Политика — это война без кровопролития, в то время как война — это политика с кровопролитием. (с) Мао Дзе Дун
Альфард, разумеется, держался в седле с детства, хотя у его братьев это всегда получалось лучше. Сигнус и вовсе был настоящим энтузиастом верховой езды, то и дело покупал породистых лошадей с континента и учил дочерей выездке едва ли не раньше, чем ходить. Пара статных и величавых, но весьма спокойных кобылок, на которых Альфард с сыном пересекали поле, тоже на самом деле принадлежали среднему из братьев Блэк. Лошади шли размеренной рысью, полуденное солнце пригревало головы, а все пространство вокруг полнилось ощущением августовского изобилия: сонно склоняли стебли перезревшие травы, цветы охотно отдавали последние ароматы, в рощах то и дело слышался стук падающих на землю плодов. Альфарду нравилась поздняя летняя пора в Британии. Его сын обращал меньше внимание на окружающую природу, вынужденный сконцентрироваться на управлении лошадью. Для новичка у него получалось неплохо: он не раскачивался в седле, держался уверенно и даже находил время на разговоры. Юноша был одет в светлые бриджи и замшевый редингот, что делало его неуловимо похожим на отца. Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они незаметно для себя пересекли поле, отделяющее дом Блэка от лесов. Прямо на опушке перед ними раскинулся пруд, дальняя сторона которого заросла камышом и скрывалась в тени чащи. Именно сюда и собирался Альфард. Они почти синхронно сошли с лошадей, достали из седельных сумок сумок сэндвичи и холодный лимонад, сели прямо на траву у самой воды. Среди пения птиц Альфард вдруг расслышал знакомую трель. — Послушай! Это золотистая щурка — они редко встречаются на островах. Северус прислушался, но вряд ли мог отличить птицу от всех остальных. — Вот — сейчас, не слишком-то мелодично, да? Зато они едят пчел. И очень красивые — с бирюзовой грудкой. — Не знал, что вы разбираетесь в птицах. Альфард подумал секунду, стоило ли об этом говорить, но потом все же решил: — Это твоя мама меня научила. Северус посмотрел на него спокойно, почти равнодушно: — Правда? Не помню, чтобы она этим увлекалась. — Ты был совсем крохой, — Северус вгрызся в бутерброд с ветчиной и тут же, не успев дожевать, запил его лимонадом. — А чем вы с ней обычно занимались? Это был рискованный вопрос. Альфарду не хотелось разрушить хрупкую близость между ними неловкой фразой, но и забыть об Эйлин он отказывался. Он терпеливо дожидался ответа. Через минуту, вытерев рот рукой (слава Мерлину, этого не видела Вальбурга!), юноша заговорил: — Ничем особенным. Когда она готовила, то давала мне какую-нибудь чашку и говорила «сварить зелье» из всякой домашней ерунды. А еще она любила танцевать под маггловскую музыку. Они с отцом… Он замолчал. Альфард проникся такой нежностью к одной мысли об Эйлин, играющей с сыном, танцующей в легком платье, не сразу понял, что произошло. — Ты можешь не говорить о своем отце, если не хочешь, но ты ведь знаешь, я не против этого. Он был с тобой большую часть твоей жизни. Сам он, конечно, не испытывал теплых чувств к Тобиасу Снейпу — за то, что украл его любимую, за то, что не уберег ее, за то, что посмел бросить ее ребенка… Но он не собирался запрещать сыну говорить об этом человеке. Это было бы неправильно. — Он был неплохим, понимаете? — Северус посмотрел ему прямо в глаза, что делал очень редко, — они с мамой любили друг друга — я помню, все было по-другому, пока она была жива. И он заботился обо мне все эти годы, даже когда начал пить — там, откуда я родом, это тоже редкость. Он нормальный, не мудак какой-нибудь… — Я понимаю, Северус. Он делал все, что мог. — Она знала? На этот вопрос у Альфарда не было и не могло быть ответа, сколько бы он ни задавал его самому себе. — Не знаю. Я совсем не понимаю, зачем она это сделала — здесь, в магическом мире, все было для нее, она казалась счастливой… Я не знаю, но твоя мать всегда была верна своим чувствам. Наверное, она правда его полюбила. Это не отвечало ни на что: непонятно было, с чего Эйлин вообще решила сбежать, да к тому же прямо из школы, как она, тепличная чистокровная девушка, вообще встретилась с этим