Если любишь меня - отпусти

Чонгук первым заметил его: яркого, одетого полностью в белое, каждой частью, каждым изгибом тела похожего на ангела. Он мог поклясться, что перед глазами и был ангел, и нет, это не алкоголь добрался до мозга. Но вдруг голова Ангела, втянувшего носом полоску белого порошка, запрокинулась в экстазе, и линия его шеи оказалась столь же скандальной, сколь и соблазнительной. Ангелам не следует нюхать кокаин, но если бы Бог вдруг захотел сделать исключение, то, несомненно, сделал бы для него. Имя само всплыло на задворках сознания. Прорвалось сквозь густой туман памяти. Тэхен. Раз за разом оно повторялось в чертогах разума громче, чем мешанина битов, выскакивавших из-под пальцев диджея; гремело, словно хор сладкоголосых сирен, манивший ничего не подозревавших матросов навстречу жалкой гибели. И Чонгук оказался полностью захвачен симфонией, которую звали Тэхен. Не выпуская Ангела из виду, Чонгук решительно направился к нему, проталкиваясь через тела на танцполе. Проигнорировал девушку, с которой танцевал до этого. Ноги тяжелели, как будто в обувь попали огромные валуны размером с его недовольно протестовавшее сердце. Прелесть Тэхена в том, что издалека от него захватывает дух, а вблизи он совсем нереален. Невероятен. Свет плотно пульсировавших прожекторов делал его несравненным. Если бы существовала любовь с первого взгляда, если бы Чонгук верил в подобные сказки, то прямо здесь и сейчас он решил бы, что влюбился в Тэхена. Но Тэхен – чужой для него человек, прекрасный незнакомец, которого он не знал. Люди не влюбляются в незнакомцев, они подчиняются похоти. Но сейчас это было не так уж важно. Чонгук пропал с катастрофической скоростью – как случается в автомобильных авариях, крушениях поездов или стихийных бедствиях. – Сфоткай, сможешь подольше любоваться, – раздался тэхенов голос. Глубокий, пробирающий. Ударил Чонгука прямо в грудь, забрал весь воздух из легких. Чонгук сам по себе немногословный парень, не любит тратить время на людей, на которых ему наплевать. Но из-за Тэхена он умолк непроизвольно. Из-за Тэхена, чья черная бандана открывала лоб, с легкостью придавая парню чертовски сексуальный вид. Из-за Тэхена, чьи привлекательные глаза безразлично скользили вверх-вниз по телу Чонгука, оценивая его. Из-за Тэхена, чей манящий розовый рот сложился в подобие улыбки, как будто приглашая действовать. – Как тебя зовут? – спросил Тэхен, закусывая губу так, чтобы было понятно: он надеется, что Чонгук не тратит его время зря. Краем глаза он заметил, как сидевший рядом с Тэхеном мужчина толкнул того локтем и сказал что-то вроде: «Лучше не давай этому ребенку коку», но, честно говоря, Чонгук тут же потерял его из виду, потому что следил только за Тэхеном. Все остальные, сидевшие вокруг, отмечались в голове как не-Тэхены, незначительные люди, которых можно забыть. – Я все равно не хотел порошка, – пробубнил Чонгук, на что Тэхен, приподняв бровь, засмеялся, и чонгуковский мозг чуть не вытек через нос от приятно пощекотавшего звука. Он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Тэхен отлично выглядит, когда скучает. Тэхен отлично выглядит, когда заинтересован. Тэхен безумно красив несуществующей красотой, когда он счастлив, когда улыбается, когда смеется. – Тогда чего ты хочешь? – спросил Тэхен, заглотив наживку. – Тебя. Храброе заявление. Терять ему все равно было нечего. Если Тэхен не принадлежит ему, то у него ничего и нет. Вот так просто. – Отсоси мне, – Тэхен предложил это так, будто постоянно получает от левых чуваков отчаянные предложения. Возможно, так оно и есть. – Хорошо. Если бы сейчас рядом с ним были его друзья, они уже вытаскивали бы его жопу из вип-зоны клуба в тишину ночи, чтобы он протрезвел. От выпитого за вечер спиртного Чонгук чувствовал себя гораздо пьянее, чем, по идее, должен был; нет, он пьянел от самого Тэхена. – Хорошо, как пожелаешь. Тэхенова компания громко заржала, когда Чонгук опустился перед ним на колени. – Ты ведь не пошутил? – переспросил Чонгук. Так, на всякий случай. Притворяясь, будто у него остались зачатки самосохранения. Но почему-то, по какой-то глупой причине, он был готов откинуть здравый смысл ради Тэхена. Расставив шире обтянутые джинсами ноги и не отводя от Чонгука взгляда, Тэхен ответил ему ленивым похлопыванием по ширинке: – Не шутил, милый. Наверное, потом Чонгук пожалеет о своих наглых словах и бесстыжих действиях, но потом – значит, когда Тэхен уйдет, а прямо сейчас Чонгук не хотел думать о будущем. Он посмотрел Ангелу в глаза, в которых, как ему показалось, мелькнул слабый проблеск узнавания. Их объединяла невидимая связь, Чонгук готов был поклясться, что Тэхен тоже знал о ней. А если и знал, то она его мало волновала. Он мучительно медленно потянул собачку молнии вниз, и у Чонгука пересохло во рту. Сердце как будто сжали в железной хватке. Чонгук не хотел, чтобы кто-то еще смотрел на них. Не хотел, чтобы следили, как он удовлетворяет Тэхена. Не хотел, чтобы