Не то, чем кажется

Я находилась в смятении до самого конца поездки и, скомкано закончив рассказ, погрузилась в мрачное молчание. Господин Ягами почел за лучшее не добивать меня еще сильнее своими вопросами, лишь изредка бросал в мою сторону взгляды, которые при желании можно было истолковать, как сочувствующие. У меня такого желания не было. Погрузившись в себя, я вновь и вновь в деталях переживала все произошедшее и пыталась понять: где я ошиблась? Что я могла сделать, чтобы спасти Асами? Вывернуть руль, заставив машину пойти вразнос? Но так мы обе могли погибнуть. Попытаться убедить ее в ошибочности принятого решения? Оперативница послала бы меня к черту и не стала слушать. По всему выходило, что я никак не могла повлиять на произошедшее, но принять это было выше моих сил. Я настолько утонула в приступе самобичевания, что осознала то, что мы больше никуда не едем лишь тогда, когда Соитиро тронул меня за плечо. — Идемте, Хезер. Нас ждет Рюдзаки, — сказал он. Подчинившись, я молча открыла дверь машины со своей стороны и неловко вывалилась наружу, прижав к себе сумку арестованной блондинки и свою одежду. Незаметно подошедший к машине Ватари помог выбраться Ягами, закинув его руку себе на плечо. Я вздрогнула: не думала, что несгибаемый шеф полиции сейчас настолько плох. Может быть, именно этим и обусловлена его непривычная мягкость по отношению ко мне? Ведь он даже не назвал меня привычным (и изрядно набившем оскомину) «Мисс Вайлд», ограничившись мягким «Хезер»! Если чем это и можно объяснить, то только состоянием Соитиро. Каждый шаг был неимоверно тяжел. Я чувствовала чужие взгляды всей кожей, мне хотелось передернуть плечами или хотя бы прикрыться кофтой, которую несла в руках. Все эти люди, они не имели права меня осуждать, но мне казалось, что стоит напрячь слух, и я услышу, как они обсуждают то, почему я смогла выжить, когда погибло столько людей. Почему осталась именно я. Я сгорбила плечи, стараясь стать как можно более маленькой и незаметной, и смотрела только себе под ноги. «Я не виновата!» — хотелось закричать мне, — «Не виновата!» Но проблема в том, что я не могла убедить в этом даже себя. Как я смогу теперь смотреть в глаза Рюдзаки после всего, что наговорила ему о смерти его людей? Какое я имела право его осуждать, когда сама была в эпицентре бойни и не сделала ровным счетом ничего, чтобы хоть что-то изменить? В комнате, где работал L, как всегда, было темно. Свет давали лишь расположенные у стены несколько мониторов. Возле них сидел Рюдзаки, а возле него стояли Айдзава и Мацуда, закрыв детектива, словно щитом… Или, наоборот, сгрудившись в поисках защиты, будто цыплята под крылом у наседки? У меня не было настроения зубоскалить на эту тему. Я бы и сама очень хотела спрятаться за кого-то, кто сможет меня спасти. Может быть, было бы лучше остаться в неведении и не знать ничего об истинной причине смерти отца? Смогла бы я жить как ни в чем не бывало, если бы удовлетворилась вердиктом врачей? Зная себя — едва ли. Они все оглянулись на нас, когда Ватари фактически дотащил Ягами до кресла. Айдзава тут же подскочил и помог усадить своего шефа, который упал на сиденье с еле слышным вздохом. Мацуда бестолково топтался рядом, поглядывая то на Ягами, то на меня, замершую за спиной Соитиро и не решавшуюся подойти ближе. На своем месте остался лишь Рюдзаки. Он скользнул внимательным взглядом по шефу полиции, затем по мне, и на его лице явственно отразилось облегчение. — Рад видеть вас живыми, — мягко сказал детектив, — Как вы себя чувствуете, господин Ягами? Не ранены? — Я в порядке, — хрипло отозвался Соитиро, — Дайте лишь перевести дух, и я готов вернуться к работе. Темные глаза Рюдзаки остановились на мне. — Хезер? Я несколько раз бестолково кивнула, прежде чем смогла выдавить из себя хоть слово: — Все хорошо. У меня свело рот от фальшивого оптимизма этих слов. Ни черта хорошего нет. Нет и не будет. Возможно, Кира видел мое лицо, и я умру с минуты на минуту, если ему известно мое имя. Может быть, он узнаёт его уже сейчас. Я с ужасающей четкостью осознала, что мы все уже мертвы, но пока не подозреваем об этом. — Это было рискованно, с вашей стороны, господин Ягами, — между тем говорил L, разворачивая фантик конфеты длинными, почти что музыкальными пальцами, — В вас могли выстрелить наши