Нежнее одуванчика

Лежу в ванной, безуспешно пытаясь расслабиться и прикрыть глаза. Но нет же, возмущение во мне закипает, грозясь пойти дымом из ушей! Вот кто в здравом уме держит дома паука? Брр, меня передергивает только от мысли, что его могут брать в руки, сюсюкаться, как, к примеру, с котенком. Мда-а, с этими парнями явно что-то не так, и надо быть поаккуратнее, а то гляди затащат к себе и засушат на корм каким-нибудь рептилиям... Былые надежды спокойно принять ванну, побаловав уставшее тело режимом джакузи, с грохотом канули в Лету. Быстро ополоснувшись, я снова кутаюсь в полотенце. Медленно вытираюсь, надеваю халат. Но как ни пытаюсь сдержаться по дороге на кухню, ноги сами несут меня в сторону входной двери. Нет, я не переживаю, просто интересно, впустил ли белобрысый Тэхена обратно в квартиру. Нажимаю кнопку на экране, но не увидев на площадке никого, вспоминаю, что камера не покажет отрезок коридора у соседской двери. Слегка разочарованно выдыхаю — ну, не судьба значит. Пару секунд еще колеблюсь и, так и не взявшись за дверную ручку, иду в спальню. Без интереса щелкаю пультом, перескакивая по каналам, все еще поглядывая в сторону балкона. Начинаю злиться на себя за то, что не могу не думать об одуванчике. Все же босой он, а пол в коридоре холодный. И если парень простудится, я точно буду чувствовать свою вину... Решено — иду в разведку! Держу в руке небольшой мусорный пакет и, запахнув полы длинного кардигана, открываю дверь. Не знаю, почему так волнуюсь: не делаю же ничего криминального — выношу упаковку просроченного молока и чистую пластиковую коробку из-под еды на вынос. Один шаг, и я вне стен квартиры, как и сиротливо подпирающий соседскую дверь спиной одуванчик. Черт, все-таки чутье меня не подвело: белобрысый — настоящий болван! Хорошенько вмазать ему захотелось второй раз за вечер. Тэхен, обернувшись на шум, с нескрываемой надеждой в глазах смотрит на меня, чуть приоткрыв рот. Так и порывается что-то сказать, но я, нарочно выставив пакет, будто важный трофей, гордо шагаю к лифту, всем видом показывая, что мне нет дела до их семейных разборок. Лифт подъезжает на удивление быстро, и я, скрывшись за его створками, интенсивно думаю о том, что же мне стоит предпринять. И предпринимать ли вообще. Справилась я быстро, да и прохладный ночной воздух здорово подгонял меня по выложенной брусчаткой дорожке к мусорным бакам. И когда на табло лифта засвечивается цифра моего этажа, сердце начинает стучать быстрее. Створки разъезжаются в стороны, и меня встречает добрый, проникновенный взгляд Тэхена. — Заходи, — с минуту поколебавшись у открытой двери в квартиру, я все же приглашаю одуванчика к себе. Стервой я буду завтра, а сейчас сделаю исключение и протяну руку тонущему. Парень охотно поднимается с пола и семенит за мной. — Можно я… — Нет, — твердым тоном пресекаю его речь на корню. — На балкон нельзя! Хватит с меня поисков пауков на сегодня! — вешаю кардиган на крючок и оборачиваюсь, устремляя подозрительно-пытливый взгляд на парня. — Слушай сюда, два раза повторять не буду, — складываю руки на груди, — сейчас ты идешь в ванную, моешь свои грязные ноги и идешь в гостиную. Так уж и быть, переночуешь у меня, но завтра утром чтобы духу твоего здесь не было, понятно? — Но… — ПОНЯТНО? — повышаю голос я, и он сдувается, оставляя, наконец, свою дурацкую затею. — Понятно, — без азарта отвечает заметно погрустневший парень и, свесив голову, шлепает в сторону ванной. — Чистое полотенце в тумбочке, найдешь, надеюсь, — бросаю вдогонку, мысленно отмечая, что пол завтра надо вымыть особо тщательно. Пока Тэхен не вышел, я быстро роюсь в шкафу, в поисках теплого одеяла. Сгребаю найденное в охапку и, чуть оступившись, чувствую резкую боль в подвернутой ранее лодыжке. — Айщ! — шиплю в сердцах, но все же ковыляю в гостиную, чтобы сбросить вещи на диван и пойти за тюбиком обезболивающей мази. В ванную. Прислоняю ухо к двери: вода шумит, и я, не стуча — а с чего, в принципе, мне это делать в собственной квартире? — захожу в ванную. — Я только мазь возьму, — почему-то оправдываюсь, глядя на Тэхена, который резко выгнулся дугой, схватившись за шторку так, будто голый моется. — А-а, хорошо, — он быстро кивает. — А ты чего перепугался? — меня так забавляет его выражение лица, что я делаю шаг к нему, хитро прищуриваясь. — Ты же лапал мою задницу, теперь моя очередь. — Я не лапал! Я бы никогда не… — он быстро-быстро мотает головой, чуть ли не обматываясь шторкой. И мне кажется, не сжалься я над ним, он бы потерял сознание прямо там, в моем джакузи. — Расслабься, ты не в моем вкусе, — хмыкаю напоследок и закрываю за собой дверь, мысленно отмечая, что одуванчик и правда очень красивый. Его портрет хорошо бы смотрелся в восточной части моей галереи.