чужаки видели, как Тэхен кончает. Потому что Тэхен принадлежит ему. Тэхен принадлежит только Чонгуку. Потому что никто не заслуживает даже самую малость смотреть на доверчиво раскрытого Тэхена. Потому что никто не заслуживает Тэхена. Никто. – Ты всю ночь будешь раздумывать или как? – нетерпеливо спросил Тэхен, что было совсем на него не похоже. Видимо, присутствие Чонгука заставляло его рисоваться. Тэхен для него чужой, Чонгук понимал это, но когда он огладил бедра, когда освободил тэхенов член и обхватил его губами, Тэхен каждым миллиметром ощущался как любимый человек. Он казался давно знакомым на языке, даже его солоноватый привкус навевал воспоминания. Чонгук многое хотел сказать Тэхену, но рот у него был занят, поэтому… Он устроился так, чтобы, свободно пропуская в глотку, встречаться с тэхеновым обжигавшим взглядом; Тэхен смотрел в ответ, сохраняя равнодушное лицо, будто его вообще не волновал отсасывавший ему сучонок. Но затем Чонгук сжал внутреннюю сторону его ляжек, отчего Тэхен гортанно простонал, распаляя и возбуждая тех окружающих, кто услышал его. Кончил Тэхен всего через несколько минут. Когда Чонгук отстранился, успешно проглотив сперму без лишних раздумий, Тэхен торопливо застегнул джинсы и встал. С его лица постепенно исчезала маска безразличия. Наверное, получил лучший минет в своей жизни – как минимум, мог бы поблагодарить. Тоже поднявшись, Чонгук почувствовал странное желание обнять Тэхена. Возможно, между ними было что-то в прошлой жизни, если реинкарнации действительно случаются. Возможно, в какой-нибудь далекой параллельной вселенной они сейчас влюбленные. Все возможно. Чонгук смотрел на Тэхена, чувствуя, как в груди разливается тепло. Взял Тэхена за руку, просто подержал за ладонь, идеально подходившую для того, чтобы Чонгук переплел их пальцы. Миллисекунда интимной близости – видимо, слишком интимной для Тэхена, которому только что отсосали, – оскорбила его до такой степени, что он вырвал ладонь из рук Чонгука. – Вали нахер, – отрезал Тэхен, в паузах между словами сквозила жестокость. Позади него компания гиен наслаждалась дерьмовым шоу больше, чем следовало, издавая восторженные возгласы. Чонгук закатил глаза. И выставил средний палец прямо под нос Тэхену: – Нечего выебываться только потому, что я тебе до сих пор не присунул. Направляясь к выходу, Чонгук ликовал про себя, когда услышал за спиной хриплый гневный окрик. Нет, он не обернулся, чтобы взглянуть на возмущенного Тэхена, хотя соблазн отпечатать в памяти еще одно выражение лица Ангела был чересчур велик. Он полагал, что встретится с Тэхеном снова. Как-то, где-то, однажды, когда-нибудь они обязательно найдут друг друга. Ведь так и начинаются истории о любви, верно? ∞ Проснулся Чонгук с дикой головной болью. Посмотрел вниз и вздохнул. Утренняя эрекция оказалась дикой тоже. Интересно, Тэхен приснился ему или все произошло взаправду? После вчерашней вылазки в клуб местами он был запачкан, местами – побит. Вернуться смог, кажется, в квартиру к Юнги. Чонгук потер лицо, сел, вытягивая затекшие конечности. Трахнуть Тэхена, ну или кого-нибудь, так и не удалось, поэтому тело не имело права сейчас предавать его усталостью. Он еще раз взглянул на стояк, пытаясь силой воли заставить его опуститься. Сдался, когда ничего не вышло. Придется идти дрочить, несмотря на то, что вспоминать Тэхена совсем не хотелось. И правда, стоило сфотографировать его тогда. Краем глаза он заметил Чимина, неофициальную грелку юнгевской кровати, который направлялся к нему с кружкой в руке. Юнги, наверное, до сих пор дрых, пока стрелка часов медленно переползала за двенадцать часов дня. – Вода, – сказал Чимин, самое заботливое создание в мире. – У тебя убийственное похмелье, да? Слышал, ты вчера взял в рот у какого-то случайного чувака. Никогда не слышал про ЗППП? – Спасибо, – слишком рано поблагодарил Чонгук. Потому что Чимин тут же выплеснул ему в лицо полную кружку ледяной воды. Мокрый Чонгук открывал-закрывал рот, словно недоверчивая золотая рыбка. – Да пошел ты, Пак Чимин! – прошипел он, с трудом собирая крохи внутреннего спокойствия. По крайней мере, проблема со стояком решилась сама собой. – Еще слышал, что тем случайным чуваком был Ким Тэхен, – заговорщически продолжил Чимин, вертя пустую кружку в своих маленьких ручках. – Ким Тэхен? – прокричал другой голос. Хосок – еще одна неофициальная подстилка Юнги. Он прискакал из кухни с широко раскрытыми глазами, выглядевший каким-то уж слишком возбужденным. По пути Хосок успел шлепнуть Чимина по заднице. – Ким Тэхен, – подтвердил Чимин, трепетно целуя Хосока в щеку, и снова повернулся к Чонгуку с обвинявшим взглядом. – Ты помнишь, кто такой Тэхен? Чонгук стянул с себя мокрую футболку, игнорируя парочку: – Возможно? Не особо? Он знаменит или че? – Ён зняменит или це, – фыркая, передразнил его Чимин. – Тэхен – мой лучший друг, тупица! – Почему я ни разу его не видел? – спросил Чонгук, прикидывая, стоит ли бросить свою футболку в юнгевскую