Навстречу буре

      Эта весна была потрясающей. Они сидели на кровати друг напротив друга и курили один последний косяк на двоих. Дэвид и Джойс были на ночной смене, так что они позволили себе громко включить музыку, открыть окно, впуская лучи оранжевого закатного солнца, и немного расслабиться. Ветер задувал с улицы, ерошил волосы и прогонял прочь запах травки. Хлоя перекатывала во рту кисловато-приторный дым, задерживала его у самых губ, а после наклонялась к Рейчел и пыталась передать его через поцелуй. Рейчел закашлялась, разогнала дым ладонью и притянула руку Хлои к лицу, чтобы нормально затянуться. Хлоя засмеялась. — Кайф, — сказала она, откидываясь на спину и проводя языком по пересохшим потрескавшимся губам. Рейчел промычала что-то утвердительное и легла рядом. — Вот бы это мудотчима сбила машина, и он никогда не возвращался… — Свалим из этой дыры, и будет тебе счастье, — Рейчел усмехнулась и сделала ещё одну затяжку. Потом расслабленно прикрыла глаза, и её лица коснулась безмятежность. — Ага, — согласно закивала Хлоя, повернувшись на бок. — Накопим вот только. А потом будем гулять по Санта-Монике, есть чипсы и курить травку. Она тяжело вздохнула и упёрлась взглядом в потолок: вот бы только поскорее это случилось. Рейчел закончила бы академию, они накопили бы побольше денег, потом сели бы в пикап и уехали из этого городка. Мысли об этом вдохновляли, ей даже казалось, что она могла бы написать о них какой-нибудь роман, который потом станет популярен, а им будут звонить и спрашивать, как у них получилось написать что-то такое классное. Скорее бы. Лишь бы только вдвоём, без опеки родителей, а где — не так уж и важно. Возможно, Хлоя даже бросит курить траву и просто курить, и пить, наверное, тоже бросит. Да и сейчас следовало бы, но может быть завтра она возьмётся за ум. А потом они свалят. Вот только Рейчел закончит академию… Сколько раз она повторяла это про себя? И как часто они говорили это друг другу? «Завтра, завтра…», как у Шекспира, которого Рейчел так обожает. Бывали дни, когда Хлое казалось, что у той лопнет терпение. Немного подтолкнуть, и Рейчел забудет о Блэквелле, своих родителях, деньгах, которые копились только затем, чтобы потом они спускали их на бухло и травку… А бывали дни, когда они застывали. Забывали о всех своих планах, наслаждаясь этой стагнацией, когда они гуляли, смеялись, занимались любовью и словно растворялись друг в друге. В такие дни Хлое казалось, что им этого будет достаточно. Возможно, так оно и было. Для неё. Но не для Рейчел. Благодаря ей и её страстному желанию они не застрянут тут навсегда и вырвутся. Вот только… Хлоя мечтательно закрыла глаза и расслабленно опустила руку, но тут же почувствовала ощутимый толчок в плечо: — Только попробуй уснуть. У нас вся ночь впереди. Эй! — Да не, не, я не сплю, — зевнула Хлоя, стряхивая охватившую её сонливость, и передала косяк Рейчел. — Давай, одевайся, — Рейчел бросила косяк в пепельницу и сползла половиной тела под кровать. — Куда это? В ответ послышалось многозначительное молчание, после которого Рейчел вылезла обратно, держа в руках чёрную футболку и альбомом в синей обложке. Хлоя вспыхнула: она совсем забыла, что Дэвид снова пытался найти с ней общий язык и принёс в комнату альбом со старыми фотографиями их семьи (ну и мудила), который Хлоя благополучно затолкала под кровать, лишь бы не видеть. Иногда в ней, конечно, шевелилось что-то вроде жалости к Дэвиду, и может быть она даже была с ним местами согласна, но потом она вспоминала, что