магглом, что могло связать их вместе… Но Северуса этот ответ удовлетворил, или может он просто сделал вид. — Она, должно быть, умела хранить секреты, — задумчиво произнес он, когда Альфард уже считал, что они закончили с этой болезненной темой. — Пожалуй. Она могла не знать, что была беременна и думать… — Хватит! Я не хочу об этом говорить. Альфард понимающе кивнул и растянулся на траве, подставляя лицо лучам августовского солнца и надеясь, что Северус тоже позволит себе немного расслабиться и присоединиться к нему. Он был согласен не говорить об Эйлин — порой он даже предпочитал это, чтобы избежать новой боли воспоминаний о том, что было, и мыслей о том, что могло бы быть. Но сегодня его сын, видимо, никак не мог прекратить размышлять вслух. — Может, она была вынуждена это сделать и не могла никому рассказать, — медленно произнес он, щурясь на солнечный свет. Альфард приподнялся на одном локте и попытался заглянуть ему в глаза. — Почему тебе так кажется? Северус замешкался, будто сам только что понял, что сказал. Он так и не ответил и даже не попытался сменить тему, только смотрел прямо на Альфарда и как будто долго не мог решить, стоит ли рассказывать ему правду. «Так мало лет и уже столько секретов», — с горечью подумал Альфард. Он мог только надеяться, что речь не шла о чем-то опасном и что Северус когда-нибудь станет ему доверять.***
Орион сделал доброе дело и не стал мучить собравшихся родственников совместным чаем с детьми. Стоило всем обменяться приветствиями (а Вальбурге вручить Альфарду и его сыну два пакета с подарками из Италии), как он отправил четверых подростков наверх, а сам велел старому Кричеру накрыть стол в музыкальной гостиной. Сигнус тут же принялся накладывать на комнату заклинания от подслушивания, поясняя: — В их возрасте мы бы не отошли от замочной скважины. Вальбурга вскинулась, будто хотела возмутиться таким обвинением своих детей в невоспитанности, но передумала: то ли вспомнила, что братья Блэк прекрасно помнят, что и она сама в детстве не чуралась такого предосудительного поведения, то ли поняла, что из всех детей разве что Регулус смог бы устоять перед таким соблазном. Альфард уже запустил руку в вазочку с печеньем, пока эльф наливал всем чай — в точности такой, какой предпочитал каждый из них. Друэлла не пришла и, хотя он искренне любил жену своего брата, сейчас он был рад, что они остались вчетвером в по-настоящему семейном кругу. Вальбурга была ему как сестра и он точно знал, что, какие разногласия ни возникали между ними, эти люди всегда готовы были поддержать его. Орион первый отпил из чашки, ожидая, пока остальные усядутся. Получив всеобщее внимание, он заговорил: — Мы все знаем, что происходит в магическом мире. То, что кому-то видится угрозой, может стать новой ступенью к величию рода Блэк. Наша с вами задача — не пропустить момент и поспособствовать этому. Он говорил в точности, как их отец когда-то — это немного нервировало Альфарда и он поспешил расставить все точки над i: — Но ты ведь согласен, что самое главное — вытащить оттуда Северуса? Орион, этот человек серьезно рассматривает возможность настоящей войны. Я не отдам своего сына на бойню. Орион, казалось, готов был произнести отповедь, но первым успел Сигнус: — Тебе не стоит переживать. Помощь Блэков ему нужна больше, чем еще одна боевая единица — это аксиома. К тому же, я поговорил со своим тестем, он утверждает, что через год-другой сотрудничества этот «лорд» готов стереть свою метку и отпустить твоего наследника на все четыре стороны в качестве оплаты. Это было, наверное, попыткой успокоить, но Сигнус получил в ответ только три одинаково возмущенных и шокированных взгляда. — Рудольфус? Он тоже? Но это же немыслимо! — воскликнула Вальбурга. Сигнус вздохнул: — К сожалению не только Рудольфус. И не надо на меня так смотреть, посмотрел бы я, как ты попытаешься удержать своего отпрыска от глупых политических решений через пару лет! Орион не позволил жене рассыпаться в обвинениях: — Беллатрикс, очевидно, воспринимает себя как часть семьи Лестрейндж, а не Блэк. Пытаться затянуть на ней поводок сейчас уже бессмысленно. Займемся лучше, тем, на что мы можем