***
Савада Емитсу стоял в коридоре больницы и смотрел в окно. Погода, было улучшившаяся на небольшой промежуток времени, вновь превратилась в противное слякотное месиво. В палату к Такеши он так и не попал, хотя и встал с самого спозаранку. Хранителя уже успели увезти на процедуры, в смысл которых мужчина предпочел не вникать. Зато ему удалось застать там единственную свидетельницу произошедшего с Ямамото и поговорить с ней. Миловидная девчушка Сасагава Киоко как раз заходила к своему, как оказалось, однокласснику, чтобы передать ему школьные конспекты. Девочка оказалась милой и приятной собеседницей, но, увы, ничего не знала ни о Вонголе, ни о ее подопечных, ни уж тем более о Мельфиоре. Так что разговор с ней мало чем смог помочь Саваде. Разве что теперь он знал, что нападавших было трое. — Извините, — рядом с Киоко появился смугловатый парень в пластырях и бинтах, с короткими, забавно торчащими волосами, отливающими пеплом, что так отличались от рыжеватых волос девочки. Посмотрев на советника, он покаянно склонил голову: — Нам пора идти. Савада понуро поднял взгляд на юношу. Если данные Вонголы верны, перед ним Сасагава Рехей, старший брат Киоко, который также учится в одной с ней и Ямамото школе. Его штабные тоже проверили, но радары не обнаружили ничего необычного: простой подросток, как и все остальные, кого им довелось проверять. Возможно, конечно, способности хранителей еще всего лишь не проснулись, раз отыскать их пока не легче самого Неба, но Вонгола все равно надеялась на лучшее и продолжала поиски. Попрощавшись с мужчиной, брат и сестра Сасагава неспешно направились к выходу, говоря о чем-то своем. Емитсу, на автомате вышедший за ними и замерший у чистого просторного окна, заставленного цветами, вперился взором в чуть размытый из-за ливня дворик. Он не собирался подслушивать, но вышло как-то спонтанно, да и сейчас это был единственный звук, помимо разошедшегося дождя за стеклом, поскольку все «обитатели» больницы уже разбежались по процедурам и захламленным карточками кабинетам. — Тебя точно только расспрашивали? — настойчиво выяснял эту важную деталь Рехей, по-мужицки громко и тяжело топая. — Говорю же, братик, мы с Савадой-саном просто поговорили, — Киоко похлопала брата по плечу, для чего из-за их разницы в росте ей пришлось слегка приподняться на носочках. — Лучше скажи, как там твой человек, которого ты искал? Он нашелся? Парень, явно недовольный, что разговор перешел на него, пробубнил что-то в ответ. Из его слов Емитсу понял: пока что у Рехея не было никаких продвижений, но он настроен на положительный результат и даже заявил, что завтра снова пробежится возле того дома. Отсюда можно сделать два вывода: он кого-то ищет и он спортсмен. Подростки исчезли в серости дождя, открывая яркий зонт. Емитсу подпер подбородок рукой, покоящейся на широком белом подоконнике, и провел их ленивым взглядом до самых ворот. Оказывается, не он один погряз в безуспешных поисках. Сейчас ему почему-то подумалось, что в мире таких, как они, найдется множество, ведь вокруг постоянно кто-то пропадает или что-то теряется. Взять те же передачи, в которых все всегда заканчивается хорошо, потому что так надо для выжимания денег на эфир и завоевывания постоянной аудитории вроде его жены Наны, которая — вот наивная — во всю эту чепуху верит. Жаль, что жизнь не те бесполезные передачи и найти то, что действительно ищешь, очень сложно. Для Вонголы же все сейчас и вовсе обстоит не лучшим образом. Их Неба как будто не существует — его нигде нет. Но в то же время они понимают, что такого просто не может быть, ведь хранители вполне себе реальны, и если бы не было Неба, не было и их. Или не было бы городов, где они живут, так как хранители бы их попросту распесочили. К тому же Ямамото утверждал, что почувствовал чье-то присутствие. Но где именно это произошло? Возможно ли, что Небо живет где-то там или что-то в таком духе? Если подумать, тот