Второй шанс

Стоя перед стеклянной витриной в кондитерском магазине, Чонгук решает, какой же торт ему взять. Все изделия, украшенные фруктами, различными кремами, мастиковыми цветами, карамелью и орехами, выглядят аппетитно. — Вам помочь? — обратился парень-омега в нежно-розовой униформе к Чону. — Было бы неплохо, — согласился альфа. Все, что ему было нужно, — угодить Юнги. Чон хотел побаловать омегу чем-то вкусненьким, поэтому оплошать в выборе сладости он не мог. — Для кого хотите купить тортик? — елейным голосом задал вопрос брюнет. — Для моего омеги. — Что он больше любит: крем, фрукты или же шоколад? Парень не отводил взгляда от лица альфы, которому было немного некомфортно. Но если бы так на него смотрел Юнги… Другое дело. — Я не знаю, — перебил его Чонгук. Ему было неловко перед парнем. Он должен знать о таких мелочах. Немного подумав, альфа вспомнил о том, что говорил ему Минджэ. — Юнги нравится шоколад. — Уже проще, — парень вышел из-за прилавка и, подойдя к соседней витрине, позвал к себе Чона. — Советую вам этот. Омега указал на торт, украшенный ягодами клубники в белом шоколаде, который выглядел просто и аппетитно. По правде говоря, Чон не любитель сладкого, но такой торт он был бы не прочь отведать. — Он состоит из белого бисквита, пропитки из клубничного сиропа, прослойки безе и сыр-крема «Маскарпоне», — парень повернулся к Чону и тепло улыбнулся. — Упаковывать? — Да, — глядя на клубнику, Чонгук представил, как Юнги ест ее из его рук, а ягодный сок пачкает губы, по которым он проводит своим шаловливым язычком. Омега восседает на его бедрах в одной чоновской рубашке и цепляется своими тонкими пальчиками за шею альфы, требуя быть ближе. — Чёрт! — выругался Чон. Нельзя давать волю своей фантазии. Это может очень плохо закончится, а ехать к Юнги со стояком не комильфо. — Что-то не так? — омега дернулся в сторону и обеспокоенно уставился на альфу. — Все нормально. Не обращайте внимания, — отмахнулся Чон от продавца, как от назойливой мухи. Оплатив и забрав покупку, Чонгук отправился домой, чтобы привести свой внешний вид в порядок. Он не мог выбросить из головы образ ёрзающего на его бедрах Юнги в одной рубашке, сползшей с плеча и оголившей молочную кожу. Эта фантазия, так некстати всплывшая в его голове, накрыла Чона. Когда альфа зашел в душ и встал под теплые струи воды, яркая картинка: окутанный серой дымкой омега обхватил раскрасневшимися губками ягоду и, скользнув к ее кончику, откусил кусочек, — новой волной накатила на его сознание и не на шутку возбудила Чона. Он готов был раздавить в руке клубнику и обмазать ею омегу, а потом исследовать все тело Мина, собирая губами и языком кисло-сладкий сок. Альфа провел рукой к паху, обхватив возбужденный орган, и сделал первое движение, издав сдавленный стон. — Блять! — он уже давно осознал, какую власть Юнги имеет над ним. Большим пальцем Чон надавил на темно-розовую головку члена, размазав предэякулят, и заскользил чуть огрубевшей ладонью по увитому синеватыми венами стволу. Альфа уперся спиной об кафельную стену, запрокинув голову вверх, и издал рык. Он понял, что долго сдерживаться рядом с Мином не сможет. Омега будто соткан из всего, что нравится Чонгуку: хрупкость, нежность, неловкость, страх на дне его глаз, плотно переплетенный с интересом, хриплый голос, несмелые прикосновения и забота. Альфа заберет его себе, хочет Юнги этого или нет, но у него больше нет выбора. Чон не оставил и не спросил. Он без разрешения назвал его своим — и это не обсуждается. Возражений альфа не примет. Ускорив движения, Чонгук несколько раз подался мощными бедрами вперед, представив, будто перед ним стоит Юнги с оттопыренной попой. Удовольствие захлестнуло альфу, накрыв горячей волной. Он кончил на пол, немного испачкав пальцы, и в блаженстве вздохнул: «Безумие какое-то». Такое с ним впервые. Еще ни один омега не мог вытворить такое с разумом Чонгука, перевернув все содержимое вверх тормашками. Мин поставил свои штампы, оставил надписи, предупреждающие, что это его собственность, и закрыл свою сокровищницу на сотни замков. Кроме Мина, никто ключ не подберет, правильный пароль не введет и даже на шаг не приблизится к сердцу Чона. Только этому хрупкому, будто невесомому, парню позволено держать сердце альфы в своих крохотных ладошках, которые были созданы именно для него.

