Время понять все...

Пять лет. Я думала, что будучи в Германии, эти пять лет пролетят незаметно и станут воистину лучшими пятью годами в моей жизни. Они тянулись, они были бесконечны, я считала каждый день, зачеркивала их в календаре, записывала в дневник. Для меня прошло не пять, а словно десять, даже может быть и двадцать лет, и клянусь, что повзрослела я тоже именно настолько. Домой. Я возвращаюсь сегодня. Отец встретил меня в аэропорту. Папа крепко меня обнял. Мы едем в одной машине, и я не чувствовала себя более чужой и далекой никогда, находясь вместе в таком маленьком пространстве. Вот он, мой город, мой дом, я помню каждый треклятый угол этого места, и в то же время не помню ничего. Мы приближаемся к дому, все молчат, страх окутывает меня, пуще прежнего. "Все хорошо" - повторяю я себе, "Это всего лишь дом, мой дом". Ворота распахивает какой-то незнакомый мне мужчина, он кивает и папа заезжает во двор. Я смотрю в упор, все как прежде, те же ворота, та же ландшафтная плитка, те же окна, двери, тот же балкон на третьем этаже. Закрываю глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох. Выхожу из машины, смотрю на мужчину, закрывающего ворота. - Папуль, а где Мистер Хиппер? - Иди в дом. Достаю из багажника большой чемодан с вещами, который взяла с собой для отвода глаз. На самом деле, я собираюсь все это сжечь. Эти тряпки.. я больше не притронусь к ним, сплошное напоминание. Отец открывает входную дверь дома и пропускает меня вперед, у входа нас встречает какая-то девушка. - Где Сьюзи? - Возмущаюсь я. - Паап? Где Сьюзи и мистер Хиппер? - Они давно уволены. - Безразлично отвечает отец- Познакомься это Ника - наша новая помощница. - Презрительно смотрю на новую гувернантку. - Вильям - новый дворецкий. - Что значит "уволены"? - Пищу я. Мистер Хиппер - милый старичок и его племянница Сьюзи работали у нас столько времени, сколько я себя помню. Они были не просто дворецкий и гувернантка они были моими единственными друзьями. Никто об этом не знал кроме отца. На людях я конечно никогда не показывала своей привязанности к работникам дома и даже очень часто вела себя отвратительно с ними, но они понимали меня, я должна была держать лицо. Возможно вы спросите где моя Мать? Так вот почему мой отец меня не долюбливает. Когда мне было 9 лет, я от злости прыснула прямо ей в лицо кипятком. Я конечно не помню,как и почему? Она не могла больше жить от боли и вскрыла себе вены в нашем доме в Лондоне. - Закрой рот, Маринетт и иди разбирать свои вещи, Ника позже возьмет, что нужно постирать. Маринетт. Маринетт. Это все, что нужно было сказать. Не "закрой рот", нет, не это. Отец назвал меня Маринетт и это имя стало комом в моем горле. Все знают, что я ненавижу его, все называют меня Мари или сокращенно Ма, никогда Маринетт, только придурки из школы, которые меня ненавидели, но это мало меня волновало. Молча хватаю свой чемодан и тащу его наверх, в свою комнату. Новая гувернантка догоняет меня и пытается ухватить ручку чемодана. - Отойди. Я сама. - Девушка виновато опускает голову и отходит назад. Моя комната. Все как раньше: те же розовые стены, бархатные розовые подушки на кровати, старые виниловые пластинки над окном, бежевый шкаф, обклеенный моими фотографиями. Закрываю дверь на ключ, выдыхаю, бросаю чемодан на пол, иду к окну. Все тот же вид, тот же бассейн, то же абрикосовое дерево, которое я сама посадила, когда мне было шесть, помню так радовалась, когда оно выросло. Пять лет. Этот дом не меньшее напоминание о тех годах, проведенных вне этих розовых стен. Достаю телефон из кармана джинсов, вытаскиваю сим-карту и вставляю в разъем свою старую, которой не пользовалась уже пять лет. Пришлось "просить" оператора мобильной связи не блокировать ее, надеюсь она все еще активна, а с другой стороны, хочу чтобы она больше не работала. Включаю мобильник. Найдена сеть. Открываю книгу контактов, сажусь на край кровати.