повлиять. — А как насчет Малфоя? — Альфард все никак не мог примириться с мыслью, что этот хлыщ привел его сына к Волдеморту, — Сигнус, еще не поздно разорвать помолвку. Нельзя позволять Нарциссе… — Тебе стоит остыть насчет Люциуса, — осадил его Орион, — и его, и Абраксаса интересует исключительно политика. Они не фанатики — а значит, могут стать союзниками. — Блэкам не нужны союзники! — но встретив холодный взгляд брата, Альфард раздраженно вернулся к своему чаю. — Спасибо, что показал документы, — продолжил Орион, — радует то, что планы Волдеморта кажутся пока довольно адекватными и, более того, выполнимыми. Я считаю, что наша семья может поучаствовать дополнительно — например, добавить пятьсот тысяч галлеонов в проект строительства нового крыла Мунго. Репутационно это в любом случае будет выгодно. Это была большая сумма, и Альфард тут же проникся благодарностью к брату. Такой жест доброй воли не мог остаться незамеченным — а денежные влияния всегда стоили как минимум столько же, сколько политическая поддержка. — У нас тут, разумеется, не демократия, — пошутил Сигнус, — но я согласен с этой идеей. Было бы идеально, если бы вмешательство Блэков могло ограничиться такими «социальными» проектами. Так он правда не ожидает ничего от нас с тобой, только от Альфарда? Орион вздохнул, поднес ко рту мадленку, но вернул ее обратно на блюдце. — Не совсем. Мои источники говорят, что Волдеморт рассчитывает, что семья будет действовать как один, пусть и не на публике. Я полагаю, что через некоторое время он попросит помощи в Визенгамоте, но это случится не сейчас, да и тогда у нас будет возможность решать самим — обещания делал только Альфард. — Мы не оставим тебя одного, — неожиданно Вальбурга коснулась его руки своей. Альфард улыбнулся ей. Как он и ожидал, вместе с семьей все проблемы были решаемы. — Стипендию для грязнокровок финансируют Кармайклы, Нотты и кто-то еще из «новых денег». Не стоит туда лезть — все равно никто не поверит, что мы резко воспылали к ним любовью, — Сигнус, как всегда, был прав. — Кстати про Хогвартс, все уже пережили покупки к школе? Элла собиралась на днях взять Нарциссу и, возможно, получится уговорить ее позаботиться и об остальном зверинце. Вальбурга закатила глаза. Уж у нее сыновья наверняка были одеты с иголочки еще за месяц до начала учебы. Альфард тоже не волновался — большую часть необходимого он Северусу уже купил. Впрочем, юноша мог сам захотеть пообщаться с кузиной — судя по всему, они находили общий язык, а это стоило только поощрять.***
Они вчетвером в молчании поднимались по лестнице на третий этаж особняка, позорно изгнанные из общества взрослых. Блэк (естественно, Сириус) первым вошел в одну из комнат и попытался захлопнуть за собой дверь, но Нарцисса успела вытащить палочку и удержать ее открытой. — Отец сказал нам оставаться вместе и пообщаться, — в последнее слово она вложила так много сарказма, как только могла, — и твой тоже будет недоволен, если ты ослушаешься. Угроза мало напугала молодого человека: — Да ты что? Ну, в свою комнату я ваше змеиное гнездо все равно не пущу, так что… — Мы можем пройти в классную, — примирительно сказала Нарцисса. Северус и Регулус последовали за ней беспрекословно, а Сириус — не прекращая возмущаться наглостью кузины. Классная комната выглядела примерно так, как показывали в фильмах о викторианской Англии. Там были две длинные парты со скамьями и даже настоящая школьная доска. Очевидно, здесь юные Блэки должны были изучать премудрости магии до школы. Нарцисса тут же заняла место за бюро у окна, Северус с Реджи поделили стоявшую в углу оттоманку, а старший из братьев уселся прямо на парту, нагло закинув ноги на скамью. Он, конечно, вел себя так всегда, но сейчас Северусу казалось, что Блэк чувствовал себя не в своей тарелке и поэтому пытался рисоваться. Это было ново — едва ли не впервые в жизни не он оказался лишним. Они с Регулусом дружили по-настоящему близко, с Нарциссой, хотя вряд ли воспринимала его равным себе, они все же хорошо друг друга знали, но самое главное — они все были слизеринцами. На этот раз Блэк вынужден был демонстрировать окружающему миру, что его не интересует