"Регент: Хаос и Порядок"

***POV: Шоквейв.***

      За последние несколько орн многое в привычном активе поменялось. Поменялось резко и кардинально. Относительно размеренные, заполненные привычной лабораторной рутиной будни в какой-то клик превратились в полубезумную чехарду мало возможных событий. Настолько мало возможных, что ни один прогноз не был способен их предсказать.       Итак, когда конкретно произошёл переломный момент? Когда именно актив так резко и неожиданно перевернулся с серво на шлем? Буквально совсем недавно, декаду, две назад, он был главой исследовательской лаборатории. Занимался восстановлением древних технологий, изредко возился с ремонтом сложной аппаратуры, каждый орн исправно составлял отчётность, отсылая Саундвейву. А потом всё полетело к шаркам.       Полетело в тот самый миг, когда полубезумный командор притащил в его лабораторию автоботку. То ли стандартный допрос не принёс результатов, толи сам Старскрим так торопился, что решил переступить через собственную гордость и притащиться на порог к нему, Шоквейву. Разумеется ни о каких просьбах и элементарной вежливости не шло и речи, нет, сикер лишь бросил пренебрежительное: "Бросай всё и делай, что говорю".       И Шоквейв взялся за работу. Не споря, не выказывая недовольство, не проявляя даже капли заинтересованности. Ему было плевать. Откровенно говоря, будь на то воля учёного, он бы вышвырнул крылатого за дверь вместе с автошлаком. Не было никакого желания возиться с этими двумя, дел в тот момент было и без того по самые антенны. Космо-мост уже готовили к тестовому запуску, окончив предварительную подготовку. Оставить проект в столь ответственный момент и пустить всё на самотёк? Непозволительно!       Но уж что Шоквейв за долгие ворны знакомства со Старскримом понял наверняка, так это то, что порой проще сделать что от тебя требуют, нежели искать компромиссы или, упаси Праймас, начать спорить. И чем быстрее ты выполнишь требуемое, тем целее будет твоя нейросеть. Сикер просто мастерски умел выносить процессор окружающим. А посему оставалось только два варианта: либо сделать то, что он от тебя хочет; либо пристрелить.       "Лучше бы я его пристрелил".       В конце-концов именно Старскрим притащил треклятую двухколёсную, именно он оставил её без охраны, когда всё пошло на перекосяк и он же умудрился её упустить. Какие бы у него не были проблемы с процессором, но оставить пленницу без охраны? Ещё и при столь подозрительном, резком чп? Разбитый терминал управления, перебитые провода и собранная на скорый манипулятор баррикада, перегородившая вход в генераторную не появились из воздуха. Вот тогда-то всё и полетело в плавильни со сверхсветовой скоростью.       Сначала побег пленницы, потом появление автобота-диверсанта, следом не выходящий на связь командор и верхушка всего этого безумия — выходка с мостом. Настолько сумасшедшая, что только автоботы и могли выкинуть подобное. Впервые за долгие ворны поддавшийся эмоциям, метнувшийся за беглецами в нестабильный коридор телепорта, ныне, Шоквейв благодарил собственную безрассудность. Нелогичную, глупую, но спасшую ему жизнь. Не войди он в воронку перегруженного моста, уже был бы в Колодце.       Чудо, не иначе как самое настоящее чудо!       Но это чудо стоило очень дорого. Потеряв зрение, оказавшись в ловушке под завалом, не в силах пошевелиться, не способный ни кричать, ни слышать, он оказался в самих Юникроновых плавильнях. Брошенный медленно и мучительно деактивироваться. Со вскипающим от жара энергоном. С обугливающейся краской, отваливавшейся кусками. Ещё немного и он бы расплавился, растёкшись лужицей металла. Заживо, будучи в сознании.       "Как же больно плавиться заживо".       Все-Искра свидетель — Шоквейв никогда не забудет тот кошмар. Он преследует его всякий раз стоит только провалиться в оффлайн. Треклятый процессор порождает симуляции, заставляя переживать весь тот ужас снова и снова. Каждый раз как новый, чувство безысходности, пробирающего до Искры страха и боли не притупляются, не контролируются.       "Совсем как тогда".       После эмпураты было также. Не одну сотню ворн он боролся с последствиями, восстанавливая разбитый в дребезги разум. Всеми силами цепляясь за свою личность, за те крупицы, что от неё остались, каждый клик существования отстаивая себя, перебарывая внесённые мнемохирургами коррективы.       Вступление к десептиконам и последующее знакомство с Саундвейвом стало спасением. Чтец разума смог вычистить всю ту ржу из процессора, что внесли туда ублюдки Сената. Смог восстановить то, что сломали. Помог вернуть себя. Шоквейв помнил неоценимую услугу по сей орн. Неоплатный долг перед дорогим другом и вечную благодарность.       Тяжело стравливая воздух, учёный откладывает планшетник со схемами в сторону, переходя от одной мысли к другой.       Всякий раз стоило вспомнить синее пламя не так давно лизавшее броню, как искра замирала, а после взрывалась огненной лавиной ненависти. В его личном списке появилось три новых имени. Хотя, право слово, Старскрим уже давно напрашивался. Каждая выходка медленно, но верно перевешивала чашу терпения. Но сей раз стал последней каплей. Шоквейв мог простить многое, но не когда тебя бросают на верный и мучительный деактив. Нет, этого он не простит.       Второе имя... хм, нет, имени он не знает, но внешние признаки автоботского диверсанта запомнил. Средняя комплектация, колёсный, алый корпус, лазурная оптика и нелепые рога на шлеме. И говорливость. О, разумеется, шлакова говорливость посреди перестрелки. Так по-автоботски.       А что касается последнего позывного...       Серебристые когти тянутся к линзе, заменявшей ему и фейсплейт, и оптику. Аккуратно, едва касаясь алого стекла, проходятся по кромке и ободку. Импульс фантомной боли резко обжигает нейросеть, заставляя спешно отдёрнуть манипулятор. Оптика на миг отключается, погружая всё во тьму, сбоит и вновь загорается рубиновым светом. Искру, на миг сжавшуюся от нахлынувшего страха, отпускает сразу как уходит темнота.       "Не прощу".       Манипулятор до скрипа шарниров сжимается. И Шоквейв клянётся самому себе — когда-нибудь он собственными когтями выдерет лазурно-розовые линзы из гнёзд и раздавит их в мелкую крошку.       "Оптика за оптику".       