он пытался запретить ей делать буквально всё, постоянно был ею недоволен и вообще стремился всё контролировать — и это быстро проходило. Тогда она старалась делать побольше всего, и главное — ему назло. — Так-так, да это же Хлоя-пупс, — захихикала Рейчел, и Хлоя мигом отобрала у неё альбом. — Не-не-не! Даже не думай! — Не жадничай, — Рейчел крепко обняла её со спины, отчего по телу забегали мурашки, и попыталась выхватить альбом. — Мне-то ты можешь показать. Разве я не заслужила? — томно выдохнула она, игриво прикусив мочку уха Хлои. — Для этого, — шумно выдохнула Хлоя, — тебе придётся ещё постараться. — Вот как… — она провела руками по животу, приподнимая ткань растянутой майки, и оставила влажный поцелуй на шее. Хлоя прикусила губу, и альбом скользнул на кровать, выпав из расслабившейся хватки. — Ох, смотри-ка! И Рейчел, ещё до того, как Хлоя успела что-либо сообразить, подхватила фотоальбом, раскрывая его на середине с победным вскриком. — Ну ты и засранка, — фыркнула Хлоя под звонкий смех девушки и упала обратно на кровать, чтобы докурить косяк. Не то чтобы ей было жалко показывать эти фотографии, просто… там хранилась вся её жизнь. Воспоминания, которые теперь, казалось, имели мало смысла. — А мне нравится. Ты была бы… горячим пиратом, — по её лицу скользнула тень, голос стал тише. — Я захватила бы тебя в плен и сделала своей женой, йо-хо-хо! — Да ну? Я бы сбежала от тебя, — усмехнулась Рейчел, отбирая из её рук косяк и тоже затягиваясь. Теперь от кисловатого запаха травки комнату не спасало даже распахнутое окно. Дым клубился над кроватью и исчезал в звуках тяжёлого рока. — Предлагаю для начала добыть немного дури. — От меня не убежишь!.. И мы и так торчим Фрэнку штуку баксов, — Хлоя вздохнула. — Ещё один пункт в наш план: рассчитаться со всеми долгами. Да, наверное, ей уже следовало бы найти работу. Это конечно значило бы, что она прислушивается к советам Дэвида («Найди работу, раз уж тебя выперли из академии, Хлоя», или «Ты не можешь валять дурака всю жизнь», и даже «Тебе стоило бы поучиться ответственности у своей подруги»), а к его советам прислушиваются только идиоты, но… в конце концов, им обеим это было нужно. — Брось, — Рейчел игриво приложила ладонь ко лбу и упала рядом. — Я умираю, и мне нужно лекарство. Ты ведь не бросишь меня так, мой капитан? Хлоя наигранно свела брови вместе и сурово посмотрела на неё. — Всё ради моей жёнушки. Ладно, мы можем попробовать его уболтать. Он классный парень, — сказала она, убеждая скорее саму себя, нежели Рейчел. — Ты лучшая, — она довольно улыбнулась, чмокнула её в щёку и снова поднялась, подходя к столу, где была разбросана косметика. — Только не говори, что ты собралась краситься. Мы же быстро. Одна нога здесь, другая там. — Вдруг нам захочется заскочить в бар? Хлоя недоверчиво на неё посмотрела, потому как в бар её совсем не тянуло, да и она считала, что им вполне хорошо вдвоём. Зачем идти куда-то, где целая толпа людей, когда можно провести целую ночь вместе, с хорошей музыкой и выпивкой? Но Хлоя также хорошо знала Рейчел, и знала, что спорить с ней бесполезно, особенно когда дело касалось чего-нибудь такого. Это было вроде прихоти — в бар Рейч, конечно, совсем не собиралась. Хлоя называла это «синдромом модели» и даже не пыталась с этим бороться. — Ну, и кого ты там соблазнять собралась? — скорее из чистой вредности спросила она, выискивая в горе грязных футболок хотя бы одну относительно чистую. — Тебя, — подмигнула ей Рейчел и вновь принялась красить ресницы.