оперативники, окружившие здание. Я не говорю уже о Кире. Соитиро в ответ только пожал плечами. — Я не мог спокойно смотреть как эта сволочь убивает моих ребят. Прошу прощения за самодеятельность. Вот, — он тяжело встал и швырнул на стол пакет, из которого выпали несколько дисков. Издалека я не могла рассмотреть, что на них написано, но судя по тому, как все зашевелились и негромко зашумели, там было нечто экстраординарное. — Я забрал это у сотрудников «Сакура ТВ», — продолжал Ягами, — У Киры больше нет рычага давления на нас. — Вы рисковали, — заметил Рюдзаки, придвигая к себе гору дисков. Мне показалось, что его голос дрогнул, — Мы не можем позволить себе потерять еще и вас. Я вздрогнула так, словно детектив отвесил мне пощечину. Понимаю, что он едва ли обвинял меня в смерти Асами, но сейчас любое слово воспринималось мной, как укор. — Я не мог иначе, — повторил Ягами. — Но… каким образом Кира смог убить Укиту и Асами? Неужели он смог узнать их имена? — испуганно спросил Мацуда, — Ведь это означает… Означает, что в наших рядах есть предатель, да. — Исключено, — отрезал Рюдзаки, — Асами — сотрудница Интерпола. Все данные его работников строго засекречены, а взлом его базы осуществить крайне сложно. Нет, тут дело в другом. Я готов дать более девяноста процентов на то, что существует второй Кира, которому не нужно знать имена, чтобы убивать. Поднялся такой гомон, который могла бы создать толпа, но никак не несколько человек. «Это невозможно!» — восклицал Айдзава, Мацуда размахивая руками, что-то быстро и взволнованно говорил на японском, Ватари, наклонившись, тихо спросил что-то у L. Соитиро молчал, откинувшись назад и скрестив руки на груди. Выражение его лица я, стоя за спиной шефа полиции, не могла рассмотреть. Я откашлялась. — Мне… мне кажется, вы ошибаетесь, Рюдзаки, — запинаясь, еле слышно выговорила я, — Иначе, почему этот второй Кира не убил меня? Удивительно, но меня услышали. Рюдзаки заинтересованно поднял голову, остальные тоже ненадолго примолкли. — Точно, ты же была там вместе с Асами, — Айдзава ткнул в меня пальцем, как будто кто-то из присутствующих мог перепутать адресата его слов, — Ты видела, как он убивает? Что произошло? Мои руки вновь задрожали, так что мне пришлось изо всех сил сжать кулаки — так, что ногти впились в ладони. Боль помогала отвлечься от страха. Я заставила себя собраться с мыслями и ответить как минимум членораздельным предложением. Вдохни. Выдохни. Говори. — Это… жутко. Как будто человек умирает от инфаркта в считанные секунды. Невозможно позвать на помощь, вызвать скорую или просто попытаться помочь. Он обречен. Нельзя предугадать смерть или помешать Кире, если он решил кого-то убить. — Но… инфаркт редко развивается так скоротечно, — растерянно проговорил Айдзава, — Должны быть причины, предпосылки… — Достаточно, — оборвал его Рюдзаки, — Хезер, вам нужно отдохнуть, вы на ногах не держитесь. Идите к себе. Ватари вас проводит. Только сейчас я обнаружила, что меня трясет мелкой дрожью и стиснула зубы, заставляя себя стоять спокойно. Не знаю как, но детектив сумел заметить мое состояние, и мне иррационально стало обидно. Я не слабая. Они не имеют права выставлять меня вон только потому что я позволила себе испугаться. — Я не… — Позже я зайду к вам, чтобы кое-что обсудить, — не дал мне и слова вставить Рюдзаки, — А сейчас вы свободны. Я не заметила, как Ватари оказался рядом, мягко коснувшись моего плеча и призывая идти за ним. Я смотрела в лицо Рюдзаки и пыталась совладать с собственной злостью. Если ты, черт возьми, во всеуслышание объявил, что я отныне вхожу в группу расследования, так не смей выделять меня среди остальных! Не смей относиться ко мне снисходительно! Мы все рискуем одинаково, так сделай вид, что не замечаешь моей слабости. Не нужно выражать беспокойство обо мне. — Мисс Вайлд, пойдемте, — Ватари вежливо, но настойчиво потянул меня из комнаты, и мне пришлось подчиниться. Мое раздраженное сопение, вероятно, привлекло внимание загадочного помощника L, потому что он спросил, поглядывая на меня с сочувствием: — Вы злитесь, не так ли? Злость во мне только и ждала, чтобы обрушиться на кого-то, подвернувшегося по пути. — ДА! — взорвалась я, — Потому что Рюдзаки не имел никакого права выставлять меня из комнаты, словно нашкодившую собачонку! Он сам