корзину для стирки или нет. Все равно хен не заметит. – Потому что он занят. Только переехал из Тэгу. Я точно помню, что рассказывал тебе о Тэхене миллион раз. – Еще он популярный актер, – добавил Хосок более полезную информацию. – И профессиональная модель, он мировой представитель «Гуччи». Клянусь богом, все знают ТэТэ. Вчера праздновали годовщину его дебюта на большом экране. Как ты можешь этого не знать? – Так все-таки он знаменитость? – уточнил Чонгук, думая о том, как он любит свою футболку. Первую футболку, ставшую свидетелем его выступления перед Тэхеном с фелляцией. Такие памятные вещи нельзя оставлять в руках недостойных. «Нет» и «Да, чувак» Чимин и Хосок произнесли одновременно. Обменялись многозначительными взглядами, которые Чонгук совершенно не понял. Которые он решил принять за вспышку между недолюбовниками. Его это не касается. К счастью, Чонгука спас стук в дверь. Отпирая замок, он не задумывался ни на секунду, полагая, что пришел Намджун или Сокджин. А вместо них столкнулся нос к носу с Тэхеном. – Что за херь? – Тэхен озвучил мысли их обоих. Его глаза опухли и налились кровью. Светлые волосы взъерошены, как будто после сна, хотя не похоже, чтобы он вообще спал сегодня. И даже таким он был возмутительно, чересчур красив. Чонгук хотел было захлопнуть дверь прямо перед тэхеновым лицом, но он никогда не вел себя настолько театрально. Тэхен оглядывал полуголое тело Чонгука так, будто его глаза не подчинялись ему. Чонгук старался сохранить самодовольное выражение лица, но правда. Правда не получалось. Тэхен внаглую оценивал его. Конечно, Чонгук упивался этим моментом. – Ты закончил? – бесцеремонно спросил он, скрещивая руки на груди и прислоняясь к дверному косяку. Зная, что так мышцы будут привлекательнее выглядеть. И да, тэхенов взгляд моментально переметнулся на них. Но Тэхену хватило приличия, чтобы сконфуженно уставиться в пол: – Что ты тут делаешь? – тихо спросил он. Окей, вот теперь Чонгуку стало не по себе из-за того, что он вел себя как говнюк по отношению к Тэхену. – А что? – В темноте ты лучше выглядел, – ответил Тэхен, выпрямляясь и глядя Чонгуку прямо в глаза. Тому пришлось собрать всю волю и гордость в кулак, чтобы ответить таким же взглядом. – Когда я не мог нормально тебя разглядеть. Чонгук коротко усмехнулся. Невероятно. – Мой рот недостаточно хорош для твоего знаменитого члена? – Знаменитого? – переспросил Тэхен, приподнимая бровь. – В этом все дело? – Хорош флиртовать, дверь закройте, – протянул Чимин, кажется, заинтересовавшись разворачивавшейся сценкой больше положенного. Чонгук сделал, как было велено – закрыл дверь. Закрыл себя и Тэхена снаружи юнгевской квартиры, продолжая держать влажную футболку в руках. – Ты знаменитость. Поэтому так себя ведешь, да? Чтобы не подпустить людей к себе ближе? Ты слишком жалкий, не находишь? Не можешь понять, где твоя роль, а где ты настоящий, поэтому играешь и на экране, и в жизни. Знаешь, из тебя актер хуже, чем из Джареда Лето – Джокер. Тэхен обиженно открыл рот. Сжал губы, не сообразив, что ответить. Надулся, и, черт возьми, он такой хорошенький, Чонгуку захотелось прижать его к груди и разнежить поцелуями. Но Тэхен сильно ударил Чонгука по руке, жесткий шлепок пришелся прямо на бицепс. Чонгук дернулся, удивленный его действием. Еще больше он удивился, когда рука Тэхена осталась на месте, большим пальцем успокаивающе рисуя круги на коже. Что ж. Хорошо. Ладно. Это мило. Мило и по-гейски. С этим Чонгук может справиться. – Так, во-первых, – начал Тэхен, подходя на шаг ближе и тем самым вынуждая Чонгука отступить к двери, – только потому, что ты мне отсосал, не значит, что ты меня узнал. Во-вторых, если мы не трахались, значит, не трахнемся и потом. Ты не совсем мой тип. А в-третьих, подскажи, как там тебя зовут? Подготовленные аргументы Чонгука пропали под внезапностью этого вопроса. И правда, Тэхен до сих пор не в курсе, с кем говорит. – Чон Чонгук. Тэхен прищурился: – Такое чувство, что я должен тебя знать, но я не знаю. Ты какая-нибудь важная шишка? – Нет, не особо, – как можно безразличнее сказал Чонгук. Чон Индастриз, крупнейшая в Азии технологическая компания, наверное, последняя в мире вещь, которую могли бы связать с ним, ее прямым наследником. Его лицо не расклеивали на продукции компании. Журналисты не писали про его личную жизнь, зная, что он предпочитает оставаться в тени. А еще потому, что боялись попасть в немилость человека, способного купить их жизни. – Круто! Что ж, Чон Чонгук, было здорово познакомиться с тобой, будет здорово забыть тебя! – бодренько сказал Тэхен, пытаясь пройти мимо Чонгука. Но тот не сдвинулся с места. В Тэхене было что-то – помимо его отстойных актерских навыков – что Чонгук видел в нем насквозь. Тэхен мог притворяться кем угодно и сколько угодно, но у Чонгука не осталось терпения на подобную хрень. – Дай свой номер. – Ни за что, – отрезал Тэхен, но, подумав, смягчился: – Только если ты дашь кое-что взамен. – И что же