Нежнее одуванчика

Ночка выдалась ужасная. Сначала я долго ворочалась в кровати, думая о Тэхене, вспоминая его касания, поцелуи. Затем я безуспешно старалась переключиться на предстоящую выставку и даже в час ночи мыла душевую кабину, чтобы отвлечься — ничего не помогало избавиться от молоточком стучащей в голове мысли: ну не дура? Зачем прогнала? Это потихоньку начинало сводить с ума, и я решила выпить снотворного. Но ничего крепче красного полусладкого у меня не нашлось. Бокала хватило, чтобы вскоре уснуть, но вдобавок ко всему приснился мне соседский монстр с мелодичным именем Хабиби. Что тут скажешь, — победитель по жизни. Черный брючный костюм, красная помада и… такого же цвета лодочки на шпильках — то, что поднимает мое настроение этим невыспавшимся утром. Последний штрих в виде духов на запястья, которыми касаюсь шеи — и я готова к новому дню. Выхожу из квартиры, сразу же натыкаясь взглядом на две пары внимательных глаз, и почему-то чувствую себя неловко, словно стоящая посреди сцены певица, которая забыла слова песни. Театрально прочищаю горло, — совсем тихо, чтобы никто не понял моего мимолетного смятения, — и уверенной походкой от бедра подхожу к парням. — Доброе утро, — в унисон говорят мне соседи. Только одуванчик добавляет привычное «Хеджин-ши», а белобрысый сканирует меня масляным взглядом от головы до туфель. Да, от вредных привычек трудно избавиться. В ответ киваю, увлеченно разглядывая свой портфель, пока не подъезжает лифт. Захожу последней и нажимаю цифру один. Кабина плавно движется вниз, а я невольно вспоминаю подобную поездку, глядя в отражение стальных створок лифта. Только «цыгане» уже остепенились, давно распаковав пожитки за соседней стенкой, и, надеюсь, «барон» не станет повторять свою ошибку дважды. Но что за дежавю? Рука улыбающегося Юнги опять тянется ко мне… — Хен! Прекрати! Прежде чем это сделаю я, только в более грубой форме, мое возмущение опережает возмутившийся Тэхен. Приятно, что тут скажешь. Но я таки оборачиваюсь, бросая на белобрысого тяжелый, испепеляющий взгляд. Два раза уже перебор! — Не убивайте меня! — хохочет Юнги и поднимает обе руки вверх. — Я всего лишь хотел убрать с пиджака волосок, — он смотрит куда-то мне за спину и аккуратно тянется рукой туда же. Чувствую прикосновение между лопатками, затем перевожу взгляд на его пальцы, меж которыми зажат длинный, чуть с рыжинкой, волосок. Мой. Недовольно сжимаю губы и оборачиваюсь. Черт, как же неловко. — Впредь так заботься только о своей девушке, — чуть повернув подбородок к правому плечу, деловито даю совет, не глядя на парня. — Как раз в ее поисках. — Не вижу, но практически чувствую его пошлую ухмылку. — Вот вы не хотите себе такого заботливого парня, как я? — Спасибо, обойдусь, — фыркаю, мысленно обозвав Юнги кобелем несчастным, и с нескрываемой издевкой в голосе добавляю: — а как же твоя нынешняя девушка, она в курсе твоих великих планов? — Какая девушка? — хмыкает белобрысый. — Нет у меня никого: я слишком холост для этой холодной осени! Я даже оборачиваюсь, чтобы посмотреть, правда ли это. И он, кажется, не врет, потому что в глазах читается глупая надежда, что я клюну на его предложение. — Обещайте подумать, — подмигивает мне ложно понадеявшийся парень, а я пытаюсь изобразить подобие улыбки, нервно сглатывая. Несколько секунд растерянно хлопаю ресницами, усваивая информацию, и как-то неуверенно прочищаю горло, будто там скребется стая мурашек. Большая, злая стая. Черт, меня что, в открытую водили за нос?! Медленно перевожу пылающий то ли от возмущения, то ли от злости взгляд на одуванчика. Губы его приоткрыты и слегка подрагивают, глаза как у перебегающего в неположенном месте дорогу перепуганного ребенка, даже дышит он через раз — все указывает на то, что сам понял, в какую жо… беду вляпался. Правильно, Тэхен, бойся! — смотрю на него так, чтобы мои эмоции были понятны без слов. Лифт останавливается, и дверцы разъезжаются в стороны. — Хорошего дня, мальчики! — Голос мой не дрогнул, но даже мне он показался слишком зловеще-дружелюбным. Не моим. Сжимаю ручку портфеля так, как хотелось бы сжимать сейчас шею одуванчика, и уверенно иду к стоянке. Знаю, что Тэхен плетется позади, оттого злюсь еще больше. — Хеджин-ши… — совсем неуверенно зовет меня, и я закатываю глаза, резко останавливаясь. — Что, Тэхен? — оборачиваюсь тоже резко, так, что одуванчик машинально отшатывается назад. — Что ты хотел мне сказать на этот раз? Хотя нет, погоди, я перефразирую свой вопрос: что соврешь мне с утра пораньше? Он нервно жует свои губы, и я еще больше злюсь оттого, что он виновато молчит. Во мне клокочет ураган, нет, целое торнадо ураганов: он наврал, чтобы пробраться в мою квартиру! Чтобы носить мои тапки! Чтобы есть мой рамен! Смотреть мой телевизор! Пить мой чай, в конце-то концов! — Говори быстрее, я спешу, — нетерпеливо смотрю на несуществующие на запястье часы, затем снова на Тэхена. И он, наконец, смотрит мне в глаза: уверенно, решительно, отчего мой праведный гнев автоматически опускается на градус ниже — впечатлил. — Я знаю, что поступил неправильно, но я не буду просить прощения, потому что мне не жаль. Он делает паузу, а я непонимающе моргаю, уверяя себя в том, что ослышалась. — Вы мне нравитесь, Хеджин-ши, и я обещаю больше не врать вам, никогда, честное слово. Тэхен говорит слегка эмоционально, затем кусает губу, чуточку смущаясь, и дает мне время подумать, оставаясь на месте. Глаз в сторону не отводит, терпеливо ждет ответа. Он знает, что делает. И всегда знал. Уверена, что у него еще много козырных карт в рукаве, потому что одуванчик оказался не так прост, как думалось мне в день нашей первой, эпичной встречи. И я почему-то делаю шаг назад. — Прости, я... — Во мне слишком много противоречивых чувств, чтобы правильно ответить здесь и сейчас. — ... я опаздываю на работу. И чтобы успокоиться, я трусливо сбегаю от Тэхена, слыша вдогонку его уверенное: «вы можете злиться сколько угодно, но я не отступлю, Хеджин-ши»...