Мандариновая улыбка

      Тодд печатал годовой отчёт, сопоставляя сведения и цифры. Вот это дело запомнилось ему тем, что клиентка, одетая в старинный наряд, появилась прямо посреди агентства, требуя Дирка Джентли, который пообещал найти её мужа больше ста лет назад.       А этот файл содержал сведения о Потерянной Комнате*, существующей вне пространства, времени и загадочном ключе, который «открывает любую дверь». Обратно из Комнаты можно выйти в определённое место, которое владелец Ключа должен себе чётко представлять и с его помощью перемещаться по всей планете.       А вот в этом деле они помогали самой королеве. Тодд никогда раньше не бывал в Англии, и тогда ему представилась отличная возможность, которой воспользовался Дирк, совмещая расследование с проведением Тодда по всем знаменитым достопримечательностям, в красках рассказывая про каждую из них.       Тодд отвлёкся от созерцания монитора, бросая взгляд на Дирка и увидел, как он вместо того, чтобы работать, планомерно поглощал мандарины: на столе уже скопилась приличная горка кожуры.        Бротцман заворожённо наблюдал за тем, как сосредоточенно Дирк их чистил, смотрел на его длинные пальцы и только сейчас почувствовал стойкий мандариновый запах, витающий по всей комнате. — Дирк? — позвал Тодд. — Может быть, ты займёшься делом? А то мне кажется, что у тебя скоро начнётся аллергия. — У меня нет аллергии на мандарины, — ответил Дирк, запихивая в рот очередную дольку. — Холистика не нуждается в отчётности, все события связываются между собой и объединяются в единое целое Вселенной вне зависимости от того, упорядочиваешь ты эти данные или нет. Поэтому даже если я и сделаю отчёт, Вселенной от этого не будет ни жарко ни холодно. — Да-да, всё взаимосвязано, знаем, проходили, — закатил глаза Тодд. — Но от такого количества цитрусовых ты покроешься сыпью, кожа пожелтеет, и ты сольёшься цветом со своей курткой.       Дирк остановился лишь на секунду, а потом улыбнулся. — Ничего не случится, Тодд.       Бротцман вздохнул, качая головой, но спорить с ним не стал. Дирк в любой ситуации остаётся собой.       Встав из-за стола, Тодд сладко потянулся, разминая затекшие мышцы, и подошёл к Дирку, на столе которого заметил знакомую резиновую игрушку, глаза которой, как ему показалось, поменяли цвет. Но, не придав этому особого значения, он наклонился к Дирку и сказал: — Дай и мне дольку.       Дирк жизнерадостно улыбнулся и поднёс к его губам мандариновую дольку. Тодд открыл рот и обхватил её губами, но, отстраняясь, не удержался и провёл языком по кончикам пальцев Дирка, слизывая кисловато-сладкий сок.       Дирк отдёрнул руку и смущённо покраснел, а Фара, до этого тихо сидевшая за своим столом и наблюдавшая за происходящим, буркнула себе под нос, закатывая глаза: — Да уединитесь уже...        Дирк раскраснелся ещё пуще прежнего, тут же начиная спорить с Фарой, которая только искренне рассмеялась, а Тодд пошёл к своему рабочему месту, едва сдерживая смех, потому что не хотел смущать Дирка ещё больше. Вот ради таких моментов и следует жить: ради улыбок без повода, ради беззаботного смеха, ради объятий и блеска в родных глазах.       Смотря за тем, как Дирк продолжил чистить мандарины, срывая тонкую шкурку с ароматных плодов, Тодд подумал о том, что Дирк и сам был похож на мандарин: кисловатый, с оттенком горечи, но такой сладкий, когда распробуешь. И улыбка у него яркая и солнечная, мандариновая.