ты хочешь? – подыграл ему Чонгук. Тэхен милый. Он стоит того. – Еще один минет, – на полном серьезе ответил Тэхен. Чонгук постарался не ухмыльнуться, но все же его лицо исказилось в довольном выражении, отчего Тэхен закатил глаза. – Договорились. Так они и обменялись номерами, так поручни лестничной площадки на пятом этаже жилого дома оказались запачканы белыми брызгами, которые точно не были краской. ∞ То, что случается впервые, тяжело забыть. Происходящее после подвергается постоянному сравнению. Но как сравниться с тем, что было в первый раз? Каким образом это первое, исковерканное ностальгией и сожалениями пополам, оказывается лучше всего того, что происходит после? Как сравниться с его воспоминаниями о Тэхене, теми, которыми он дорожит больше всего на свете? ∞ Первый поцелуй: Ким Тэхен. Ну, ладно, это ложь. Чонгук до этого перецеловал многих. Целовал родителей перед сном, когда ему было пять. Целовал няню, опьянев от сиропа от кашля и думая, что она его мама, – тоже когда ему было пять. Целовал девочек, целовал мальчиков, целовал людей, не относивших себя ни к какому гендеру. В общем, Чонгук уже получил свою долю поцелуев. Но целоваться с Тэхеном – это что-то другое. Целоваться с Тэхеном – словно открыть глаза и впервые увидеть цвета в монохромном мире. Целоваться с Тэхеном – все равно что держать в руках нечто ценное и думать «я не хочу потерять тебя». Целоваться с Тэхеном – это видеть салют в вечернем небе, зная, что красота исчезнет, а воспоминания – нет. Почему-то мимолетность, эфемерность чего-либо лишь подчеркивает красоту. И, возможно, именно это привело Чонгука к Тэхену: знание того, что он – один из многих, желающих его, но единственный, кто может к нему прикоснуться так, как захочется. Их первый поцелуй случился всего через несколько дней после обмена номерами. Большинство отношений не движутся от минетов к первым поцелуям, но – кому какое дело. Чонгуку достаточно нравился член Тэхена, но именно тэхеновы губы он так жадно хотел целовать. Красивые губы, сложенные в стоне, когда Чонгук трогал его. Красивые губы, которые Тэхен имел привычку облизывать, когда пытался солгать или скрыть что-либо. Красивые губы, которые Чонгук хотел взять в плен своими. Забив на смену в компании, где он должен был работать над кодировкой нового запущенного проекта, Чонгук уехал к Тэхену, снимавшемуся в рекламе жареной курочки. Тэхен был достаточно популярен, чтобы сниматься в рекламе курицы – любимой еды корейцев сразу после кимчи. Чонгуку следовало подумать о том, чтобы пригласить его поработать моделью для Чон Индастриз. Доход компании и без того впечатляет, но, возможно, они достигли бы новых высот с Тэхеном в роли лица компании. Еще Чонгук заметил в Тэхене невероятный профессионализм во время съемок. Он сидел и ел острые куриные крылышки одно за другим, но как только ушел за кулисы, где среди работников рекламы его ждал Чонгук, то не задумываясь метко выплюнул все в мусорку. – Ненавижу острую еду, – сказал Тэхен, замечая, как Чонгук кривится, будто ему противно. – Она расстраивает мой желудок. – О, конечно, и это говорит человек, живущий на коле, коке и бургерах, – саркастично отозвался Чонгук. Тэхен лишь пожал плечами: – Я и не ожидал, что кто-то, вроде тебя, поймет утонченный вкус гурмана. Чонгук подался вперед, сгребая Тэхена в охапку, отчего тот выдохнул. Электричество пробежало по венам обоих, Чонгук встретил Тэхена на полпути и поцеловал его. Поцелуй вышел со вкусом специй и сахара; он чувствовал, как Тэхен растворяется в нем, отпуская напряжение от работы в мягком влажном касании языками. Когда Чонгук отстранился, Тэхен был весь разгоряченный, хотя макияж хорошо скрывал это. – Тогда сегодня ты точно не будешь делать мне минет, – сказал Чонгук. – Слишком для тебя остро. Тэхен засмеялся именно тем блестящим, мелодичным смехом, в который однажды влюбился Чонгук – если возможно влюбиться только в определенную часть человека. ∞ Первый раз: Ким Тэхен. Окей, очередная ложь. Чонгук трахался со многими до этого. Но, да, вы угадали: секс с Тэхеном ощущался совершенно иначе. Тэхен настаивал на том, чтобы их первый раз произошел у Чонгука дома, потому что не хотел, чтобы какие-нибудь сасэнки засекли их вместе. С другой стороны, Чонгук настаивал на апартаментах Тэхена, потому что не хотел показывать свой дом (читай: семейный особняк). Да, Тэхен все еще считал Чонгука обычным студентом, что было довольно мило. Чонгук ничего не имел против ошибочных оценок Тэхена. В итоге они решили сделать это в квартире Чимина. Просто потому, что бесить Чимина весело. Они подговорили друга привезти им пиццу, сославшись на то, что доставка нигде не работает. Затем, как только дверь закрылась (им все-таки хватило приличия позволить Чимину уйти, прежде чем начать свое скандальное дело), они переместились в спальню, где Чонгук не спеша раздевал Тэхена, а Тэхен слишком развеселился, устроив из этого целое представление. – Ты увидишь мои милые сосочки, только