Пальцы рассеяно растирают основание антенн. Линза расфокусированно щёлкает и он вновь тяжело вентилирует, выныривая из полусознательного состояния, отбрасывая лишние мысли и возвращаясь к реальности. Хватит. Хватит ходить по кругу и накручивать себя. Хватит трепать и без того избитую нейросеть и злиться. Это бессмысленно, неразумно, глупо в конце-то концов!       Шоквейв переключает внимание на голографический экран терминала. В очередной раз скользит по расчётам, по заученной наизусть схеме моста и устало качает шлемом. Перед оптикой уже потихоньку рябит, отдаваясь в затылке ноющей болью. Как же он устал. Устал от всего этого: от войны, от нехватки энергона, от необходимости жить как загнанный в угол дикий зверокон. Устал от разрухи, от всей этой грязи, от борьбы за выживание.       Померкший экран ушедшего в режим ожидания терминала сверкает отражением алой линзы. Взгляд скользит по очертаниям собственного корпуса. Одновременно своего, одновременно чужого. Изуродованного чужими манипуляторами. Обгоревший, покрытый серыми полосами длинных сварных швов. Мятый, грязный, ободранный. Больше похожий на чудовище из спарковских страшилок, нежели на живого меха.       И это бывший Сенатор Шоквейв?       "До чего же жалкое зрелище".       Он ненавидел зеркала. Но даже вышвырнув их все из кварты и лабораторий, не мог избавится от собственного отражения. Фиолетовый корпус мелькал в экранах терминалов, в изогнутом стекле пробирок, в отполированном оборудовании. Стоило только зацепиться взгляду, как топливопровод тошнотворно скручивало...       Шоквейв отдёргивает себя, отворачиваясь. Рассеянно разглядывает кипу планшетников небрежно разбросанных на одном из ящиков с запчастями. И тут же, опомнившись, оглядывает просторное помещение лаборатории в поисках знакомой потрёпанной угольной брони. Не находит. Снова. Хорон в очередной раз без предупреждения куда-то пропал. Уже не в первый раз незаметно исчезает, и ведь замечаешь это лишь тогда, когда трёхрежимника и след простыл.       С негодованием качая шлемом, отходя от рабочего места, Шоквейв тянется за верхней планшеткой, мимолётно пробегает оптикой по треснутому экрану и не сдержавшись, тихо хмыкает. О, этот планшетник учёный не спутает ни с каким другим. Помнится именно этим несчастным устройством ему врезал Хорон.       "Кто ж знал, что этот наглый меха такой шугливый?"       Тихий хриплый смешок вылетает из вокалайзера.       "А ведь это было совсем недавно, но такое чувство, словно с того вечера минуло много ворн".       Когти проходятся по трещине, задумчиво потирая.       Хорон. Позывной отдающий чем-то далёким, старым. Непривычный аудио, но запоминающийся, врезающийся в процессор. Резкий и короткий в произношении. Имя под стать владельцу.       Хорон был острым на глоссу, прямолинейным и немногословным. Безрассудный и меж тем внимательный к деталям мех вызывал интерес. Своим поведением, в котором то и дело проскальзывали повадки звеформера. Своей внешностью, так чудно сочетающей в себе трёхрежимность и совсем небольшой рост, плавность движений и тягу к скрытности. Тёмный мех умел быть незаметным и тихим, если того хотел.              Нынешний компаньон был одной сплошной нелогичностью и сочетанием несочетаемого.       Безрассудный, но меж тем дотошный в планировании настолько, что порой похож на параноика. Упрямый как стая церберов, но способный прислушиваться к чужому мнению и идти на компромиссы. Неразговорчивый, иногда хамящий, но умеющий расположить к себе собеседника. Имеющий весьма резкий, даже взрывной характер, но не обделённый терпением.       "На редкость странный мех".                    Странный — не значит плохой. Шоквейв тоже не был... нормальным. Изувеченный и физически и психологически, он с трудом находил себе компанию. Исключением был разве что Саундвейв, с которым сложились крепкие дружеские отношения. Связист имел не меньше странностей и, вероятно, поэтому они быстро сладили. Подобное тянется к подобному, не так ли? Остальные же, "нормальные" кибертронцы, предпочитали всеми способами избегать компании бывшего сенатора и телепата и никогда сами на контакт не шли. Боялись? Презирали? Или просто чувствовали себя неуютно?       А вот Хорон умудрился удивить даже здесь. Мало того что спас, вытащив из-под завала и починил, так ещё и сам первым пошёл на контакт, стараясь найти точки соприкосновения. С опаской, неуверенно, крайне осторожно, но трёхрежимник старался. Не ушёл, хотя мог. Не гнал, хотя мог. И Шоквейв, первое время растерянный, постепенно тянулся в ответ. С той же опаской и неуверенностью. С каждым орном совместной работы и сожительства, с каждым разговором, с каждой брошенной колкостью и шуткой становилось всё легче.       Хорон ему нравился.       "Рядом с ним комфортно, почти как с Саундвейвом".       Шоквейв складывает планшетники аккуратной стопкой, а затем по привычке расставляет на средней полке настенного стеллажа, уже готовясь к тому, как ему выскажут недовольство по возвращению. Скорее всего им снова потребуется банка краски и кисть, чтобы поделить новое место жительства на две половинки. Одна из которых будет воплощением порядка и аккуратности, а вторая превратится в творческий хаос, от которого заклёпки дыбом.       Понять принцип по которому Хорон раскладывал вещи было невозможно.       "И ведь он как-то ориентируется в своём бардаке, всегда без проблем находя искомую вещь".       А вещей, к слову, с каждым разом прибавлялось. В основном, к приятному удивлению учёного, большую их часть составляли планшетники и информационные носители. Хорон собирал всё, начиная от второсортной литературы и сборников поэзии на старом наречии, заканчивая сложными трудами в области медицины, механики и других наук. Лаборатория постепенно становилась похожа на помесь научного центра, склада и библиотечного архива. Видеть столько планшеток в своей вотчине было непривычно, даже странно.       "Но я не могу сказать, что мне это не нравится. В конце-концов иногда он притаскивает действительно интересные вещи".       Хорон долгие джооры пропадал на поверхности и частенько совался в ТАКИЕ места, что почерневшая и облезшая обшивка десептикона невольно вставала дыбом. Ну, вот, КТО в здравом уме полезет в заброшенные плавильни Тарна за парой кристаллов энергона? Или в Кристальные Заросли в паре джоор пути от городских стен? Про походы на кислотные свалки лучше вообще не вспоминать...       