×××

      Эта весна была отвратительной. Холодный ветер задувал в приоткрытое окно спальни, забирался даже под плед и добирался до самых костей. В темноте комнаты шумел вентилятор ноутбука, шёлковые голубые шторы вздымались и опускались от каждого порыва. Пахло свежим одеколоном — подарок отца на день рождения. Ему даже не нравился этот запах, но едва ли Шон догадывался об этом. Едва ли он вообще догадывался хоть о чём-то. — Я больше не намерен терпеть эти выходки! — доносился звонкий голос отца из соседней спальни. — Он позорит моё имя. Я не для этого… — Т-ш-ш, он тебя услышит, — отвечала ему мать. — А мне плевать. Если собирается и дальше создавать проблемы, то пусть знает их цену. Меня это достало! — Ты сам всегда говорил, что мальчик не виноват. Его проблемы… — «Проблемы»?! Кэролайн, наш сын ёбанный монстр, — уже тише проговорил он, но Нейтан всё ещё мог разобрать слова, — ты бы видела, что он сделал с той девочкой… Нейтан лежал на кровати в своей спальне, глаза его были сухие, а внутри всё клокотало от злости. Он не собирался этого делать. Просто он ненавидел их всех, ненавидел желание контролировать каждый его шаг, ненавидел быть один, в конце концов. Он ударил её; возможно сильнее, чем следовало бы. Ну конечно сильнее, иначе сейчас она не лежала бы в больнице со сломанными рёбрами. Возможно, он переборщил. С наркотиками и своей злостью, не сумел сдержать себя, когда она бросила короткое «ты должен». Он никому ничего не был должен. Он ненавидел, когда его контролировали, когда указывали что делать; и ненавидеть он тоже ненавидел — каждый день видел, как это отражалось на его лице и во взгляде. Под глазами появлялись несвойственные его возрасту тёмные круги, обрамлённые красной линией нижнего века. Нейтан помнил тихий хруст гравия под ботинками, мягкий голос Саманты, а потом её крик, слёзы и звук ломающихся костей. Он не хотел этого делать. Они шли с вечеринки, Нейтан чувствовал себя отлично, может быть, он даже не думал о своём доме и следующем дне. Потом Саманта заговорила об ответственности, и ему словно снесло крышу. Заволокло красной пеленой глаза, а в груди пульсировала громкая ярость. Она была правильной до омерзения, но каким-то чудом сумела полюбить такого, как он. Он не любил Саманту, но любил её любовь к нему. Ему больше негде было её получить, уж точно не у себя дома. Поэтому Нейтан терпел, когда она включала порядочную девочку и трещала о том, что ему не помешало бы сделать. Он готов был это глотать, как свои чёртовы пилюли, выписанные психологом, слова которого он пропускал мимо ушей вот уже несколько месяцев, когда понял, что тот не способен ему помочь и считает каким-то психом. И он глотал, пока Саманта не сказала, что ему стоило бы взять пример с отца. Нет, хуже. Что он должен… Этого Нейтан уже не стерпел. «Не смей указывать мне, что делать!» — кричал он; потом сидел в больнице. Помнил запах лекарств, собственное разочарование, и чек на тысячу долларов. Помнил Викторию, и разъярённого отца. Нейтан свернулся на кровати, живот заболел, и он мелко задрожал, вслушиваясь в каждый звук. Что-то с грохотом ударилось о стену — он задрожал сильнее. Затем в коридоре послышались шаги, и Нейтан сжался ещё больше. Дверь в его спальню распахнулась, а над ним нависла тень его отца. Нейтан открыл глаза: нет, конечно, он не будет показывать свою слабость. Не перед ним. — Нам нужно поговорить, — сказал Шон Прескотт, его лицо не выражало ничего, но злость ощущалась даже в воздухе. Во рту стало кисло, а желудок скрутило. — Скажи мне, сын, какого хрена я плачу за твоего ёбанного психолога, если ты всё равно ведёшь себя, как идиот?! — Прости, пап, — процедил он. По спине скатилась капля пота. Нейтан сел в кровати. — «Прости, пап», — передразнил его Шон. — Я, кажется, задал конкретный вопрос. Какого. Хрена. — Это просто несчастный случай, клянусь! — его голос задрожал. — Сколько таких «несчастных случаев» я ещё должен замять, чтобы ты, сучонок, наконец перестал позорить моё имя? Если это произойдёт ещё раз, клянусь, ты лишишься всего. Я вышвырну тебя, как собаку, ты понял меня? Возможно, Нейтан ненавидел его сильнее, чем ему хотелось бы. А ему хотелось расчленить своего отца, разделать его на маленькие-маленькие кусочки, а потом закопать в лесу, там, где его никто и никогда не найдёт. Возможно, думал Нейтан, однажды ему удастся сбежать отсюда, вырваться на свободу. Где никто не будет им помыкать, никто не будет указывать, что ему делать, где он сам будет решать, что позорит его имя, а что — нет. — Да, пап. Отец шумно выдохнул и отвел взгляд от его лица. Столько злобы и разочарования в таком маленьком жесте. Нейтан молчал и терпеливо ждал, пока Шон покинет комнату, удовлетворенный его смирением. Едва дверь захлопнулась, он достал телефон и начал набирать короткое смс. Ему надо было срочно выбраться и поговорить с кем-то, кто его не ненавидит. Теперь, после отъезда сестры и… Саманты, у него остался лишь один такой человек.