если пообещаешь грубо трахнуть меня возле стены, – сказал Тэхен, одной рукой останавливая Чонгука от стягивания футболки, а второй крепко сжав его за бицепс. Чонгук замер. Оглядел Тэхена, лежавшего на кровати. На секунду пожалел, что кровать чужая, а не его. Но не спешите судить его за это, просто он собственник. И не может ничего поделать. Тэхен целиком и полностью совершенно красив. – Подожди, хочешь, чтобы я тебя трахнул? – Нет, я пришел на осмотр простаты, – невозмутимо ответил Тэхен. – Если тебе нравятся ролевухи, мог просто сказать. – Ох, оппа, вставь свою тычинку в мой пестик, – Тэхен засмеялся, увидев скривившееся от слова «оппа» лицо Чонгука. К слову, от сравнения своего члена с тычинкой он ни капли не расстроился, учитывая, что они оба знали, насколько в этой области он благословлен. – Хен, – проскулил Чонгук, – я возьму тебя ооооочень медленно. Я буду любить тебя. Он пошутил. Ну, насчет любви. И все же. Когда презерватив был надет, а Тэхен достаточно смазан, Чонгук, войдя в него, как мог растягивал время, наслаждаясь моментом. Он разгадывал Тэхена; он разводил тэхеновы ноги в стороны и склонялся перед ним, как преданный фанатик перед алтарем; он погружался в Тэхена так, будто, проникнув достаточно глубоко, смог бы поселиться внутри. Секс не романтичен – для Чонгука, как минимум. Секс должен быть грубым, быстрым, когда каждый безрассудный запрет остается на прибрежной линии для того не пропитанного похотью себя, который останется после; но с Тэхеном он контролирует каждый толчок, меньше думая о своем желании и больше о том, как хочет доставить удовольствие Тэхену. Если это означает «заниматься любовью» – нет, Чонгук мог поклясться, что это не то. Почему-то их первый раз выходил чересчур слащавым. Тэхен до побелевших костяшек хватался за простыни, пытаясь не вскрикивать от каждой фрикции. В итоге Чонгук накрыл его ладони своими – и да, они трахались, держась за руки. Стало только хуже. – Ты ведь не девственник? – спросил Чонгук, потому что Тэхен отчасти был на девственника похож (без обид). У него такое невинное, раскрасневшееся после прежней позы наездницы лицо, по которому Чонгук, уложив парня на спину, понял, что Тэхен был довольно близок к тому, чтобы кончить. – А что? Похож? – сбился Тэхен, пытаясь звучать обиженным, но срываясь в хныкание, и Чонгук собрал всю волю в кулак, чтобы не усмехнуться самодовольно. – Да. Вообще, он имел в виду, что Тэхен выглядел ангелом в любом проявлении, слишком чистым, чтобы его таким образом осквернять, но в затуманенном мозгу слово «девственник» выскочило прежде какого-нибудь другого лестного комплимента. Классический ход Чонгука. – Ты у меня не первый и уж точно не последний, – хмыкнул Тэхен, хватая собственный член. Скользкой от смазки рукой он подвигал вверх-вниз несколько раз, и Чонгук почувствовал, как Тэхен сжал его внутри, и это давление вынудило его кончить фактически по тэхеновому повелению. Тэхен засиял милой и зубастой улыбкой, и Чонгук прошептал: – Блять, я так сильно люблю тебя, – и наблюдал, как Тэхен кончает от этих слов. – Не знал, что ты кинкуешь любовь, – сказал Чонгук после того, как вытерся и выбросил использованный презерватив. – Замолчи, – ответил Тэхен, обнимая Чонгука и целуя его в губы. – Ты глупый. Чонгук без ума влюблен. Так невероятно влюблен, что обнимает в ответ, счастливый от того, что может держать Тэхена в своих руках. Он влюблен, его сердце – бомба замедленного действия, готовая взорваться при малейшем проблеске улыбок и смеха. Он уязвим, потому что любовь делает уязвимыми даже самых сильных людей. Потому что хочет защищать Тэхена. Потому что он знает Тэхена всего ничего, а чувствует, будто знает его всю жизнь – и все прошлые жизни тоже. Может, он не понимает, что такое любовь. Может, любовь – это неописуемая лавина чувств. Может, любовь – это всего лишь слово, которое люди используют, когда хотят защитить свои настоящие чувства. Может быть. Зато Чонгук знает, что когда он обнимает Тэхена, то не хочет его отпускать. Ни сейчас, ни потом, никогда, ни за что на свете. Когда им удалось добраться до кухни, где их уже поджидал абсолютно не удивленный Чимин с пирамидой коробок для пиццы и тремя кружками, Чонгук знал, что их ожидает. – Наверное, я должен радоваться, что вы не трогали мой двухсторонний дилдо, – сказал Чимин, убийственно улыбаясь и протягивая им две кружки. Тэхен, дурачок, подумал, что там вода для него. Собственно, так оно и было, но не совсем. – Беги! Спасайся! – крикнул Чонгук, закрывая Тэхена своим телом, как щитом, в тот момент, когда Чимин выплеснул на них воду. – Как я должен бежать и спасаться, если ты вцепился в меня? – засмеялся Тэхен, когда увидел мокрые взъерошенные волосы Чонгука. Чонгук звездочкой упал на пол. – Я ранен, Тэхен, мне нужен поцелуй, чтобы излечиться. Где-то на фоне Чимин, издеваясь, издавал блюющие звуки. Тэхен присел на корточки рядом с Чонгуком: – Фу, я лучше сбегу с принцем Чимином и его тремя коробками пиццы. Когда