Над тем, как трёхрежимник умудрялся вернуться без единой новой раны на корпусе и не повстречать на пути проблем, однолинзовый бился долго. В итоге Шоквейв списал всё на нелогичное, но утешающее: "Праймус от него оптики не отводит".       Кристальные Заросли — место которого опасались ещё задолго до войны, место куда не смели сунуться даже самые безбашенные и сумасшедшие. Дикая территория, смертельно опасная, негостеприимная к чужакам. Так же как и Ржавое Море, так же как и Высоты Таган — территория диких звероконов. Примитивные потомки древних предаконов агрессивно отстаивали свои владения, не желая делить их с кем-либо. В точности как и инсектиконы. Только вот последние имели разум, хоть и весьма... примитивный, с ними можно было договорится. Со зверьми — нет.       Заросли фосфоресцентных зелёных кристаллов, достигавших порой непомерных размеров и высот, простиравшиеся на многие кило-мили, отделяли Тарн от Праксуса. Проклятые места, которые предпочитали обходить стороной как десептиконы, так и автоботы, да и в принципе любые адекватные меха и фем. Лезть прямо в пасть оголодавшим диким тирахокам, кибер-лисам или церберам решались либо горе-охотники, либо те, кто решил покончить с собственным активом максимально болезненным образом.       Даже Шоквейв, которого нет-нет, да тянуло исследовать тамошние породы кристаллов, вызывавших негативное воздействие на двигательные системы, никогда не рискнул бы сунуться в Заросли. Ни за какие шаниксы, ни за какие древние записи, ни за что. А Хорону хоть бы хны! На все предупреждения и заверения лишь понимающе покачает шлемом, обнадёживающе махнёт манипулятором и всё сделает по-своему! И поди пойми, что у того в процессоре творится, то ли не до конца осознаёт всей опасности, то ли ему на неё просто отработкой налить. Квинт знает этого трёхрежимника!       "После того как он сцепился со взрослой особью тирахока и разодрал того на куски, я уже не уверен, что Кристальные Заросли представляют для него серьёзную угрозу."       Даже спустя целую декаду Шоквейв всё ещё был под впечатлением от увиденного. Неволей наблюдавший множество гладиаторских боёв на Каонской арене, чинивший полудеактивированных воинов после того, как его вышвырнули из Сената... он видел многое. Но чтобы мелкий меха, пусть и трёхрежимник, одними лишь когтями на части порвал крупного дикого хищника с довольно крепкой и плотной бронёй? Даже плазменная пушка, почти не уступавшая по мощности той, что учёный собрал лично для Лорда, не пробила обшивку твари с первого выстрела. А тут одними когтями, не гиро-лезвиями как у Баррикейда, нет, именно когтями, ОБЫЧНЫМИ, ржа его пожри, КОГТЯМИ!       "Как это вообще возможно?"       Учёный собственной оптикой видел как коридор прошлой базы за пару кликов залило лужами энергона. Как фонтаном хлынули брызги, окрасив потолок и стены в лазурный и странный фиолетовый оттенок. Видел как летели прочь выдранные, вырванные куски брони и проводки. Видел как скалились друг на друга сцепившиеся противники...       Стоило только вспомнить — корпус тут же невольно вздрагивает, а Искру неприятно дёргает. Оскал до боли широко растянувший светлые губы и оголивший острые, звериные клыки, отпечатался на затворках процессора не слабее оглушающего, полного дикой ярости рыка. Чудной, саркастичный и вечно хмурый Хорон в тот миг словно исчез, уступив место чему-то хищному, яростному... древнему. Не знающему речи, не знающему милосердия к противнику, живущему на одних инстинктах и боевых программах. Убей или будь убит. Разорви или разорвут тебя.       И Хорон рвал. Рвал на части, на кусочки, рвал до тех пор, пока зараженная тварь не рухнула замертво с оторванной головой, затихнув навеки. И только после этого, залитый энергоном с серво по самый шлем, исполосованный чужими кривыми когтями, нейтрал бросил мимолётный взгляд на второго, уже деактивированного, зверя. А затем задрав шлем, уставился на зависшего в ступоре учёного, зажимавшего энерготочащий бок и оскалился. Не зло, нет, скорее... ободряюще, с ноткой мрачного веселья, а после рухнул без сознания.       До боли знакомо. Лорд Мегатрон, всякий раз оказывавшийся на пороге Колодца после особенно тяжёлого сражения, делал точно так же. Так же насмешливо растягивал губы, сверкая острыми дентами.       Не озвученное: "Всё хорошо, я не собираюсь сегодня на тот свет".       И Шоквейв, всего на пару кликов потрясённо застывший на месте, почувствовал как его словно током пробрало. Произошедшее заставило по новому взглянуть на напарника. Не с ноткой снисходительности к, явно младшему (неизвестно, правда, насколько) компаньону, а с уважением и даже с восхищением.       Хорон определённо не вписывался в общепринятые критерии "нормального" кибертронца. И это цепляло, шарк его дери! Вызывало искреннюю симпатию. Такой же неправильный как и Шоквейв, такой же неправильный как и Саундвейв. Возможно, познакомься нейтрал и десептиконский офицер связи, то они бы поладили. Не сразу, конечно, учитывая параноидальную подозрительность обоих, но поладили бы. Учёный в этом не сомневался.       "Подобное тянется к подобному".       Тем не менее Шоквейва настораживало неведенье трёхрежимника, в какой-то степени даже невежество. Вернее будет сказать... беспокоило. Признавшийся в потере памяти (многое обрело смысл и встало на свои места), Хорон обследовал округу с таким рвением, словно исследовал новый, незнакомый мир. Поглощённый любопытством, жадный до каждой новой детали, нейтрал влезал в опасные места, совершенно не думая о собственной безопасности. Слишком опасные. Туда, куда лезть не стоит в принципе.       Шоквейва порой потряхивало от одной-единственной засевшей в процессоре мысли. Жуткой, как ему казалось, мысли.       "А помнил ли он мир ДО войны? Застал ли он его вообще?"       Что если нынешний Кибертрон — это единственный Кибертрон, который знаком Хорону? Разрушенный, холодный, мёртвый мир, отравленный радиацией от самого ядра до поверхности, загрязненный химикатами и залитый токсичными отходами военных предприятий. Загрязненное дымом небо настолько, что не видно не то что звёзд, даже лун. Города обращённые в свалки, заваленные тысячами, миллионами деактивов. Ржавеющие, тлеющие в безмолвной тишине, готовые развалиться от малейшего дуновения ветра...