×××

      Эта весна была… вполне сносной. Жить в доме на колесах рядом с океаном посреди зимы было не слишком-то комфортно. Он болел дважды за последние четыре месяца и возымел от этого не мало проблем. Его покупатели, даже самые мелкие и жалкие из них, сразу стали позволять при нём себе лишнего, едва увидели, как он покачивается от подскочившей его температуры. Теперь, когда погода, наконец, стала нормальной, жизнь начала налаживаться. По крайней мере ветер, что обдувал снаружи его фургон, больше не пробирал его до костей. Фрэнк отложил бутылку пива, поставил грязную тарелку в раковину, а вернее на гору грязной посуды, что возвышалась над ней, ведь внизу уже не осталось места, облизал пальцы и вытер их о штанины, после чего достал свою записную книжку, которая подрагивала вблизи динамика стереосистемы. Постояв рядом с ней какое-то мгновение, он позволил себе прикрыть глаза и покачать головой в такт разносившимся по всему салону басам. Песня убеждала его, что «всё в порядке». Да уж, если у кого и было все в порядке, так это у Скипа Мэтьюза, который её написал. Фрэнк всегда считал бывшего Блэквелльского охранника простаком с амбициями, которые тот так никогда и не реализует. А теперь, спустя два года, только посмотрите на него! «Ссаный алкаш» катает по стране с первым студийным альбомом, а Фрэнк, хоть и не желает этого признавать, стал их фанатом. Превратности судьбы… которые лично ему совсем не пошли на руку. Если раньше толкать ученикам дурь удавалось прямо в кампусе, так как обмануть этого рок-профана не составляло труда, то теперь место Скипа занял Дэвид Медсен — ветеран войны и неуравновешенный параноик. Фрэнк после первой же встречи с ним понял, что придется менять схему распространения. Открыв записную книжку, он начал вписывать туда новые строки и вычеркивать некоторые старые. Фрэнк усмехнулся, зачеркнув очередное название собачьей породы, под которые он маскировал имена клиентов. Два года назад он и подумать не смел, что сможет заниматься всем этим дерьмом в одиночку. Ему не нужен был Родни Сирс, укативший из города, когда сгорел клуб, ему не нужны были засаженные прокурором Эмбером Питер Гиллеспи и Шелдон Пайк, он даже был рад, что эти уроды пропали с радаров, далеко и надолго. Он обошелся и без Дэймона Меррика. Поначалу было тяжело, но… жизнь, словом, шла своим чередом. Фрэнк продолжал делать пометки и пересчитывать деньги на открытом в телефоне калькуляторе, когда вдруг проснулся от безмятежного сна Помпиду и сразу же залаял на дверь. Фрэнк иногда скучал по денькам, когда его пес был щенком и мог только тихонько тявкать. Теперь, когда тот вырос, то стал ему не только другом, но и защитником, но вот лаял он, конечно… Даже сквозь гавканье Помпиду, Фрэнк смог их услышать. У них обеих были очень красивые голоса, словно у каких-то певиц. Ещё бы характер соответствовал голосу, но мир был не идеален. Фрэнк устало вздохнул и закатил глаза. Ему не нравилось, когда к нему заваливались без предупреждения, а судя по тому, как те заливисто смеялись через каждую пару фраз, обе дурехи были навеселе. — Фрэ-э-э-нк! Ау! Мы слышим твою псину, открой! — громко барабаня в дверь, прокричала Хлоя. Нет, это уже было слишком. Они что, думают, что он их кореш? Совсем страх потеряли. — Тише, мальчик, — Фрэнк похлопал Помпиду по голове и едва ли не выдавил из себя, — свои, — после чего открыл дверь: — Том Сойер и Гек Финн. Какого хера вы забыли у меня на пороге? — Расслабься, красавчик, копов на хвосте мы не привели, — Рейчел обворожительно улыбнулась и, слегка отстранив его ладонью, вошла внутрь. Раньше эта кокетливость на него не работала, но стоило девушке немного повзрослеть и… что-то поменялось. — Ага, побудь-ка гостеприимным хозяином, бро, — покачнувшись на месте, фыркнула Хлоя и буквально запрыгнула в образовавшийся проход между Фрэнком и дверным косяком. Вот уж в ком по его мнению не было и толики обаяния. — О, я смотрю, у тебя новая татуха, — Рейчел погладила свою шею