спортивный магазин находится недалеко от аэропорта, жилых комплексов там почти нет. Больше развлекательные центры и магазинчики вроде того, в котором находился Такеши. Небосвод полыхнул яркой молнией, и Емитсу решил прервать поток своих мыслей и вернуться к семье. Нечего попусту штаны просиживать. Уже выехав на трассу, он вспомнил, что так и не поговорил с Ямамото. Ну, возможно, оно и к лучшему. В доме было на удивление… шумно. И вовсе не из-за очередного бзика Тсунаеши или весьма не тихого присутствия Дино. Шумно было из-за музыки. Симпатичная мелодия зачаровывающе плыла меж стен, огибая мебель, и завершала свой полет на стеклах, дрожащих то ли от ее самой, то ли от скрябавшегося дождя и сопровождавшего его грома. Неясное тепло одолело мужчину, закрадываясь во все укромные уголки утомленного за день сознания и превращаясь во внутреннее спокойствие. — Что это? — тихо спросил он у Наны, которая нарезала овощи для очередного сугубо японского блюда. Она была явно в приподнятом настроении и даже качала головой в такт незамысловатым нотам. — А, это Дино-сан Тсуне шкатулку подарил, — охотно поделилась женщина этой новостью. И, с улыбкой выпроводив отвлекающего ее супруга из кухни, продолжила готовку. Подняться к сыну Емитсу не решался, хотя очень хотел. Он в кои-то веки пришел пораньше и может уделить ему время… Емитсу и сам не заметил, как оказался перед заветной дверью. Осталось лишь ее толкнуть и переступить порог — такая малость, а кажется невероятной. Усилиями воли заставив себя взяться за ручку, мужчина все-таки вошел. Тсуна лежал на полу, на животе, локтями удерживая равновесие и приложив кулачки к щекам. Ноги болтались туда-сюда в унисон мелодии стоявшей перед ним шкатулки, создавая слабую иллюзию езды на велосипеде. По всей комнате валялись пачки цветной бумаги и сделанные Дино оригами — хотя нет, некоторые кривые, наверно, дело рук Тсунаеши. Тсуна не заметил его — или просто умело сделал вид, что это именно так, — и продолжил увлеченно разглядывать свою новую игрушку, внутри которой что-то вертелось — Емитсу не стал разглядывать. Не стоит утруждаться запоминанием того, от чего через несколько недель могут избавиться, как от всех предыдущих «подарков». Однако Тсуне его новое приобретение определенно нравилось, и это не могло не удивлять. — Ну и что такого в этом старье? — поразился мужчина, с интересом оглядывая подарок Каваллоне и не находя в нем чего-либо такого уж потрясающего. Ну дерево и дерево, ну музыкальное — таких в мире полно. — Это подарок в честь дружбы, — насупился Тсунаеши. — И он мне нравится… Мои ножницы тоже старые, — зачем-то добавил он после некоторой паузы. — Они тоже подарок? — хмыкнул Емитсу. К его удивлению, Тсуна вытаращился на него так, будто тот сейчас на его глазах застрелил человека. Впрочем, удивление, смешанное с легким шоком, довольно быстро сменилось на печаль и, кажется, досаду. — Так ты не помнишь… — едва слышно проговорил Тсунаеши, от обиды закусывая дрожащую губу. — Тсуна… — неосторожный шаг — и под ногой мужчины жалобно хрустнула одна из бумажных фигурок, заставляя отступить. Какое-то время Тсунаеши молча созерцал смятый синий клочок с чуть сероватым следом от домашней тапки, а после заторможено поднял голову на отца. — Ты только что убил Эрика, — загробным голосом проговорил юный Савада. В золоте карих глаз мелькнуло то, чего так не любил Емитсу. Мелькнуло безумие. Парнишка уверенно захлопнул шкатулку. Мелодия стихла. — Ну, не переживай ты так, — отец немного замялся, запуская пятерню в светлые волосы. Такой реакции он не ожидал, хотя и считал себя привыкшим ко всем выкрутасам сына. — Уверен, Дино тебе таких Эмиков еще сотню сделает. — Он Эрик, — отчеканил Тсунаеши, взглядом вновь возвращаясь к остаткам несчастного оригами. Это была единственная фигурка, которая у него получилась, поэтому имя он дал только ей, придумывая его вместе с Дино-саном. — Ладно, ладно, Эрик — так Эрик, — Емитсу