечала. — Я полагаю, нас с вами ждет долгая беседа, Мэй. Ничего, что я по имени? И пообщаться нам нужно наедине, без посторонних. Ведь инспектор Аш-Сэй не является сотрудником ОЗК, верно? Теперь, когда я приняла пост, присутствие на Кассандре людей, не имеющих к ОЗК отношения, станет крайне нежелательным в виду специфичности здешнего контингента. — Я не посторонний, отнюдь, — ровный голос Ирэла помогает Мэй справится с надвигающимся приступом паники, — Я жених госпожи Ким. Щеки и уши Мэй на секунду обдает жаром, а усмешка новой главы ОЗК превращается в кислую гримасу. — И скоро вас можно будет поздравить? — Через пару месяцев. — Подняв голову, Мэй наконец-то решается посмотреть незваной гостье прямо в глаза. — И я понемногу привлекаю своего будущего мужа к делам Общества. Вдобавок у нас есть множество других компетентных сотрудников, чье мнение представляет не меньшую ценность, чем мое. Так что могу устроить для вас экскурсию и познакомить со всеми. Новая глава ОЗК явно не горит желанием с кем-то знакомиться, но отказаться значит потерять лицо.***
В бухгалтерии куда более многолюдно и шумно, чем обычно — помимо начальства и рядовых сотрудниц, испуганно съежившихся по углам, забаррикадировавшись папками с документами, в просторном помещении присутствуют двое незнакомцев, неуловимо похожие на тех, которых Мэй видела в кабинете Киры. Сергей Петрович и Сара Соломоновна на сей раз выступают единым фронтом, отражая натиск неприятеля — главбух жонглирует вирт-окнами с таблицами, сводками и диаграммами, доказывая одному из ревизоров обоснованность цены на какую-то поставку, а глава юридического отдела выкладывает перед своим оппонентом стопки документов, касающихся судебных разбирательств, связанных с их подопечными, исподволь расшатывая его душевное равновесие несмолкаемым словесным потоком. При виде этой картины тугая пружина внутри Мэй чуть разжимается — в ней начинает теплится искорка надежды на то, что если документальных доказательств каких-либо серьезных нарушений не найдут, их, возможно, оставят в покое. Саманта тоже понимает, что здесь им ловить нечего, пока, по крайней мере, и предлагает не беспокоить персонал бухгалтерии во время проверки. В лаборатории суета, вечный бардак и тарелки с едой вперемешку со штативами, колбами, мелкими приборами, какими-то запчастями; биоклавиатура, явно страдающая несварением, горы канцелярки и карикатура на Збышека, намалеванная на салфетке и триумфально нанизанная на торчащий из стакана карандаш. Мэй с каким-то щемящим чувством думает, что если бы беспорядок являлся преступлением, то новой главе ОЗК не пришлось бы долго искать причину привлечь их всех к ответственности. Саманта не стала задерживаться в бухгалтерии — что же она рассчитывает найти здесь? Однако теперь их гостья проявляет нешуточный охотничий азарт — выросшие будто из-под земли трое вооруженных громил в неприметной серой униформе оттесняют недоуменно переглядывающийся и перешептывающийся персонал на середину помещения и принимаются методично переворачивать и перерывать все вокруг, усугубляя бардак до состояния полного хаоса. Збышека отчего-то не видно, и Мэй думает, как бы исхитриться улизнуть в коридор и связаться с ним по комму. Ковальский появляется и без вызова, только совершенно неожиданным способом — ведомый одним из громил, с заломленной назад рукой и заляпанным кровью из разбитого носа белом халате. — Эй, что вы творите?! Мэй рвется вперед, но рука Ирэла предостерегающе смыкается на ее предплечье. — Вот. Этот крысеныш попытался припрятать. — Громила толкает Збышека к остальным сотрудникам лаборатории, заставив упасть на колени, потом ставит к ногам Саманты небольшой, но явно тяжелый металлический ящик с ручкой, и, расплавив с помощью бластера замок, откидывает крышку. Присев на корточки, та запускает руку внутрь и с удовлетворенным видом рассматривает россыпь крошечных чипов на своей ладони. А потом поднимает глаза на Мэй. — Видите, как все просто? Обвинение в расхищении государственных средств было лишь предлогом. Мы знали, что здесь готовится нечто посерьезнее. И вот доказательство — чипы, искусственно вызывающие у киборгов «синтез Гибульского». Они способны спровоцировать массовые срывы, которые неизбежно приведут к многочисленным человеческим жертвам. А это уже терроризм. Да-да, моя дорогая — терроризм и государственная измена. И все, причастные к этому, в самом скором времени подпишут признание. Никто не избежит… — внезапно прервавшись, Саманта глядит куда-то за спину Мэй, — а куда же делся ваш жених, милочка? Неужели испугался и покинул вас в самый ответственный момент? Ну, ничего, не беспокойтесь. Его непременно отыщут.***
