Голая правда

– Ты конченый. – Нет, это ты конченый. – Нет, ты. – Нет, ты. – Юнги, это, конечно, не мое дело, но можно спросить, что ты делаешь? – Чимин, скрестив руки на груди, неловко топчется на пороге их общей комнаты и, откровенно говоря, боится заходить внутрь, потому что на Юнги странное женское платье (или ночнушка), на голове парик, а на губах ярко-красная помада, размазанная по подбородку, в то время как в руках два фото каких-то неизвестных блоггеров-школьников, которых парень видит первый и, хотелось надеяться, в последний раз.       У младшего из-за плеча с любопытством выглядывает Тэхён и благоразумно помалкивает, но это пока что, осталось только дождаться, пока шарики в его голове зайдут за ролики и додумают картинку до конца, а там уже дело останется за малым. – Играю в современных подростков, которые строят из себя взрослых, – не отрываясь от своего занятия, рассеянно поясняет Мин и поправляет сползающую с плеча бретельку. По полу оказываются разбросаны чьи-то вещи, а в душе, как замечает Пак, журчит вода, значит, Юнги не один здесь сходил с ума по-своему, об остальном даже подумать страшно. – Ах вот оно что, я просто без тонны мейкапа со всякими хайлайтерами там и бронзаторами и не признал сразу, – неопределенно машет рукой парень, сам смеясь над своей глупой шуткой, и оглядывает помещение более внимательным взглядом, замечая открытую бутылку смазки, пачку презервативов и окно для надежности, чтобы чувствительный сосед не задохнулся от ароматов двух тел, явно не в игры тут игравших.       Кто-то явно постарался с извинениями, раз Мин до сих пор не орет, не рвет и не мечет, бросаясь всем, что попадется под руку, в любого вошедшего. Кое-кому следует испечь тортик или выдать медаль, укротить такое вечно недовольное чудовище надо уметь. – Извини, Чонгук сожрал добрую половину, пока мы тра, кхм, то есть мирились, – вовремя спохватывается Мин, отмечая густой румянец на щеках Пака, – в дочки-матери играли, в принцесс наряжались, короче, придумай версию, которая тебя не сильно травмирует, – он морщит лоб и отмахивается от соседа как от назойливой мухи, наконец-то откладывая фотографии в сторону. – Ибо я сейчас не в той форме, чтобы сочинять отмазки, у меня задница болит и вся шея в засосах.       Уж это Чимин и без лишних комментариев видит, с ужасом рассматривая чужое испещренное засосами тело. Впрочем, Чонгука тоже можно понять, он наконец-то дорвался до желаемого, лакомого кусочка, так сказать, после практически трех месяцев игнора и тщетных попыток завладеть вниманием Мина. Уж очень старший злопамятный, зараза. Зато теперь Пак точно знает, что с ним лучше не ссориться, потому что измазанная собачьими фекалиями дверь спальни – это просто верхушка айсберга в изощренных коварных планах мести Юнги. – Я понял, что мне напоминают твои губы, – выводит его из задумчивости Мин, пока Тэхён под шумок проскальзывает в комнату и усаживается на никем не тронутую кровать. Боже, если бы Юнги с Гуком и ее осквернили, Чимина бы точно удар хватил. – Сочные большие пельмени, – младшему даже не по себе становится от того, как голодно облизывается сосед и жадно сглатывает слюну, а после тянется в тумбочку за раскраской-антистрессом и фломастерами. Господи, не человек, а ходячая биполярка, ей-богу. – Знаешь, подкаты у тебя так себе, – Чимин на всякий случай крестится и бочком пятится к своей кровати, потесняя Кима и прижимаясь к тому плотнее. Просто так спокойнее, да и черт знает, чего еще можно ожидать от Юнги, что сегодня кажется еще более странным, нежели обычно. – Какие подкаты? Я жрать хочу, – разряжает обстановку Мин, и Пак даже выдыхает с облегчением, не заметив, как задержал дыхание. Ну да, собственно, чего еще он мог ждать от старшего? У того в голове, кроме мыслей о еде, нет ничего. Удивительно вообще, как это у Чонгука получилось развести его на секс. Паштетом себя обмазал что ли. От вырисовывающейся картинки Чимину хочется то ли нервно