его мнение. У него, впрочем, это получалось гораздо лучше, чем когда-либо выходило у Северуса: — Ну что, Нюниус, уже нажаловался папочке обо всем, да? — Я все расскажу папе! — перебил его Регулус, Северус как всегда замешкался и не придумал вовремя, как огрызнуться, а через несколько секунд уже вмешалась Нарцисса. — А перед дядей Альфардом ты не такой смелый. Почему бы не рассказать все, что ты думаешь, ему? Боишься, что потеряешь единственного человека в семье, который тебя все еще терпит? Ее слова резали, как нож. Северус внимательно следил за лицом Блэка и только поэтому заметил на секунду появившуюся там тревогу, которая тут же переросла в бессильную злость. Он вскочил с места, за секунду оказался рядом с Северусом и схватил его за воротник рубашки. Тот оттолкнул его как можно сильнее, краем глаза замечая, что Регулус вытащил палочку и наставил ее на брата. — Я знаю, что ты — всего лишь жалкая пожирательская подстилка, Снейп. Рано или поздно дядя Альфард это поймет и вышвырнет тебя из твоей жизни — также, как сделал твой отец. За столько лет мог бы и привыкнуть, что ты никому не нужен — ни в Хогвартсе, ни здесь. Северус тоже вскочил, чтобы не смотреть снизу вверх (хотя он все равно был почти на голову ниже): — Пошел к черту, — отчеканил он, — мне плевать на твое мнение. Блэк расхохотался ему в лицо. Больше всего Северусу хотелось наброситься на него, как тогда, и в очередной раскроить эту алебастровую кожу, перепачкать кровью и грязью, пусть даже его самого ожидала бы такая же участь, ради возможности получить удовлетворения он готов был на любую боль. Но он не мог этого сделать. Его… отец прямо сейчас внизу решал в том числе и его проблемы, договаривался ради него со своим самоуверенным братом и отцом Нарциссы. Дело было слишком серьезным — не только для него, но и для самого Темного Лорда. Он не мог позволить себе снова сорваться, как в прошлый раз. Тогда старшие Блэки снова поссорятся и неизвестно, как Альфард сможет один исполнять указания Темного Лорда. — Сириус, да сядь ты в конце концов! — слышать Регулуса кричащим простым смертным удавалось гораздо реже, чем его брата или кузена. Но сейчас, похоже, он был выведен из себя. Мальчик был чуть ниже Северуса и, пусть не тощим, но хрупким. По сравнению со старшим братом он выглядел сущим ребенком. — Ты постоянно это делаешь! Издеваешься над Северусом, кидаешь навозные бомбы в Филча, ходите с Поттером, как будто вы короли школы… А потом ждешь, что все окружающие должны восхищаться тобой и прощать все на свете. Но весь мир — это не ваша МакГонагалл! Ты понимаешь, что в любой момент может начаться война?! Старшего брата тирада только разозлила. Его ярость выглядела более привлекательной — волнистая грива разметалась по плечам, глаза, такие же серые. как и у его родственников, засияли праведным гневом, искривленное лицо по-своему стало еще более выразительным. — А с чего ты решил, что я буду на одной стороне со всеми вами? — закричал он в ответ, — Ты думаешь, мне нужна эта семья? Мои друзья в миллион раз лучше, чем любой из вашего чистокровного питомника! — Тогда прекрати лезть к моему отцу, — взорвался Северус неожиданной даже для себя самого обидой. В Италии он старался делать вид, что общение Блэка с Альфардом его нисколько не трогает, но в глубине души он все время сомневался, что Альфарду не с чего предпочесть его племяннику. — Не смей его так называть! Ты ему никто, мой отец просто запудрил ему мозги чувством долга, потому что ты слизеринец! Как только он узнает, что вы затеваете, он тут же пошлет тебя и всех пожирательских прихлебателей, потому что он не такой, как все остальные! С этими словами он бросился из комнаты, хлопнув дверью изо всех сил. Регулус рванулся было за ним, но быстро обмяк в своем порыве и, обессиленный, свалился на диван. Он дышал рвано и поверхностно и, казалось, не в силах был вымолвить не слова, только переводил беспомощный взгляд от кузена к кузине. Нарцисса не подвела ожиданий. Грациозно, как сиамская кошка, она поднялась из-за стола и подошла к окну, задумчиво глянув на разворачивающуюся внизу маггловскую суматоху. — Да… Похоже, он понятия не имеет, что