Дышать тобой

      Чуть позже братья Варгасы оказались в числе приглашенных на празднование окончания отснятого сезона аниме-сериала. Этот сезон запомнился некоторым персонажам ярким контрастом, который существенно отличался от предыдущего сезона, когда рисовка была другая, а некоторые «страны» были, мягко говоря, картонными. — Предсказания, угощения, тёплая атмосфера уюта, дружеские посиделки, подарки, — вслух перечисляет Ловино, держа в руке приглашение от Ивана. Пока шёл вперёд по тротуару, и перечислял написанное в приглашении, на итальянца оборачивались мимо проходящие люди. — А что в пидорках? — спросил наивный Венециано, заглядывая брату в приглашение. — В подарках, балда, — устало вздохнув, убрал письмо. — После сегодняшних съёмок Иван пригласил нас к себе. Я не ожидал от него такой щедрости, а именно всяких угощений и прочего. Хотя как знать, никто не знает о нём больше, чем его ближайшие родственники. Странный он парень. — А меня заинтересовали предсказания! Интересно, что мне выпадет, и как карта ляжет, — Венециано замечтавшись, приостановил ходьбу и, заметив, что старший далеко ушёл, старался догнать его, на бегу случайно споткнувшись о камешек. — В твоём случае, у тебя лягут карты на плечи вместо погонов, — Ловино разговаривал с братом, смотря на высокий дом в десяти шагах от себя, убедившись, что уже на месте. — Смекаешь? — акцент на то, что Венециано как ни сядет за игорный стол, так проигрывает либо все деньги, либо проигрывает спор и часто остаётся в дурном свете, выполняя дурацкие условия в тех самых спорах. — Я буду генералом? — у Венециано загорелись глазки, поднимаясь за Ловино по ступеням, и только последний оглянулся на младшего, ответил: — Ну типа того… — Ловино понимал, что Венециано не вникал даже в простые карточные игры.       После нескольких стуков во входные двери, после недолгого ожидания, братьев-итальянцев встретил Иван — радушный хозяин дома, жестом приглашая гостей к себе. — Чувствуйте себя как дома! — после он подозвал к себе своих сестру и брата.       Ловино присвистнув, оглядел прихожую и, спрятав руки в карманы брюк, говорит: — Да-а, сколько с тобой снимаемся в одном сериале, а дом твой увидели только сейчас, — собираясь пойти в залу, ему преградили путь Иван и его близкие родственники. — Знакомьтесь, — Брагинский начал представлять сначала сестру. — Это Наташа. А это, — развернулся к пареньку рядом, — а это Вук. — Очень приятно, — на удивление Ловино даже не стал дерзить. Сама атмосфера вечера ему нравилась: повсюду всё зелёное в цветах, мягкая мебель, и ещё здесь можно отведать бесподобных воздушных пончиков… Но прежде, чем всё это увидеть, старший итальянец не забыл представиться, а так же пожал руку Вуку, а ручку Наташи галантно и легко поцеловал. А вот Венециано что-то напутал; Наташе пожал руку, а Вука начал дразнить, рифмуя имя серба со словом «жук».       Сербия имеет свойство иногда поражать своих обидчиков разрядом статического электричества, однако над гостем он смиловался, и просто не сильно шибанул итальянца, стоило последнему коснуться плеча Вука. — Простите, синьор, — Венециано понял свою ошибку и поспешил за братом, после осматривая большую залу, где каждой вещи непременно найдётся место. — Какое всё красивое! — Венециано вертится вокруг себя, ахая от восторга. — Какое всё зелёное! — Ладно тебе! — Ловино отвесил ему подзатыльник, — лучше с другими гостями поздоровайся.       Дом так же рассматривали Франциск, Альфред, Людвиг, Яо и Кику. Яо тут был уже, но всякий раз удивлялся перестановке мебели; то там переставят журнальный столик, то к стене отодвинут диван, то холодильник чудесным образом появится на чердаке.       