"— Оно мне не нужно. Я не хочу вспоминать..."

      И Шоквейв вздрагивает от понимания. Возможно... не помнить — лучше? Лучше не знать былого величия, былого блеска, былого актива, который хоть и не был идеален, но в нынешнее время для многих казался похож на оффлайновую симуляцию? Может лучше не знать, каким был мир до того как превратился в этот... кошмар?       Глядя на руины, ты не будешь вспоминать золотой блеск, глядя на загрязненное небо, ты не будешь вспоминать россыпь миллиардов огоньков на обсидианово-чёрном полотне. Ты не будешь чувствовать того сжимающего Искру ужаса от осознания, что всё разрушено твоими же манипуляторами. И плевать, что ты боролся за свободу и правое дело. Какой в этом смысл, если всё вокруг выжженно до тла?       Искра сжимается, перед оптикой рябит, а в процессоре отдаётся ноющей болью. Топливопровод сводит тошнотворной судорогой. Накатывает дрожь, а системы жжёт фантомным холодом. И так всякий раз стоит наложить поверх нынешнего актива воспоминания о прошлом.       Всё это погружает в апатию, заставляет сбегать от реальности. Кто-то заливается сверхзаряженным по самые горловые шлюзы, кто-то травит свои системы и плавит процессор синтетиками, кто-то работает на износ, не оставляя себе и клика на передышку, отключаясь прямо на рабочем месте. Самые упёртые продолжают идти вперед, лживо заверяя себя, что живут лишь ради идеалов своей фракции, собственных принципов или чести... в то время как сами искренне желают деактивироваться.       Вот уж о чём никто и не думал в начале войны, так это о том, что будут жалеть об отсутствии мнемохирургов под боком. Какова ирония!       Глядя на то, с какой жадностью Хорон тянулся к новому, заменяя потерянное. С каким бесстрастием рыщет по руинам, не обращая внимание на горы ржавеющих корпусов, заучивая каждую трассу и улочку. С каким ярым упрямством вкладывался в поставленную цель — убраться с Кибертрона подальше. Искрой чувствуя не отчаянье, видя разрушенный дом, а лишь глухое раздражение и злость. Ему не всё равно, нет, Хорон просто... принимает всё как есть. Мир рухнул? Ну и шлак с ним! Потерял воспоминания? Ну и шлак с ними, раз потерял — значит были не нужны!       Он мог джоорами до отключки зачитывать исторические летописи, не выказывая никаких эмоций кроме простого желания заполнить пробел в знаниях.       И Шоквейв, будем честны, завидовал. Завидовал и меж тем искренне, всей своей сутью презирал эту зависть.       А потому старался лишь урвать кусочек чужого спокойствия, держаться ближе к новообретённому напарнику. Подхватить от него решимость, жажду к активу, пропитаться редкими, но такими яркими вспышками позитивных эмоций. Разделить радость от удачной находки, разделить веселье после метко брошенной шутки, разделить любопытство прорезавшееся при виде чего-то нового. Отвечать на сыплющиеся вопросы на ту или иную тему; помогать; учить забытому, делясь собственным опытом; изредка отчитывать за наплевательское отношение к собственной безопасности; неловко шутить в ответ на колкости.       Чувствовать себя полезным и нужным было приятно.       Становилось легче. С плечевых словно спадал тяжелый груз, висевший так давно, что и не вспомнишь. Горечь выветривалась. Холод, ставший привычным, нехотя отступал, как и грызущее отчаянье. Желание погрузится в работу по самые антенны, в надежде уйти от окружающего мира угасало. Огонёк веры в лучшее, запрятанный куда-то в самые глубины Искры медленно, но уверенно разгорался.       "Шлак с ним, с мостом! Сделаем."       Оторвавшись от расставленных датападов, возвращаясь к терминалу, выводя тот из режима ожидания, учёный принимается за работу. И тихонько хмыкнув собственным мыслям, лишь качает шлемом, понимая, что всё больше и больше перенимает чужие привычки. Но... это не так уж и плохо.       По крайней мере до тех пор, пока он не начнёт превращать свою лабораторию в свалку, обзывая это "творческим хаосом", разумеется.