Чонгук, не веря, удивленно вытаращился на него, Тэхен засмеялся, его смех – песня, способная поднять мертвецов из гробов. И как только Чонгук сел, Тэхен поцеловал его в лоб, а затем в губы: – Люблю тебя, идиот. ∞ Первая любовь: Ким Тэхен. Это не ложь, и даже не псевдо-ложь. Чонгук не совсем помнил, когда все началось. Влюбленность, то есть. Когда он первый раз увидел Тэхена той ночью в клубе? Или задолго до этого, когда несколько миллионов лет назад их имена возникли в небе, соединенные вместе среди бесчисленного множества созвездий? Или это произошло потом, когда Чонгук проснулся рядом с Тэхеном и подумал, что обрел внутренний покой, что все будет хорошо, пока Тэхен у него есть? А может, когда Чонгуку позвонил его отец (телефон злорадно жужжал на прикроватной тумбочке) и спросил: – Зачем ты опять привел парня домой? Ты должен работать над кодом к проекту. Чонгук взглянул на дремавшего Тэхена, на цепочку засосов на нежной коже его шеи, на плавный изгиб его спины, окрашенной лучами утреннего солнца. Или наоборот, подумал Чонгук, это Тэхен – источник солнечного света, разгонявший тьму. К черту науку, Чонгук был влюблен. Вставая, Чонгук не стал удерживать соскользнувшую с ног простынь и ушел в ванную, где Тэхен его с меньшей вероятностью услышал бы. Этот разговор не предназначен для лишних ушей. Чонгук хотел возразить, что привел не просто какого-то парня. Что это Ким Тэхен, признанный во всем мире как шедевр искусства. Это Ким Тэхен, которому Чонгук отдал свое сердце и с радостью наблюдал бы, как в его руках оно бьется и крошится. Это Ким Тэхен, в которого Чонгук бесповоротно влюбился. – А ты предпочел бы увидеть дома мужской гарем? – спросил Чонгук, изображая безразличие. – Возьмись за ум, сынок. Я не хочу негативных новостей в день запуска нашего нового проекта. Ты знаешь, это будет большой прорыв в технологии. У проекта мировой масштаб, так что держи себя в штанах еще пару месяцев, или я заставлю тебя это сделать. Не хочу указывать, как тебе жить свою жизнь, но компания – на первом месте. Помни об этом. – Я помню, – вздохнув, Чонгук повесил трубку. Он знал, что все его приоритеты вывернулись наизнанку. Знал, что не стоит тратить дни, трахаясь с тем, кто забудет о нем через несколько лет. Знал, но его это не останавливало. Он хотел Тэхена. Хотел, несмотря на возможные последствия. – Все хорошо? – спросил Тэхен, чувствуя что-то неладное. Голос хриплый после сна. Повернувшись лицом к Чонгуку, он поприветствовал его очаровательной улыбкой, так и выпрашивавшей поцелуи. Чонгук поддался слабости, лег рядом и прижался губами к тэхеновому лбу. Он ударился носом о тэхенов нос, подавившись смешком, и выдохнул, когда встретились их губы. – Я буду в порядке, – отстранился он. – Ага, – цыкнул Тэхен. – Скажи, что тебя тревожит, и я награжу тебя… ммм, поцелуем? Но Чонгук, воришка, тут же успел украсть поцелуй к большому огорчению Тэхена: – Сколько мы уже вместе? – Не знаю. Я не слежу за датами и прочим, – хмурясь, ответил Тэхен. – Так в этом дело? Если да, прости… – Нет, не в этом, – Чонгук улыбнулся, успокаивая Тэхена, проводя пальцем от его щеки к широкому плечу. В последние дни Тэхен занимался в спортзале, пытаясь привести тело в норму для следующей роли, поэтому сейчас не был таким уж дрищом. – Помнишь, как мы в первый раз встретились? – Да, это было не так давно, – сказал Тэхен. – Ты мне отсосал. Такое не забудешь. – А о чем ты тогда подумал? Когда впервые увидел меня. Тэхен сделал заговорщическое лицо: – Честно? – Да, честно, – повторил Чонгук, готовясь к худшему. Хотя он понимал, что, скорее всего, простит Тэхена, даже если в его первом впечатлении Чонгук был простачком или милым мальчиком, которого хотелось трахнуть и унизить, или что-то еще. – Ну, я тогда безумно хотел, чтобы ты оседлал меня, – ответил Тэхен, растягивая слова. Его глаза светились от задумок, и Чонгук всеми силами сохранял серьезное лицо, пока слушал его. – Откровенно говоря, только об этом и думал, пока ты сосал. А когда твои руки оказались на мне, я реально захотел, чтобы ты меня отшлепал. А потом, когда ты уходил от меня, я хотел, чтобы ты придушил меня своими бедрами. А еще хотел, чтобы ты вылизал меня. Так что вот. – Можем все это сделать прямо сейчас, – предложил Чонгук, довольный, что они оба уже были голые. Тэхен размышлял ровно секунду. Ухмыльнулся. Повернулся, вставая на четвереньки перед Чонгуком: – Окей, тебе лучше постараться удовлетворить мою задницу своим нахальным ртом. Чонгук скользнул тонким пальцем между тэхеновых круглых ягодиц, прежде чем широко развел их руками. Наклонился, проводя языком мокрую дорожку от мошонки к анусу, слегка проникая внутрь. И не то чтобы Чонгук всерьез думал о любви, зарывшись лицом между тэхеновых ягодиц, или что он вообще был способен на глубокие раздумья в такой момент, но задница у Тэхена мягкая и сладкая, как зефирка; а потом он подумал о том, как бы взять эту задницу замуж. Но никто не женится на одной части человеческого