***
Ты тот, за кого себя выдаёшь… Будь осторожен, выбирая себе маску. Курт Воннегут «Мать Тьма»
Едва не подпрыгивая на месте от нетерпения, Хосок пытается выудить подробности такого громкого заявления. Однако Тэхён не спешит рассказывать ему детали. Ему даже доставляет извращённое удовольствие возможность наблюдать нетерпение и непонимание неожиданного напарника. — Ну, скажи мне! — тянет Хосок и хватает его за рукав, однако тут же получает по руке. — Не мешай. Я за рулём. Или хочешь попасть в аварию? Надувшись, Хосок отворачивается и смотрит в окно. В отражении стекла заметно, что уголки его губ недовольно опущены, и он, кривляясь, что-то бормочет себе под нос. Несмотря на серьёзность ситуации, Тэхён невольно улыбается и тут же пытается принять серьёзный вид. Всё же Хосоку удивительным образом удаётся немного разрядить обстановку и снять напряжение. Когда Тэхён понял, куда ведёт ключ-карта, то едва не сошёл с ума от волнения. Он в ту же секунду безрассудно хотел броситься на то место, и это наверняка могло привести к плачевным последствиям. Этот Хосок остановил его, заставив сначала отправить анонимное сообщение в полицию и оставить координаты найденного контейнера. Пусть профессионалы занимаются своим делом. Перед этим они, конечно, постарались вытереть свои отпечатки пальцев с дверей и замка, а также скрыть следы недавнего присутствия. Судя по веселью, источаемому на каждом шаге, Хосоку жутко нравилась игра в шпионов, в то время как сам Тэхён от досады едва не стер зубы. Ему, такому молодому и перспективному, теперь приходится втайне от всех заниматься подобным расследованием! Воистину, пути Господни неисповедимы. Поразмыслив на тему дальнейших действий, Тэхён заехал домой и взял травматический пистолет, которым давно уже не пользовался. Ему, в принципе, и раньше не доводилось применять его на людях, однако одно время он регулярно посещал стрельбище и даже спустя столько времени оценивал свои шансы на попадание по противнику как сносные. Да и в случае чего, пистолет может отпугнуть нападающего, ведь откуда ему будет известно, смертельное это оружие или бутафория? На всё про всё ушло около двух часов, и, хотя уже начало смеркаться, Тэхён был настроен крайне решительно. В момент, когда они приехали в привокзальный район и замедлились на Весёлой улочке напротив AK Plaza, у Хосока закрались весьма неприятные предположения. Ладони у него вспотели от тревожного ожидания. Район Сувон Ёка вообще имел не самую лучшую репутацию в городе, и хотя он там ни разу не бывал, был наслышан, что где-то здесь расположена улица красных фонарей. — Только не говори, что мы едем ну… в то самое место? Словно в подтверждение его слов, Тэхён прибавил газу и с Весёлой улочки свернул влево, в тот самый квартал, о котором и подозревал его спутник. У самого съезда кучковалась группа гопнического вида парней, которые, видимо, выполняли роль местной охраны и пристально мониторили всех гостей. Машина Тэхёна была слишком приметной и запоминающейся, поэтому они проводили его практически дружелюбными взглядами. Один из них, толстый и лысый, на вид — типичный ганпхэ из фильмов про хулиганов, даже дружелюбно помахал ему вслед, как старому знакомому. Раскрыв рот и вытаращив глаза, Хосок крутил головой, рассматривая непрекращающуюся череду интим-салонов, замаскированных под парикмахерские и косметические кабинеты. У входов в «лавочки» стояли или сидели ярко накрашенные девицы, на всех были надеты длинные юбки в пол или свободного кроя брюки, скрывающие обувь на высоченных каблуках и платформе. Хосок поймал себя на мысли, что, стань он рядом с такой девицей, и его взгляд уткнётся ей аккурат в оголённую грудь. Видимо, на это и рассчитан эффект. А без этого никак. Если в городе ни одна порядочная девушка не позволит себе подобного, то тут буквально на всех надето нечто весьма открытое и декольтированное. Некоторые и вовсе обходились лишь бюстгальтером с пуш-апом и крохотным болеро на плечах. Пока они ехали, несколько девиц радостно