происходит в семье. Регулус, дядя Орион с ним вообще не говорил? — Устроил разнос через пару дней после того, как Альфард с Северусом уехали из Италии, но, кажется, ничего особенного, — чуть успокоившись, отрапортовал младший мальчик. — Потрясающе. Если начнется война, он в первых рядах станет пушечным мясом для Дамблдора. Что бы они не говорили, Блэку, даже такому особенному, как наш Сириус, никто из них не станет доверять. — А ты хочешь его спасти, да? — сварливо поинтересовался Северус. Это было глупо, но он стал считать себя и этих двоих какой-никакой командой, а Нарцисса снова подтверждала, что даже ненавидящий ее Блэк для нее оставался важнее. — Я вообще человеколюбива, особенно по сравнению с моей старшей сестрой, — отрезала та, — но если Альфард преуспеет, и войны не будет, он спасет этим и его в том числе. Мерлин, мальчики, мы заварили кашу национального масштаба. Они обменялись взглядами, в которых трепет скрывал испуг и настороженность. — Они еще долго будут говорить, — сказал Регулус, борясь с зевотой — видимо, так проявлялось нервное напряжение, — можем посидеть у меня. Я покажу тебе модель Ватикана — папа купил в Италии, я ее еще не доделал, она очень сложная. — Я буду в библиотеке, — благосклонно проинформировала Нарцисса и удалилась беззвучно, даже каблуки не стучали по паркету. — Вообще-то ей нельзя туда без разрешения, — доверительно шепнул Рег, — но я не собираюсь ей об этом напоминать. — Нарцисса не из тех, кого останавливают запреты, — усмехнулся Северус. Он был рад отвлечься какой-нибудь ерундой вроде деревянных моделей — на сегодня ему более чем хватило политики.***
Тридцатого августа неожиданно похолодало. Солнце светило все также ярко, на небе не было ни облачка, но холодный ветер заставлял волшебников кутаться в мантии. Хотя Альфард признавал, что его озноб мог объясняться и волнением, если не сказать страхом. Все-таки сегодня ему предстояло делать то, чем он никогда прежде не занимался. Северус стоял рядом с ним, одетый с иголочки. Мантия на нем была до неприличия дорогой, с настоящим серебряным шитьем — заставить его надеть ее было настоящим испытанием. Но Альфард хотел показать всем, что этот мальчик — больше не безымянный полукровка, а один из рода Блэк. Больше никто из семьи не появился — они договорились об этом пару дней назад, когда обсудили все в доме Ориона. Это была публичная акция, присутствие остальных Блэков было почти нежелательным — несмотря на все влияние в магическом мире, многие простые волшебники недолюбливали их за высокомерие. Альфард надеялся, что на его сегодняшнее выступление это отношение не распространится. Внутренний двор больницы Святого Мунго был ничем не примечательной площадкой, мощеной крошащимся желтым камнем. В обычное время сюда разве что выходили прогуляться пациенты и их близкие, да целители выбегали покурить во время перерывов. Но сегодня двор был заполнен людьми. Пришло человек, может, двести — для магического мира это было довольно много. Некоторые наверняка просто оказались в госпитале и спустились, привлеченные музыкой, другие пришли, услышав о новостях из газет. Последнюю неделю Пророк неустанно печатал о предстоящем мероприятии — то маленькие заметки, то пространные интервью с Грегором Ноттом или главным целителем больницы. Слава Мерлину, кампания оказалась успешной — волшебники были довольно пассивным народом и вытащить их на подобное события было подчас сложно. У Альфарда было время внимательно рассмотреть толпу. Элиты среди них не было — он был единственным из присутствующих, кто напрямую участвовал в проекте. Это были простые волшебники и ведьмы — жители Косого Переулка, Хогсмида и Годриковой Лощины, одетые в аккуратные, неброские мантии и смотрящие на него со сдержанным любопытством. Немного выделялись маглорожденные — по крайней мере, Альфард предполагал, что большинство из одетых в простые маггловские вещи были маглорожденными. В отличие от остальной семьи, он никогда не чувствовал раздражения по отношению к ним: ассимиляция в магическое общество была непростым занятием, многие предпочитали жить на два мира, иногда даже подрабатывая у магглов и пользуясь по большей части