***POV: Хорон. Заброшенный склад на средних уровнях Тарна.***

      Отбрасываю в сторону тяжелый брезент, изодранный и затёртый временем до дыр, в тот же миг захожусь в кашле. Толстый слой пыли взвился вверх серым облаком и втянулся в вентиляцию, наждаком проходясь по системам. Мучаясь не то в чихе, не то в хрипе, выплёвываю затхлый воздух обратно. По аудио резанул скрип собственной вентиляции, натужный и мерзкий. Выброшенная пыль, словно в насмешку, оседает на броне новым слоем, поверх давно засохшей грязи и размытых потёков всевозможной дряни.        Масло ли, краска ли, мазут ли — хер его знает. В чём я только не перемазался, ползая по этим треклятым свалкам. Чистый обсидиановый оттенок брони, кой был в первый орн после перерождения исчез. Ранее глубокий чёрный цвет, ныне превратился в тёмно-серый, с оттенком чего-то рыжего. Пыль и грязь.       "Я как ебучий музейный экспонат, списанный в утиль и годами хранящийся на складе."       И это начинало бесить. Как чистоплотного человека, не переносящего грязь, меня наизнанку выворачивало от всего этого дерьма. Хрен с ними, со сварными швами и вмятинами. Хрен с ней, с содранной кусками краской. Но у нас нет даже самой малюсенькой, мать её, грёбаной канистры очистителя, чтобы хоть как-то привести себя в порядок! Всё спустили ещё тогда, на старой базе.       С другой стороны очиститель — не энергон. Без него выжить можно. Неприятно, противно — да, но выжить можно. А вот то, что у нас жёсткая нехватка энергона — вот это куда пострашнее будет. Его едва-едва хватает нам с Шоквейвом. Благо, у него в лаборатории оказался нетронутый запечатанный запас. Но этого мало. Ничтожно мало.       Потому я и здесь. В грёбаном полуразрушенном ангаре. Дырявая и прохудившаяся крыша которого подозрительно скрипит и совершенно не вызывает доверия. Остаётся лишь искренне надеяться, что в один прекрасный момент она не рухнет мне на шлем. Это было бы печально. Оказаться под завалом, в глубине средних уровней Тарна, откуда и сигнал то толком не ловит? Спасибо, наша жизнь и без того щедра на проблемы.       Тем не менее, как бы сильно не было желание убраться из дряхлого сооружения под относительно безопасное и открытое небо — я просто не мог не прочесать склад фиолетового знака.       Всё же не зря, ох не зря я сохранил данные, что уволок с десептиконского терминала! Хоть какая-то выгода от той злосчастной горе-диверсии. Хвала Праймусу, Шоквейв ничего об этом не знает. И, надеюсь, не узнает. Как минимум нескоро.       Как бы отреагировал на всю эту ситуацию десептиконский учёный, даже знать не хочу. Примет и оставит позади? Попытается пристрелить за сотрудничество с врагом? Или ещё что похуже?       "Не хочу об этом думать".       Отдёргиваю себя от неприятных мыслей, так не вовремя полезших в процессор.       Итак, бывший десептиконский склад. Относительно небольшое сооружение, оказалось на удивление... похоже на свалку. Хотя нет, слово "помойка" подойдёт значительно лучше. Более точно опишет весь этот бардак. Уж не знаю, когда отвалились некоторые из потолочных балок, а крыша осыпалась и провалилась, но думаю, что давно. Куда не сделай шаг — всюду разбросаны куски арматуры, бетона или чего-то подозрительно похожего на жжёные обломки пластика. И всё это под толстым слоем многолетней, наверное, даже многовековой пыли.       Немало контейнеров любых форм и видов, но все пустые и поеденные ржавчиной, и если ещё не развалились, то готовы были сделать это от малейшего прикосновения. Груды смятых банок, некоторые из которых в своё время опрокинулись и что бы в них не было, оно растеклось и засохло уже очень давно. Кусочки битого стекла — возможно перевозили какие-то колбы с реагентами, если судить по едва-едва уловимым ноткам какой-то химии, въевшимся в пол и стены. Нашлось несколько бочек: некоторые пластиковые, другие металлические. Пустые и дырявые.       И огромная, мать её, цистерна. Не большая, а именно ОГРОМНАЯ. В несколько раз больше меня.              Принюхавшись, раздражённо скривился, шипя проклятья сквозь стиснутые денты. В цистерне хранился энергон. Слабый кисло-сладкий запах и засохшие разводы внутри говорили сами за себя. Но проблема в том, что энергон там именно что ХРАНИЛИ, когда-то, но сейчас она была пустой. Ни капли лазурной жидкости, которая так необходима. Ни. Единой. Капли. — Сука! — выругался и не сдержавшись, саданул в старый металл. Когти вошли почти беззвучно, без задержки, как нож в масло, вспарывая, оставляя глубокие борозды. Протяжный мерзкий скрип и струпья серебристой стружки опадают на пол.       Накатившее раздражение требовалось хоть как-то выпустить, например сломав что-то или наоравшись от Искры. Но орать и привлекать неизвестно чьё внимание не стоило, а уж устраивать погром в едва ли не пошатывающемся на ветру ангаре тем более...       Бесит! Господи, как же всё это дерьмо БЕСИТ! Только и делаю что целыми орнами мотаюсь туда сюда, как грёбаная ищейка выискиваю и вынюхиваю, роюсь в мусоре и трупах в надежде найти хоть что-то полезное! Снова как крыса по помойкам ношусь, лишь бы не сдохнуть. Лишь бы найти хоть что-то. Хоть каплю энергона, хоть самые старенькие, ржавые детали, которые могут пригодится Шоквейву.       Орн за орном, декада за декадой, одно и тоже! Столько сил и времени в пустую! — Как в старые добрые! Дежавю, блять! — прикрыв оптику, стараюсь унять накатившую дрожь. Не страха, но злости. — Как же я это всё ненавижу... — уткнувшись лбом в холодную стенку цистерны, вытягиваю нервно подрагивающие пальцы из свежих прорезей. Бросаю взгляд на кривые, тянущиеся насквозь борозды на тёмно-сером металле. Накатывает какое-то тошнотворное, удушающее желание не то рассмеяться, не то разрыдаться. Оно сжимает горло, жжёт уголки оптики, скрипит на стиснутых дентах.       Зажмурившись, тяжело стравливаю воздух, и... в конце концов срываюсь, тихо умоляя неизвестно кого, даже не особо надеясь оказаться услышанным. — Ну хоть что-нибудь... Прошу! Хоть что-нибудь полезное!       