Кого-то не хватало. Определённо один из гостей опаздывает. Стук в двери, и этот стук отзывается глухим, но колющим ударом в груди Ивана. Хмурый Артур давал себе вольность порой прийти под самый конец какого-либо мероприятия. За столько снятых сезонов, Иван привык к этому бритту. Точнее, даже не к нему, а к тяжёлому характеру Англии. Бесспорно, это привлекало Брагинского. Иван, как и всех предыдущих гостей, встретил Артура теплом, и проводил его до залы. Наташа и Вук предлагают гостям всякие разновидности домашней выпечки, на что приглашённые ради интереса стали пробовать. Спасибо Альфреду. После него и крошек не останется. Кику скромно берёт с подноса треугольное печенье и вертит его в руках, будто пытается понять, с какой стороны будет правильно есть по фен шую. — Кику, — Альфред перебил мысли Хонды, — ну это же тебе не спиннер. Это есть надо. — Я, как истинный японец, сначала ем взглядом, а потом уже пробую на вкус.       В самом деле, Кику подолгу мог разглядывать кушанье, что принесли. Причём он не пытается найти в угощении какой-то подвох, это уже привычка выработалась.       А тем временем, каждый из гостей получает по небольшому презенту от хозяина дома. Франциск умилился забавной дымковской игрушке. Милую вещицу он долго не выпускал из рук. Так же Людвиг долго сидел на пуфике, в шоке от того, что ему подарили крохотную, цветастую матрёшечку. Крауц посчитал это каким-то скрытым намёком, он не мог понять, какой истинный посыл в этой игрушке, и что означает крохотная матрёшечка-сувенир, размером в пять сантиметров. Больший шок его постиг, когда открыв матрёшку, увидел в ней такую же матрёшку, только меньше. Теперь Людвигу есть о чём подумать перед сном.       Каждый получил своё. И Артур не исключение. Раскрыв красный мешочек в белый горошек, что Иван уготовил для него, бритт вынул из подарочной «упаковки» забавного единорожка, который в какой-то мере стал симпатичен Артуру. Но разглядывая сувенир, его осенил вопрос, как подаренный единорог относится к русской культуре. Этот вопрос быстро рассеялся в других мыслях, и совсем не важно, что означает этот сувенир. Так, спрятав безделушку, Артур заметил что-то бурно обсуждающих братьев-итальянцев. Важной походкой прошествовав к двоим, Кёркленд думал, что разглядит, отчего так шумят братья Варгасы. Венециано и Ловино держали в руках по небольшой брошюре, и оторвавшись от рассуждений, наконец увидели рядом с собой Артура. — Чего от вас такой шум идёт, как от торгашек на базаре? — Мы просто обсуждаем наши предсказания! — весело выпалил Венециано. — Какие ещё предсказания? — Каждое из предсказаний находится на фикусе рядом с Вами. — А? — Кёркленд поднял голову и увидел несколько таких брошюр на ветках высокого комнатного растения. Предсказание удалось достать только встав на носки, ибо снизу уже всё сорвали. — Однако интересная задумка — вешать предсказания на фикус, до которого не достанешь. Все нормальные люди кладут предсказания в печенье, или пишут на фантиках, но Иван — это не человек, а какой-то уникальный экземпляр! — пыхтел бритт, пальцами едва-едва касаясь брошюры, но ещё немного, и он ухватился за ту ветку, после с лёгкостью достал послание. — Это было не просто, но я смог, — Артур отдышавшись, с интересом начал водить взглядом по бумаге, на которой чёрным по белому гласит: «Не верь, не бойся, не проси, но сердцу влюбляться не прикажешь.» — Иван, видать, ТАТu переслушался, — фыркнул Кёркленд, сунув послание в карман брюк. Его совершенно не смущало, что может быть, Иван написал это специально для него. Но ведь эту брошюру мог выбрать кто угодно, к примеру Людвиг… и тогда было бы не смешно.       «Tender day», как прозвали этот день гости Ивана, проходил с успехом, какой не мог ожидать сам хозяин дома. Сегодня не было ни ссор, ни драк, ни скандалов и даже не прозвучали проклятия в сторону кого-либо из присутствующих. Всем этим перепалкам имело место быть на сцене, где кроме истеричных психов, нормальных, казалось, людей не найдёшь. На заднем плане играла негромкая музыка что-то из разряда классики, за столом даже проходили милые беседы, и Иван задумался над тем, не создать ли ему собственное шоу на манер «Званого ужина». Подозрительно все мирно и спокойно играли в настольные игры, участвовали в викторинах и просто пили чай, делясь друг с другом какими-нибудь впечатлениями. Спасибо Альфреду. Он за всех выпил чай. Правда никто не возражал, ведь вечер как никогда проходит без суеты и ругани… — Кому ещё долить чаёк? — спрашивает Иван, держа чайник. — Мне, мне, мне! — с набитым печеньками ртом перебивает Альфред, тянув руку вверх, расталкивая всех, кто сидел рядом.       