…я так мечтал идти на Франко по Пиренеям. …во имя нынешнего дня и вас, все будущие годы, — Revolucion, возьми меня солдатом Армии Свободы! Евгений Евтушенко
— Расскажи мне, что нового происходит в родном Слизерине, — попросил Альфард за ужином. Ему уже пришлось едва ли не насильно вручать Северусу купленную одежду и убеждать в том, что он ничего за это не должен, поэтому сейчас хотелось просто поговорить о старом-добром Хогвартсе. Мальчик, однако, смерил его холодным взглядом и равнодушно бросил: — Вербовка. Он тут же вернулся к еде, как будто ему было все равно, что подумает Альфард. Но даже закоренелый холостяк Блэк знал, что подростки никогда ничего не говорят просто так. — Ты же знаешь, что я уже несколько лет не был в Британии? Я не особо слежу за политическими новостями, так что тебе придется рассказать поподробнее. Вербовка куда? Северус неопределенно пожал плечами, но теперь Альфард чувствовал, что ему хочется поговорить об этом. — Вообще это все конечно неправильно. Аврорат — опасное занятие, зазывать туда детей попросту безответственно. Не ожидал этого от Дамблдора. В ответ на его провокацию на лице мальчика появилось самодовольное выражение инсайдера, Альфард сам едва не расплылся в улыбке от этой забавной детской наивности. — Какой идиот захочет идти в аврорат, — презрительно бросил Северус. — Это из-за этих гриффиндорских кретинов Британия становится страной третьего мира. Альфард ждал продолжения. Северус, откусив прямо с вилку кусок телятины, не смог остановиться на сказанном. — У магглов и тех проходят хоть какие-то реформы — а у нас болото, едва ли не со времен статута, спасибо Дамблдору! Темная магия, светлая магия, а в итоге большинство волшебников не могут наколдовать даже простой патронус. И никакого трудового законодательства, никакого прогрессивного налогообложения, никакого парламентского представительства. Альфард был даже немного впечатлен — не многие дети-полукровки в его время имели такое твердое мнение о политике. Мальчик даже, вроде бы, говорил о настоящих проблемах — ну разве что ни при каких обстоятельствах чистокровная аристократия в Визенгамоте не согласилась бы на прогрессивное налогообложение, но в целом… — Ты прав, конечно. У нашей семьи есть кресло в Визенгамоте и около пятидесяти голосов, но этим занимается Орион. Может, тебе стоит с ним поговорить? — он запоздало понял, что не стоило напоминать об эпизоде с зельем родства, но Северус только презрительно фыркнул: — Никто из стариков не способен на создание нового общества. — А кто способен? Мальчик не ответил, но Альфард смотрел на него завороженно. На губах заиграла тонкая улыбка, даже лицо с грубыми чертами как будто преобразилось от одних только эмоций, он выглядел так, как будто уже глядел в великолепное будущее, полное счастливыми волшебниками и ведьмами. Альфард никогда в жизни не видел, чтобы с таким видом говорили о политике.***
Здорово бывает нестись на метле над бесконечной сельвой, высматривая внизу просеку с забытым поселением. Искупаться в Ганге, который большую часть года как парное молоко — переплыть не переплыл, но об этом всегда можно соврать. Переночевать в заброшенной пирамиде в Мексике, где со всех сторон слышится шорох нарисованных змеиных перьев. Альфард правда любил свою беззаботную жизнь путешественника и не тосковал по баловству и излишествам, к которым привык дома. Но иногда, когда его угощали по-настоящему хорошей гаванской сигарой (он так и не смог найти ничего подобного в самой Гаване), Альфард забывал обо всех прелестях вольной жизни и едва ли не растекался в кожаном кресле. — Я же говорил, это лучшее, что ты когда-либо пробовал, — расплылся в улыбке Оливер Беннет, старый одноклассник Сигнуса, к которому его притащил Орион. Выслушав