сказал, что я теперь в группе расследования, но ведет себя так, словно… — Словно пытается вас защитить? — услужливо подсказал Ватари, когда я на секунду остановилась, чтобы набрать воздуха в легкие для новой тирады. — Да! То есть, нет! Он зачем-то сделал так, чтобы все увидели, что я в панике. Что они теперь будут обо мне думать? «Эта никчемная трусиха Хезер висит на нас мертвым грузом», — я постаралась изобразить голос Соитиро Ягами. Вышло не очень похоже. — Если бы вы остались там, господа полицейские продолжили бы вас допрашивать и не оставили в покое до тех пор, пока не выяснили малейшие подробности, — Ватари говорил благожелательным, но не терпящим возражения тоном, — Разве вам хотелось бы этого, мисс Вайлд? Я сглотнула. Перед глазами, будто мираж в пустыне, возник телевизионный центр «Сакура ТВ». Машина закладывает крутой вираж у самого порога. Асами роняет из рук пистолет, кривит лицо от неслышного мне крика и падает, падает, падает на ступени, словно в замедленной съемке. Я еще долго не смогу заставить себя включить хоть одну передачу этого проклятого канала. — Н-нет, — чуть слышно сказала я, сделав огромное усилие над собой, — Нет, не хотела бы. Мне совсем не хочется слышать никакие комментарии от Ватари — хоть и я нехотя признала, что была не права, это не значит, что я готова выслушать тоже самое от других. К счастью, он лишь улыбнулся и промолчал. Лишь за дверью своей комнаты я позволила себе яростно отшвырнуть в сторону опостылевший сверток с одеждой и чужой сумкой и спрятать лицо в ладонях.

***

— Если снова спросите меня о произошедшем возле студии, я за себя не отвечаю, — мрачно предупредила я Рюдзаки, когда спустя полтора часа он постучался ко мне в дверь. За это время я уже успела пережить кратковременную истерику, успокоиться и привести себя в порядок. Может, с моей стороны было не очень-то правильно отказываться отвечать на вопросы, но возле «Сакура ТВ» и без меня хватало наблюдателей, а я большую часть времени просидела, прячась за сиденьями в машине и уж точно не могла ничего заметить. Но к моему удивлению детектив покачал лохматой головой: — Нет, я хотел спросить не об этом, — и пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд, — Девушка, с которой вы говорили до появления полиции. Блондинка. Вы ее знаете? — Нет, — пожала я плечами, — Я случайно столкнулась с ней, когда бежала, сломя голову от… места происшествия. Я постаралась, чтобы голос звучал твердо и уверенно. Запретила воспоминаниям посещать мою голову. Не уверена, что у меня получилось, потому что взгляд Рюдзаки стал внимательным и немного обеспокоенным. Если бы я не была так занята собственным самоконтролем, то искренне удивилась бы наличию у него такой эмоции. — Мне сказали, что вы кричали. Что-то произошло? Я деланно рассмеялась, но смех прозвучал фальшиво. Вспоминать о том, что померещилось мне в панике очень не хотелось. — Знаете, я была на пределе, и мне показалось… ну, ерунда какая-то. — Что именно? Отступать Рюдзаки явно не собирался. Я вздохнула: — Только не смейтесь. Мне показалось, что эта девица — вестник смерти или что-то вроде того. У нее был очень жуткий взгляд, когда она смотрела на меня. Такой… — я покрутила пальцами в воздухе, подбирая подходящее слово, — Потусторонний. Как будто у нее черные дыры вместо глаз. Не знаю, как объяснить понятнее. Я замялась и, смущенно хмыкнув, добавила: — Вы и так уже наверняка считаете меня сумасшедшей истеричкой. Рюдзаки вдруг вскочил с кресла, на котором сидел, пока слушал мой сбивчивый рассказ, и встал рядом со мной, спрятав руки в карманах джинсов и ссутулившись даже сильнее обычного. Взглянув на него, я с удивлением обнаружила, что детектив… раздражен. — Хезер, может быть хватит оглядываться на реакцию окружающих? Если вдруг ты забыла, мы тут ловим преступника, который убивает людей с помощью паранормальных способностей. Никто не сочтет тебя странной лишь потому, что тебя насторожило нечто необычное, скорее наоборот — это может помочь в нашем расследовании. Прекращай заикаться и подбирать слова, будто стоишь у постели тяжелобольного! Я была бы рада что-то ответить, но слова застряли у меня в горле. Впервые на моей памяти L разозлился настолько, что повысил голос и позволил себе вполне человеческие эмоции. То, что объектом его негодования стала я, должно