там, где у него самого теперь красовалась карточная колода. — Мы тут тоже недавно набили… — Последний раз спрашиваю, по-хорошему, — сумев отвлечься от плавных движений девушки и сложив руки на груди, прервал ее Фрэнк, — какого хуя вы у меня забыли? И я очень, блядь, надеюсь, что ответом будет «мы пришли отдать тебе долг, Фрэнк». — Пока на мели, чувак, без обид, — прохаживаясь по салону и с хитрым прищуром разглядывая все его вещи, бросила Хлоя. Когда она потянула руку, чтобы взять что-то с полки, его терпение лопнуло. — Тогда выметайтесь нахуй из моего дома! — Фрэнк подлетел к ней и грубо схватил за руку, после чего дернул на себя и толкнул в сторону двери. Помпиду, вторя его действиям, грозно зарычал. — Ты чего творишь, урод?! — потерев теперь наверняка болевшую руку, возмутилась Хлоя. — Не смей её трогать! — рявкнула переменившаяся за секунду Рейчел и сильно толкнула его в грудь. — И пса своего угомони! — добавила теперь стоящая за спиной подруги Хлоя. Теперь-то они относились ко всему серьезно. Фрэнку совсем не нравилось так с ними обращаться, но иного способа выбить им дурь из башки он не видел. Сейчас они хотя бы смогли выйти из состояния пьяных распиздяек, которые с какого-то хера взяли, что могут хозяйничать у него дома. — Вот там и стойте, — чуть ли не с угрозой произнес он, ткнув им под ноги, — тогда Помпиду вас не тронет. Ещё раз вздумаете завалиться ко мне вот так — и я тоже перестану вести себя прилично, — в подтверждение своих слов Фрэнк достал складной нож, лёгким движением достал лезвие и пригрозил им, покачав в ладони, после чего положил оружие обратно в карман. — Фрэнк, мы сейчас на мели, — не унималась Рейчел, — у нас выдалась очень паршивая неделя и нам сро-о-очно надо оттянуться! Мы вернем тебе всё в следующем месяце, когда придёт моя стипендия. — Тогда и заходите, — буркнул он. — Да ладно тебе, чувак, сколько раз мы тебе торчали и каждый раз отдавали всё до цента! — словно забыв о прозвучавших всего минуту назад угрозах, Хлоя снова вышла вперед, повысив голос. Похоже, этих двоих только могила исправит. — Хлоя, хватит вешать мне дерьмо на уши! — буквально нависнув над ней, прорычал он. — Я простил вам уже тысячу баксов, а потом еще несколько сотен. Никто мне не торчит столько же, сколько и вы! Так что — свалили нахер, иначе спущу на вас собаку. Будете зашивать свои задницы в больнице! Может, тогда до вас дойдет, что не надо играть со мной. — Пойдём, — Рейчел взяла подругу за руку и презрительно бросила, — он того не стоит… — Да уж, точно, — разочарованно фыркнула Хлоя, — шёл бы ты нахер, Фрэнк. Я-то думала, мы друзья. Держась за руки, они вылетели из его фургона так же быстро, как и влетели. Фрэнку бы на этом остановиться и продолжить заниматься делами, но от их последних слов внутри него как будто вспыхнул фитиль. Две неблагодарные суки, как они вообще могли так с ним обращаться? Надо было оставаться на месте, но он запыхтел, как разъяренный бык и, прокляв всё на свете, вышел на ночной пляж, вслед за ними. Они не успели отойти далеко и обернулись, как только услышали его голос. — Шёл бы я нахер, значит, да?! — приближаясь к ним быстрыми, широкими шагами, гневно бросил он. — Это так-то ты меня благодаришь, Прайс? И ты, — он кивнул на Рейчел и скривился, шумно выдохнув. — Кто защитил вас тогда, в клубе, когда вы решили затеять драку с двумя взрослыми мордоворотами, а? Кто терпеливо ждал каждый раз и не давил, пока вы торчали кучу бабла? М? Может, это не я бросился под нож, когда Дэймон пырнул тебя на свалке?! — он выжидающе переводил взгляд с Рейчел на Хлою. Они обе молчали. Похоже, ему удалось их пристыдить. Невероятно. — «Думала, что мы друзья»? Ты серьезно, блядь, Хлоя? Я убил своего друга, чтобы защитить тебя! — она удивленно приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но отступила, когда Фрэнк сделал шаг вперед. — Думаешь, я сделал это ради этой обдолбаной суки Сэры? — Фрэнк… — глаза Хлои широко распахнулись от ужаса. Похоже, она