приветствовали их и кричали Тэхёну всякие пошлости, зазывая к себе. У Хосока покраснели уши, но он не отвёл взгляда продолжая слушать и рассматривать окружение, понимая, что ещё раз попасть в такое место он вряд ли сможет. — Да ты тут, как я вижу, завсегдатай, — не удержался он от ехидной подначки. Тэхён фыркнул на подобное замечание, а потом серьёзно добавил: — Тут всё не так ужасно, как рассказывают бабки с лавочек. Но ухо держать востро всё равно надо. Так как ты приехал со мной, тебя не тронут, но лучше не вякай лишний раз, если вдруг кто-то подойдёт. Яркая улица заканчивается так же внезапно, как и началась, и за ней возникает мрачноватый неуютный квартал со множеством китайских забегаловок и мотелей. Чем дальше они двигаются, тем неприятнее и грязнее он становится, а мотелей с кричаще-пошлыми вывесками становится всё больше и больше, будто кто-то собрал их со всей страны в одном месте. Хосок дёргается при виде потухшей неоновой вывески с изогнутым силуэтом девушки, однако Тэхён минует мотель и, проехав далее, до места, куда не проникает свет фонарей, останавливается около другого здания. Оно, как и сам мотель, мрачное и тёмное, ни в одном окне не горит свет. — Приехали? — полувопросительно выдыхает Хосок. Впечатлений, полученных им за последние дни, хватило бы на несколько лет вперёд, однако это место превосходит все его ожидания — ему откровенно страшно и хочется домой. Он уже практически жалеет, что отказался остаться, когда Тэхён ему предлагал, но теперь отступать поздно. Вытерев потные ладони о джинсы, он поворачивается и смотрит в черные провалы окон здания. — Приехали, — соглашается Тэхён через минуту и, наконец, снисходит до пояснений: — Раньше здесь, как видишь, был мотель. Буквально пару лет назад его закрыли и с тех пор здание арендует кто попало: на первом этаже большой просторный зал, который можно использовать как банкетный или как танцпол. А наверху все пять этажей занимают комнаты, именно к одной из них и должен подойти ключ-карта. — Пару лет назад? — задумывается Хосок. — Значит ли это, что примерно в это время Ночной Охотник начал убивать? Он мог использовать это место как свою базу — мотель находится в отдалении, квартал не самый благополучный и никто не будет интересоваться, кто тут ошивается. А ещё здание практически заброшено, кто бы его ни арендовал, он вряд ли способен занять все комнаты сразу. То есть всегда остаётся место для манёвра. — Именно. — И ты хочешь в одиночку пойти и проверить всё это здание, с первого этажа до самого верхнего, каждую комнату, каждый закоулок… чтобы найти опаснейшего преступника в городе, абсолютно неуловимого и крайне жестокого, который любит сдирать с людей кожу и перерезать им глотки? Я ничего не забыл? — В одиночку? Разве ты не собирался пойти со мной? — удивление на лице Тэхёна было таким искренним, а вера в героизм Хосока такой непоколебимой, что у последнего от лица отхлынули все краски, а лоб покрылся испариной. — Ну… если ты настаиваешь… то я… — промямлил он, а потом сжал руки в кулаки и едва ли не со слезами на глазах сказал: — Я знал, что это опасно. И я сам вызвался тебе помогать. Поэтому… я пойду до конца. Сказав это, он судорожно выдохнул, будто смог преодолеть себя и теперь испытывал нечто сродни облегчению. — Хах, — Тэхён внезапно рассмеялся и хлопнул его по плечу, — а ты не такой уж и ссыкло. Может, не все гомосеки настолько плохи, как я думал. Глядя на серьёзное и обиженное лицо парня, он продолжил: — Я тебя взял не потому, что ты мне нужен там. Ты нужен мне здесь, на месте. Твоя задача — тихо сидеть в машине и следить за теми, кто будет входить или выходить отсюда, а в случае чего вызвать подмогу. Ты уже знаешь, кому звонить и что говорить. — Но… — Никаких «но». Я этот мотель знаю как свои пять пальцев. Тем более я не собираюсь проверять все комнаты, у меня… свои приёмы. Пробегусь быстренько, загляну, куда надо, сниму на камеру и вернусь. У меня есть пистолет и многолетний опыт в поимке различных преступников, — самоуверенно