***
Их вечная игра в «угадал-не угадал» началась в первый же миг знакомства. — Афганистан или Ирак? — Как вы узнали про Афганистан? Продолжилась она в тот же вечер в такси. — У вас вопросы есть? — Да. Куда мы едем? Кто вы, чем занимаетесь? — Как вы считаете? При выходе из такси. — Я где-то ошибся? — Да. Гарри — сокращённо от Гарриет. Угадайка стала неизменной в их общем быту. При открывании холодильника: «Что там сегодня? Пальцы, печень, голова?..» При открывании микроволновки: «Плутоний, уран?.. Глаза, плесень, ботинок?..» При открывании двери ванной комнаты. — Шерлок, мне можно войти? Я спешу на работу, мне надо умыться! — Заходи. — Шер… Чёрт! Почему ты не сказал, что ты голый?! — Разве это помешает тебе умыться?***
С первого дня их знакомства Джон никак не мог разгадать интересную головоломку: какой сексуальной ориентации Шерлок, с кем у него были отношения раньше, почему у него никого не было за всё то время, как они соседствуют? Будь Джон таким же гениальным, как Шерлок, он узнал бы всё это по пуговицам его сорочек или по манере размешивать чай. Но Джону даже не помогли вопросы, заданные напрямую в первый же вечер знакомства. «Подружки у вас нет? — Подружки — не моя сфера. Простите, Джон. — Понятно… А дружок у вас есть? — Нет. — Понятно… хорошо. Вы, как и я, одиноки. — Джон… м-м… Мне приятен ваш интерес, но я не ищу никаких…» Можно подумать, Джон подкатывал к Шерлоку! В первый же вечер! Ещё чего! Да чтоб Джон с другим мужчиной что-то там… Джон — не гей! За все его тридцать пять лет жизни у него ни разу не было ничего подобного. Никогда, ни с одним мужчиной. И его самонадеянный красавец-сосед не станет исключением!***
«Угадал-не угадал» превратилось для Джона в квест. Спускаясь утром из своей спальни и заходя на кухню, он гадал, во что нынче превращён их обеденный стол: в лабораторный химический или же в прозекторский, или просто в свалку мусора под названием «улики»? И очень удивлялся, если обнаруживал обычный обеденный стол с тарелкой печенья, крошками и недопитой чашкой чая. Но гораздо интереснее при входе на кухню было представлять, во что сегодня будет облачён Шерлок: в простыню или в смокинг с бабочкой, или вообще он будет в одном полотенце на бёдрах? …в полотенце, прикрывающем круглые ягодицы, однажды представшие обалдевшему взору Джона. А выше полотенца — длинная сильная спина с трогательно торчащими мальчишечьими лопатками и капельками влаги после душа. Увы, надежды Джона на простыню и полотенце сбывались нечасто. Обычно Шерлок встречал утро в шёлковом халате, майке наизнанку и мятых пижамных штанах. Иногда — в костюме. Но вот такого явления Джон и представить не мог. Шерлок был в пальто. В своей любимой шинели Белстафф. В этом не было бы ничего странного — Шерлок одет, потому что собирался уходить или только что пришёл с улицы — но из-под пальто торчали голые босые ноги. К тому же рукава висели пустыми — пальто было просто наброшено на плечи. Джон молча прошёл на кухню, налил горячий кофе из кофеварки и сел за стол, отпивая из кружки. Сел так, чтобы видеть Шерлока с ног до головы. Тот стоял к нему спиной, делал вид, что не слышал его прихода, и ждал, когда поджарится хлеб в тостере. Джон прочистил горло и поприветствовал соседа: — Доброе утро. Щёлкнул тостер, Шерлок повернулся к Джону с тостом в зубах и хмуро кивнул: дескать, кому доброе, а кому и не очень. Пальто на нём было плотно запахнуто, виднелась лишь голая по локоть рука, воротник был поднят, а босые ноги зябко переминались на полу. — Почему ты в пальто? Тот шмыгнул носом. — Угадай. — Хм-м… Неужели тебе настолько жарко, что, избегая перегрева, ты облачился, словно араб в пустыне? Шерлок сердито зыркнул из-под лохматых кудрей, бросил на стол недоеденный тост, отхлебнул кофе из Джоновой кружки и съязвил: — Не умничай. Тебе не идёт. Дома холод собачий! Джон забрал у него свою кружку и возразил: — Дома тепло. — А мне холодно! — Ты много времени проводишь в морге, должен бы уже привыкнуть к умеренным температурам. Надень тёплые носки. — Джон, ты моя мамуля? Шерлок обиженно отвернулся и направился в свою спальню. Джон пошутил ему вслед: — Ты мёрзнешь, потому что тебя любовь не греет. Шерлок презрительно хмыкнул, сбросил пальто с голого тела и, демонстративно покачивая вздорными ягодицами, удалился из кухни. Засмотревшись на покачивание совершенных полушарий, Джон поднёс кружку ко рту, не замечая её наклона, и зашипел от пролитого на брюки горячего кофе. Из спальни Шерлока снова раздалось хмыканье — на сей раз довольное.***