боялась поднимать эту тему. Плевать. — Он бы забил тебя до смерти, если бы я не вмешался! — Фрэнк, не надо… — А на что ещё ты рассчитывала, когда пришла за ней? Глупая девчонка… — Фрэнк, прошу, прекрати, — совладав с собой, уже умоляла его Хлоя. — О чем это вы, нахрен, говорите? Что он несёт, Хлоя? Этот голос. Рейчел заговорила так, словно её снова пырнули, как тогда, на свалке. — Хлоя? — она повернулась к ней, будто забыв о Фрэнке. — Ты же сказала мне… — Я… Рейчел… всё не так… — в панике лепетала она. — Не так? Хочешь сказать, ты не врала мне, когда сказала, что не нашла её? Ответь мне! — голос вернулся к ней, но вновь был другим, непривычным. Она кричала и была в гневе не меньшем, чем сам Фрэнк немногим ранее. Кажется, теперь он понял, что тут происходило. Он покачал головой и, совладав с собственными эмоциями, медленно побрел обратно в дом на колесах. С него хватило драмы на сегодня. Это уже было не его дело. — Прости меня, пожалуйста, — жалобно произнесла Хлоя. Черт, она и правда была буквально поводком привязана к ней. — Сэра сама меня попросила. Она не хотела, чтобы вы с твоим папой… — Ты нашла её и не сказала мне! Зачем? Зачем, Хлоя?! — Она решила, что так будет лучше для всех, мне пришлось поклясться ей, я не хотела… — Прекрати врать мне! Фрэнк не собирался их подслушивать, но теперь они кричали так громко, что не обращать внимания уже не получалось. Он просто остался стоять на улице, прислонившись спиной к двери. — Я не вру! Я бы никогда… Это твой чертов отец, вот кто лжец! — О чём ты говоришь? — Она слала тебе письма. Сэра. Твоя… твоя мама хотела с тобой встретиться, перестала брать от него деньги, но Джеймс не позволил. Сэра сказала мне, что не хочет разрушить вашу семью и уехала, убедила меня, что так будет лучше для всех. Я не хотела причинить тебе боль! — О, так ты не хотела?! Я смотрю, тут все знают, что для меня будет лучше, раз все всё нахуй решили за меня! Мой папа, Сэра, ты! Да кем вы все себя, блядь, возомнили?! Я разочарована. — Рейчел, прости меня, прости, прости… Я же лю… Ты дорога мне, Рейчел! Хлопок. Она что, ударила её? Фрэнк на всякий случай выглянул из-за угла фургона, чтобы посмотреть, что случилось. Хлоя стояла, прижав ладонь к щеке. Её лицо покраснело и было влажным от слез. Он никогда не видел её такой. Лицо Рейчел при этом оставалось сухим. Ярость вытеснила всё. — Да ты ничем не лучше моего отца! Мы же хотели убраться отсюда! Мы почти вырвались! — продолжала кричать Рейчел, не обращая внимания на тот шок, в котором находилась Хлоя после того, как она ударила её. — Я осталась ради моей семьи, потому что ты убедила меня в том, что всё в порядке! — Мы всё ещё можем… мы уедем, обещаю, — сквозь всхлипы выговорила Хлоя, — к чёрту всё, давай рванем прямо сейчас! — Что? — Рейчел рассмеялась, сначала едко, но затем её смех стал истеричным. Смеялась она долго. — Думаешь, я хоть куда-то поеду с такой ебаной лгуньей?! — Иди нахуй, — тихо, словно она сама не верила, что говорит это, произнесла Хлоя. — Что ты сказала? — Пошла… ты… нахуй, — Хлоя, наконец, подняла до того опущенную вниз голову, в её глазах горел пожар, прямо как тот, что спалил все окрестности два года назад. — Да, я солгала тебе, и мне стыдно, но ты, — она указала на неё пальцем, крепко сжав все остальные, так, что рука дрожала от давления, — не имеешь права так говорить со мной! — Ты что-то попутала, Хлоя, — процедила Рейчел, — тут только я решаю, на что имею право. Хлоя опустила руку. Отвернулась, больше не произнеся ни слова. Звякнули ключи, которые она достала из кармана и крепко сжала в кулаке. Продолжая подрагивать всем телом, она быстрым шагом направилась прочь с пляжа. — Хлоя! Едва Рейчел произнесла её имя, Фрэнк почувствовал, как капля воды упала ему на руку. Он поднял глаза на небо и увидел, что над Аркадией сгустились тучи. Прокатился где-то вдалеке раскат грома. Капли дождя западали все чаще. Хлоя не остановилась, когда Рейчел её позвала. Она даже не обернулась.