тела – нет, если женишься, то на целом человеке, с его достоинствами и недостатками. И даже если недостатки в Тэхене обнаруживались с трудом; даже если брак не приравнивался к любви; даже если Чонгук упорно пытался отогнать подальше такие мысли посреди секса, он думал, как было бы хорошо, если бы он мог взять Тэхена замуж. Если бы Чонгук мог показать миру, как он любит Тэхена, и что Тэхен тоже любит его; если бы он мог пообещать Тэхену целую вечность быть рядом; если бы он мог дать Тэхену нечто большее, чем просто «сегодня» – если бы он мог сделать Тэхена счастливым, этого было бы достаточно. Это и есть любовь, ведь так? ∞ Первая потеря: Ким Тэхен. – Мы должны расстаться, – предложил Чонгук. – Да, конечно, – ответил Тэхен, не удостоив Чонгука даже взглядом, изучавшим меню. Они ужинали в ресторане мирового класса на Каннаме. Чонгук настоял, что он заплатит. Он должен сделать хотя бы это, учитывая, как прямо сейчас он избавляется от Тэхена. Чонгук пихнул его под столом, привлекая к себе внимание: – Я серьезно, Тэхен. – Оу? – Тэхен отложил меню. Посмотрел Чонгуку в глаза, пытаясь разгадать выложенную перед ним головоломку. Нахмурился, опустив уголки губ. – С чего вдруг? – он беспокойно трепал салфетку. – Я думал, у нас все хорошо. – У нас все хорошо. У нас все было хорошо. Слушай, дело не в тебе, – сказал Чонгук и тут же скукожился от своих слов. Тэхен тоже выглядел не впечатленным. – Я не должен встречаться с парнями. Так хочет моя семья. Они хотят, чтобы я продолжил семейную линию и все такое. – Тогда если ты об этом знал, почему хотел встречаться со мной? – спросил Тэхен, и его любопытство лишь усилило боль. – Зачем ты нес всю ту хрень… о том, что влюблен? Нахуй нужны были эти тупые парные браслеты и кольца и прочая поебень? Их свидание уже затянулось дольше, чем Чонгук ожидал. Он не знал, стоит ли ему быть благодарным: возможность видеть Тэхена подольше, с одной стороны; осознание, что он – причина тэхеновой грусти, с другой. Его печальная обида означала, что Тэхен переживает – переживал – за него так же, как Чонгук переживал за него. – Ты хотел повстречаться с кем-то знаменитым, хотел убедиться, тупой ли он пидор, как все говорят? Поразвлечься и… а, похер, мне все равно, – Тэхен разгладил салфетку на столе, взял ручку, которой обычно раздавал автографы, и размашисто написал свое имя. Салфетку он бросил Чонгуку в лицо с силой, вызванной болью и горечью, разрывавшими его тело. – Возьми, вдруг захочется похвастаться перед друзьями, что ты меня трахал. Ты меня поэтому хотел, да? Потому что я для тебя даже не человек, так, какая-то чертова секс-игрушка. Ну, иди нахуй, Чонгук, у меня тоже есть чувства. Злость Тэхена прекрасна и разрушительна одновременно. Шквал, исчезнувший из его жизни так же быстро и беспощадно, как появился когда-то; буря, которую Чонгук никогда не забудет. И Чонгук знал, что, несмотря на давившую боль в груди, он будет лелеять это воспоминание о Тэхене так же, как и все другие воспоминания о нем. Стараясь спокойно дышать, Чонгук отпил воды из стакана, игнорируя любопытствовавшие взгляды других посетителей ресторана. Взяв салфетку в руки, он прочитал: «ПОШЕЛ К ЧЕРТУ. С любовью, ТэТэ♥» Ну, теперь у Чонгука и не было другой дороги. ∞ Несмотря на их хаотичное расставание, Чонгук поймал себя на том, что снова ищет Тэхена. Говорят, когда два человека предназначены друг для друга, они найдутся, чего бы им это не стоило. Много чего говорят о родственных душах, еще иногда говорят, что родственные души не всегда сходятся. Чонгук надеялся, что это не про них с Тэхеном. – Давай быстрее. Некоторым из нас еще работать, – сказал Тэхен, с презрением глядя, как за ним закрывается дверь подсобки. Комната, в которой они оказались, маленькая, тесная, вынуждавшая стоять слишком близко, прижавшись друг к другу. Это, вероятно, заранее продуманный план тэхеновой мести. Чонгук сказал бы, что план работает, потому что, ну блять, он с удовольствием нагнул бы Тэхена прямо сейчас. – Мне скоро шоу вести. – Я хочу кое в чем признаться. – Что, скучаешь по мне? – равнодушно отозвался Тэхен. Его взгляд все еще был прикован к карточкам МуБанка со сценарием. – Ты не можешь перестать думать обо мне, ты хочешь снова сойтись, и тд и тп. Я все это уже слышал. Выметайся вон, если это все, что ты хотел мне сказать. Чонгук сгреб Тэхена за воротник рубашки, сжав его в кулаках, и притянул Тэхена для поцелуя. Застигнутый врасплох Тэхен уронил свои карточки, но затем обнял Чонгука за плечи, привлекая его ближе и целуя его глубже. Невозможно было понять, где чьи руки и ноги, когда Чонгук, захотев стянуть с Тэхена рубашку, потянул его к стене. Тэхен прошипел: – Хватит портить мой внешний вид. – Я скучаю по тебе, – сказал Чонгук, ощущая губами тэхенову улыбку. – Я не могу перестать о тебе думать, – добавил он, целуя Тэхена в шею и желая оставить на ней засосы, но зная, что нельзя. – Я хочу быть с тобой, – закончил он, скользя рукой вниз, чтобы погладить