вчера восторги Северуса о грядущем новом мире свободных волшебников, он немного испугался за новообретенного сына. Политика, конечно, была достойным занятием, которым Блэки занимались уже много сотен лет, но вот зачем кому-то звать в такие дела пятикурсника-полукровку? И татуировка, татуировка пугала его больше всего. Хотя Северус отказался хоть слово говорить о том, что она значила, он твердо считал, что она настоящая и никуда не исчезнет. Разумеется, это нужно было решить как можно быстрее, пока ребенок не попал в какие-то совсем уж опасные глупости. Поэтому с самого утра они с братом оставили мальчишек развлекаться дома, а сами аппарировали в дорогой, но совсем недавно построенный дом бывшего слизеринца. — Маггловские привычки, — хмыкнул Орион. — Ну не все могут жить по стандартам пятнадцатого столетия, извини, — добродушно ответил Беннет. Они сидели в отделанной в восточном стиле курительной комнате и уже почти час так и не могли перейти к делу. Бесконечные социальные условности, пожалуй, больше всего раздражали Альфарда в обычаях родного факультета. — Зато дети нынче молодые да ранние пошли, — будто бы отвлеченно заметил Орион, — до шестого курса уже рвутся под знамена. Перемену в Беннете можно было заметить невооруженным взглядом — он, как лисица, почуял добычу: — Так речь о твоем сыне? — Мой сын скорее в аврорат подастся, — усмехнулся Орион, — а младшему пока рано, хотя он и интересуется. Но ты ведь в тех кругах свой? Может, поделишься информацией? Скажем так, у нас в семье неожиданное прибавление, и этот юноша оказался очень политически активным. Беннет покивал головой с видом знатока: — Я так понимаю, речь идет о юном Северусе? Братья переглянулись. Как могла стать известно, что речь шла именно о нем? Об этом пока знали только они двое, Вальпурга и сами дети. Может, Нарцисса призналась своим родителям, но все Блэки хранили секреты лучше любых мертвецов. — Только, какое отношение он имеет к вашей благородной семье? Я был уверен, что он грязнокровка. — Как стало известно, он сын Альфарда, — коротко сообщил Орион, решив, видимо, что скоро это станет известно всем в любом случае. — А как ты узнал про него, если считал обычным грязнокровкой? — Рекламная акция, — улыбнулся Беннет, — человек, о котором вы пришли у меня спросить, обычно не принимает в свои ряды детей. «Что ж ты врешь, жалкий червяк» — хотел выкрикнуть Альфард, — «Северус сам сказал, что в школе вербуют!». — Но для этого мальчика Темный лорд почему-то решил сделать исключение. Он единственный, кто принял метку до совершеннолетия. Теперь все его однокурсники будут мечтать удостоиться такой же чести, а нищий мальчишка получит присмотр и покровительство, — он говорил спокойно и уверенно, но в его глазах можно было углядеть выражение неудовольствия, как будто он сам никак не мог ухватить какую-то деталь. — Но теперь ситуация изменилась, — возразил Альфард, — у мальчика есть отец, и, ты уж прости за прямоту, не последняя по значимости семья в Британии. Никакое покровительство Блэкам не нужно. Беннет долго смотрел на него, потом еще дольше задержал взгляд на его старшем брате. — Это чертовски неловкая ситуация, но ничего уже не отыграешь назад. Впрочем, вам не стоит волноваться — Темный Лорд и так не отправил бы мальчишку на бойню и уж тем более побережет юного Блэка. В конце концов, это будет неплохим политическим стартом для мальчика-полукровки. — Он сын чистокровной ведьмы, — бросил Орион. — Эйлин? Братья кивнули в унисон. У Альфарда внутри что-то сжалось. Все знали Эйлин Принц. Она была замечательной девушкой: искренней, умной, доброй. Ее помнили даже через двадцать лет. И тем не менее она умерла на какой-то маггловской помойке, а ее ребенок — его ребенок! — прозябал там пятнадцать лет. Это