***
Беннет успел расположиться с чаем в гостиной, но по нему было видно, что волшебник нервничал. С его стороны это было правильно: Альфард был по-настоящему зол. Он сел рядом с ним на диван и, не позволяя ему и слова сказать, потребовал объяснений: — Итак, мистер Беннет, я и правда хотел бы знать, почему вы скрыли от меня, что мой сын подвергся нападению оборотня? Вам и Темному Лорду показалось, что эта история меня не заинтересует? — Альфард, прошу вас, не иронизируйте, а выслушайте меня. Лорд Волдеморт ни в коем случае не хотел подвергать Северуса опасности. Просто на момент вашей последней встречи он еще не до конца разработал собственную стратегию касательно оборотней. — Да не городите вы чушь, — презрительно бросил Альфард и вскочил с места, не в силах спокойно сидеть. Он быстро подошел к окну, затем вернулся. — Какую стратегию тут можно выдумать? Дамблдор, очевидно, окончательно сошел с ума. Стоит чистокровным узнать об этом, и его директорство будет окончено в тот же день. Старик знал, что делал, когда угрожал моему сыну… Беннет слушал его с почти покаянным видом и даже несколько раз кивнул, но Альфарда было этим не обмануть. Он знал, что слизеринец ждет, когда сможет дальше играть свою партию. Так и произошло: — Но это не то, что собирается сделать лорд Волдеморт, — угроза-обещание «а вы пообещали подчиняться ему» не была произнесена, но явственно повисла в воздухе, — то, что Северус пострадал — ужасно. Но из этой ситуации можно получить больше, чем просто уход Дамблдора. — Что же? — у него не было ни малейшего желания выслушивать проклятого интригана, но он прекрасно осознавал свои обязанности. — В Британии несколько сотен оборотней — где-то половина из них получила хоть какое-то образование, но почти все находятся на социальном дне. И тем не менее, эти создания — вовсе не такие кровожадные животные, как вы привыкли думать. Мальчишка, которого призрел Дамблдор — очередное доказательство, он без особых проблем учился в Хогвартсе, хотя хранить свой секрет не умеет совершенно. — Этот монстр ранил моего сына, — не хуже любого оборотня прорычал Альфард. — Да, но не без помощи вашего собственного племянника. О, я вижу, Северус этого не упомянул, — на секунду на лице Беннет засияло едва ли не удовлетворение, но он быстро стряхнул это выражение. — Да, Сириус, как и все его друзья, быстро понял, что не так с однокурсником. Вскоре это понял и Северус, а вместе с ним Нарцисса и Салазар знает сколько еще школьников — и никто из них не побежал жаловаться родителям, что в известной степени поражает… — Какое отношение ко всему этому имеет Сириус, — неслушающимися губами произнес Блэк. Ему необходимо было это знать. Беннет посмотрел на него и вдруг засуетился, наливая ему чай и добавляя в него рома из собственной серебряной фляжки. Все это время он суетливо и добродушно — вовсе не по слизерински — пытался его успокоить. — Не думаю, что он хотел кого-нибудь убить. Судя по всему, он случайно проговорился Северусу, как попасть в тоннель под гремучей ивой, и не удержался от попытки поддразнить. А Северус, хотя догадывался, что там было, решил, что оборотень будет обездвижен. Темный Лорд тоже не сразу узнал о том, что произошло — иначе сделал бы что-нибудь. — Так что он собирается делать теперь? Беннет пожал плечами и ослепительно улыбнулся: — Капитализировать на ошибках Дамблдора. Тот с одной стороны смог доказать, что оборотень в принципе способен существовать вместе с нормальными волшебниками, а с другой — едва не сделал этого щеночка убийцей и теперь сам не может похвастаться своими достижениями. А Темный Лорд — известный радикал и не побоится открыто привечать оборотней. Говорят, они — народ благодарный. — Это полный бред. Магическое общество может простить многое, но не заигрывания с темными существами. Это никогда не сработает — он потеряет все, что успел получить и больше ни один волшебник руки ему не подаст. — Ему не нужны руки, — снисходительно рассмеялся Беннет, — но вы же не думаете, что он просто заявит о своей симпатии к вервольфам на званом ужине? Вы, в конце концов, не единственное лицо, приглашенное им на свою сторону. Маглорожденная