×××

Поначалу едва моросивший, дождь превращается в сплошной ливень. Вспышка молнии, раскат грома, барабанная дробь капель по сливу. Саманта просыпается и медленно поворачивает голову, теперь заворожено наблюдая за тем, как струйки воды бегают по стеклам. Раньше она считала, что Нейтан был таким же потоком, красивым, когда его ничто не тревожит. Но он оказался громом и молнией, что бушевали за окном. Саманта так любила его… она думала, что этой любви хватит, чтобы привести Нейтана к свету. Но этому больше не суждено случиться. Она аккуратно проводит ладонью по больничному халату, под которым скрывается фиксирующая повязка, туго оплетающая ее живот. Ей не хочется мстить ему. Саманта лишь жалеет о том, что не слушала всех, кто предупреждал её. Если он и правда такой, как о нём говорили, то скоро сам превратит свою жизнь в кошмар.

×××

Виктория понимает всё по одному его взгляду. Она была каким-то грёбным чудом во всём том пиздеце, что происходил с его жизнью. Он не знал, как ей это удавалось. Едва Нейтан, пробравшись в женское общежитие, что, впрочем, успешно делал каждый второй мальчик в Блэквелле, переступает за порог её комнаты, Виктория сразу же обнимает его. Он не успевает сказать и слова, но девушка уже шепчет ему на ухо, что все понимает. Они говорят всю ночь напролет. Нейтан рассказывает об отце и матери, обо всем, что ему приходится терпеть у себя дома, о чёртовом психологе и чёртовых таблетках. Он ни слова не говорит о Саманте, а Виктория не спрашивает о ней и не собирается. Дослушав его и успокоив, она начинает говорить о себе и том дерьме, что происходит с ней. Но в её жизни находится место и для света, и Нейтан рад послушать о том, что хотя бы с Викторией произошло что-то хорошее. — Этот новый учитель, он… не такой, как все остальные. Я не шучу! Он словно может заглянуть в душу каждого. Боже, да ты ведь тоже делаешь потрясающие фотографии, Нейт, тебе обязательно надо записаться к нам в класс! Поверь, ты не пожалеешь!