И его персона не осталась обделённой. Конечно, как гость, чай и вазочку крекеров Джонс получил. Брагинский не успел оглянуться, тут же замечает, как вазочка стала опустошаться, а заокеанский гость никак не насытится. Да сколько ж можно-то? Да нисколько, ведь крекеров хватит на всех, ведь в Пятёрочке была распродажа, поэтому Иван понабрал всего для этого вечера. — Так, кто не получил печенья к чаю?! — опрашивает Иван гостей в зале. — Если Вас не затруднит, то мне не помешало бы немного чая… — робко начал Кику, обращаясь к хозяину дома. — А я его выпью, ха-ха! — Вмешался Альфред, на что Кику после отсел подальше, тише сказав: — Почему я вообще с ним сижу за одним столом?       Как оказалось, ещё в середине чаепития, Артур решил покинуть эту шумную компанию товарищей по сцене. Нет, конечно чай оказался неплох, Иван оказался хорошим хозяином, и конкурсы получились замечательными, но опять-таки — шум. От него бритт уставал гораздо больше, поэтому и решил побыть пока один, уединившись со своими думами на балконе. Даже никого не предупредил о своём уходе, пусть Яо и проводил Артура взглядом, думая, почему Кёркленд вошёл на кухню, но не возвращается обратно. На кухне есть вход на балкон, с которого открывается прекрасный вид на Красную площадь. Ею как раз и любовался Артур, отодвинув шифоновую тюль в сторону, чтобы ничего не мешало смотреть на вечернюю Москву, и на её поблёскивающие огни в далеке. Сорвав цветок фиалки с горшка на балконе, он задумался о том, о чём бы никто и ни за что не догадался. О чём думалось Артуру, знал только он сам и ещё один человек в этом особняке. Человек, чей цвет глаз совпадает с фиолетовым оттенком милого цветка фиалки. — Кто ещё не получил свой чай? — повторно спрашивает Иван, замечая, что Альфред уже исподтишка хочет стащить чашку с горячим напитком у Кику. — Альфред, не воруй, а то больше в гости не придёшь. Ну, раз все довольны, то я отлучусь ненадолго. — В миг замечает, что одно место пустует. Кого-то нет. Неужели можно уйти и ничего, никому не сказав? Можно, Артур же так делает. — Хм, ну что же… — Брагинский понимает, что возможно, потерял одного своего гостя, которому уделил меньше всего внимания. А может, внимание здесь не причём. С пустым чайником он прошёл на кухню, оставил его на плите и задумал возвращаться обратно в залу, как его внимание заострилось на фигуре за тонкой тюлью. А вот и он — исчезнувший гость. Иван прошёл на балкон без малейшего звука, даже затаил дыхание, приближаясь к ничему не подозревающему Кёркленду. Было сложно скрыть улыбку, он просто хотел, чтобы в этот момент Артур резко развернулся к хозяину дома, и сказал, что ожидал его здесь увидеть… так бы Кёркленд сделал в сериале, ибо там он более сообразительнее, и играет не менее сообразительного персонажа. Вдыхая всё ещё стойкий аромат сорванного цветка фиалки, Артур испуганно задерживает дыхание, его глаза накрывают чьи-то широкие, тёплые ладони. Перед глазами мелькают цветные боке, пусть глаза закрыты. Дыхание становится прерывистым, бритт слегка опешил, думая, кто бы мог его так разыграть, но потом до его слуха доносится чуть сладковатый голос: — Угадай, кто? — Ах? — не узнать голос Брагинского сложно, ведь только он имеет такой оттенок в голосе, какой не спутаешь ни с каким другим. Точно что этот русский являлся загадкой для Артура. И для всех окружающих, кто может знать его лично, но не зная его внутреннего мира, в котором порой разгораются самые настоящие войны.