ведьма, сын которой, несмотря на страшное проклятие, стал старостой Хогвартса — да домохозяйки будут рыдать над этой историей, стоит им показать бледного мальчика со шрамами на лице и его бесстрашную мать в слезах. Альфард смотрел на него, как на сумасшедшего. Хотя Беннет говорил с убеждением, он не верил ему ни на грамм. Некоторые вещи были слишком укоренены в обществе, так что никакое лоббирование не могло бы их пошатнуть. Не говоря уж о том, что после всего, что он узнал сегодня, меньше всего Альфарду хотелось иметь какие там ни было дела с вервольфами. — Вам кажется это неправдоподобным — я вас понимаю, я и сам сначала сомневался. Почему бы вам не обсудить это с лордом Волдемортом лично? Он развеет ваши сомнения. Следует ли мне назначить встречу? Альфард кивнул. Хотя разговоры с человеком, называвшим себя Темным Лордом, пугали его больше, чем вдохновляли, он должен был понимать, во что втянул свою семью. — А что насчет Шафика? — он не забыл и об этом, если Беннет на это надеялся. Тот вздохнул, как будто и правда не хотел поднимать эту тему. — Он, как я и сказал, оппортунист высшего сорта — поразительно, что с Рейвенкло… Чем он задолжал Дамблдору мы пока точно не знаем, к Темному Лорду он никакого отношения не имеет, хотя и пытается всеми силами наладить связи со всеми, кто может быть ему полезен. — Да уж. — Альфард не мог поверить, что этот чертов индус всего несколько месяцев назад помогал Дамблдору прикрывать его темные делишки, а сегодня без малейшего стеснения пытался польстить ему и, кажется, даже не вспомнил Северуса — или просто делал вид. — Беннет, я не позволю этому… этому червяку даже близко подходить к моему сыну. Темному Лорду лучше решить, чья поддержка для него важнее, потому что… — Не нужно указывать Темному Лорду, что ему стоит делать, — громче, чем обычно, прервал Беннет, но продолжил спокойно — тем более, что вашу роль в организации и так нельзя сравнить с сотней таких докторишек. Хотите, мы его уволим? Не прямо сейчас, но к Рождеству. Темный Лорд будет рад сделать вам это одолжение, а глава Отделения Проклятий — наш верный сторонник… Так что? — Увольняйте. — хмыкнул Альфард. Он не переоценивал свою значимость — наверняка этот план существовал уже давно, а он просто подвернулся под руку. Но он и правда хотел наказать Шафика. Самому себе он готов был признаться, что главной причиной этого стало то, что это было гораздо проще, чем добраться до остальных участников. Мальчишка-оборотень, похоже, был нужен самому Волдеморту, Дамблдора можно было достать только если продолжать работать против него, Сириус… он поговорит с Сириусом — тот должен был иметь хоть какое-то объяснение. Он больше не поддерживал беседу с Беннетом, и тот быстро засобирался к себе. Перед уходом он еще раз обратился к Альфарду: — Прошу вас поверить мне — мы вовсе не враги. — Ну конечно. Это просто политика.***
Вокзал Кингс-Кросс с детства был одним из самых любимых мест Альфарда. Вначале он приходил сюда вместе с родителями провожать и встречать старших братьев из Хогвартса. Они всегда аппарировали прямо на магическую платформу, но, если как следует упросить отца, тот иногда соглашался перейти на маггловскую сторону и не спеша прогуляться по Лондону до площади Гриммо. Маленькому Альфарду это казалось приключением, сравнимым разве что с походом короля Артура. А потом, когда он и сам пошел в школу, Кингс-Кросс стал для него границей между домом, где он всегда должен был вести себя так, как полагалось, и Хогвартсом, где он впервые в жизни мог почувствовать себя самостоятельным и делать то, что ему действительно нравилось. Покидать родителей было сложно, особенно в первые годы, но рядом с ним всегда были Орион и Сигнус — от их заботы тоже порой приходилось отбиваться, но братья всегда оставались рядом, готовые помочь, подсказать, защитить. Во взрослой жизни он редко оказывался в Британии в нужное время, чтобы проводить кого-то из племянников: только пару раз сходил с Сигнусом и Друэллой, когда старшие девочки еще были в школе. Поэтому сейчас ему как никогда приятно было оказаться в этом хорошо знакомом месте, на этот раз в качестве отца. — Я не хотел брать