было проявлением какой-то высшей, вселенской несправедливости. — Неплохой политический старт у Блэков был больше тысячи лет назад, — не слишком вежливо сказал Орион, — но расскажи лучше, что делает эта ваша метка. — До конца я и сам не знаю — у меня самого ее нет. Кроме символической ценности она, естественно, носит функцию связи и может работать как портключ. Их получают в основном молодые люди как знак особого расположения, их и учат с ними обращаться. Волшебники нашего возраста имеют более эффективные средства. Но все же вам стоит поговорить с самим Темным Лордом. Уверен, он будет только рад иметь дело с таким прославленным родом. Беннет слегка улыбнулся и Альфард повторил это выражение, точно зная, что похожая полуулыбка заиграла и на лице его брата. Разговор между тремя слизеринцами почти неизбежно приходил именно к такому завершению, когда никто из них не видел причин делиться большим количеством информации. Сейчас, впрочем, они узнали довольно многое. — Спасибо за разговор, Оливер, — поблагодарил Орион, поднимаясь, — мы увидим тебя на балу в августе? — Не уверен, что получил приглашение. — Оно должно быть затерялось. Я прикажу эльфам сегодня же выслать другое. — Посетить дом Блэков будет честью для меня. До свиданья, джентльмены.***
Альфард хотел идти домой и вытрясти из Северуса больше правды, но брат, не спрашивая, аппарировал с ним на Гриммо. Вальпурга, которой он все рассказал вчера вечером, присоединилась к ним в гостиной и молча выжидающе смотрела. Никто не приказал эльфам принести обед или напитки. Альфард устало приложил руку ко лбу: — И зачем ему именно Северус? — Не будь идиотом, — раздраженно бросил брат, — он прекрасно знал, что мальчишка твой и только ждал, когда это выплывет наружу. Если бы не глупость Нарциссы, захотевший покрасоваться в наряде с покойницы, сам бы намекнул мне на это. Вальпурга согласно кивнула: — Зелье горячей крови доступно всем, а на Слизерине он так или иначе должен был признаться кому-то, кто была его мать. — Да кто он вообще такой? Что за «Темный Лорд», к мерлиновой матери? Лорды у нас теперь делятся по цветам? Муж с женой переглянулись, осуждая его невежество. Альфард опять почувствовал себя глупым мальчишкой перед старшими братьями и кузенами. Но он годами не бывал в Британии — откуда ему было знать, кто выдумывал себе новые титулы. — О, ты его прекрасно знаешь еще со школы, — иронично протянула Вальпурга, — грязнокровный король Слизерина, в штопаной рубахе, а также, изучающий темную магию. — Она говорит о Томе Риддле, — хладнокровно пояснил брат, — после школы он неизвестно на какие деньги поездил по миру, прямо как ты, но через десять лет вернулся и начал активно консолидировать вокруг себя что-то вроде партии. Никакого наследства у него по-прежнему нет, что не мешает ему называть себя лордом Волдемортом. У всех его сторонников вместе взятых достаточно денег и влияния, чтобы сделать его серьезной политической силой. Но он до сих пор не заявил о себе в Визенгамоте. Судя по тому, что я слышал, их собрание напоминает едва ли не культ, особенно для молодых, которые не знали его со школы. Говорят, Дамблдор боится войны. Альфард глупо смотрел на него, пытаясь понять. Он помнил Томми Риддла, хотя тот был сильно старше: дьявольски красивый и талантливый, даже его кровь не могла сильно испортить его положение на Слизерине. Он был таинственным и сладкоречивым, будучи старостой, учил младшекурсников запрещенным в школе заклинаниям и всегда убеждал кого-нибудь из приятелей пригласить его погостить на каникулы, чтобы не оставаться одному в школе. Он вполне мог представить себе Тома, строившего политическую карьеру — тот был рожден для этого даже больше, чем любой другой с их факультета. Но в магической Британии