Golden fever

Рапунцель стояла перед дверью в квартиру, отчего то медля позвонить. Она размышляла об Иккинге. Очень странно, что он забыл сказать про отца. Может, соврал? Тогда, зачем? Чего ему скрывать? Да и с другой стороны, тема про отца никогда не обсуждалась, поскольку все знали, что будет, если перечить или задавать лишние вопросы. Стоик очень строгий отец, дающий Иккингу как и свободу, так и в то же время держа на привязи. Странно, правда? Отбросив все сомнения и дурные мысли, блондинка позвонила. Дверь тут же открылась, словно кто-то специально стоял у двери, поджидая ее. Данброх накинулась на подругу чуть ли не с объятиями: - Наконец то! – обиженно воскликнула она. – Где Хэддок? - Поехал к отцу… ну… важный разговор, вечером приедет. - Ясно. – как то грустно отозвалась рыжая, о чем-то задумавшись. Мерида и не переживала по этому поводу. Без Иккинга она чувствовала себя свободнее, а свобода – это то, без чего девушка жить не могла. Но если раньше они были лучшими друзьями, то, начав встречаться, абсолютно отдалились друг от друга, замаскировавшись под видом влюбленных. Из гостиной послышались тяжелые вздохи и театральные рыдания. Пройдя в комнату, Санлайт громко засмеялась, увидев лежащего на полу Джека. - Принцесса, миленькая, мне очень плохо, а вот ЭТА, - он показал пальцем на Мериду. – скинула меня, бедненького, больного, с дивана! Ох! – он закрыл руками лицо. - Актерище! – златовласка потрепала друга по голове и снова засмеялась. - Могу еще сочком полить. – рыкнула Данброх, неся в руке стакан с яблочным напитком. - Он еще и курил? – спросила Роксана, чувствуя в гостиной резкий запах сигар. – Джеки, не доводи свой организм. Вчера оторвался, сегодня отдохни. - И это говорит мне принцесса! – хохотнул в ответ парень. - Мерида, ты с ним чуть ли не весь день сидишь… - Опохмелиться я ему дала, таблетку выпить заставила! ДАЖЕ температуру померила! Чего вы от меня еще хотите? – буркнула рыжая и залпом опустошила стакан. Еле поднявшись, Фрост уселся рядом с Меридой, которая, перевернувшись на диване вверх ногами, закинула их на спинку. - Бесишь меня, Фрост. - А ты меня. Рапунцель снова пробрало на смех: - Знаете, если бы не Иккинг и заключение родителей, из вас наверняка получилась бы отличная пара! Наступила большая пауза, но Рапи не жалела о сказанном. - Не шути так! – хором отозвались сидящие на диване и, переглянувшись, замолчали. Ближе к вечеру ребята решили продолжить вчерашний праздник Джека, опустошив две бутылки коньяка и отшив по телефону очередную телочку, с которой Фрост провел ночь. * * * Иккинг уже подходил к квартире Джека, как вдруг решил свернуть в один знакомый магазинчик. В голове была большая путаница за последние происходящие события, но одно чувство он не спутал бы ни с каким. Эта теплая улыбка Астрид, ее обьятия, поцелуй и все-все понимающий взгляд. Да, Хэддок был по настоящему счастлив с ней. Он так долго ждал этого счастья, которое теперь у него никто не отнимет. Она ведь даже смогла принять тот факт, что их с Меридой все равно поженят. Смогла принять… на такое не каждый человек пойдет. Неужто она и вправду тоже любит Иккинга? Любит, как и он. Парень все никак не мог поверить в случившееся, словно маленький ребенок. Когда наконец он нашел ее, так хочется поделиться этим с лучшим другом. Иккингу так хотелось рассказать все Джеку, хотелось разделить это счастье с тем, кто всю жизнь был рядом и радовался за друга так же, как за себя. Но ведь они друзья… Большая четверка – лучшие друзья. У них четверых никогда не было секретов друг от друга. Тогда, получается, Иккинг уже нарушил этот пункт. Нет, он не будет втягивать Джека во вранье, пусть лучше он сам будет хранить эту тайну. Тайну, которая может разрушить все… И его жизнь и жизнь его друзей. Боже, если об этом узнает Мерида? Как он будет смотреть в глаза родителям, которым дал клятву? Что он скажет друзьям, которые так ему доверяют? Казалось бы, обретая это счастье, решаются все проблемы, а ведь совсем наоборот – прибавляются с необычайной скоростью. И ведь по сути ты ничего дурного и не сделал. Просто захотел быть немножечко счастливым. А нужно ли это счастье другим? И имеет ли он на него право в этой жизни? Шатен покачал головой «О, боги! Как все запуталось!».