ухмыльнувшись, Тэхён промолчал о том, что опыт у него крайне скромный на самом деле. Да и можно ли считать по-настоящему опасными преступниками разное ворье да пьяных дебоширов из баров? — Ты уверен? От меня будет мало пользы здесь. — А там — ещё меньше. Все, я пошёл! Будь внимателен! Когда за ним тихо захлопывается дверь, Хосок беззвучно желает ему удачи. Он действительно, несмотря на страх, собирался войти в это стрёмное и тёмное здание, но сейчас, оставшись в одиночестве, он чувствует, что ему стало только страшней. Он следит взглядом за Тэхёном, что уже перебрался на другую сторону улицы и на мгновение замер перед фасадом мотеля, а потом ловко, будто проделывал это множество раз, подпрыгнул и схватился за край пожарной лестницы. Через мгновение, качнувшись, он подтянулся на руках и так же ловко взобрался наверх, чтобы исчезнуть в чёрном провале окна, которое кто-то любезно забыл закрыть. Теперь он действительно совершенно один. Как и Тэхён.***
Тэхён не соврал, говоря, что очень хорошо знает мотель. Раньше он тут бывал часто. Хоть заведение и располагалось на окраине, оно всё равно пользовалось большим спросом у богатеньких замужних матрон, которые, видимо, считали, что чем дальше от цивилизации, тем меньше шансов быть застуканной рогатым мужем. И это было недалеко от истины. Это место действительно пользовалось странной, нетипичной для заведений такого уровня, популярностью среди местных кутил. Приезжая сюда, он практически всегда встречал солидных мужчин и богато разодетых женщин и никогда серьёзно не задумывался о причине такого интереса к заведению такого уровня. Оглянувшись в пустом зале на первом этаже, он с некоторым отвращением прошёлся взглядом по диванчикам с красной обивкой — не так давно он сидел за одним из них в компании очередной скучающей от богатой жизни женщины. В тот вечер он неплохо развлёк её и был вознаграждён солидной суммой. Он даже не помнил, как её звали, а она даже не заморочилась, придумывая, какой подарок ему подарить — просто сунула в карман десяток крупных зелёных купюр и выдворила прочь из комнаты, не дожидаясь утра. Вспомнив это, Тэхён перекосился от отвращения к самому себе. А ведь тогда он ещё и рад был, что может пораньше вернуться домой и выспаться. Он даже не задумывался о том, как его попользовали и выбросили… И чем он отличается от тех «морковок» из красного квартала? — Я просто мерзок… — горько прошептал он сам себе, сворачивая к лестнице, ведущей на второй этаж, — не удивительно, что коллеги на меня так смотрели, когда всё узнали. Какой же я идиот… Попытка сосредоточиться на деле немного отрезвила, но горький осадок от осознания своих ошибок был настолько тяжёлым, что он едва ли не чувствовал его на языке. И даже мысль о том, что он на те деньги потом купил бабушке дорогущее лекарство, не смогла погасить его разочарование в самом себе. Он прошёлся по этажу, быстро проверяя двери, тихо дёргая их за ручки. Некоторые открывались, и тогда он заглядывал внутрь, но большинство всё же были закрыты. Миновав остальные этажи, он вышел на последний — собственно именно на него он и возлагал надежды. Там было всего две большие комнаты, эдакие элитные апартаменты — по одной с каждой стороны коридора. Сам он несколько раз был в той, что находилась справа, однако левая, как ему было известно, никогда не сдавалась. Сделав всего пару шагов, он прислонился ухом к двери, прислушиваясь. На той стороне вроде было тихо, однако через время он уловил едва слышимую мелодию. Сердце у Тэхёна забилось сильнее. Неужели он сейчас обнаружил нечто ценное? Сдержав порыв ворваться без стука, он достал телефон и поставил на беззвучный режим, а затем быстро накатал смс-ку Хосоку: «Наверху точно что-то есть. Жди сигнала». Почти моментально в ответ пришло: «Будь осторожен» — и на душе у Тэхёна потеплело. Осознание того, что он не один, приятно грело душу, и он пожалел лишь о том, что рядом нет хёна, который хоть и зануден и ворчлив, однако более надёжен и может прикрыть спину. Собравшись с духом, Тэхён вытер вспотевшие руки, удобней перехватил пистолет и надавил на дверную ручку. Та с лёгкостью поддалась и дверь призывно открылась. Потонувшая в полумраке комната на первый взгляд казалась пустой и мрачной, но в воздухе явно витал знакомый густой и приторный запах, моментально осевший на губах металлическим привкусом. Где-то в глубине апартаментов играла тихая-тихая музыка и Тэхён, словно крыса на звук волшебной флейты, сделал шаг вперёд. За его спиной послышался насмешливый смешок, и едва он успел обернуться, как на его голову обрушился чудовищной силы удар.***