через ткань брюк тэхенову промежность, и наслаждаясь тем, как Тэхен дрожит и стонет от нетерпения. – У меня есть чувства, ты знаешь, – Тэхен вздохнул и попытался увернуться от чонгуковых прикосновений, хотя между ними не осталось ни сантиметра свободного пространства. – Я знаю. Я эгоист, – ответил Чонгук. Потому что, несмотря на чувство вины, он хотел Тэхена в том смысле, который бросает вызов всякой логике и здравому смыслу. – Прости меня. – Забей, – Тэхен, кажется, его понял. Он грубо сгреб волосы Чонгука, притягивая его обратно целоваться. – К слову, лучше бы ты устроил мне самый лучший оргазм в жизни. – А когда я не? – ухмыляясь, парировал Чонгук. Чонгук, кстати, не решил вопрос простой дрочкой, потому что предпочитал дразнить Тэхена. Он целовал Тэхена глубоко, небрежно и с языком, потому что ему нравилось, когда Тэхен, который должен был выглядеть с иголочки, оказывался растрепанным; и пообещал себе, что они обсудят все потом, после того, как Тэхен закончит с работой ведущего. Он ждал и следил за Тэхеном, поднимавшимся на сцену с эрекцией. У Тэхена довольно крупный член, так что озабоченные голодные фанатки точно его заметят. Что Чонгук ожидал, так это Тэхена, смущенного таким неподходящим для съемок состоянием, но как только камера была включена и направлена на Тэхена, на его лице не осталось ни смущения, ни робости, какие он демонстрировал в постели. Тэхен улыбался и заигрывал с камерой так естественно, что трудно было поверить в то, что он из плоти и крови стоял перед ним. В итоге Чонгук оказался в числе тех самых озабоченных фанаток. Как только запись была закончена, и менеджер Тэхена отпустил его, Чонгук повел его на подземную парковку. – Это твоя машина? – удивленно спросил Тэхен. – Ты водишь? Чонгук кивнул, хмыкнув про себя. Он не сказал Тэхену, что научился водить только ради него, что купил машину, только чтобы показать ему. Красный Порше 911 Каррера показушно бросался в глаза Тэхена, которому понадобилось несколько секунд, чтобы осознать. Он схватил Чонгука за плечи и потряс его: – Ты все это время обманывал меня! Я думал, ты бедный студентик, который балуется, пробираясь в вип-клубы и отсасывая там горячим парням. Чонгук, пожалуйста, мы должны заняться сексом в этой машине. Чонгук засмеялся: – Ладно, и это можно, но позже. Сначала я хочу отвезти тебя кое-куда. Тэхен недвусмысленно облокотился о капот машины, чересчур наслаждаясь выпавшей возможностью: – О, детка, возьми меня прямо здесь и сейчас, – сказал Тэхен, тут же набрасываясь на согнувшегося от смеха Чонгука. Интересная вещь, человеческий разум. Воспоминания не похожи на застывшие снимки. Воспоминания не отображаются через видоискатель или любой другой аппарат, созданный человеком. Воспоминания сложно визуализировать, а расшифровать их сложнее, чем шифр, написанный на непонятном забытом языке. Воспоминания копятся – если бы Чонгук выбирал, что ему помнить, он выбрал бы каждый момент, проведенный с Тэхеном. Хороший. Плохой. Ослепительный. Мрачный. Но люди не выбирают воспоминания, хотя воспоминания так часто определяют человека. Чонгук помнил этот момент с ошеломляющей ясностью: Тэхен сел на пассажирское кресло, Чонгук хотел скорее показать ему огни Пусана. – Пристегнись, – сказал Чонгук, заводя машину, – во-первых, безопасность, во-вторых, безопасность, в-третьих, крутость. Они болтали ни о чем, пока «ILYSB» играла с тэхенового телефона. Хороший день, несмотря на то, что начинался крупный дождь, смешанный со снегом. Вопреки своему любимому афоризму; вопреки замеченному грузовику, несшемуся им навстречу; вопреки вдавленной в пол педали тормоза и попытке съехать с дороги, их путешествие закончилось ужасающе резко и быстро. Они даже не доехали до шоссе, оставался один поворот налево. Напоследок он посмотрел на Тэхена. Так, на всякий случай. Подушки безопасности раскрылись, ударив по лицам. Чонгук отпустил руль, понимая, что бесполезно пытаться контролировать судьбу машины, сильный толчок, вызванный фурой, выбросил их в хаос, усугубленный враждебной погодой. Машина провернулась несколько раз, Чонгук сбился со счета. Он старался держать глаза закрытыми, страшась того, что может увидеть, стоит только взглянуть. Когда автомобиль, дрогнув, остановился, Чонгук услышал сирены экстренных служб, но этот шум не заглушал страх лишиться Тэхена. Чонгук попытался взять его за руку. Холодную, но влажную на ощупь. Безответную. Открыв глаза, Чонгук искал Тэхена, физическая боль не могла сравниться с удушающей возможностью потерять его. Глаза Тэхена были закрыты, лицо спокойное. Шея вывернулась под неестественным углом, по виску кровь рисовала вызывавшие тревогу дорожки, и Чонгук запаниковал. Та сторона машины, где сидел Тэхен, была снесена, разрушена одним стремительным движением двадцатитонного грузовика. Тэхен – Чонгук не был уверен, жив ли он вообще, но продолжал звать его по имени, а слезы, хлынувшие из глаз, казались нереальными, потому что если Тэхена с ним больше нет, то…