поднял ладони в примирительном жесте. — Ну, хочешь, я прямо сейчас позвоню Дино и скажу, чтобы он пришел к тебе делать… — Емитсу сам не верил, что говорит это, — делать Эрика? — Не нужно, он уже у нас был. Конечно, Тсунаеши хотелось бы снова поговорить с Каваллоне, выйти вместе в город или заняться чем-нибудь еще в таком духе, но мужчина и так просидел с ним половину дня, у него наверняка есть свои дела, хоть он и утверждает, что это не так. — Вот как, — Емитсу определенно был не в курсе. А ведь мог бы догадаться, когда Нана ему только сказала о подарке. — И что вы делали? — Ходили в город. В комнату взгромоздилась всеобъемлющая тишина. — Куда ходили? — на всякий случай переспросил Савада-старший. — В город, — повторил Тсунаеши. Мужчина закрыл лицо руками и что-то в них простонал. — Этот идиот Дино… Чем он думал? Выводить на улицу… — из уст чуть не сорвалось обидное «психа», но Емитсу сдержался. Называть так собственного ребенка не хотелось. Он обязательно поговорит с Каваллоне о его самоуправстве. Но сейчас куда важнее успокоить Тсуну, который уже давно поднялся и теперь смотрел на отца с огорчением и толикой презрения. — Так ты действительно считаешь меня ненормальным, — почти неуловимо для слуха сказал он, уставившись в пол. Горькая усмешка безжалостно коснулась тонких губ. — Ты поэтому всегда торчишь на своей работе? Избегаешь меня, да? Не желаешь видеть свой позор? — Тсунаеши, прекрати, — от каждого слова, сказанного сыном, становилось больно, но во многом эта боль была заслуженной. Емитсу не избегал Тсуну, просто из-за работы уделял ему недостаточно внимания. Он не считал его «ненормальным», просто… Нет. Он считал. И ничего здесь не «просто». Когда твой собственный ребенок наставляет на тебя острые предметы — это не «просто». Когда он бьет зеркала и раз за разом крушит собственную комнату — это не «просто». И видеть его страдания — тоже не «просто». Это мучительно. Тсунаеши болен, и это факт, увы, никак неисправимый. — Прости меня. Я просто… — Со слова «просто» обычно начинаются оправдания, — холодно прервал его Тсуна. — Убирайся, — в глазах предательски сверкнули слезы, которые он старался сдерживать изо всех сил. Тсунаеши отвернулся, приглушенно шмыгая носом в тщетной попытке успокоиться. — Тсуна… — Убирайся! Тсунаеши озлобленно топнул, и шкатулка, стоявшая у его ног, опрокинулась и открылась. В абсолютной тишине комнаты зазвенела знакомая мелодия. Тсуна смотрел прямо на отца все тем же испепеляющим взглядом и не шевелился. Смысла доказывать ему что-либо и, тем более, оправдываться нет никакого. Емитсу ушел молча. Еще с минуту посверлив хлопнувшие двери влажными глазами, Тсунаеши сполз на пол, подбирая то, что когда-то было красивым синим журавлем с не менее красивым именем. К следующему приходу Дино-сана он постарается сделать такого же, даже лучше. А пока что нужно утереть эти противные слезы, от которых уже ничего не видно. Практически вслепую нащупав шкатулку, Тсуна прижал ее к груди. Несмотря на успокаивающий мотив мелодии, хотелось выть.***
Утро следующего дня наступило для Емитсу внезапно. Расстроенный несостоявшимся разговором с сыном, он заперся в своем кабинете, всецело посвятив себя работе. Тсунаеши подавлен — он это чувствовал, — но утешить его сейчас могла только Нана. Однако говорить ей о случившемся все же не стоит, она и так непрестанно волнуется… Или все-таки стоит? В психологии Емитсу не разбирался, особенно в детской. Единственный человек, способный ему тут помочь, это Дино, да и тот наверняка уже спит — часы безошибочно показывали четыре утра. Хотя зная любовь Каваллоне к его профессии и составлению всяких психологических тестов (которые он делает чисто из интереса, а не по работе), то, скорее всего, сейчас он также не спит и корпатится над очередным «интересным вопросом». Отогнав последние сомнения и доводы уставшего от недостатка сна разума, мужчина набрал знакомый номер. Ответили почти