***
Это началось около трех месяцев назад. Когда брюнет с пухлыми губами и "правильными" мыслями стал предметом избиения университетской шпаны. В ходе одного такого он теряет сознание и просыпается в своей квартире со сбитыми костяшками, заплывшим глазом и жутким кашлем. Возле - полупустая пачка сигарет. Но Чим не курит. Чим не может ударить человека. Чим не знает, как он оказался дома. Больше его и пальцем никто не трогал. Недавние мучители прижимались к стене, давая пройти, и опускали глаза. К слову сказать, вид у них был довольно потрепанный. А Пак мучил себя вопросом, что же произошло. Затем месяц ада. Провалы в памяти с пробуждением от пьяного угара, порой в одиночестве, порой в кольце незнакомых, мягких женских рук, с резью в глазах от сигаретного дыма в накуренном помещении, с новым тату и проколотой бровью или другой частью тела... В начале октября, после того, как он снова выпал из времени прямо на паре и, как оказалось позже, демонстративно ушел, Чимин решил купить видеокамеру. Именно тогда он и узнал о существовании Чон Чонгука. ["Знаете... это страшно. Когда твое лицо меняется на глазах. Нет, не кардинально. Но оно приобретает черты другого человека. Это ты, но в то же время совершенно незнакомый человек. Общее только одно - тело." - первое, что скажет своему психиатру Чимин. Уже 3 недели он знает о Чоне.] Пака не положили в больницу. Сказали, это может спровоцировать обострение. Но диагноз "Диссоциативное расстройство идентичности" был записан в карту дневного стационара, куда брюнет должен будет приходить каждый день. Ему посоветовали продолжать снимать "себя". Наблюдать, изучать. Что он и делает. Уже второй месяц. И... сердце при виде парня на экране колотится, как сумасшедшее, выпрыгивает из груди, жарким комом трепещет и бьется о ребра. Чим забывает обо всем на свете, не перематывая, высчитывает каждую секунду отсутствия Гука на видео. ["Не знаю, почему именно это имя - Чон Чогук... Но мне оно пришло в голову сразу... как будто я знал, что именно так его и зовут." Белые стены уже привычны для юноши. Как и ежедневные беседы с доктором.]***
Физически невозможно посмотреть сутки жизни за пару часов, когда ты не мотаешь запись. И Чимин это знает. Но продолжает пялить в экран. С жадностью ловит каждое движение знакомого незнакомца. Когда Гук начинает дрочить по ту сторону экрана, брюнет больше не контролирует себя. Рука плавно опускается вниз, скользит под резинку свободных штанов. Влажные, пухлые губы приоткрываются, даря свободу раскаленному воздуху. Чим горит изнутри. Высвободив возбужденный орган, неотрывно всматриваясь в парня на записи, повторяя его движения, брюнет представляет не свою руку... а его... сильную, в венах, мускулистую, с легкостью скользящую по стволу, обильно блестящему естественной смазкой. Стон из колонок сливается с его собственным, доставляя еще большее наслаждение. Чима накрывает, а во рту медленно растекается привкус крови от прокусанной губы. Металлический, солоноватый и отрезвляющий. Откинувшийся на спинку стула, тяжело дышащий Чимин не замечает, как на записи Чонгук смотрит прямо на камеру и довольно ухмыляется, развратно размазывая между пальцами вязкую жидкость. Душ. По спине, рукам, ягодицам и бедрам струятся потоки воды. Бледная, испещренная на веках, груди, в области седьмого шейного позвонка мелкими, кое-где лопнувшими капиллярами, кожа уже не чувствует холод. Рука тянется к крану, поворот до упора и ледяные струи долбят неистово. Чимин истязает себя. Наказывает. Мучает. За слабость. За неправильность всего происходящего. За желание. Одержимость. За странную, больную любовь к патологии, к диагнозу, к несуществующему человеку. Но продолжает упиваться видом Чона на экране, ощупывает все предметы, которых тот касался, подолгу сидит, вдыхая аромат постельного белья, еще хранящего его тепло, и себя - как безумный шарит ноздрями по своей коже, с силой втягивает воздух после каждого "возвращения", ища тот самый запах - сигарет и лаванды, который так быстро растворяется, сменяясь его собственным. Хотя почему "как". Он и есть безумный. ["Я стал часто видеть сон, как Чонгук-и говорит мне, что он заложник моего тела, что он хочет жить и ненавидит меня за то, что я принимаю лекарства, которые сковывают его." - в глазах Чима слезы. Он отказывается от лечения.] После этого Чонгук появляется все чаще, становится все агрессивнее, все жестче и изощреннее имеет себя на камеру, о которой знает уже давно. О любви Чимина тоже знает. И умело пользуется. А Чим проводит свои часы жизни за пересмотром видеозаписей, толком не ест, не спит и не замечает, что длительность видео, указанная внизу экрана, все увеличивается. Он просто растворяется в этом парне. Его собственное тело болит от того, что творит с ним Гук, а он смотрит на все это после, и... ему нравится. А еще он хочет подарить Чону свободу. [Последний визит Пак Чимина к доктору. "Он говорит, что ему мало. Что он задыхается от ненависти ко мне, ведь я не даю ему жить полноценно. Мне невыносимо это слышать. Я хочу уйти навсегда. Ведь я так люблю его."]***
8 января, 2018. - Не смею задерживать Вас более, Чон Чонгук... - печальный взгляд доктора. - Не понимаю, к чему вообще нужен был весь этот цирк! - раздраженно отвечает Гук, которого вырвали из объятий очередной подружки в "психушку на дебильный тест". Позже в кабинете доктор в истории болезни N2038 пациента Пак Чимина сделает последнюю запись "здоров", прекрасно понимая, что его больше... просто не существует.