чистая кровь решала все. У мальчишки из приюта не было ни малейшего шанса стать лидером — серым кардиналом, высоким чином в министерств, кем угодно, но никто не мог так просто взять и начать называть себя лордом! И уж тем более было странно, что прочие чистокровные ему это позволяли и даже следовали за ним. И его сын — этот тощий мальчишка, которого он сам одного в Косой переулок не выпустил бы — оказался в самой гуще этой политической игры. Кто-то хитрый и жестокий намеренно вывел его в роли пешки на эту шахматную доску, чтобы использовать для влияния на Блэков. Этого нельзя было допустить, Альфарду — из чувства долга, Ориону — хотя бы из гордости.***
Орион пообещал поднять еще кое-какие старые связи и разузнать побольше о новоявленном лорде и его молодых сторонниках. Если все, чего он хотел — голосов Блэков по какому-нибудь закону, избавиться от уродливой татуировки было бы легко. Но Альфард чувствовал, что этот человек, кем бы он теперь ни стал, не упустит своего шанса повлиять на их семью. В конце-концов, если Северус был единственным, получившем метку в таком возрасте, значит, Волдеморт и правда хотел заполучить его себе и побыстрее. Попрощавшись с Вальпургой и братом, он решил аппарировать с улицы, но в холле столкнулся со старшим племянником. Сириус смотрел на него с надеждой, как будто ожидая, что Альфард развеет смертельную скуку летних каникул, проводимых в родительском доме. — Дядя! Ты что, так и не поговоришь со мной за весь приезд? И куда вы ходили с отцом? И… Сириус, как всегда, начал болтать без умолку, ожидая немедленного ответа на каждый из своих вопросов. Альфард ласково потрепал его по голове: — Извини, приятель, совсем не было времени. Зато в этот раз я останусь в Британии подольше, — глаза Сириуса загорелись от восторга. — Это все чертовски сложно объяснить… Но если ты зайдешь как-нибудь ко мне в гости, я смогу познакомить тебя с моим сыном. Вы с ним одного возраста. Сириус был неглупым мальчиком и наверняка быстро представил себе, как именно у мужчины мог появиться доселе неизвестный сын-подросток, но мысли свои оставил при себе. Альфард понял, что действительно не расскажет ему всей этой истории за пару минут, поэтому лучше попозже заняться этим обстоятельно. Он поцеловал племянника в макушку, пообещал отпросить его у родителей в ближайшие дни и вышел за дверь, аппарировав прямо с крыльца, где все еще действовали маггло-отталкивающие чары. Оказавшись дома, он первым делом заметил Регулуса, читавшего в кресле в гостиной. — Где твой кузен? — спросил Альфард, словно пробуя последнее слово на вкус. — А, они вышли прогуляться. — Кто они? — похолодел Альфард. Нарцисса должна была быть дома, как и все остальные, кто пока знали о случившемся. Защитный контур не был нарушен, но он изначально был самым простым и годился лишь на то, чтобы не выпускать детей за территорию поместья. Взрослый способный волшебник мог легко пройти через него, не потревожив. Не дождавшись даже ответа Регулуса, Альфард выбежал на улицу. Сразу после небольшой зеленой лужайки начиналась придомовая аллея, окруженная редко стоящими буками с обоих сторон. Вся аллея хорошо просматривалась и где-то на полпути, в полумиле от дома, можно было разглядеть две темные фигуры, поменьше и побольше, идущие к границе поместья в сторону дороги. Альфард оказался возле них в считанные минуты. Медленно идущая пара даже не заметила его из-за тихого, но оживленного разговора. Это был Северус, надевший рубашку и брюки, купленные Альфардом вчера, но без мантии. С развевающимися на теплом ветру волосами он больше, чем раньше, напоминал одного из Блэков. Альфард некстати подумал, что уговорить его поменять фамилию (да он даже не знал, какая у мальчика была сейчас!) станет настоящей битвой. Взяв