Планета Земля Поднявшись с неудобного металлического стула, Виктор Аристархович Саломыга неторопливо разминает затекшие суставы, а сидящая напротив на таком же стуле совершенно обнаженная смуглая женщина с вьющимися темными волосами, ловит взглядом каждое его движение. Шагнув к ней, Виктор Аристархович отечески любовно проводит ладонью по ее волосам, потом приподнимает ее голову за подбородок. — Ты не рассказала мне что тебе снилось сегодня ночью. — Море, — отвечает она, чуть помедлив, глубоким грудным голосом, — мне снилось море. Его негромкий хрипловатый смех похож на кашель. — Море… Как банально. Но ладно, так и быть. Скоро ты увидишь море. А еще у меня для тебя будет подарок. Очень дорогой подарок. Ты сохранишь его у себя под сердцем, будешь беречь его, заботиться о нем как мать заботится о ребенке в своей утробе. Будешь ведь? Вместо ответа она ловит его руку и прижимается к ней губами, а он задумчиво улыбается и гладит ее по волосам. — Хорошая девочка… Девочки куда лучше мальчиков. Даже как-то жаль… Кстати, о мальчиках. — Судя по изменившемуся выражению лица, он внезапно переключается на другой предмет. — Любопытно узнать об одном из них. В просторном и почти пустом помещении несколько терминалов; приблизившись к одному из них, Контроль активирует вирт-окно. У появившегося на экране человека бледное, одутловатое и невыразительное лицо; в ответ на вопросительный взгляд шефа он лишь качает головой. — Пока никаких результатов по Баскину. Мне продолжать? Изменить методику? Морщинка на высоком выпуклом лбу Виктора Аристарховича становится глубже, взгляд темнеет, и он медленно качает головой. — Нет. Пожалуй, хватит. Как видно, его психологический профиль не был исчерпывающим, увольте того, кто его составлял. — Что делать с объектом? На ликвидацию? — Пожалуй, нет… Это слишком просто и быстро. В конечном итоге все ломаются, вопрос лишь во времени. Мне хотелось бы увидеть его сломленным, это будет любопытно. Так что переправьте его через канал D и отслеживайте на каждом этапе. Я хотел бы встретиться с ним снова. Если он выживет, разумеется.***
Борт транспортника «Космический Мозгоед» — Ну вы же пойдете, да?! Ну, Станислав Федотович! Такое раз в жизни бывает! Выхватив у Теда тисненое золотом приглашение, которое курьер доставил на борт четверть часа назад в солидного вида конверте с гербом Федерации, Полина принимается рассматривать его со всех сторон. Капитан Петухов скептически хмыкает, чешет затылок, чуть сдвинув фуражку вперед. — Делать мне нечего, только время тратить на всякую ерунду. И с чего военному министерству пришла в голову эта идея? Деньги некуда девать? — Известно с чего, Стасик, известно с чего… — Незаметно подкравшийся сзади Вениамин ловко перехватывает у Полины яркую открытку. — Ведь круглая дата, полвека назад основали тот род войск, в котором ты доблестно отслужил. Вот твое бывшее начальство и решило порадовать как ветеранов, так и нынешних героических космодесантников грандиозным концертом. — Меня бы больше порадовала, скажем, юбилейная денежная выплата. Вениамин, успевший передать приглашение по эстафете Дэну, укоризненно цокает языком. — Ну вот, как все-таки бизнес портит человека. Экий ты, братец, стал меркантильный. И чего б тебе не сходить? Нам даже маршрут менять не придется — все равно на Землю летим, просто задержимся на пару дней. — Вень, ну ты в курсе, что не особо я большой любитель как музыки, так и общества разных шишек, как военных, так и гражданских. — Не будь эгоистом, о молодежи подумай, — Вениамин многозначительно кивает на Теда и Полину, что уже вдвоем увлеченно просматривают список имен выступающих звезд. — Это же приглашение на троих. А кого с собой-то брать? Услыхав последние слова, Ланс, что до этого вычесывал Сеню, пристроившись на диване, прикрывается котом и принимается усиленно косплеить предмет мебели, а Дэн с настороженным видом пожимает плечами. Но Вениамин успокаивающе машет им рукой. — Киборгов туда все равно не пускают, Стас и Вадим явно не единственные космодесантники, страдающие киборгофобией. Даже во внутренней охране будут только люди. Я бы пошел конечно, но уступлю место молодым. — Там Лука Фонтано будет, он такой лапочка, — мечтательно выдыхает Полина, — мы его с подругами в универе обожали! — А моя мелкая сохла по Дио Дуэйну, — подает голос Теодор, — если я возьму у него автограф — она просто обалдеет! Станислав мученически возводит глаза к потолку, ощущая себя незаслуженно приговоренным к тяжкой повинности.