Арифмантику, но Нарцисса убедила меня, что это необходимо, чтобы поступить в приличный университет. Мы с ней там будем единственными слизеринцами… — рассказывал Северус. Альфард смотрел на сына с гордостью. В этом юноше было не так просто с первого взгляда узнать того замкнутого, плохо одетого мальчишку, которого он забрал из магловского дома всего пару месяцев назад. За это время Северус изменился — и дело было вовсе не в одежде, хотя Альфард и позаботился о том, чтобы его сын имел все только самое лучшее. В нем как будто вспыхнул внутренний огонь, как будто он теперь знал, что больше не был брошенным полукровкой из Тупика Прядильщиков, а одним из рода Блэк. К счастью, эта же новообретенная уверенность помогла убедить его не бросать Хогвартс, как он собирался еще в Италии. Когда они делали покупки к школе, Альфард поднял эту тему, готовясь убеждать его передумать любой ценой. Но Северус и сам решил, что это было дурацкой идеей. В нем, конечно, говорило упрямство и нежелание давать слабину, но это полностью устраивало Альфарда. Слегка раздражало только то, что этим он тоже оказался обязанным Люциусу Малфою — тот не уставал гонять сов через половину Британии с нравоучениями для его отпрыска. Северус, судя по всему, испытывал почти религиозное уважение к мнению старшего товарища. Помяни дьявола — вот и сам Малфой во всеобщей суматохе помогал дорогой Нарциссе поднять сундук в поезд. Брата с женой видно не было, и Альфард даже не хотел знать, какие оправдания у парочки будут на этот раз. Все-таки в его время молодые люди вели себя гораздо скромнее. — Мистер Блэк, нам с вами предстоит увидеться сегодня вечером, поэтому не прощаюсь, — чопорно произнес Малфой, стоило им только обменяться приветствиями. Племянница тут же защебетала ему на ухо о школьных делах, пытаясь отвлечь внимание от жениха, который воспользовался возможностью сказать несколько слов его сыну. — Да знаю я, знаю, — неожиданно беспечно отмахнулся Северус и первый попрощался с Малфоем. После вчерашних новостей Альфард готов был оставить сына дома до выяснения всех обстоятельств, но тот воспротивился сам. Под угрозой домашнего ареста необозримой длительности, Северусу пришлось рассказать ему намного больше: о проделках «мародеров», реакции учителей, отношениях с другими слизеринцами… Он уверял Альфарда, что в Хогвартсе с ним ничего не случиться, по крайней мере теперь, когда половине чистокровного общества было известно об особом отношении Темного Лорда к нему, а другая половина как минимум узнала про новые детали его родословной. Альфард бы никогда на это не купился, если бы Орион, с которым они поговорили уже поздно вечером, не убедил его в том же. Главу рода, как и его брата, больше всего шокировало участие Сириуса в этой кошмарной затее с оборотнем — даже для него это выходило далеко за рамки обычных подростковых шалостей. Он пообещал брату, что оставит Сириуса дома еще на пару дней и, во-первых, точно выяснит, что произошло, а во-вторых доходчиво объяснит рамки приемлемого поведения. Раньше Альфард попросил бы его быть помягче с мальчиком, но сейчас, когда речь шла о его собственном сыне, он начал сомневаться, что бесконечная доброта и всепрощение шли на пользу в воспитании детей из их круга. — Мне пора идти, — заметил Северус, поправляя на себе слизеринский галстук — он сразу надел новую школьную форму. — Не волнуйся, не опоздаешь, — улыбнулся Альфард и отвел его чуть в сторону от толпы, к одной из колон. Поставив сына перед собой, он еще раз внимательно оглядел его. Расставаться так скоро было сложно, казалось, что за то время, что у них было, они так и не успели по-настоящему узнать друг друга. — Не буду надоедать тебе советами — ты умный парень, и так все знаешь. Пиши мне почаще — если все-таки созреешь завести сову, купи в Хогсмиде или попроси у Нарциссы заказать для тебя, у нее всегда есть каталоги из всех магазинов Косой Аллеи. Тебе точно хватит денег на первое время? — Конечно, Альфард, я же говорил, мне не нужно столько… — Глупости, можешь все потратить на шоколад, если хочешь, я пришлю еще. Мы точно увидимся до Рождества — осенью в семье много у кого дни рождения, да и Самайн