В самое сердце

Шастун наконец врывается в туалет бушующего клуба вихрем и застывает у зеркала, слишком медленно открывая воду. Смотрит на своё отражение и горько усмехается, наклоняясь к ледяному потоку воды. Брызгает себе в лицо и пару раз на волосы, оттягивая их. Снова смотрит в зеркало, глубоко вдыхая, чтобы ушло подавляющее чувство одиночества и тошнота от всевозможных запахов этого клуба. Белки Антона красные, будто он не спит третьи сутки. Будто? Помилуйте! Но надо отдать этому клубу должное: в туалете звукоизоляция. Как только ты заходишь и плотно закрываешь за собой дверь, то оказываешься будто в пузыре. Антон облегченно вздыхает, на долю секунды прикрывая глаза, и идет к кабинке. Тут из одной двери кабинок вылетает девушка, чуть не подвернувшись на каблуках, но вовремя спасенная косяком двери. — Ох, черт, чуть не умерла! Блядский каблы! Шастун в шоке смотрел на девицу, потому что, во-первых, он думал, что она все-таки навернётся, и уже встал в позу излова, если это так называется, во-вторых, это, вообще-то, мужской туалет, или Антон по своей глупости пришел в женский?; и в-третьих, его взгляд зацепился за волосы девушки. Они были черного цвета, такого черного, что будто волос не было совсем, а только черная дыра в виде волос. Девушка наконец восстановила равновесие и, откинув волосы с лица, посмотрела на Антона. — Не делай такое лицо, - она звонко засмеялась, - и не парься, это общий туалет. Шаст быстро выпрямился под её смех и расстегнул пиджак, шумно выдохнув. Отвернувшись, он зашел в ближайшую кабинку, слыша, пока отливал все это чертовы «вискиколы», как включилась вода. Он вышел и пошел сполоснуть руки к мойке, где все еще стояла она. Они поравнялись, она глянула на него в зеркало, и, хоть в туалете был темно-фиолетовый, приглушенный свет, девушка разглядела его глаза. Шаст глянул на нее и усмехнулся: даже на каблуках она еле достаёт ему до груди. — Ой, знаю-знаю, я мелкая, - улыбнулась девушка, - а ты кажешься мне знакомым. Мы раньше с тобой не виделись? Шастун удивленно пару раз хлопнул глазами — она не знала, кто он такой? Нет, конечно, актер не зазвездился, он прекрасно понимал, что есть люди, которые слышали что-то там об «Импровизации» и не видели его, не знали его в лицо, но она? Почему-то он был уверен, что именно так, как она, выглядят поклонницы их шоу. В голове на миг всплыл Арс, но тут же был выставлен оттуда вон громкой фразой этой дамы: — Аа, ты же Шастун, верно? Ну из этой, как её... Прости, не помню названия. Антон наконец отмирает и впервые за все время, что он находится в туалете, говорит: — Да, - чуть устало улыбнулся парень, - «Импровизация». — Точно! Это круто, - улыбнулась она и развернулась в сторону выхода. Шаст оторопел. Значит, она не знает ничего о них с Арсом. Значит, это шанс поговорить с кем-то, кто не заинтересован в тебе как в: мешке денег (привет скучающим дамам с того столика!), бухающем и очень симпатичном парне (костяшки на правой руке еще три дня ныли после встречи с мордой того урода), брошенном друге (нет, тут, конечно, хорошо, что друзья не забывают и не забивают, но по 50 звонков в день, Поз? Серьезно?) Но тут его грудь пронзает острая боль осознания. Антон включается, когда девушки уже и след простыл. Он несется вперед, чуть не сбивая входящую в сортир лобызающуюся парочку неясно кого. Вертит головой по сторонам, надеясь найти черную макушку среди танцующих людей и ярких цветов дискошаров. Конечно, актёр хотел найти её не из-за красивых волос или просто из-за того, что она его практически не знает. Она напомнила ему Иру. Веселая, искренняя. Черт, да у нее улыбка такая же. Шаст чертыхается, когда понимает, что потерял её. Она наверняка уже в такси едет домой. Почему-то представить её с кем-то в чилл-ауте не получается. Шастун застегивает пиджак на средние пару пуговиц и, наплевав на тех девиц и парней (счет был оплачен заранее), идет к бару с мыслью, что нужно уже ехать домой. Он неуклюже садится за стойку и заказывает чистый виски с лимоном. Улыбка той девушки не выходила из головы, как и глаза Арса. — Что это дерьмо, блять? - Шаст глубоко вздыхает и обреченно кладет голову на сложенные руки. Через минуту перед ним со стуком ставится барменом стакан алкоголя со льдом. Антон поднимает голову, отчего у него адски начинает бить боль по вискам в такт играющей песне. Шастун стискивает зубы, берет в руку стакан, сжимая его до белых пальцев, и выпивает залпом. Потом орёт, перекрикивая музыку, обращаясь к бармену. — Сколько времени? - у него есть и телефон, и часы на руке, но нет сил даже скосить в их сторону глаза. Он просто смотрит пустым взглядом на парнишу за стойкой. — Без десяти три часа. Вам вызвать такси? - парень почему-то обеспокоено оглядывает актера, который только что же был трезвым. — Я сам. Антон кидает на стойку синюю купюру, которая, проехав чуть дальше, падает за бар, к доске с нарезанным лимоном и полотенцу. Шаст чувствует вселенскую усталость и ужасное опьянение, хоть и все еще может мыслить. Он на удивление быстро и без эксцессов добирается до выхода из клуба и уже стоит на углу дома, чуть пошатываясь и скрывая рукой огонёк зажигалки, пытаясь подкурить сигарету. Затяжки даются с трудом, из-за чего Антон разочарованно выкидывает сигарету после третьей затяжки. Он-то надеялся, что станет легче, хоть чуть-чуть. Внезапно воздуха становится меньше, Шаст обхватывает себя руками и садится прямо на асфальт, спиной облокачиваясь на стену. Судорожно пытаясь вдохнуть такой нужный сейчас воздух, Антон закрывает слезящиеся глаза и уже сквозь теряющееся сознание он видит такие родные голубые глаза. — Антон! Что с тобой? Антон, Антон! - звонкие пощечины для горячих щек не помогают, и русоволосый парень, протягивая руку и пытаясь коснуться любимого лица, лишь успевает произнести тихое: — Арс... И в следующее мгновение его рука падает рядом, стукаясь о холодный асфальт костяшками и тройкой колец.