Для Шерлока игра в угадайку по большей части заключалась в вычислении амурных похождений соседа и обфыркивании его избранниц. То, что он в глаза не видел тех избранниц, не мешало ему их обфыркивать. — Джон, у твоей нынешней пассии крайне дурной вкус: помады тёмных сливовых оттенков актуальны лишь у тинейджерок-готок. Не знал, что ты склонен к столь мрачной педофилии. — Джон, у твоей Линды аллергия не только на твой парфюм, — кстати, у меня от него тоже закладывает нос — но и на твой крем для бритья, твой гель для душа, твой стиральный порошок, на запах твоей кожаной куртки… На твоём месте я бы задумался. Очевидно же, что у неё аллергия на тебя самого. — Джон, неужели ты настолько идиот? Хотя это должно быть понятно даже самому последнему идиоту: твоей худосочной Бэсс нужно знакомство с тобой только как с доктором. На интим с ней можешь не рассчитывать. Судя по её многократно перекрашенным волосам, она фригидна и любит мужчин преклонного возраста. — Джон, или я ошибаюсь — а я никогда не ошибаюсь — или всех твоих подружек, за которыми ты таскаешься в последние месяцы, объединяет один общий признак: они выше тебя ростом. М-м… не уверен насчёт той стервы, что пролила на тебя коктейль, и насчёт флористки Пейдж, но я также подозреваю, что все они голубоглазые брюнетки. — Шерлок, заткнись. Ты ошибаешься. — Значит, я прав. — Не льсти себе. Они же не все кудрявые! — О! Я точно прав. — Заткнись.***
«Девственник, прикидывающийся распутником, или развратник, притворяющийся невинным ангелом? Вот в чём вопрос…» Джон смотрел, наблюдал, подмечал, подслушивал, подглядывал… И ничего не понимал. Внешне Шерлок выглядел уверенным в своей неотразимости мужчиной, одевался со вкусом и следил за собой аж до кончиков ногтей и волос, и даже брил волосы в паху — Джон знал и это. Вёл себя он не менее самоуверенно, а порою и вовсе эпатировал, шокируя окружающих своим вызывающим поведением, и дерзил, невзирая на звания и ранги. Но почему же он так часто тушевался и внезапно каменел при общении с людьми на личные темы? Почему не реагировал на оказываемые знаки внимания от женщин? Да и от мужчин тоже. Слишком требовательный и разборчивый? Или неопытный и недоверчивый? Услышанное Джоном в диалоге Шерлока с Майкрофтом «Секс меня не тревожит. — Откуда ты знаешь?» внесло в его душу нешуточное смятение. Неужели у Шерлока всё-таки никого не было? Кому об этом знать, как не его брату, следящему за ним всегда и везде? Но Шерлоку почти тридцать лет, как такое возможно? С его-то внешностью… Характер да, не подарок: вздорный, упрямый, взрывной и непредсказуемый. Наверное, поиметь такого бунтаря на любовном ложе — всё равно что дикого жеребца усмирить. Казалось, что и в постели Шерлок станет брыкаться и своевольничать. Но Джону было известно и то, каким бывает Шерлок с ним наедине: довольным — если похвалишь, послушным — если прикрикнешь, смирным — если пригрозишь. И ласково-ершисто-шелковистым — если даришь искреннее внимание и дружескую любовь.***
Прояснив окольными путями вопрос о сексуальной опытности Шерлока, а точнее, о его неопытности, Джон озаботился решением другой задачи, не менее насущной — гей ли Шерлок? Для выяснения ответа на этот щекотливый вопрос требовался крайне осторожный подход, никакие простодушные фразочки типа «есть ли дружок?» больше не прокатят. Тем более точно известно, что дружка нет. Ну а вопрос первостепенной важности «гей ли я?» Джон для себя уже прояснил. Честно сам себе признался, ужаснулся открытию и впал в отчаяние. Отчаяние переросло в кратковременную депрессию с пятидневным запоем и уходом из дома в дешёвый отель. Шерлок нашёл его