***

Надев черную рубашку, такого же цвета костюм, который подчеркнул мускулистое тело, альфа сделал укладку, разделив волосы на две части неровным пробором. Парфюм он использовать не стал. Юнги должен снова привыкнуть к пьянящему аромату бергамота, который терпкой ноткой оседал на кончик языка. По дороге Чонгук заехал в цветочный, купив букет розовых пионов, и со счастливой улыбкой на губах поехал к Мину. Как только чёрный Астон Марти мягко притормозил у подъезда омеги, Чон приподнял рукав пиджака и взглянул на наручные часы. Еще двадцать минут. Он рано приехал. Ждать альфа не стал, иначе надолго бы его не хватило. Чонгук хотел поскорее увидеть омегу, почувствовать тепло его тела, заключив в объятия, и, по возможности, украсть легкий поцелуй. Может быть, Юнги нужна помощь, которую он готов предоставить. Поднявшись на нужный этаж, Чон замер, попытавшись не выдать своего присутствия. Он увидел, что спиной к нему стоит альфа, имя которого ему хорошо известно. — Я не хочу с тобой говорить. До Чонгука донесся голос Мина. Он прозвучал ровно, со стальной ноткой. Альфа хотел сорваться и хорошенько потрепать Намджуна за вновь подорванное спокойствие Юнги. — Зато я хочу, — Намджун рыкнул в сторону омеги, который даже не шелохнулся. Стоит отдать Мину должное — он держится молодцом. — У тебя мой ребенок, которого ты, лживая потаскуха, от меня скрыл. Сделав глубокий вдох, Чонгук собрал все свое самообладание и плотно, до побелевших костяшек, сжал кулаки. В одной руке альфа держал набор машинок, а во второй пакет с тортом и букет цветов, который вот-вот сломается из-за примененной силы. — Когда ты меня насиловал, то не думал, что я могу забеременеть, — в этот самый момент голос Юнги дрогнул. — И когда из офиса меня выкинул, также не забыл упомянуть, что я тебе не нужен. Помнишь? В каждом слове чувствовались боль, разочарование и одиночество, которые пропустил через себя омега. — Не надо, — попытался остановить его Ким. — Ты сказал, что я — никчемный омега. От таких, как я, рождаются только выродки. Намджун ударил кулаком в стену и на выдохе прошептал: — Я был не в себе. — Да пошел ты, — прошипел Юнги, глотая горькие слёзы. Больше стоять и смотреть, как страдает его омега, Чон не стал. Он двинулся вперед, поймав на себе испуганный взгляд Мина. От слов Юнги в душе альфы будто цунами прошел, круша все на своем пути. — Я как всегда вовремя, — громко произнес Чон, чем привлек внимание Кима. — Надеюсь, помешал? — Чонгук, — из уст омеги слова прозвучали с надеждой и теплотой. — Это тебе, малыш, — альфа подошел ближе к Мину и, вручив все покупки, нежно поцеловал в висок. — Зайди в квартиру, я скоро приду. — Но… Чон перебил Мина, приложив указательный палец к его сладким губам. — Не волнуйся, мой хороший, — он одарил Юнги ласковым взглядом и теплой улыбкой и, заставив поверить в свои слова, подтолкнул ко входу в квартиру. Как только за омегой закрылась дверь, Чон повернулся к Киму и посмотрел на него своим фирменным прожигающим взглядом. — Зачем пришел? Чонгуку казалось, что по его венам течет не кровь, а кислота, которая плавит все замки и заслонки, поглощая их. Она бурлит где-то глубоко внутри, извергая пузыри, которые сразу же лопаются и оседают ядовитой пыльцой на все поверхности. — Не твое дело, Чон! — огрызнулся альфа. — Моё! — Уверен? Ким засунул руки в