принято праздновать дома, так что я заберу тебя пару раз на выходные, хорошо? Юноша пожал плечами. — Главное — береги себя. Постарайся держаться в стороне от обсуждений Темного Лорда, чем меньше твои однокурсники будут знать, тем лучше. И не позволяй никому на себя давить. Северус гордо вскинул голову и с долей возмущения возразил: — А я и не позволяю. — Вот и молодец. И, Северус, если Дамблдор будет проявлять к тебе какой-нибудь интерес — немедленно пиши мне. Это ясно? — Да, сэр. — Тогда до встречи, сынок. Альфард крепко прижал его к себе, поцеловал в макушку и отпустил. Северус подхватил ручку своего нового сундука: — До свиданья, Альфард. Я буду писать, — чуть смущенно попрощался он и направился к вагонам. Альфард продолжил наблюдать. У самой двери его поймали одноклассники — он узнал русую шевелюру младшего Мальсибера и сына Эйвери, а еще пара мальчишек наверное тоже учились с ними на Слизерине. Они тут же о чем-то заговорили, крепкий Мальсибер поднял один за другим все пять сундуков в поезд, а потом и подростки скрылись в вагоне, торопясь найти себе хорошее место. До отправления оставалось всего несколько минут. Можно было идти домой. — Сложно их отпускать, — тихо сказал кто-то прямо за его спиной. Поглощенный своими мыслями, Альфард не сразу узнал собственную невестку и кузину в одном лице. Вальбурга, должно быть, провожала Регулуса, пока Орион был занят воспитательными мерами со старшим сыном. — Как я рад тебя видеть, — в порыве чувств он поспешил обнять женщину. — Отцовство тебя размягчило, милый Альфард, — усмехнулась та, но обняла его в ответ. В их семье было не принято выражать чувства на публике, но никто из них не был по-настоящему холодным. — Мы с тобой так толком и не поговорили наедине… Ты ведь не обижен на меня до сих пор за ту сцену в Италии? — Давай выпьем кофе в Джарви-клубе, — импульсивно предложил Альфард, прекрасно зная, что Вальбурга наверняка заметила, что он так и не ответил на ее вопрос. Что ж, она сама была матерью и могла понять его чувства. *** Джарви-клуб, по адресу Косая Аллея, 28, был одним из самых эксклюзивных мест в Британии. Даже номер дома намекал на то, что для обычных волшебников и ведьм здесь никогда не было места, а вот такие, как Блэки, могли появляться в любой момент без всяких резерваций. На вкус Альфарда место было, конечно, чрезвычайно чопорным. Вальбурга же никогда не стеснялась подчеркнуть свой статус, поэтому часто обедала здесь с родственниками или подругами. — Я даже позавтракать сегодня не смогла — со всеми этими криками… Ты голоден? У них обычно неплохой лосось. Всего лишь через несколько минут изощренных пыток молодого официанта Вальбурга определилась и заказала себе салат, Альфард же, не смотря на настойчивые предложения, ограничился чаем — они с Северусом как раз плотно позавтракали. — Орион успел тебе все рассказать? Его невестка выглядела оскорбленной самой мыслью о том, что муж мог держать ее в неведении. Но через несколько секунд возмущение схлынуло, а на лице Вальбурги появилось какое-то странное выражение, которое Альфард так сразу не смог узнать. Через пару секунд он понял — это было смущение. Просто он не видел кузину смущенной с глубокого детства. — Альфард… Мерлин, я понятия не имею, что произошло. Сириус с утра не сказал толком ничего — Орион наверняка узнает, но… Ты же не думаешь, что он… Альфард уже ничего не думал и точно не хотел делиться с ней своими собственными размышлениями. Будь перед ним Друэлла, он просто успокоил бы ее мало значащими приятными словами, но с Вэл он так поступить не мог. Хотелось ему или нет, он должен был с ней объясниться. — Я сам все еще не отошел от шока — особенно неприятно было узнавать все от Беннета, — Вальбурга пробормотала «грязнокровка», но Альфарду было не до обсуждения родословных. — Я не знаю, что пришло Сириусу в голову, но мне лично очевидно, что основная вина лежит на взрослых — на Дамблдоре за организацию этого тактильного зоопарка и Шафике за пособничество. Ну, про Волдеморта, который, очевидно, коллекционирует информацию о школьниках, которую даже их родители не знают, и говорить нечего — впрочем, его винить я пока поостерегусь, сама