подростка под руку, рядом с ним степенно вышагивал Люциус Малфой, выше его почти на две головы и как всегда безукоризненно одетый. У Альфарда потемнело в глазах. Этот парень ему никогда не нравился. — Северус! — крикнул он, наконец догоняя их, — быстро домой! Резко обернувшись, Северус выглядел испуганно в первый момент, но быстро спрятался за маской самоуверенности: — Я никуда не пойду! Альфард собирался было еще раз прикрикнуть, но вальяжный голос Люциуса прозвучал первым: — Северус, слушайся отца. Мы скоро увидимся с тобой. Я рад, что ты наконец-то на своем месте. Как по волшебству юноша кротко кивнул, пробормотал прощание и отправился к особняку. Альфард проводил его взглядом и вернулся к Малфою. Снова до того, как Блэк начал его распекать, молодой человек заговорил: — Простите за это вторжение, мистер Блэк. Вы же знаете, я не имел в виду ничего предосудительного. Ваш сын дорог мне, и как только я услышал от Нарциссы… — Нарциссу давно стоит высечь, как и прочих юных заговорщиков, — жестко прервал Альфард, — Так что же, Люциус, ты все знал? Это не благодаря тебе случайно у Северуса на руке появилась эта замечательная татуировка? Наглеца ничем нельзя было смутить. — Это ни в коей степени не моя заслуга, да вы и сами знаете, кого следует благодарить. — Будь уверен, поблагодарю. О чем ты с ним говорил? — Поверьте, только делал ему полезное для вас же внушение. Снейп — не домашний мальчик, ему ничего не стоит сбежать. Я этого не хочу, вы, я уверен, тоже. Альфард был удивлен абсолютной наглостью этого мальчишки. Он неплохо знал его отца — такой же самовлюбленный и самоуверенный, он все же был проще в общении, часто шутил и вел себя согласно своему возрасту. Люциус, казалось, родился тридцатипятилетним. — Значит так, мистер Малфой, — он иронично выделил два последних слова, зная, что юнцу наверняка неприятно, что он до сих пор не являлся лордом — такие ждут не дождутся смерти родителей, чтобы заполучить титул, — во-первых, я не советую тебе никогда больше являться в мой дом без приглашения. Разговаривать с моим сыном ты тоже сможешь только с моего личного разрешения, как минимум до его совершеннолетия. В советах по его воспитанию я не нуждаюсь, а с тем, во что вы его втянули, разберусь самостоятельно. Я понятно объясняю? — Разумеется, мистер Блэк, — Малфой склонил голову с выражением наигранной покорности, — еще раз прошу прощения за это недоразумение. Полагаю, мы скоро увидимся снова и, я надеюсь, вы измените свое мнение обо мне. До свидания. — До свидания, Люциус. Он долго стоял, наблюдая, как фигура в черной мантии удалялась сквозь буковую аллею. Малфой аппарировал только вплотную подойдя к маггловской дороге. Альфард вернулся в дом, не успев еще достаточно остыть. Регулус отложил книгу и шептался о чем-то с Северусом, снова склонив голову так, что его короткие черные вихры касались волос кузена. — Молодые люди, не хотите ли объясниться? Оба уставились в пол, Северус — в выражении упрямого неповиновения, а племянник, похоже, просто притворяясь виноватым. — Опасно пускать посторонних людей на территорию поместья. Не говоря уж о том, чтобы уходить с ними куда-то! — Люциус мой друг, — пробормотал мальчик. Альфарду вдруг стало болезненно его жалко. Люциус Малфой, каким он его знал, был одним из самых холодных и неприятных типов в магическом мире. Как мало у ребенка должно было быть друзей, чтобы искренне верить в расположение этого человека? Но нужно было остыть. Не успев еще стать отцом в полной мере, Альфард точно знал, что не хотел бы стать для сына врагом и тираном. — И тем не менее, это не повод вести себя безответственно. В следующий раз если ты хочешь увидеться с кем-то, тебе следует сказать об этом мне. В глазах Северуса плескалась злость. Он