А в ответ, как и всегда, лишь мёртвая звенящая тишина. Только здание тихо, плаксиво стонет ржавеющим металлом на ветру, да осыпается на шлем пыльной крошкой.       Искра ноет, болезненно, обидно, непонимающе. Накатывает такое знакомое до тошноты отчаяние.       Втянув когти, отправляю визор в пазы и на клик замерев, вслушиваюсь свист ветра снаружи, прикрывая оптику и сжимая денты. А затем, что есть мочи прописывая себе пощёчину. Сильно, до выступившего на уголках линз омывателя. До обжигающей щёку боли. До тихого шипения.       Как и всегда — срабатывает моментально, получше любых успокоительных и прочей дряни. Прочищает процессор и заставляет взять себя в манипуляторы. Унять эмоции теперь значительно легче.       "Давай, Хорон, разнойся как дитя малое!"       Чувство отчаянья, выдранное на корню, заменяет прилив раздражения.       Скула горит словно раскалённая. Тянусь кончиками пальцев и тут же с шипением их отдёргиваю. Больно. Влепил от души — ничего не скажешь. Но за то хоть никаких истерик... И шрамов.       Кончик глоссы проходит по, что забавно и странно, тёплым губам и задевает грубый рубец на левом уголке рта. Одна из десятков отметин, оставленных на память заражённой тварью. Благо, кроме маленького шрама, остальная лицевая цела и всё ещё на месте. А куча серых кривых полос, сеткой покрывающих половину корпуса, едва видимые под слоем грязи — это так, ерунда. Не болят, двигаться не мешают, ржой не покрылись — ну так и шлак с ними.       Растирая переносицу, устало оглядываю уже изученный и облаженный вдоль и поперёк бывший десептиконский склад и направляюсь в сторону выхода. Нет, не в сторону ангарных ворот — те намертво заварены пластами толстого бронированного металла. При чём крайне криво. Словно делали всё не то в пьяном угаре, не то в безумной спешке.       Моим выходом, как и входом была шикарная, широкая дыра в стене. Что забавно — немногим левее тех самых "бронированных" ворот.       Не глядя на очередной, покрытый рыжей коррозией корпус, валяющийся на бетонных плитах и нашпигованный кусками стекла, осторожно переступаю его, морщась от ударившего по обонянию неприятного, кисловатого запаха ржавчины.       Столь же аккуратно огибаю второе, куда меньшее тело колёсного, насаженное на торчащие из разрушенной стены арматурные штыри.       Следующий участок — небольшая посадочная площадка, нависающая над виднеющимися где-то далеко внизу мостами. Покрытая множеством глубоких трещин, держащаяся, как говорится, "на соплях". Большую её часть занимал небольшой обгоревший челнок. В своё время подбитый и рухнувший с огромной высоты, ибо куски летательного аппарата разбросаны куда шлем не поверни, некоторые так и вовсе вонзились в стены и крышу ангара.       Тот несчастный, нашпигованный стеклом мех, вероятно, был невезучим пилотом, вылетевшим при столкновении из разнесённой в вдребезги кабины.        Помимо челнока, были всё те же пустые бочки, трухой развалившиеся вместе с содержимым ящики, да пара небольших пустых канистр.       Ходить по таким участкам следовало максимально осторожно и медленно. Внимательно глядя под серво каждый раз, перед тем как сделать следующий шаг. Нарваться на мину, неразорвавшийся снаряд или оставленную каким-нибудь уёбком растяжку было до ужаса легко. Один раз по своей дурости, на очередной из одиночных вылазок чуть не подорвался. Благо отделался лёгким испугом. (И едва не открытым кирпичным заводом, ага).       А ведь было это в жилой высотке! В один неожиданный момент под серво подозрительно, нехорошо так щёлкнуло, заставив корпус намертво застыть на месте и спешно запустить сканирование — узнать, а что это, собственно, щёлкнуло. В тот раз была мина. Либо её не пожалело время, либо то был производственный брак, но она не рванула, хотя должна была... Тем не менее это не помешало, напротив, заставило медленно, едва ли не по собственным следам убраться подальше.       В такие моменты начнёшь верить в Бога.       И смотреть под серво. Очень внимательно смотреть под серво, предварительно сканируя округу как минимум раз пять перед тем как сделать следующий шаг. До сих пор трясёт, как вспомню. Главное — цел остался, а урок запомню до конца дней своих. Вот так и вырабатываешь необходимые для выживания привычки.       "Бдительность. Постоянная бдительность".       Притормозив на краю площадки, вскинул шлем, вглядываясь в десятки мостов и нависающих ярусов. Где-то выше едва заметное чёрное небо, такое же непроглядное как и мерзкий тёмный туман, сгущающийся уровнями ниже. Потеряй ориентацию в пространстве всего на клик и не поймёшь, что из этого верх, а что низ, настолько нет никаких отличий.       "Ненавижу эту грёбаную планету".       Тяжело стравив воздух, растёр всё ещё саднящую лицевую, морщась от вони ударившей по фоносенсорам. И хоть запах гари, жжёного пластика и резины я чувствую постоянно, привыкнуть всё равно не могу, как бы не старался. Весь Кибертрон словно пропитался едким, пробивающим до омывателя смогом. Последствия нескончаемых пожаров, выбросы военных заводов, техногенные катастрофы на очистных станциях. И вот он итог — загрязнённый воздух, токсичный туман, ядовитые радиационные облака.       Единственное место, где было хоть капельку, но терпимее и легче находиться — Кристальные Заросли. Кажется, именно так чудо кибертронской "природы" называли местные? По крайней мере, если верить нашему живому справочнику, в данный момент занятому в лаборатории. Увы, но лишь в тех зарослях, как ни странно, был относительно чистый воздух... Самую малость.       Но туда мне лезть запретили под страхом деактива. Масляные болота из которых невозможно выбраться без посторонней помощи, скопления взрывоопасного газа, хищники и, о, надо же, так называемый эффект "зелёной волны". Если я правильно понял, то так называли странное, так толком и не изученное излучение кристаллических пород из которых и состояли сами Заросли. Мол, оно негативно сказывалось на двигательной и вестибулярной системах, из-за чего кибертронцы теряли равновесие, путались в собственных конечностях и становились лёгкой добычей для местного зверья...       