магловскими вещами. Отдельно ото всех стояли целители в лимонных (совершенно безвкусных) мантиях. Они выглядели немного настороженно, будто их согнали сюда по приказу. Возможно, так и было — глава больницы, Ахмед Шафик, был известен своей железной рукой в управлении. Он уже успел поздороваться с Альфардом и даже из короткого разговора тот понял, что целитель Шафик прекрасно понимал, по чьей воле на самом деле строилось новое крыло больницы. — Поттер, — услышал он шипение рядом с собой и обернулся к сыну. Тот, очевидно, заметил одноклассника. Джеймс действительно стоял у стены со скучающим видом, пока его мать разговаривала с какой-то волшебницей. — Северус, мы здесь не для этого, — коротко успокоил его Альфард. Сейчас было абсолютно не время обсуждать детские ссоры. Лайал Беннет подошел к нему со спины беззвучно, и мог даже напугать, не имей Альфард железного самообладания. Он улыбнулся дружелюбно, пожал руку вначале отцу, а затем и сыну (Северусу такое внимание явно понравилось) и сказал, звонко хлопнув себя ладонью по бедру: — Ну, Альфард, помолясь? — Что за магловские поговорки, — посмеялся Блэк, — молитвы нам вовсе не потребуются. Так значит, начинаем? Давно пора. Шафик вышел на сцену, усилил голос сонорусом и прокашлялся, привлекая внимание. Разговоры на площади немного притихли, хотя было видно, что никого из собравшихся не интересовали особенно приготовленные для них речи. — Добрый день, леди и джентльмены, — хорошо поставленным голосом начал целитель, — многие из вас так или иначе бывали в стенах нашей больницы. Госпиталь Святого Мунго — крупнейшее и наилучшее учреждение Великобритании. В наших рядах трудятся самые лучшие врачи страны, мы оказываем помощь от всех известных заболеваний, как магических, так и всеобщих. Но ни для кого не будет сюрпризом, если я скажу, что порой эта задача становится трудновыполнимой из-за недостатка финансирования. Именно по этой причине мы всегда с благодарностью принимаем пожертвования. Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить новую эру в истории Госпиталя Святого Мунго. Благодаря собранной помощи, мы сможем открыть новое отделение, ориентированное на борьбу со сложными проклятиями и магическими травмами. Силами наших патронов нам удалось не только оборудовать по последнему слову науки помещение в пятьсот квадратных футов в центре Лондона, но и нанять лучших специалистов в своей области, получивших образование в лучших университетах Европы. Это отделение откроет свои двери уже этой осенью и, хотя я искренне надеюсь, что никому из вас не придется им воспользоваться, каждый волшебник в Британии сможет получить наилучшую помощь, если такая потребность возникнет. — Он сделал стратегическую паузу и из задних рядом кто-то захлопал. Аплодисменты, пусть не самые бурные, все же быстро были подхвачены всеми присутствующими. — Мне хотелось бы поблагодарить мистера Блэка, присутствующего здесь, за его неоценимый вклад в осуществление этого проекта, и передать ему слово. Прошу. Альфард сделал шаг вперед и поблагодарил целителя с искренней улыбкой. Что ни говори, а делать добро было легко приятно. То, что он собирался, пусть и было подготовлено сторонниками Темного Лорда, оставалось правдой. Таким лоббированием он был готов заниматься хоть каждый день. — Почти каждому из нас время от времени приходится посетить это замечательное учреждение. Несмотря на высокий профессионализм врачей, всем также известны и многочисленные проблемы, которые существовали в больнице — недостаток места, долгие очереди, отсутствие расходных материалов… К сожалению все это — неизбежный результат ограниченного финансирования. Но разве здоровье может быть измерено в галеонах и сиклях? Он сделал небольшую паузу. — Именно поэтому мы решили, что, если финансирования министерства не хватает для обеспечения всех нужд госпиталя, волшебники могут сами оказать посильную поддержку институту, важному для всей магической Британии. Позвольте мне зачитать имена людей, сделавших новое отделение больницы Святого Мунго возможным как через свои пожертвования, так и через помощь с организацией и устройством. Бенедикт Нотт… Хотя список был не очень