явно был недоволен таким положением вещей. Возможно, Малфой был в чем-то прав, и мальчик не привык к какому-то ни было контролю со стороны взрослых. Для самого Альфард это было само собой разумеющимся: до совершеннолетия у него была некоторая степень личной свободы только в школе, в остальное время он и не думал ослушаться родителей или одного из старших братьев. — Это не обсуждается. А теперь давай пройдем в мой кабинет, нам нужно поговорить еще кое о чем другом. Северус последовал за ним, громко стуча ботинками по паркету. «Да, я забыл купить ему нормальную обувь, — вспомнил Альфард, — нужно будет как можно скорее взять его самого в Косой переулок и купить все остальное. Одежду, в которой он появился, следовало бы сжечь». В кабинете он взмахом палочки разжег камин, сел в кресло рядом с огнем и жестом предложил Северусу точно такое же. Тот примостился на краешке, продолжая сверлить взглядом свои ботинки (которые, к тому же, оказались грязными). — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что вы называете «темной меткой» и не отстану от тебя, пока не получу все ответы. Ты знаешь, почему ты единственный получил ее до совершеннолетия? К его удивлению, Северус мгновенно пошел красными пятнами стыда. Альфард выжидал и через несколько секунд он взял себя в руки и выдавил: — Он хотел выделить меня. Ему нужно больше полукровок и магглорожденных. — Зачем? — Электорат. — В Британии нет всеобщего избирательного права. Большинство магглорожденных и полукровок не имеют голосов в Визенгамоте. — Пока нет. К тому же, кровь требует обновления для сохранения чистоты. А вот это было уже плохо. Мальчик почти дословно цитировал «Доктрину крови», псевдонаучный магический трактат конца девятнадцатого века, которого придерживался сам Гриндевальд. Хотя доктрина никогда не призывала к уничтожению магглов или магглорожденных и даже поддерживала смешанные браки в некоторых случаях, после окончания войны даже вспоминать об этой теории было не comme il faut. Очевидно, кто-то ознакомил подростка с редким сейчас переводом на английский. — А в случае войны из нас получатся гораздо лучшие солдаты. Полукровкам нечего терять, зато получить можно многое. Альфард выдохнул и отчеканил, немного жестче, чем хотелось бы: — Запомни раз и навсегда: ты — не полукровка. Ты один из рода Блэк и к тебе будут относиться должным образом. Северус расхохотался. Его смех был заливистым и даже странно искренним, но при этом невероятно злым. Он смеялся долго, только когда в уголках глаз выступили слезы и Альфард уже начинал волноваться, он наконец успокоился. — Кто тебя туда привел? — Этого я вам не скажу, можете не стараться. Конечно, получить ответ всегда можно было. Альфард посомневался секунду, но решил все-таки до поры оставить этот вопрос. Тем более, что сейчас он был почти полностью уверен, что проводником мальчика был Малфой. — Ты знаешь, кто стоит на высших постах вашей организации? — Там нет формализованной структуры и очень высокая секретность. Никто не знает всех участников, но многие умеренные консерваторы, особенно из молодых, вступили. Нужно было спросить еще миллион разных вопросов, по-настоящему важных, но у Альфарда, почти против его воли, вырвался только один: — Тебе было страшно? В непонимающем лице не было бравады юности. Северус не пытался скрыть страх: — Нет, конечно. Разве что не оправдать доверие. Но слизеринцы всегда этого опасаются. — Ты прав. Но, как не оправдавший доверие древнейшего и благороднейшего семейства Блэк, могу откровенно тебе сказать: это еще не самое страшное. Важные люди поймут. — У меня таких нет. Альфард покачал головой, но не посмел навязываться. Придет время, и он постарается стать для него настоящим отцом. Пока же он вряд ли имел моральное право