***
Тем временем в старшем корпусе. — Нифига! Пожар в медкорпусе! А тут не заскучаешь. — мой сосед воодушевлённо прильнул к окну чуть ли не вплотную, рассматривая место событий. Я, будучи вялым как тухлая рыбёха, лениво пополз в сторону подоконника, волоча за собой переходник, как маленькую собачку, не очень доверчивым взглядом сверля спину всполошившегося. Со стороны лазарета и вправду доносилась громкая режущая слух сирена, от которой у меня начала башка по швам трещать. Какой-то здоровый, в смысле, то ли перекаченный, то ли жирный, мужик спешил к медкорпусу пуще всех, что было, наверное, трудно, при его-то габаритах. Даже отсюда слышалось его истошное и басовитое: «Доктор, доктор!» с дичайшим русским акцентом. «Ну заебись», — пронеслось у меня в голове, — «Доминик нанял на работу русскую мафию. А что дальше?» Ответа на вопрос не пришлось долго ждать: из леса выбежал мужик в, мать его, каске, надвинутой на самые глаза. Бывший вояка уже закатывал рукава куртки — куртки, мать его, при жаре под тридцатник — готовый буквально в горящую избу войти. Однако, то не понадобилось: из корпуса друг за другом вышли Доминик, Делл, какой-то парень с перевязанной ногой и, очевидно, медик. И все как один мокрые до нитки, со страдальческими минами. — Ну и ну. Походу, ложная тревога. Меня, кстати, Кит зовут. А тебя? — я не сразу опомнился, когда прилипший к окну сосед протянул мне руку для рукопожатия. — Джереми, — вяло отозвался я, но схватил его ладонь так, что будь здоров: мол, показал, кто здесь босс. — Джереми Марен? Тот, что сюда по блату попал? — округлил глаза Кит. — Ой, поверь, я готов бы находиться где угодно, только не здесь. Знал бы ты моего папашу, тоже пожалел бы. И вообще, тут из нормальных только Делл, походу, — пренебрежительно фыркнув, я вновь уставился на происходящее за окном. А разворачивалась там целая драма. То ли толстый, то ли перекаченный русский взял дока на ручки, будто он пушинка, хотя жирную задницу его было даже отсюда видно. Тот орал что-то вроде: «Scheiße, Миша, отпусти, я не пострадал, ложная тревога! Это непрофессионально!», а Доминику хоть бы хны. Конечно, угарнув злорадно над его испорченной причёской, я стоял и смотрел, как он, мать его, просто так курит на территории детского оздоровительного лагеря. «Мозги в жопу засунул что ли?» — пронеслось где-то у меня в мыслях. Но, стоило отдать должное этой ситуации, она взбодрила меня похлеще любого энергетика. — Ну и зря. Да, Делл тут самый бошковитый. Ты читал его статейки в журналах с конструктором футуристических турелей и прочим? Полагаю, что твой батя мог тебе обеспечить каждый выпуск, — завистливо протянул сосед по комнате. — Да нахер мне не сдались его подачки, я живу на карманные, что даёт мама. И вообще, знаешь какой он мудак на самом деле? — вспылил я, так и не выпустив из захвата руку Кита. — Какой? — словно не шибко удивлённый, парень, с которым мне придётся делить комнату в течение целых двух недель, чуть приподнял левую бровь и бросил взгляд на наше рукопожатие, — А моя кисть мне ещё пригодится, кстати говоря. — Ну, это долгая история, — интригующе заявил я, выпустив, наконец, жалкую субтильную ладошку Кита и хорохористо набрав в лёгкие побольше воздуха, — Если коротко, то он надругался над моей мамой и свалил в туман на десять лет на какую-то «государственную миссию». Да чёрта с два я ему поверю! Наверняка кувыркался с любовницами, хотя я помню, что говорил, что любит только её! И вот, я уже шесть лет как игнорирую его существование как могу. Выслушав меня, Кит какое-то время качал головой, а потом, видимо, на мой непроизвольный дикий взгляд, всё же удосужился ответить. И ответ этот меня не порадовал. Вообще. — Дебил малолетний ты, Джерри. — Джереми! — мой переломанный пубертатом голос соскочил на пронзительный визг, отчего я стыдливо потом зажал рот руками. Ух, сука, только бы Манди не услышал и не зашёл проверить, что происходит. Внезапно мне стало стыдно: я действительно вёл себя как папенькин сынок, капризный и бескомпромиссный. Благо руку ещё ни на кого не поднял. Или?.. — Ладно, Джереми, — презрительно скукожился мой сосед, — Ты в курсе, что в дополнение к своему дебилизму ты моему лучшему другу чемодан на ногу