карманы брюк и расправил плечи. — Юнги — мой омега, а Инсу — мой сын, — спокойно, но с издевкой произнес Чонгук, вплотную подойдя к альфе. — Не лезь в мою семью. Ничем хорошим это не закончится. Для тебя. Намджун рассмеялся Чону в лицо, из-за чего второму альфе жутко захотелось вмазать своему врагу по роже и размозжить его голову об ближайшую стену. — Какая нахрен семья? — выплюнул Ким. — Вы даже не живете вместе. — А тебе какая разница? У тебя есть омега и ребенок. Зачем тебе Юнги? — Мне нужен Инсу. Он — мой сын. Я как его отец имею полное право с ним видеться. Чонгуку хотелось рассмеяться от этой ситуации. Вечер, который должен был стать прекрасным, превратился в черт знает что. А все из-за бронелобости Намджуна. — Повторяю еще раз и больше не стану, — о сталь в голосе Чона можно порезаться. — Отъебись от моей семьи и не смей приближаться к ним даже на метр. Если бы ты не повел себя как настоящая сволочь, то Юнги бы тебе все давно рассказал. Он — обычный омега, которого ты, скот, выпотрошил и оставил на произвол судьбы. На лбу Намджуна пролегла глубокая складка, и густые брови нависли над глазами, будто тучи. — Не нужно мне читать законы морали, — огрызнулся Ким. — Больше ведь некому. Оставь его в покое, — Чон кивнул в сторону двери. — Иначе я за себя не ручаюсь. — Пошел нах… Договорить ему не дал плотно сжатый кулак Чонгука. Альфа ударил Кима в скулу, содрав тому кожу. — Я предупредил. Кинув на Намджуна гневный взгляд, Чон зашел в квартиру и чуть не сбил с ног омегу. Юнги стоял рядом со входной дверью и, держа в руках пакеты и букет, ронял на рубашку слёзы. От такого обиженного и испуганного Мина сердце альфы сжалось в комок. — Ну ты чего? — ласково произнес альфа, встав вплотную к Мину. — Он говорил… — всхлипнул омега. — Инсу… — Не плачь, — Чон опустил свои широкие ладони на плечи Юнги и, притянув его к себе, крепко обнял. — Намджун больше тебя не обидит. Я не позволю. В этом «Я не позволю» столько заботы и силы, что омега не может не поверить. Чонгуку невозможно не довериться. — Он хочет видеть моего малыша, — пробормотал Юнги, положив свою голову на крепкую чоновскую грудь, которая стала для омеги щитом. Чон ощутил, как рубашка пропилась влагой, а худые руки обвили его торс. Он безумно счастлив, что в такой тяжелый момент Юнги нашел в нём защиту. — Плевать, что хочет Ким, — рыкнул альфа. — Никто не посмеет обидеть моего омегу и его драгоценного ребёнка. Моего ребенка. Мин, не веря сказанному, отстранился от альфы и поднял на него два чёрных омута. Он утонул в Чонгуке. Сомнений больше не осталось. Несмотря на обман, Юнги поверил Чону и всецело доверился. Альфа доказал ему искренность своих намерений. — Что? Чонгук положил левую ладонь на затылок омеги и погладил большим пальцем его бледную щеку. — Ты… Сказал, что я — твой омега, а Инсу… — Я больше тебя не отпущу, сколько бы ты не пытался от меня сбежать, — Чон одарил Мина серьёзным взглядом. — Хочешь того или нет, но ты мой. — Чонгук… — Я дал тебе время подумать, но ты слишком долго тянул, — альфа наклонился к Юнги, соприкоснувшись лбами, но не прервав зрительного контакта. — Ты мой, — поцелуй в кончик носа. — Мой, — еле уловимый шепот в самые губы. — Я подумаю. Миновское «Я подумаю» выбило весь кислород из легких Чона, заставив сжаться их в болезненном спазме. Ему в глотку будто влили