— К сожалению, у меня совершенно нет на тебя времени. Так и знал, что ты притащишься сюда в одиночестве мстить за своего начальника-идиота. Каждая ступенька, по которой его грубо тащили, держа за подмышки, острой болью отдавалась в теле, а слова говорившего звучали нечётко, но очень близко. К счастью, ступенек было всего ничего, дальше солёный металлический запах, заполнивший коридор, сменился внезапной сырой свежестью. Тэхёна ещё несколько раз дёрнули, протягивая по уже ровной поверхности, и резко отпустили, отчего он завалился на спину и больно ударился головой о бетонный пол. На лицо сразу упало несколько холодных крупных дождевых капель. Голова болела и кружилась, однако карусель постепенно замедлялась, а сознание стремительно возвращалось и обретало чёткость. Мысленно выругавшись, Тэхён с некой отрешённостью посетовал, что сам сунул голову в петлю, понадеялся на авось. Если это действительно Ночной Охотник, то у него крайне мало шансов выбраться из этой передряги живым, и винить за такую оплошность ему некого. Застонав, он привстал, прислонился к холодному бетонному парапету и уставился на тёмный силуэт неподалёку. Дождь, словно чувствуя приближающуюся беду и пытаясь укрыть незваных гостей, усилился, однако человек обернулся и сделал шаг вперёд. На его лице играла добродушная и немного грустная улыбка. — Ты! — Тэхён буквально потерял дар речи, узнав стоящего перед ним. — Да. Я. Мне кажется, или ты разочарован? — Как ловко тебе удалось всех одурачить. И что теперь? Убьёшь меня? — А ты как думаешь? — беззлобно отозвался Ночной Охотник. Отчаянно пытаясь потянуть время и придумать план спасения или отступления, Тэхён потянулся к карману, где должен был лежать телефон, однако там было пусто. — Не это ли ты ищешь? — убийца достал из внутреннего кармана куртки знакомый мобильный и потряс им перед носом Тэхёна. Тот даже не попытался его ухватить, он уже сейчас понял, что у него лишь одна попытка переломить ситуацию в свою пользу, и это совсем не тот момент. — Знаешь, ты всегда мне нравился. Да и для дела ты был весьма полезен — благодаря тебе в Клубе явно увеличилось количество посетительниц, а это, в свою очередь, привлекло дополнительные капиталы. Ты нравился серьёзным людям. — Ты мне льстишь, — хмыкнул Тэхён, при этом внутренне сжимаясь от страха. Представив, каким страшным образом могла закончиться его жизнь ещё очень давно, его сердце бешено заколотилось, а то, что убийца говорил о нём в прошедшем времени, неприятно резануло слух своей неестественностью. Возможно, если он сейчас закричит, Хосок его услышит, поймёт, что он в опасности, и… не успеет ничего сделать. — О, вовсе нет! Ты знаешь, что глаза — это зеркало души? Твои глаза — они прекрасны. Я много раз наблюдал за тобой. Твой взгляд, словно омут, таящийся на дне таинственного озера — каждый жаждущий путник желает испить оттуда воды, но в итоге оказывается утянут на дно, — охотник хохотнул. — Сколько раз я сдерживал себя — не счесть. Я очень хотел дополнить тобою свою коллекцию. Но — увы. Некоторым не суждено быть увековеченными. В руках маньяка блеснула сталь. — Скажи, зачем? — Тэхён предпринял отчаянную попытку потянуть время, но на самом деле надеяться ему было не на что. — В чём смысл? — Смысл? — глаза Охотника загорелись нездоровым блеском. — Если ты до сих пор не понял, то нет смысла даже пытаться объяснить причины такому невежественному типу! Воистину, красота