было как-то напрячь, но пока что вместо стыда или раскаяния я чувствовала лишь непонятную радость осознания, что ледяной детектив оказался обычным человеком. Вероятно, только этим можно объяснить то, что когда я совладала с собой, сказала совсем не то, что хотела. — Мне кажется, я обуза для всех вас. — Какая глупость, — незамедлительно отозвался Рюдзаки, и я почти физически почувствовала, как меня отпускает напряжение, сковывающее последние несколько часов. А можно, пожалуйста, повторить еще раз, на бис? Я желаю увековечить эту фразу на диктофоне и демонстрировать будущим поколениям. — Не понимаю, с чего ты сделала такой вывод, — продолжал Рюдзаки, не подозревая о моих коварных планах, — В группе расследования важен каждый человек. Здесь все делают свою работу, и ты в том числе. Если честно, не заметила, чтобы я сделала что-то полезное, разве что познакомилась с подозреваемым и увидела воочию методы расправы Киры… Так, отставить думать об этом, Хезер! И все же, что я такого сделала, а? — Девушка, которую забрали в полицию вместе с тобой, — поймав мой вопросительный взгляд, сказал детектив, преображаясь на глазах в сурового L, — Она кажется мне подозрительной. Почему она так поспешно покидала безопасное здание, хотя не могла не видеть из окна, что творится напротив дома? Обычно люди пытаются спрятаться и переждать такие моменты. — Ну, мало ли куда она торопилась, — возразила я, — Знаешь, даже штормовое предупреждение не является причиной игнорировать работу. — Верно, но моя интуиция твердит, что здесь что-то не так, а я привык ей доверять. Мои люди сейчас проводят обыск квартир и жильцов этого дома. — И как успехи? L пожал плечами: — Результаты направят в ближайшее время. А пока что Аманэ Мисе придется побыть взаперти. Э? Ама…нэ Миса? Так зовут ту девицу, которая имела несчастье попасть под горячую руку знаменитому детективу? Видимо, сочтя разговор исчерпавшим себя из-за моего задумчивого молчания, L вдруг отвернулся и неторопливо направился к двери. Я так растерялась, что поднялась и машинально сделала пару шагов за ним, когда обнаружила, что Рюдзаки смотрит на что-то возле двери. — У вас… у тебя рассыпалось содержимое сумки. — Ничего страшного, я все уберу, — пробормотала я, задумавшись, каким образом из моей, давным-давно убранной в шкаф спортивной сумки могло рассыпаться вообще что-либо. Детектив кивнул и бесшумно закрыл за собой дверь. Я осталась стоять, не в силах отвести от нее взгляд. Надо же, как легко удалось проломить стену взаимной вежливости — всего-то кое-кому нужно было слегка разозлиться. Неофициальное общение пошло, как по накатанной, словно мы всю жизнь разговаривали именно так. Не то, чтобы я была против, но что будет дальше? Перейдем на ласковые прозвища? В раздумьях я подошла ближе, чтобы взглянуть на то, о чем говорил Рюдзаки. На полу лежала моя изрядно помятая кофта, которую я брезгливо отодвинула ногой в сторону, едва подавив желание выбросить ее в коридор. Никогда в жизни больше ее не надену, даже если она окажется последней шмоткой на Земле. Даже думать об этом противно, бр-р. Рядом с ней лежала сумка той самой блондинки Мисы, которую Рюдзаки ошибочно принял за мою, и которую я в приступе раздражения бестрепетно отшвырнула в сторону, переступив порог своей комнаты. Присев, я принялась засовывать выпавшее обратно в сумку, испытывая при этом легкое чувство стыда. Все-таки разбрасывать чужие вещи — явно не показатель хорошего воспитания. Так, что тут у нас? Прозрачный блеск для губ, карманное зеркальце с инкрустированным стразами черепом на крышке (странный фетиш у этой девицы, что ни говори), две ручки, мобильный телефон с какой-то подвеской, кредитная карта… Так, а это что? Я придвинула к себе черную тетрадь или блокнот с непонятными символами на обложке. Коснулась кончиками пальцев — зуб даю, это не иероглифы. Символы больше напоминали какой-то шифр. Хм, блокнот для записей? Я машинально пролистала несколько страниц: почерк у блондинки был хоть и немного вычурный, но разборчивый. Первая страница на ощупь отличалась от прочих: бумага была плотнее и гладкая, матовая. Я открыла ее и вздрогнула от внезапного и необъяснимого страха: абсолютно черная страница, наверху — череп в подобии солнечного ореола. «Тетрадь смерти», — гласил заголовок, — «Правила использования».