понимаешь. — Я все больше согласна с Сигнусом — тебе нужно как можно скорее выходить из этой организации , иначе можно опоздать, и… Но тебе не о чем волноваться — никакой Волдеморт не посмеет тронуть Блэка. Альфарда умиляла уверенность, с которой Вальбурга убеждала его в своей правоте, с точно таким же выражением она читала лекции о достойном поведении своим сыновьям. Сам он, после личного знакомства, ни на грош не верил, что Волдеморт обратит хоть какое-то внимание на его фамилию: что бы ни случилось, выплывать придется самому. Но милая Вальбурга была из того сорта людей, которые, запомнив что-то в детстве, на всю жизнь оставались убеждены в том, что окружающий мир действовал по одним и тем же, прекрасно известным им законам. Во всех сбоях этого механизма она предпочитала винить окружающих, нарушавших размеренный ход вселенной своим несносным поведением. — Как там твой сын? — вдруг выпалила она, и в лице ее читалась искренняя тревога. — Как ни странно, в полном порядке. Я думаю, тогда весной это, конечно, серьезно его подкосило — встреча с оборотнем, ранение, запугивания Дамблдора, да и вообще в школе ему и до и после приходилось нелегко… Но сейчас он изменился. — Да, это заметно, — позволила себе улыбнуться Вальбурга, — и не нужно бросать на меня таких взглядов. Да, мне было непросто принять этого мальчика — согласись, он воспитывался не просто не в нашем круге, а в самых низах магловского общества. Но я не слепая и прекрасно вижу, что в нем есть потенциал. Регулус на него просто молиться готов, да и ты, очевидно, хорошо на него влияешь. Через пару лет он станет настоящим Блэком. — Он уже Блэк по праву рождения, — осклабился Альфард, хотя такое признание от чопорной невестки было ему приятней любой лести посторонних. — Да, да, но не стоит отрицать роль воспитания, — отмахнулась она. — Вэл, уж не имеешь ли ты ввиду, что есть что-то важнее крови? — Прекрати бросать мои слова мне в лицо! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Но что насчет оборотня? Мерлин, я поверить не могу, что мой ребенок жил с этим существом в одной комнате… Альфард вздохнул. Он сам испытывал к неизвестному ему мальчику не самые теплые чувства. Даже если его вина и правда была минимальной, он не мог отбросить все привычные с детства установки, особенно, когда пострадал его собственный ребенок. Но и слепая ненависть была ему чужда. — Сириус, по-моему, прекрасно осознавал, во что ввязался. Мне тоже не нравится эта ситуация, но, похоже, у Волдеморта в ней какой-то личный интерес. Сегодня я постараюсь узнать, что он планирует делать с мальчишкой. В любом случае нам придется исходить из этого. Вальбурга кивнула и, наконец, обратила внимание на свой салат, принесенный уже давно. Она съела пару креветок и снова отставила тарелку. — Ты поговоришь с ним? Он ценит твое мнение. Вначале Альфард не понял, кого она имела в виду, но второе предложение все прояснило. Да, Сириус всегда выделял его из многочисленного пантеона родственников, да и самому Альфарду живой, талантливый и местами наглый племянник всегда импонировал. Он редко появлялся в Британии, но когда приезжал, всегда старался не докучать детям с воспитанием, а просто засыпать их подарками, играть с ними и с неподдельным вниманием выслушивать обо всех тяготах и невзгодах, которые они ему поверяли. В отличие от остальной семьи, его не так шокировало поступление Сириуса на Гриффиндор — он еще помнил, как Орион по секрету признался ему, что когда-то шляпа пыталась послать его туда же. Но этот разрыв с многовековой традицией было тяжело пережить как родителям мальчика, так и ему самому. Альфарда пугало то, что он узнал о племяннике в последний месяц, но он по-прежнему верил, что в душе Сириус оставался хорошим молодым человеком, разве что запутавшимся. В его ситуации это было немудрено. Он сам хотел не только получить от него объяснения, но и, если получится, помочь. — Конечно, поговорю. Когда Орион собирается отправить его в школу? — Третьего сентября — хотя будь моя воля, я бы заперла негодника дома до совершеннолетия. Оборотень, Альфард! Такое ощущение, будто это волнует только меня. С кем он в следующий раз надумает подружиться? — Милая, ты первая не выдержишь своего наследника еще до Рождества, а у нас в семье всегда старались избегать инфантицида. Вальбурга даже не стала отвечать на эту наглую насмешку.***