Прелесть, правда?       Тем не менее желание шляться по опасной территории отчего-то не выветрилось. Напротив, любопытство только нездорово возросло и тянуло на поиски приключений (шило в жопе заиграло, не иначе). Шоквейв, сверкающий оптикой полной подозрений, явно это понял, а потому усердно вытряхивал из меня обещания не лезть в охотничьи угодья звероконов. Деваться было некуда, обещание было дано и про вылазки за территорию городских стен пришлось окончательно забыть. К великому облегчению десептикона.       Ну и шлак с ним!       К слову о Шоквейве.       После обустройства на новом месте, обсуждений и разделения обязанностей, было принято решение, что вылазки по большей части ложатся на мои плечи. Сбор моста — дело небыстрое, сложное и требующее внимательности, а потому отвлекать учёного без резкой надобности не следовало.       Арку будущего моста строили прямо в лаборатории, в самом большом из имеющихся помещений, предварительно расчистив то от ненужного хлама. Сама арка, к моему удивлению, оказалась небольшой. Исходя из слов всё того же Шоквейва — мост не обязательно делать таким же огромным, как тот, что рванул в Иаконе. Тот телепорт был создан огромным именно для переброски военной техники, кораблей и взводов солдат, ну и провизии, разумеется. Увы, то, что осталось в Иаконе после взрыва восстановлению не подлежало, «из шлака собрать генератор и то будет легче».       Спорить с профессионалом своего дела смысла не имело, а потому мне оставалось лишь перекапывать руины в поисках необходимого. А список, я вам скажу, был обширным.       И ведь нужны нам были не только запчасти, платы, блоки питания и прочие составные будущего телепорта. Оружие, энергон, медикаменты, данные — всё это было сейчас на вес золота. Любые, даже самые старые и зачуханные бластеры, давно вышедшие из сроков хранения мед-препараты, дряхлые и убитые в хлам инструменты — всё это собиралось и тащилось в лабораторию. А после отсеивалось Шоквейвом, делясь на три типа: пригодное, на переработку и мусор.       Уцелевшая техника — редкость. Уцелевшая и РАБОЧАЯ техника — как манна небесная.       Орн можно было считать удачным, если находилось хоть что-то кроме мусора. Нашёл старый схрон оружия, в котором есть хоть один целый клинок или не развалившийся бластер? Тебе повезло! Прочесал разбомбленный госпиталь и нашёл пару неизвестных ампул с какой-нибудь подозрительной дрянью? Возможно тебе улыбнулась удача и это когда-нибудь пригодится, а может будет отправлено на помойку со словами "бесполезно" или того хуже "опасно для использования". Сумел учуять энергон и добраться до пары мелких кристаллов или наполовину полной канистры — считай себя счастливчиком.       Редко попадались уцелевшие планшетники с кибертронской литературой, чертежами, а то и вовсе какие-то справочники. Если такое случалось, я всенепременно тащил их в лабораторию и складировал в уголке аккуратными стопками. Шоквейв против не был, скорее наоборот — с любопытством поглядывал на находки.       Но увы, на одну удачную вылазку приходились две, три, а то и более неудачных. Как бы не старался, куда бы не лез и что бы не прочёсывал — ничего. К сожалению подобное случалось всё чаще и чаще. После долгих джооров поисков, я возвращался обратно с пустыми манипуляторами и дерьмовым настроением. Уставший как загнанная лошадь, падал в ближайшее кресло и отрубался. Иногда и вовсе сил не было доползти, а потому отключался прямо так, сидя на полу в коридоре, подпирая стену. Чем постоянно доводил Шоквейва до нервного тика.       И хоть я уверял, что в том не было необходимости, тем не менее мою бессознательную тушу раз за разом постоянно доносили до платформы. И хоть меня нервировал факт того, что ко мне прикасались, в тоже время подобная забота вызывала чувство благодарности. Десептикон же, всё чаще бросал мимолётные, обеспокоенные взгляды. Ни словами, ни жестами учёный себя не выдавал, но эмоции не скроешь. Волновался, скрывая тяжелые мысли за наигранным недовольным ворчанием о недостатке нормального отдыха. И заверениями, что такими темпами рано или поздно я спалю собственные системы.       Только вот Шоквейву было немногим лучше. Плавные и выверенные движения учёного становились дёрганными и нервными. Он то запинался на ровном месте, то ронял что-то, тихо ругаясь. Разумом и вовсе был где-то далеко, толи в расчётах, толи в размышлениях или вовсе в воспоминаниях. Фиолетовый корпус двигался всё медленнее и неуклюже от усталости и бесконечного напряжения. Мигрени, не так давно покинувшие меня, казалось, перекочевали к компаньону, от чего тот всё чаще и усиленнее растирал основание антенн.       Времени на отдых банально не было ни у него, ни у меня.       Надвигающийся зомби апокалипсис, нависший над головой дамокловым мечом, подпинывал продолжать работать не смотря на усталость, ноющий процессор и малый запас энергона. Так же, как и орущее благим матом чутьё. И с каждым проведённым на Кибертроне орном предчувствие беды росло в геометрической прогрессии. Время ускользало сквозь пальцы, а работа, казалось, так и не двигалась с мёртвой точки...       Тяжело стравив воздух, потянулся до тихого щелчка в расправленных крыльях, позволив себе краткий миг передышки. Едва заметная дополнительная тяжесть на поясе уже стала привычной. Одна из находок на таком же брошенном десептиконами складе — парные кибертронские клинки. Удивительно похожие на японские катаны. Они нашлись в одном из небольших герметичных ящиков, завёрнутые в свёрток пластика и покрытые толстым жирным слоем масла. Кем бы ни был предыдущий владелец (а судя по царапинам на лезвии, он был), он сделал всё, чтобы клинки не превратились в ржавый лом.       