урони… Что?! Какого чёрта?! Они что, пидарасы? Я вновь повернулся к окну, да так чуть и не вывалился наружу от увиденного. Сняв мокрую до нитки панамку и отжав её, Делл нагло показывал, что его с этим орущим солдафоном связывает больше, чем дружба. Нет, не было ни поцелуя, просто второй так его обнимал… А Доминик всё курил, будто сто раз видел, как его подчинённые странно обжимаются, и тлеющий кончик сигареты подползал всё ближе к его мозолистым пальцам. — Хах, я думал, у бывших морпехов всю дурь подобную ещё в кадетском корпусе вышибают, — заявил я, непойми почему гордо сложив руки на груди. — Я скажу ещё раз: дебил ты малолетний. Они все — бывшие морпехи, или вроде того. Солдаты специального назначения, у каждого из них свои особенные способности. Так что мистер Марен не врал тебе насчёт государственной миссии. Это так… Жалко, что ты узнаёшь это от меня, ещё большего профана в этом дельце, а не из официальных источников. Разве ты не видел, как его, директора лагеря на данный момент, и всех этих наёмников по телеку награждали Медалью Почёта? Да, не смотри на меня так, они все — бывшие наёмники и предотвратили крупную войну. Большего не скажу, сам у отца спроси, шавка Маннов. — Кого-кого? — я снова всколдобился на непонятное обзывательство из уст Кита. — Маннов. Что, даже про этих не слышал? Ну короче… А, нет, я ж сказал, у бати всё узнавай, — и на этом мой сосед заткнулся и ушёл разбирать вещи, под нос бормоча что-то про педиков. — Да ладно, тебе сложно что ли? Я вот находился в одной комнате с Манди и попросил у него переходник, — я вытянул заполученный трофей и помахал им у Кита перед носом, — А ты б в штаны наложил, ручаюсь! — Сложно. Тут всю Войну против Машин пересказывать придётся… И нет, не наложил бы. Манди стоит бояться на расстоянии — и вновь загадочно умолк, бузя уже на весь двадцать первый век с его «новшествами». — На расстоянии? Он снайпер или что-то вроде того? — Не что-то вроде того, а ты с первой попытки угадал, профан, — хмыкнул сосед. — Писюн ты, Кит. Вялый. — А ты ещё вялее, только ещё и необразованный вдобавок, — буркнул он себе под нос и начал, наконец, разбирать вещи. Я же, напоследок подумав, мол: «Какого хрена?», вопреки всем своим запретам, завалился на кровать прямо в обуви и, что и следовало ожидать, отключился.***
А разбудил меня, вопреки всем классическим идиллиям, не отблеск лучей закатного солнца, отражаемый лакированной поверхностью шкафа, а настороженный взгляд. Взгляд восьми бездонных чёрных глаз. И едва слышное шуршание стройных волосатых лапок по обгоревшей коже, чувствующей абсолютно всё в разы лучше, в разы больнее. Я завизжал, как маленькая девочка ещё до того, как полностью разлепил глаза, как бы заранее, чтобы тварь, что уселась и вылупилась на меня как следует испугалась, но представшее моему сонному взгляду испугало меня ещё больше, чем паука. Крупная волосатая ладонь бережно, словно стараясь не повредить хитиновый скелет тварюшки, сняла довольно крупного паука-волка с моего обгоревшего предплечья, отчего я снова чуть не завизжал, но вовремя сцепил зубы, как настоящий мужик. — Какого хрена? — всё ещё слегка охрипшим со сна голосом вопросил я у Манди, который оказался в на данный момент пустынной комнате. Кита и его дружка сейчас не было, их чемоданов тоже. Видимо, уже разобрали вещи и ушли куда-то. — Такого. Никогда пауков не видел? — задал встречный вопрос вожатый, чьи маленькие и близко посаженные глаза сейчас не были закрыты авиаторами, хотя погода им покровительствовала, так, к слову. — Таких здоровых — разве что на картинках. Не боишься, что он тебя цапнет? — я привстал, злобным взглядом сверля чужие восемь крохотных глазёнок. Видимо, сильно я его испугал. — Скорее тебя бы цапнул, мадемуазель, — с лёгким укором сообщил бывший вояка. И… Возможно, очень маловероятно, но мне показалось, что в его глазах сверкнула лёгкая насмешливая искорка, но это я мог списать на своё сонное воображение и пережитый стресс. Да уж, не каждый раз просыпаешься от того, что на тебе сидит вот такая вот здоровая хреновина! Это я не про Манди, если что. — Эй! — протянул я картинно-обиженно, — Я не боюсь пауков, просто это было… Внезапно. Да ещё ты сюда будто телепортировался. — То есть, ты