претендовать на авторитет и душевную близость. Конечно, это не остановит его, когда придется разбираться со всей этой «организацией» и он не постесняется быть жестким или даже жестоким, только бы защитить этого мальчишку, но прямо сейчас он хорошо понимал его недоверие. Тут его осенило: — Подожди, а как же Нарцисса и Регулус? Вообще расскажи, как вы подружились. — Мы учимся вместе, — ответил он лаконично, но в ответ на вопросительный взгляд все же пояснил, — Регулус значительно выигрывает на контрасте с его туповатым братцем, а Нарцисса любит исследовать все необычное — в том числе и полукровок. Хотя с ней мы познакомились, когда Люциус учился в школе. Но вы недооцениваете их приверженность идеологии. Пропустив комментарий о племянниках, Альфард уцепился за тему, которая его правда волновала: — Люциус сильно старше тебя. Как у вас получается общаться? — Я его уважаю, — отрезал мальчик. — Он мне помогает. — Да, он, конечно, просто воплощение всего слизеринского, — позволил себе улыбнуться Альфард. Северус ощетинился: — А что, это плохо? — Разумеется, нет. Не забывай, я и сам выпускник нашего славного факультета. Может, я не самый амбициозный человек, особенно, если сравнивать с остальными членами нашей семьи. Но мне близки те же ценности. Для меня быть слизеринцем — значит, самому ставить для себя цели, двигаться к ним любыми средствами и не позволять другим влиять на себя. Нет ничего хуже, чем слишком поздно понять, что все это время ты был пешкой в чужой игре. Северус внимательно посмотрел на него и чуть заметно кивнул. В наступившей тишине Альфард еще раз рассмотрел резкие черты его лица. Он снова подумал об Эйлин, хотя внешней схожести между ними почти не было — разве что в резко очерченных скулах, но Альфард подозревал, что стоит исчезнуть подростковой худобе, скулы тоже пропадут. Он так и не смог пока до конца осознать, что этот молодой человек — его сын, его плоть и кровь. Себе приходилось признаться, что пока в нем говорили только любовь к погибшей невесте и чувство долга. Но он также знал, что со временем он по-настоящему узнает Северуса, и им будет руководить уже любовь к нему. Он уже чувствовал первые ростки этой любви в своем сердце. — Тебе сказали, что от тебя ожидают в этой организации? Ведь не просто так они выдают стильные татуировки? Северус бессознательно потер предплечье: — Эта была рекламная акция. В ближайшие несколько лет никто не подпустит меня ни к каким делам. Мне нужно просто быть символом новой политики для слизеринцев — да и для всех остальных тоже. — А после окончания школы? Какие у них цели и как именно в них вписываешься ты? — Это зависит от того, как произойдет захват власти. Если Темный Лорд сможет получить большинство в Визенгамоте — тогда все, кто не хочет сам заниматься политикой, окажутся по большей части не нужны. Если нет — тогда придется сражаться. — А ты не хочешь заниматься политикой? — Я не верю в скорый слом классового общества в Британии и адекватно оцениваю свое положение, — усмехнулся юноша. — Брось. Ты можешь сколько угодно смеяться, но ты — Блэк. Классовое общество Британии расстелится у твоих ног. Если у тебя есть идеи, у тебя будут все возможности, чтобы их осуществить. Северус покачал головой, как будто услышал полную глупость. Верил он в это или нет, это было правдой. Наследником рода был Сириус, но это мало ограничивало позицию Северуса. Если он договорится с Орионом, уже через несколько лет сможет представлять интересы семьи в Визенгамоте или иметь головокружительную карьеру в любом отделе Министерства. Но об этом они еще поговорят в будущем — сейчас Альфарда гораздо больше волновало, что юноша серьезно рассматривал возможность «сражаться» за непонятно какие идеалы. «Мерлин и Моргана, куда же он влез?».