×××

Хлоя так и не оборачивается, пока идет по пляжу, желая скорее добраться до своей машины. Не смотрит в стекло заднего вида, когда заводит пикап и давит на педаль газа. Она гневно вытирает слезы по дороге домой, пытаясь вытеснить горечь чем-то другим. Благодаря Рейчел она отвыкла чувствовать её мерзкий привкус во рту. Хлоя никогда бы не поверила, что именно Рейчел и вернёт её. Когда она доезжает, то не тратит силы на то, чтобы правильно припарковать машину, бросая её на обочине рядом с соседским домом, чтобы пройтись. Под сильным ливнем её одежда вмиг промокает, но зато дождь смывает слезы с лица. Войдя в дом, Хлоя замечает, что Джойс вернулась раньше времени. Мама выглядит веселой, спрашивает, как она провела день и всё ли с ней хорошо. Это выводит её из себя ещё сильнее. Видит Бог, она этого не хочет, и завтра ей будет очень стыдно, но она срывается на матери. Снова говорит ужасные вещи о ней и Дэвиде, о том, что все только и делают, что разочаровывают её. Ей надо кого-то винить. Иначе она начнет винить себя и вернется к мыслям, что терзали её до встречи с Рейчел. Хлоя поднимается к себе в комнату, громко хлопнув за собой дверью. Она правда не хотела.

×××

Не дожидаясь, пока он промокнет до нитки, Фрэнк прячется от дождя у себя в фургоне. Он ненавидит резкую смену погоды. В эти моменты у него начинает ныть плечо, там, куда Дэймон воткнул в него свой нож. Из-за боли Фрэнк вновь начинает прокручивать в голове те события. Каждый раз пытается убедить себя, что Дэймон все сильнее слетал с катушек и когда-нибудь всё равно всё кончилось бы так, как кончилось. Что тот сам был виноват в собственной смерти. Сегодня Фрэнк сам угрожал двум девочкам ножом. Неужели он становится им? Помпиду воет на грозу и прячется под столом, прижав уши к голове. Повинуясь интуиции, Фрэнк выходит наружу, обходит свой фургон и видит, что Рейчел до сих пор стоит там. Она мокнет под дождем уже почти битый час. Похоже, всё серьёзнее, чем он думал. Всего час назад он готов был пинками выгнать их из своего дома, но сейчас ему становится жаль девушку. — Рейчел! Она оборачивается. Мокрые волосы плотно прилипли к лицу, на котором написана вся боль этого мира. Но даже в такой момент она похожа на самую яркую звезду на небе. — Пережди у меня, если не хочешь идти домой. Идём, заварю тебе кофе.

×××

По улицам уже бегут маленькие речушки. Что сейчас происходит у самого берега ему даже представлять не хочется. Орегон — та еще задница. Но работа есть работа. Старенький, купленный на распродаже на закрытии автосалона, Мустанг несётся по улице, создавая две волны, расходящиеся по бокам. Машина резко тормозит у кафе «Два кита». С виду приличное место, чтобы провести там ночь за чашкой кофе и разговорами с теми, кто ведёт ночную жизнь. Эрик Страм выключает двигатель и смотрит на папку, лежащую у него на сиденье. «Шон Прексотт». Если этот урод и впрямь держит в своих руках всю Аркадию Бэй, то не стоит вот так разбрасывать подобные вещи. Эрик переворачивает папку обратной стороной, чтобы не было видно надписи, потом и вовсе заталкивает её в бардачок. Предполагал ли Шон Прескотт, куда пойдет его подачка за молчание родителям бедной Саманты Майерс? Мог ли догадаться, что те, пообещав молчать и не подавать заявление в полицию, понесут эти деньги частному детективу? Состояние Прескоттов исчислялось миллионами. Эрика Страма наняли, чтобы отнять у них всё, и он сделает это… Всего за двадцать тысяч долларов.