не значит мудрость, — очередной зловещий смешок заставил Тэхёна замереть и отказаться от отчаянной попытки броситься в атаку. — Хотя всё это я делал лишь с одной целью и ради одного человека, я неожиданно смог найти единомышленников. Тех, кто понял и оценил истинный смысл сказанного мною! — голос убийцы звучал вдохновлённо и с некой долей фанатизма, но внезапно его взгляд потух и он зло выплюнул: — Но из-за вас он не смог увидеть мои творения во всей красе. Не смог понять суть моего послания. Впрочем, теперь это неважно. Вскоре всё станет таким, каким должно быть. Вставай! Он больно вцепился в горло Тэхёна и с нечеловеческой силой потянул вверх. Тэхён почувствовал себя тряпичной куклой в руках у безжалостного ребёнка, который собирается оторвать голову надоевшей игрушке. Но всё равно предпринял отчаянную попытку вырваться и через мгновение получил мощный удар под дых, выбивший из него весь воздух. Следующий удар был практически невесомым и совершенно безболезненным. Раскрытая ладонь лишь слегка толкнула его в грудь, однако он по инерции сделал шаг назад, ноги запнулись о невысокое препятствие и, неловко взмахнув руками, он завалился назад. Однако опоры под руками не оказалось, и он провалился куда-то вниз, успев лишь увидеть торжествующий взгляд оставшегося на крыше убийцы. «Один. Два. Три. Четыре…»***
За окном снова шумел дождь. Хмурые свинцово-серые тучи плотно заволокли небо, сверкнула молния, а через некоторое время вдалеке пророкотал гром. Крупные редкие капли дождя сменились ливнем. Больничный дворик окончательно опустел, последним, высоко задирая тощие длинные ноги, скрылся санитар, который любил покурить под деревом, как раз напротив окна палаты Юнги. Поковыляв к койке, Юнги сел и уставился на часы. Намджун обещал прийти к восьми, и ещё оставалось целых пятнадцать минут скуки и дебильных мыслей. От нечего делать он снова встал и, придерживая рукой ноющие ребра, начал ковылять кругами по палате. Всё тело ещё болело, переломы не срослись, но, по крайней мере, самое страшное миновало. Больше всего неприятностей доставляло сотрясение и постоянная мигрень, но отлёживаться он больше не мог. Намджун обещал сообщить нечто важное. Это важное наверняка будет о Чимине. Прошло несколько дней, а о нём никаких новостей. Как и о Ночном Охотнике. Неужто его целью был Чимин и, заполучив его, он потерял интерес ко всем остальным? Стоило радоваться отсутствию новостей о новых жертвах, но Юнги, наоборот, нервничал всё сильнее. Его не покидала мысль о том, что Чимин может оказаться последней жертвой. «Он только мой, слышишь? Он мой!». Что это значит? «…ты не достоин стать частью моей коллекции…» Слова сумасшедшего могут подразумевать что угодно, но Юнги надеялся, что Чимин не станет частью той зверской «коллекции», по следам которой они идут четыре года. Если считать убитого бомжа, то на счету маньяка уже семнадцать[1] убийств. И это только те, о которых им известно… По телу пробежал холодок от этой мысли. Насколько нужно потерять человечность, чтобы быть способным на такое? А что если Чимин тоже… Болезненные размышления прерываются стуком в дверь. Юнги не успевает принять невозмутимый вид, а в палату уже входит Намджун. За ним, как и всё последнее время, хвостиком следует Сокджин. Юнги скользит взглядом вниз, к их рукам — ему показалось, что мгновение назад они держались за руки. Очевидно, что эти двое состоят в весьма тесных отношениях, и, говоря о «тесных», подразумевается отнюдь не бизнес. От этой мысли ему почему-то становится обидно и самую малость завидно. Обменявшись приветствиями и скорыми дежурными фразами о погоде, самочувствии и текущем прогрессе в расследовании, Юнги присаживается в одно из кресел, стоящих в палате. Во второе падает Сокджин, тут же закинув ногу на ногу и облокотившись на подлокотник, подпирает рукой подбородок. Намджун становится напротив и опирается на спинку больничной койки. В руках у него диктофон. Он не спешит включать запись, словно сомневаясь. — Мне было сложно понять, что