буквально через час после побега, но, потоптавшись под гостиничным окном, так и не решился подняться к нему. Решился он только на третий день, да и то дальше порога номера не прошёл. Хмуро взирая на по-военному строгий ряд бутылок алкоголя, он пробубнил: «Джон, не дури. Возвращайся домой. Миссис Хадсон надоела мне своими вопросами про тебя». Джон не послушался. Он ещё два дня допивал свои запасы и занимался самокопанием, а после того, как всё выпил и раскопал, вернулся на Бейкер-стрит. По счастливой случайности во время запоя, тыкая пьяными пальцами телефон, он удалил номер своего психотерапевта. Сбривая отросшую щетину перед зеркалом в их общей ванной, Джон неотрывно смотрел на своё помятое отражение и искал в себе новые изменения — признаки гомосексуальности. Помимо всецелой неприглядности похмельного облика, никаких гейских черт не проявилось — брови не стали тоньше, морщины не разгладил ботокс, а седина, увы, не воссияла блеском стразов. Разве что мешки под глазами набрякли чуть сексуальнее. Джон хмыкнул, сполоснул бритвенный станок и уткнул смеющееся лицо в полотенце. Идиот! Надо же на четвёртом десятке лет влюбиться в парня!***
Шерлок был уверен, что взломает пароль на ноутбуке Джона максимум за десять минут, но, к своему стыду и удивлению, потратил на это полтора часа. Хм-м… Джон подозрительно поумнел. Потратив ещё два часа на изучение содержания порно-роликов, ранее просмотренных Джоном, Шерлок спохватился: тот скоро должен был вернуться с работы. Он выключил ноутбук и отправился в душ приводить своё глупое возбуждённое тело в порядок. Видео, обнаруженное на компьютере Джона, и история просмотров в браузере дали Шерлоку увлекательную пищу для размышлений и… фантазий. Раньше Джон смотрел исключительно гетеросексуальное порно, даже не придерживаясь определённого типа женщин, и лишь слегка грешил невинными извращениями, вроде секса втроём (один мужчина и две женщины) и самоудовлетворения партнёрши с помощью подручных предметов. А ещё Джон интересовался грубым сексом. Кто бы мог подумать. Очевидно, сказывалось военное прошлое. Особо он любил смотреть, как привязанных за руки женщин властно брали сзади, выбивая из них страстные стоны и крики. Также ему нравились сцены, в которых дамы оставались в одних чулках. Милый Джон. Но самое удивительное, что за последний месяц его пристрастия кардинально поменялись: порно стало гомосексуальным, к тому же с участием партнёров избранной наружности. Шерлок потеплел щеками, вспоминая увиденное: высокий худощавый парень занимался сексом с парнем пониже ростом, при этом высокий был кудрявым брюнетом, а второй — короткостриженым блондином. В просмотренных роликах было две похожих пары, и в обеих из них Джон предпочитал смотреть кудрявого в роли пассива. Шерлок вскользь ознакомился с послужным списком данных актёров и убедился, что все они являлись универсалами. Однако Джона не интересовало видео, в котором высокий парень играл бы роль актива, и те сцены, где они менялись позициями, он тоже избегал. Зато Джон с удовольствием смотрел, судя по количеству посещений тех страниц, как кудрявый делает минеты своему партнёру. Шерлок недоумённо надул губы, но тут же успокоился, обнаружив, что видео, в которых блондин одаривал брюнета не менее смачными ласками и риммингом, пользовались у Джона не меньшим интересом. Пройдя по истории просмотров цепким взглядом, Шерлок вычленил самое странное: на различных сайтах Джон дотошно выяснял специфику анального секса, а именно ощущения пассивного партнёра, в том числе искал советы по предотвращению боли. Зачем это ему, если «блондин» сверху, а «кудрявый» снизу? Неужели Шерлок понял что-то не так? Озадаченный, он ушёл в тот вечер из дома, избегая смотреть в глаза вернувшемуся с работы Джону. До середины ночи шатался по улицам, осмысливая новое Дело. Дело загадочное, обещающее быть увлекательным и захватывающим, какого в его жизни никогда ещё не было. Игра, предвкушение которой заставляло сердце биться сильнее. Роли, уготованной ему в этой игре, хотелось отдаться, дрожа от волнения, страха и азарта.