сразу. — Емитсу, часы просто так придуманы? — опуская приветствие и переходя сразу к возмущениям, поинтересовался Каваллоне. — Четыре, твою мать, часа, твою мать, утра! Нормальные люди вроде меня только спать ложатся, имей совесть! Если тебе нечем заняться, это не значит, что и другим… — Я поссорился с Тсуной, — прервал его бессмысленную тираду Савада. Дино моментально переключился на режим то ли психиатра, то ли психолога — каким-то макаром он умудрялся совмещать эти две вроде бы совсем разные профессии. А ведь по образованию и месту работы является именно психиатром. — Расскажи все по порядку. — Ну… — советник мысленно прокрутил в голове детали, пытаясь выявить самое серьезное. — Я наступил на вашего синего из бумаги… — Ты убил Эрика? — с того конца провода спросили таким тоном, будто Емитсу не бумажку какую-то раздавил, а самого царя преисподней. — Да что вы заладили с этим Эриком? — надулся Савада. — Я к тебе за советом, а ты в обвинения. — Да-да. Что-нибудь еще было? — игнорируя недовольство друга, спросил Дино. Емитсу снова порылся в памяти. — Да. Думаю, да. Что-то про ножницы. Расспроси его о них как-нибудь, ладно? Несколько долгих секунд психиатр молчал, а после все же несогласно сдался, буркнув заглушенное «Ладно». Что-то подсказывало молодому знатоку психики, что эта мутная история с ножницами им потом еще не хило аукнется. — Знаешь, Емитсу, — вдруг заговорил Дино после короткого молчания обоих, — мне кажется, Тсуна не болен, — голос мужчины звучал уверенно, он точно знал, о чем говорил. — В каком это смысле? — Это не болезнь, а сильное потрясение. Возможно, в детстве он увидел что-то, что слишком напугало его, и организм таким образом вырабатывает защитную реакцию, — на том конце провода что-то зашелестело, как если бы укладывались поудобнее в кровати. — Вспомни, с ним ничего не случалось раньше? Или, может, он мог что-то увидеть? Что-то, что вызвало бы такой шок. Савада честно задумался, но ничего дельного на ум не приходило. — Да вроде нет… — Я так и думал, — Дино вздохнул в трубку, красноречиво намекая, что у кого-то определенного нет отцовской солидарности. — А еще я считаю, что Тсуне нужно внимание. Он ребенок и нуждается в общении, и что-то я сомневаюсь, что вы с Наной уделяете ему достаточно времени. — И что ты предлагаешь? — Ему нужно в школу, — невозмутимо ответил Дино. Емитсу моргнул. — Нет, — наотрез отказался он. Даже замотал головой в знак протеста, хоть и знал, что этого не увидят. — Ни в коем случае, нет. Он же… — Псих? — Савада не знал, что ответить. — Ты ведь это хотел сказать? — Но ведь это правда. — Он просто боится. — Да чего он боится?! — Этого я не знаю. В общем, ты подумай над школой, а я иду спать, — с этими словами он отключился, оставляя приятеля ошарашено глядеть в плохо занавешенное окно. Начинало светать. «Боится? — Емитсу обессиленно уткнулся лбом в гладкую поверхность стола, на котором все еще лежали неразобранные бумаги. — Чего он боится? И почему он так отреагировал из-за какого-то фантика? А эти чертовы ножницы…» В голове сами собой всплыли недавние слова Тсуны. «Со слова "просто" начинаются оправдания, говоришь?» — мужчина хмыкнул. Возможно, он действительно плохой отец. Но он же просто… Емитсу осекся, после чего неожиданно рассмеялся. И правда, похоже на какое-то оправдание. Жалкое, ненужное оправдание. Думать дальше было бессмысленно, поэтому Емитсу решил отправиться на работу. С некоторой неохотой собрав все нужные документы и сложив их в кожаный ранец, он молча вышел из дома, предварительно его заперев. При необходимости Нана воспользуется своим ключом, а вот Тсуне на улице делать нечего. Подумав так, он заторопился к ограде. Чем раньше он отправится, тем лучше: в штабе накопилось порядочное количество бумаг, нуждающихся в его внимании. Отворив калитку и уже собираясь искать ключик от гаража, мужчина с удивлением уставился на стоявшего перед их домом Сасагаву Рехея. — Здрасьте…