длинный, Альфард все же получил возможность немного отвлечься от своей речи. Люди, кажется, воспринимали его слова благосклонно: никакого восторга не было, но его никто и не ожидал. Он мельком взглянул на Северуса — мальчик стоял, замерев, как статуя, и уставясь в одну точку. Похоже, необходимость стоять у всех на виду была ему не по нутру. Но при этом он удерживал на лице серьезное выражение, которое кто-то мог принять за занудность или даже высокомерие, но точно не страх. В целом, он держался неплохо. — Все мы очень рады возможности лично поучаствовать в открытии нового отделения, которое, безусловно, будет незаменимым для многих поколений волшебников. Наша цель как волшебников, как граждан Британии — помочь своей стране, всеми доступными нам способами. Это были пока еще очень общие слова, пробный бросок, если можно так сказать — у него не было указания говорить ни о чем серьезном. Но маги, судя по всему, воспринимали его благосклонно. Беннет тоже просто светился от удовольствия — для слизеринца он почти не умел скрывать свои эмоции. Он постарался не затягивать речь до неприличия и закончить, пока его не освистала заскучавшая публика. Дальше оставшихся зрителей ждало немного простых развлечений, а Альфард собирался уже попрощаться со всеми и отправляться домой. Он подошел к целителям, которым их начальник уже что-то вдохновленно втолковывал. Заметив Альфарда, он тут же отмахнулся от подчиненных, отпустив их по рабочим местам, и обратился к мужчине: — Мистер Блэк, позвольте еще раз поблагодарить вас, не только за отделение, но и за сегодняшнее выступление — у вас прекрасно получилось. А это, стало быть, ваш наследник? Северус, как бы ему ни хотелось провалиться сквозь землю, остался стоять с высоко поднятой головой. — Да, это Северус, Северус, это целитель Ахмед Шафик, глава Святого Мунго. — Мы встречались, — вдруг хмыкнул Северус и они с Шафиком обменялись подозрительными взглядами, будто знали что-то, что Альфарду знать не полагалось. Это было ненормально и он собирался выяснить у сына, что это было, в самое ближайшее время. — Да, разумеется, теперь я вспомнил, — улыбнулся Шафик, будто ничего особенного в этом не было. Он уже лет двадцать не практиковал — когда он мог познакомиться с обычным студентом Хогвартса?! — но на самом деле я собирался пригласить вас в мой кабинет, выпить замечательный стаут, обсудить дальнейшее сотрудничество. Альфард не успел даже придумать вежливый отказ, когда откуда-то слева, снова как черт из табакерки, появился Беннет. Он одновременно умудрился потрепать Северуса по плечу, бросить триумфальный взгляд на Альфарда и объяснить целителю, что, к сожалению, мистер Блэк никак не может остаться сегодня, но они будут рады, если и дальше смогут помогать друг другу к взаимной выгоде… Через минуту они уже проходили через все еще переполненную людьми площадь, чтобы попасть на аппарационную площадку. Альфарду и Беннету приходилось то и дело здоровались со знакомыми, кивать и улыбаться, так что только оказавшись наконец в пустом переулке, укрытым магглоотталкивающими чарами, они смогли сказать хоть пару слов друг другу. — Спасибо, Лайал, — искренне поблагодарил Альфард, — у меня не было никакого желания тратить время на этого оппортуниста. — Он уже положил руку Северусу на плечо и готов был аппарировать в любой момент. — Да уж, оппортунист — самое подходящее слово, — нахмурился Беннет. Хотя Альфард знал его всего ничего, это выражение на его лице казалось чужеродным и несвойственным. — Пытается играть за две команды, чертов индус. — Темный Лорд ведь ему не доверяет? — неожиданно выпалил Северус, переводя взволнованный взгляд от одного мужчины к другому. Альфарду хотелось схватить его за шиворот и слегка встряхнуть — но его отвлек тяжелый вздох Беннет. — Альфард, мы опять задолжали вам объяснений. Впрочем, Темный Лорд здесь не виноват, мы полагали, Северус сам вам расскажет… У меня нет дома стаута и даже виски я не держу, но нам точно не стоит говорить здесь. — Тогда лучше пойти ко мне, — отрезал Альфард, крепко удерживая сына за предплечье и сверля Беннета суровым взглядом. — Я был бы очень рад на этот раз получить все объяснения.