происходит, — начинает Намджун издалека. — Даже сейчас я не полностью уверен в своих умозаключениях. Но я здесь, перед вами, а не в полицейском участке потому, что лишь ты и Сокджин безоговорочно верите в невиновность Чимина. Зная его психологическое состояние, я не совсем понимаю, какие отношения вас связывают. Хотя догадываюсь, — он впивается взглядом в Юнги, однако у того застывшее выражение лица даже на мгновение не меняется. — Возможно, после услышанного твоё мнение о Чимине поменяется. Юнги мрачнеет, хотя в словах Намджуна ему слышится завуалированная провокация. — Все слишком затянулось, — вдруг тихо говорит Сокджин. — Я несколько лет наблюдаю за страданиями Чимина и никто ему не может помочь. Ему было так сложно и больно. Каждый день он преодолевал с трудом. Я помогал, как мог, но длиться бесконечно это не может, — тяжело вздохнув, он с болью роняет: — Что бы ни произошло и чем бы это ни закончилось, мы должны поставить точку в этом деле. Юнги-ши, я благодарен вам за помощь. Спасибо, что верите в Чимина. Поджав губы, Юнги молчит. Его лицо темнеет с каждой секундой. Ему немного стыдно, что эти двое верят в его преданность, ведь на самом деле его душа полна противоречий. В некоторых вещах он уверен, но вопросов без ответов слишком много. Бросив взгляд на диктофон, он твёрдо говорит: — Хватит тянуть. Включай. — Для начала немного поясню. Я не буду включать полную запись, это ни к чему, всё самое… интересное произошло под конец. Я применил регрессивный гипноз, причём довольно агрессивный — Чимин сам об этом попросил. Он хотел раз и навсегда разобраться с тем, что с ним происходит. Заставив его вернуться в то время, когда он пропал на пять недель, я вытянул его воспоминания, которые он все это время подавлял. Но… Включив запись, Намджун замолкает. Из динамика доносится неясный шорох, а потом звучит его голос: — Чимин, где ты сейчас находишься? — Я внутри. — Опиши подробно место. — Это большая красная комната. — Сейчас день? — Тут нет окон, но внутри очень светло. — Что находится в комнате? — Стол. Два стола. Они железные. На одном лежат инструменты. — Что это за инструменты? — Это… хирургические инструменты… — Ты сейчас один? — Я… мы… один. Я всегда один. — С тобой есть кто-то рядом? — … С каждым вопросом Чимин отвечает всё неуверенней и медленней, а потом и вовсе замолкает. Намджун не затягивает паузу, задавая следующий вопрос: — Что ты ещё видишь? — Не хочу говорить об этом. — Тогда расскажи, что ты слышишь? — Я слышу звук падающих капель. Кап… кап-кап… кап… — Откуда капает вода? — Не вода. Кровь… стекает с кончиков пальцев и падает на пол. — Это твоя кровь? — Нет. — Чья это кровь? — … — Что ты сейчас чувствуешь? — Страх. Боль. Я должен сделать выбор, иначе это никогда не закончится. — Какой выбор? — … — Чимин, какой выбор ты должен сделать? — Не хочу говорить об этом! Не могу! — Хорошо. Мы не будем говорить об этом. Ты боишься, что тебя услышат? — … — Кто ещё находится в комнате? — Я… мы… я один. — Тогда с чьих пальцев стекает кровь? — Это всего лишь холст. Они все — холсты. А я… мы… я — художник. На холсте не должно быть много алого. — Чимин, какую картину ты рисуешь? Снова затяжная пауза. Он молчит, будто не слышит или вопрос был задан не ему. — Чимин? Голос Чимина вдруг меняется. Кажется, он больше наполнен не страхом, а неким торжественным ожиданием. Он будто уговаривает невидимого собеседника: — Твои глаза прекрасны. Я бы смотрел вечно в эту бездонную пропасть. Ничто бы нам не помешало. Ха-ха! Чёртова кровь! Во всем виновата кровь. Если бы не она, всё было бы проще. Мы одинаковые, ты раньше не понимал, но теперь это неважно. Если нет крови — нет запрета. Ты должен делать то, что должен. Это призвание. Надо просто принять себя и тогда станет легче. Не надо противиться. — Чему не надо противиться? Становится отчётливо слышно, как на записи дрожит голос Намджуна. — Прими себя. Давай же, сделай это. Я верю в тебя. Пожалуйста, ты ведь так нужен мне. Мы нужны друг другу! Не разочаруй[2].***