раскаленную лаву, которая обожгла мягкие ткани, обглодав их до костей. — Прошу тебя, — Чонгук плотно сомкнул веки, помолившись всем богам, чтобы омега изменил свое решение. — Второй шанс. Пожалуйста. Альфа ластится о ладони Мина, тычется в них носом, с жадностью вдыхая пленительный аромат. Он растворяется в омеге, втирается в кожу, заполняя хрупкое нутро собой. Чон готов молить о прощении вечность, лишь бы Юнги был рядом. — Постепенно. Юнги готов растаять от каждого прикосновения мужчины. Он безумно скучал, но признать этого не смог. Сейчас Юнги готов заткнуть свою эгоистичную натуру и снять оковы с внутреннего омеги, который не переставал вопить о том, что этому альфе нужно подчиниться. — Только не дави на меня, ладно? — Спасибо. Отстранившись от Юнги, Чонгук взял его лицо в свои ладони и покрыл чуть пунцовые щеки короткими, еле ощутимыми поцелуями. В его душе снова расцвел сад. Пустырь, который был укрыт выжженной травой и сухими сломанными ветвями, запестрил яркими светло-зелеными красками. Умершие деревья вновь распустили почки, приготовившись к вечной весне, ощутив вкус новой жизни. Альфа шептал такое правильное и нужное сейчас слово. Юнги — его будущее, счастье, семья. Омега обвил руками шею Чонгука, придвинувшись ближе, и зарылся тонкими пальцами в короткие волосы на затылке. Он отдал себя в надежные, крепкие руки альфы, снова доверившись ему. — Мой малыш, — с улыбкой на устах произнес Чон. — Никому тебя не отдам. — Не отдавай, — будто в бреду вторил ему Мин, подставляя лицо под желанные поцелуи. Чонгук коснулся нежно-розовых губ омеги, аккуратно попробовав их на вкус. Он втянул нижнюю губу Мина, слегка прикусив ее, а затем провел по ней языком, будто попросив разрешения, чтобы углубить поцелуй. Альфа прикрыл веки, нырнул с головой в мандариновую сладостную негу. Дождавшись робкого кивка, он обхватил одной рукой шею Юнги, настойчиво впился в его губы, вызвав легкую боль. Коснувшись языка Мина, Чонгук провел по нему кончиком своего, ощутив легкую горчинку цитруса. Омега поддается каждой ласке Чона и льнет к его крепкому телу. Теперь альфа внутри него: растекается по венам, ставит свои штампы, присваивая каждый миллиметр себе. Мин Юнги — собственность Чон Чонгука. Он для него всегда. Всецело. Оторвавшись от любимых уст, чтобы наполнить легкие кислородом, Чонгук поднял затуманенный счастьем взгляд на омегу. — Ужин, — прозвучал хриплый голос Мина. — Да. Чон сделал шаг назад и только сейчас заметил, что на Юнги нет брюк. Рубашка немного прикрыла молочные бедра, на которые не отрываясь пялился альфа. Щеки Мина заалели, а в душе залег стыд. Юнги был готов провалиться сквозь землю, но жадный взгляд альфы, которые пробрал до костей, вызвал еще одно чувство. Оно приятным узлом свернулось внизу живота, оголив все нервные окончания. — Я… Мне нужно одеться, — выпалил омега, схватившись за края кардигана и потянув их вниз, чтобы прикрыть оголенные ноги. Очарованный красотой тела Юнги, Чонгук, будто одурманенный, произнес: — Не нужно. Ты прекрасен. — Чонгук? — М-м-м. — Сейчас вернусь, — омега рванул в спальню, услышав за спиной тихий смешок альфы. Сегодняшний вечер круто изменил жизнь Мина. Теперь он не один. Он — часть новой семьи, крепкой дружбы и жизни альфы. Вот только омега еще не до конца осознал, что он не просто часть — он и есть жизнь Чонгука.