смеяться, то ли бежать к психотерапевту, потому что его девственная психика, кажется, только что этой самой девственности лишилась. – Чиминни, я тут карты Таро принес, хочешь погадаю тебе? – вот за что Пак любит Тэхёна, так за умение разряжать обстановку. Его внимание тут же переключается на парня, который улыбается лучезарно, тасуя в руках колоду новехоньких блестящих карт. Нестандартного размера, правда, больше похожих на фотографии, но, наверное, так сейчас принято у шарлатанов. Чимин, как истинный любитель эзотерики, гороскопов и прочей дичи, кивает головой и поудобнее усаживается на кровати в позе йога. – Они у тебя такие блестящие. – Ага, только-только их распеча…, то есть купил, – Пак в недоумении вскидывает брови, но ничего не говорит. Мало ли, Киму как-то виднее все же, как выглядят карты Таро. – Ну давай, – послушно соглашается парень, нервно облизывая губы под тихий смешок Юнги, что косится на них поначалу с подозрением, а потом и вовсе плюет, погружаясь в раскрашивание раскраски, в то время как Ким выкладывает на одеяло первую карту.       Которая, собственно, является селфи Чимина из тайных запасов, где идеальный ракурс, взгляд томный и вообще секса больше, чем роста в Паке. – Вот эта говорит, что ты красавчик, – тем временем начинает комментировать Тэхён, выкладывая на одеяло новые фотографии. – А на этой я вижу большое будущее, – к слову, там просто стоп-кадр из того самого позорного видео с идеальным ракурсом филейной части парня. Да, будущее и вправду большое. – Эта предвещает тебе скорую дорогу, – конечно дорогу, Чимин тут заснул перед прогулкой с Тэ, который собирался сотню лет, выбирая между розовой толстовкой и розовой толстовкой. – О, а вот на этой я вижу парня, червового валета, с которым ты будешь встречаться, – оживляется Ким, выкладывая новую псевдокарту, и Пак чуть шею не сворачивает, во все глаза разглядывая фотографию… Тэхёна. – Тэхён, – Чим прокашливается, потому что в горле внезапно пересыхает, – это ведь все мои фотографии, а вот эта якобы с червовым валетом – твоя? – уточняет на всякий случай. Ну мало ли, вдруг ему показалось, и тут уже явно не креститься придется. – То есть парнем моим ты быть не против? – нервно кусая губы, задает встречный вопрос, и у обоих, кажется, происходит короткое замыкание. – Что? – Что?       Чимин сглатывает тяжело и пытается дышать полной грудью и не визжать. Господи, лишь бы не визжать от счастья и восторга, а то так и перспективного парня потерять можно и крышу над головой, потому что Юнги его выгонит нахрен отсюда вместе со всеми истериками, еще и пенделя для ускорения даст. – Если это было предложение, то я согласен, – осторожно начинает Пак, понимая, что сейчас из них двоих он самый смелый, ибо Тэхён белее снега и вообще не знает, куда смотреть, чтобы не сгореть со стыда. – А если нет? – в груди что-то неприятно колет и разливается горечью от досады по венам. Ах, ну конечно же, на что Чимин только рассчитывал. Наверняка опять себя накрутил сверх меры и принял за чистую монету очередную шутку. Их же у Кима в запасе целый миллион. – А если нет, тикай з городу тогда, тобi пiзда, – цедит сквозь зубы Пак и кидает в парня подушкой, отворачиваясь в сторону и быстро моргая в попытке сдержать поток предательских слез обиды. Матрас ожидаемо прогибается, и лишняя часть исчезает. Чимин чувствует поток прохладного воздуха, а потом скрип тихонько прикрываемой за собой двери. Тэхён ожидаемо сбегает, снова оставив друга ни с чем, правда на этот раз шутка явно затягивается, ибо первый судорожный всхлип отчетливым эхом разносится по комнате. – Если ты его сейчас не догонишь и не засосешь, я тебя отпизжу, – флегматично замечает Юнги, не отрываясь от раскраски-антистресс, и Чимин срывается с места, громко хлопая дверью.       Мину даже в коридор выходить не надо, чтобы узнать, какая там сейчас разворачивается интересная сцена: два девственника у стены, сопли, слюни, романтика, эх, где его семнадцать лет.