Поместье Малфоев уже становилось ему знакомым. Явившись рано, как только получил письмо, он ожидал оказаться в кабинете главы рода в компании других чистокровных мужчин. Уж к чему он точно не был готов, так это увидеть в богато обставленной гостиной плачущую светловолосую женщину, окруженную смущенными волшебниками. Кроме Абраксаса, в комнате были те же знакомые ему лица: Эйвери, Пьюси, молодой Нотт. Беннет сидел в кресле в стороне и наблюдал за происходящим, а молодой наследник и вовсе стоял в дверях с нечитаемым выражением на лице. Люциус был единственным, обратившим внимание на появление Альфарда и поприветствовавшим его. Пожав плечами, Альфард присел прямо на подлокотник кресла Беннета и прислушался: — Эмилия, пожалуйста, успокойся. Я обещаю тебе, все будет хорошо, — Абраксас, похоже, впервые в жизни оказался растерянным. Все уверения, кажется, повторенные уже много раз, не действовали на волшебницу. — Мисс Люпин, прошу вас... — Пьюсси был не более успешен. Значит, это была мать того оборотня. Она была примерно его возраста, но он не мог вспомнить ее со школы. Ведьма была одета скромно, если не сказать бедно. На ее покрасневшем от рыданий лице угадывалась миловидность, которая вот-вот должна была окончательно исчезнуть под влиянием возраста и тяжелой работы. Русые волосы были убраны в узел на затылке, а неожиданно аристократичные руки комкали носовой платок. Альфард решил вмешаться: — Извините меня, мисс, но слезы никому из нас не помогут. Я бы очень хотел знать, что произошло с моим сыном при непосредственном участии вашего. Он был значительно лучше приспособлен к общению с женщинами, чем большинство чистокровных волшебников — сказывался опыт свободной холостяцкой жизни за границей. Обычно он бы не стал вести себя так резко, но уговоры остальных, очевидно, не работали, а он пришел сюда не для того, чтобы любоваться ее стенаниями. Волшебница, неожиданно для всех, и правда собралась и, сквозь всхливы, ответила Блэку: — Вы не представляете себе, как я сожалею о произошедшем. Мой сын, он вовсе не такой, он бы никогда не причинил кому-то вреда! Лорд Блэк, я сделаю все, чтобы возместить вам ущерб, но, умоляю, не нужно наказывать Ремуса — он ни в чем не виноват. — Я не лорд, — аккуратно исправил Альфард, — и, пожалуйста, не плачьте, мы и правда не намерены вредить ни вам, ни вашему сыну. Выпейте чаю. Я просто хочу разобраться. Дрожащими руками женщина взяла чашку, давно стоявшую на столике перед ней. На лицах остальных волшебников читалось облегчение — а Абраксас, кажется, даже осуждал его за грубость, но быстро переключился обратно на гостью. — Вот так, Альфард прав, никто здесь не хочет крови. Ты можешь просто рассказать нам о том, что сама знаешь? Наша информация не полна. У Альфарда появилось ощущение, что они с Малфоем уже были знакомы. Женщина задержала на нем взгляд, пока собиралась с духом, и наконец заговорила: — Ей-Богу, я и сама ничего не знала. Ремус ничего мне не сказал, а Дамблдор… — Мисс Люпин, а можно попросить вас начать издалека? Как ваш сын оказался в Хогвартсе? — Эйвери, похоже, тоже не считал нужным быть особенно деликатным с маглорожденной. — Да, конечно. Ремуса заразили, когда ему было семь — Фенрир Грейбэк, он тогда нападал постоянно и все время на детей… Я смирилась с тем, что он не пойдет в школу, собиралась сама объяснить ему основы магии. Но потом, когда ему еще не исполнилось одиннадцать, пришел Дамблдор. — Мальчик никогда не был зарегистрирован в министерстве? — уточнил Беннет. Женщина замотала головой. Бедняжка, наверное, потратила все свои накопления на взятки работникам Мунго. Ее трудно было винить: любой волшебник, которому не посчастливилось заразиться, сделал бы все возможное, чтобы держаться подальше от отдела по контролю за магическими существами. — Но я всегда делала все, чтобы он находился в безопасности, клянусь — никто даже не подозревал, что с ним что-то не так. Мы живем среди магглов… Так