боишься не только пауков, но и меня? — оскалбился вожатый в крутой шляпе. — Да блин, да нет! — я всплеснул руками, уже тоже улыбаясь от того, как глупо всё это получилось, — Могу доказать и взять его на ручки. Или это самка? — По-моему, всё же самец. Не уверен, не биолог и не арахнолог тем более. Но ладно, доверю жизнь Манди-младшего тебе ещё раз. — Манди-младшего? То есть, он твой? — в лёгком недоумевающем смущении приподняв брови, я протянул ладони, чтобы принять лапки… Нет, я не назову его так, как нормальные люди по приколу называют свой… А, впрочем, не важно. Манди-младший так Манди-младший. — Ну, может, я его себе и оставлю. Хотя наврядли: девчонки в корпусе всё же. Не хочется подвергать их лишнему стрессу. Я мог бы сделать целый доклад с презентацией на тему того, что он нисколечки не страшный, но страх… Страх обычно в глазах смотрящего, — отдавая мне паука и с большим интересом смотря, как он немного неуклюже переставляет свои восемь лапок, он скрыл поджатые в ниточку губы полой кожаной ковбойки. — Мудрая вещь, однако, — пробормотал я, не спуская глаз с представителя членистоногих на моих ладонях. Он поползал немного на них, сложенных в чашечку, отчего у меня по спине побежали холодящие стада мурашек. Так и хотелось стряхнуть эту тварь к чертям собачьим, ибо, блин, страшно даже не от того, что вдруг укусит, а от того, что Мать-Природа вообще создала такую ерунду и заставила высшую часть пищевой цепи бояться её. Что-то меня на околомудрости попёрло, равно как и Манди. Вестимо, атмосфера, располагающая тому, внезапно образовалась. — По поводу твоей предыдущей работы… — сглотнув ком, внезапно появившийся у меня в горле, начал я, но вожатый с явным австралийским акцентом меня прервал. — Ой, знаешь, как меня девчонки израсспрашивали… — он хмыкнул, но не то что бы добродушно. Возможно, я просто видел его таким. Таким… Закостенелым, неприступным и вечно мрачным, как небо над Лондоном. Моя ли в этом вина была, или же бывший снайпер так удачно построил свой образ, знать не было дано. Хотя, учитывая, что к нему девчонки, по его же рассказам, так и липли с вопросами, может, только у меня было такое восприятие Мика Манди, — Нет, не хочу сказать, что я весь из себя такой ловелас-душа компании, просто порой они боятся совершенно безобидных вещей, а в абсолютную опасность лезут с головой и до кончиков своих очаровательных косичек. Но скажу тебе по секрету, который они от меня в жизни не услышат, — я потерял контроль над пауком, потому он бегал уже где-то по моему покрывалу, скрываясь и мимикрируя под рисунок, и испуганно отстранился от вожатого, когда он ко мне наклонился. Чёрт знает, что от него стоит ожидать… — Я ненавидел свою работу. В комнате повисло долгое молчание, которое, пожалуй, было неловким только для меня. Вожатый же, будто ничего не сказал, будто бы не перевернул лодку в моей голове своим внезапным и странным откровением, безошибочно определив острым намётанным глазом местоположение паука на пледе, забрал его обратно в свои широкие ладони, и, развернувшись на каблуках, вышел. «Вбросил херню, ой, то есть, пищу для размышлений, и по съёбам дал, хорош рассказчик. Почти уверен, что девчонки повелись на этот дешёвый трюк… Блин, я ведь даже не спросил, а много ли к нему вообще женщин липло, когда он молод был. Зачем мне эта информация? Хрен знает, может, найду материал для подколок, так сказать, а может и нет. Вообще весь этот разговор был дико странным, но с Манди, определённо, есть о чём потрепаться. Может, не такой уж он и страшный на самом деле. Но рожа у него реально бандитская…» — думалось мне, уже полностью проснувшемуся. Церемония открытия, если я правильно понимал, должна быть завтра, и каждый отряд, от пиздюков до моего, должен был подготовить какой-нибудь номер. Скорее всего, это превратится в сраный цирк, так что я не пожалел, что не участвую сейчас в этом. Может быть, не так уж и плохо быть папенькиным сынком, учитывая все обстоятельства. Но я мог пропустить ужин, так что быстро вскочил с кровати и помчался к выходу из корпуса в надежде не встретить Манди по дороге. А, вот же он, уже снаружи. Манди-младшего выгуливает. От одной этой мысли я прыснул со смеху и продолжил путь уже бодрым шагом.