вот, Дамблдор предложил ему учиться в тайне. Он говорил, что после Ремуса в школу, возможно, начнут принимать других таких детей, что мальчику в любом случае нужно было получить образование… А я поверила ему. Поставить себя на ее место получалось плохо, но сил злиться Альфард тоже не находил. Случаи заражения в древнейших семьях были редки, но все же известны. А у них хотя бы была возможность нанять лучших домашних преподавателей. Что оставалось делать одинокой работающей женщине? — Он убедил меня, что позаботится обо всех предосторожностях и будет держать все в строжайшей тайне. Я думала, что так и было — Ремус был счастлив в школе, у него впервые появились друзья, никаких проблем не было. На этих каникулах он тоже вел себя, как обычно, я и подумать не могла… Не могу поверить, что мне никто не сказал, — она снова промокнула глаза платком. — Я встретился с мисс Люпин только сегодня, она даже не успела обсудить случившееся с сыном. Люциус, ты не пояснишь коротко для нее, что произошло? Младший Малфой подошел поближе, и коротко пересказал уже известную Альфарду историю: — Тайна вашего сына защищалась из рук вон плохо — о ней вскоре узнали и его соседи по комнате, и некоторые особенно смышленые одноклассники. Все молчали, но потом оказалось, что и защита в полнолуние была далека от безупречной. Северуса Блэка заманили в Визжащую Хижину. Он успел испугаться, бросить несколько заклятий, да получил царапину от когтей, но выбрался благополучно. Потом директор вызвал к нему главу Мунго и заставил обоих молчать о произошедшем. Если бы не сложившаяся в магическом мире ситуация, эта история, может быть, и не выплыла бы на поверхность. Эмили Люпин ясно определила для себя важнейшее в данной истории и впилась взглядом в Альфарда: — Как мальчик, ваш сын? Он в порядке? — Да, с Северусом сейчас все хорошо, — он не мог объяснить ей в двух словах, что тогда еще не знал о существовании собственного сына, но ее искренняя тревога отозвалась в его сердце. — Если бы я знала, что случилось, я бы обязательно… Боже, я не знаю, что можно было сделать, но… Послушайте, я готова забрать сына из Хогвартса, все что угодно, только не Азкабан. Он не может себя контролировать, но он правда никогда не желал никому зла. — Мы понимаем, Эмили, — мягко сказал Абраксас и коснулся ее плеча. В других обстоятельствах этот жест мог считаться неприличным, но собравшиеся в гостиной обращали меньше внимания на условности. Беннет тоже постарался ее успокоить: — Снова повторю, что у нас и в мыслях не было угрожать вашему сыну. Судя по всему, он действительно примерный студент. То, что тайна о его состоянии стала известна посторонним, было ожидаемо с самого начала. Теперь вопрос состоит в том, что делать дальше. Эмили поочередно обводила глазами всех мужчин. Она ожидала от них ответов и не ошиблась в своих ожиданиях. Харридан Эйвери, до этого хранивший молчание, взял на себя обязанность сделать предложение: — Мисс Люпин, вам наверняка мало что известно о волшебнике, известном под именем Лорда Волдеморта, — по ее лицу было ясно, что какие-то слухи до нее все же доходили, — но все присутствующие здесь имеют с ним самую тесную связь. Он лично заинтересован в благополучном разрешении вашей сложной ситуации и предлагает выход. Принять его или нет — исключительно ваше решение, Темный Лорд не собирается отыгрываться на мальчике. Но вам стоит учесть, что произошедшее один раз может случиться снова — спросите у сына, усилил ли Дамблдор защиту на месте превращений? Слухи уже начали ползти по школе, а всех детей не заставишь молчать так просто, как одного. Директор посулил вам светлое будущее, но подвел и вас и вашего сына. Мы готовы предложить большее. Конечно, после такого вступления, искусно приправленного тонким запугиванием, женщина готова была согласиться на все. Альфард слушал план с таким же вниманием, как и она. Хотя он и казался положительно сумасшедшим, но парадоксальным образом имел шанс сработать. Темный Лорд хотел, чтобы Ремуса Люпина немедленно забрали из Хогвартса под благовидным предлогом, ничего не говоря Дамблдору. Эмили должна была познакомиться с несколькими взрослыми оборотнями, уже присягнувшими на верность Пожирателям Смерти — один из них, Ангус Маклауд, был из влиятельного шотландского клана, его болезнь уже несколько лет держали в тайне от министерства. Когда сторонники Волдеморта будут готовы представить в Визенгамоте законопроект о вервольфах (его суть и детали все еще обсуждались в ближайшем окружении), Эмили с ее сыном и Маклауд должны были публично объявить о своей ликантропии и стать главными публичными фигурами новой кампании. — Это займет некоторое время — мы не можем делать закон о вервольфах первым от нашей оппозиции, но через полгода мы должны продвинуть несколько других проектов и тогда это станет возможным. — А потом Ремус сможет вернуться в школу? — с тревогой спросила Люпин. — Да, скорее всего. От некоторых звучат предложения об организации отдельного обучения, но это скорее будет применяться по отношению к взрослым оборотням, которые никогда не получали магического образования. Детей школьного возраста найдется едва ли пара дюжин во всей Британии, им обеспечат учебу в Хогвартсе. Но вам не стоит переживать — вас обеспечат материальной поддержкой, вы сможете нанять для сына тьюторов на первое время. — Конечно, — опустила глаза ведьма. Альфард почувствовал, что она переживала не столько об учебе, сколько об изоляции, которую придется пережить ее сыну. Хотя самому ему хотелось держать этих мальчишек порознь, он понимал, что, если Сириус и заслужил такого наказания, по отношению к Ремусу Люпину это было бы слишком жестоко. Что ж, они всегда смогут писать друг другу. — Тебе придется непросто, — откровенно признал Абраксас Малфой. Женщина внимательно посмотрела на него и спросила, будто кроме них в комнате никого больше не было: — Но ты веришь, что это может сработать? Что после этого закона к оборотням будут относится, как ко всем остальным волшебникам? — Да, — коротко ответил тот, — понимаешь, это один из предрассудков, которые разбиваются достаточно быстро при личном знакомстве. Слизеринские дети, догадавшиеся о состоянии твоего сына, не побежали писать родителям, никто не шарахается от Маклауда, ну, не больше чем от остальных шотландцев… Стоит сопроводить это правильной кампанией и общество можно будет дожать. — Тогда я согласна, — прошептала женщина, сжимая худые руки в кулаки. Альфард, кажется, начал припоминать, что она действительно училась в одно время с ним на Гриффиндоре. Хотя он бесконечно уважал ее мужество и внутреннюю силу, приходилось признать, что дальновидностью Эмили не блистала. Ей даже не пришло в голову спросить, что будет ожидаться от ее сына и не попросят ли его, например, принять темную метку, как Северуса. Поверив в благие намерения окружающих ее волшебников, она всем сердцем приняла план за чистую монету, не договорившись о запасных вариантах, условиях выхода или компенсации. Он очень надеялся, что все и правда пройдет так легко, как обещал Малфой, но гарантировать этого не мог даже сам Темный Лорд. — Ну вот и замечательно, — Эйвери улыбался почти тепло, — о деталях мы сообщим вам, как только они станут ясны нам самим. Наверное, вам удобнее будет ограничиться корреспонденцией, пока не придется лично обсуждать по-настоящему важные вопросы. Вы сможете забрать сына из Хогвартса, не вызвав подозрений? — Разумеется, я могу сказать, что моя мать тяжело больна. — Приятно, что вы не разделяете так распространенных среди магглов суеверий. — Я, может, и грязнокровка, но достаточно знаю о магии, чтобы понимать, какие слова вызывают болезни, а какие нет, — в голосе не было оскорбленности, но холода чувствовалось значительно больше, чем до этого, — но Дамблдор знает, где мы живем. Через некоторое время он может начать сомневаться. — Вы правы. Если это не слишком хлопотно, постарайтесь организовать переезд в течении нескольких недель — повторюсь, финансы не будут проблемой. Мы правда хотим вам помочь, Эмили. На последней фразе Люпин бросила очередной беспомощный взгляд на Малфоя. Тот ответил коротким кивком, а его сдержанный сын не смог сдержать эмоций и отвернулся. Альфард все укреплялся в уверенности, что этих двоих связывало близкое знакомство, хотя он и помыслить не мог, как это могло произойти.