И хоть я никогда в жизни не держал в руках холодное оружие (пара маленьких раскладных ножичков для самообороны не в счёт), пройти мимо просто не смог. Да и в арсенале у меня ничерта кроме звуковых бластеров, да собственных когтей нет. И если первые не везде можно использовать, то со вторым и вовсе много не навоюешь. Так что, складные клинки с выдвижным лезвием тут же были притащены на базу и приведены в порядок: оттёрты от излишков масла и заточены. И заняли своё место на бёдрах, закреплённые магнитными захватами.              Невольно вспомнилась наивная детская мечта научиться сражаться на настоящих мечах, как герои старых мультиков. Похоже мечта хоть и с опозданием, но исполняется, будем учиться воевать на холодном оружии... ещё бы учителя в этой области найти, но это уже из ряда фантастики.       "Не думаю, что Шоквейв владеет холодным оружием. Тяжёлый огнестрел — да, но не мечи".       Где-то высоко над шлемом в чёрной пустоте сверкнуло. Я бы и не заметил, если бы не вглядывался. Короткий всплох насыщенного неоново-зелёного оттенка резанул сгустившиеся тучи. До фоносенсоров долетел тонкий, острый запах озона и едкой химической вони, от которой сегменты обшивки приподнялись, вставая дыбом. От последующего раската грома, долетевшего эхом и содрогнувшего всю округу, меня аж передёрнуло.       "Дерьмо, только кислотного шторма мне тут не хватало".       Кислотные шторма и ливни — очередная "чудесная" особенность нынешнего Кибертрона. Довольно частое и неприятное погодное явление. Шторм нёс с собой не только помехи, глушившие любую связь и сбивавшие все радары, о нет, как из названия ясно — это лишь мелкий, неприятный бонус.       Второй проблемой становились молнии. Электрические всполохи ненормального зелёного или жёлтого оттенка были угрозой не только для любого лётчика или пилота, но и для наземников. Молнии били часто и много, порой одним ударом снося ветхие полуразрушенные башни высоток. Которые оплавленными обломками рушились прямо тебе на шлем.       Но даже это было не столь опасно как кислота. Едкая, прожигающая многие виды металлов, она потоками падала с небес, повреждая мосты, дома, и тех несчастных, что не сумели вовремя найти укрытие.       Шоквейв как-то упомянул, что давно, ещё в начале войны, во время одной из экспедиций во Ржавом Море, как раз попал под такой ливень. И едва не отправился прямиком к Праймусу. Благо в спешке сумел найти укрытие среди обломков старокибертронских руин. Тогда буря была не сильная, короткая, но даже так, пары джоор хватило, чтобы изуродовать и привести в негодность тогда ещё некрупный, но крепкий корпус. Который позже пришлось частями менять.              Забавно, но если верить словам Шоквейва, то раньше он был немногим выше меня. Представить такое, конечно, сложно. Особенно учитывая, что даже Клиффджампер на моём фоне выглядел тем ещё громилой... А ещё у него когда-то были крылья. Шоквейв с крыльями, я бы на это посмотрел!       Как бы то ни было, следовало срочно убираться подальше и искать крепкое, надёжное укрытие.       Огибая ржавеющий челнок, прошёлся к взлётной площадке и огляделся по сторонам, прикидывая куда лучше отправиться. Глубже, спускаясь на более нижние уровни к заводам или напротив выбрать направление в сторону старой клиники, отмеченной на голографической довоенной карте. С одной стороны на заводах могло уцелеть какое-никакое оборудование и нужные для постройки моста материалы. С другой медицинское учреждение, где есть небольшой шанс найти аптечку или что-то, в неё входящее. А может и пару кубов энергона, если прям совсем повезёт.       "По словам Шоквейва, в местных больницах время от времени раздавали энергон и оказывали помощь нуждающимся. Но каковы шансы, что там всё не разграбили за столько-то ворн?"       Я нервно застыл на площадке.       Чуйка, до того свернувшаяся в клубок и не подававшая и писка, неожиданно дико взвыла. Да так, что только что приглаженные сегменты брони вновь встопорщились, а крылья нервно дёрнулись вверх. Очередной раскат грома, сильный и тяжёлый, разнёсся по округе. Где-то там, выше, ветер взметнул в небо пыль и частички ржавчины, перекрывая любую видимость. Кислотные ливни частенько сопровождались ржавыми бурями. Путь на верхние уровни мне был заказан. Но причиной беспокойства определённо была не начавшаяся буря.       Привыкший доверять интуиции, сам не заметил, как подобрался, готовясь в любой момент либо взяться за оружие, либо дать дёру куда-подальше. В аудио едва-едва слышно затрещало. Запах озона резанул по обонянию. Снедаемый предчувствием чего-то очень-очень нехорошего, вскинул шлем вверх ровно в тот момент, когда небо осветила яркая до рези в оптике вспышка. Неоновым росчерком, молния вырвалась из-за тёмных туч. И словно голодная, обозлённая змея, метнулась вниз, проскальзывая между мостов и шоссе, мчась прямо на... меня.       Так мне, на миг оглушённому, замершему от ужаса, показалось.       Но нет, небесная кара упала не на мою грешную голову, а на ветхий, ржавеющий мост, аркой растянувшийся высоко над шлемом. Словно в замедленной съёмке я наблюдал, как полоса электричества впилась в бетон, вспыхивая ярким до омывателя светом. Как молния расползлась по металлическим сваям разрядами, разбегаясь в стороны. А затем вся конструкция разлетелась, осыпаясь искрами и зелёными огнями. Разлетелась на большие, тяжёлые куски с торчащей арматурой. Обломки, поддавшись гравитации, стремительно летели вниз.       Падая. Прямо. На. Меня.       "Вот же..." — Пиздец!       Тело в который раз среагировало быстрее чем разум. Не успев обдумать собственные действия, поддался инстинктам и сорвался с места. Крутанувшись, рванул в направлении склада, казавшегося сейчас единственным безопасным укрытием. Серво несли прочь с площадки, как можно дальше от падающего неба, танцующего зелёными огнями. Перед оптикой всё замедлилось, а по бокам смазалось, теряя фокус, как в грёбаном кино. Единственная чёткая картинка — проём в стене ангара. И приближалась она медленно. Боже, как же медленно! То ли разум разогнался, то ли наоборот — тело замедлилось. Двигалось так тошнотворно медленно, словно увязло в клею. А вот чёртовы обломки всё приближались, с каждой секундой становясь всё больше и больше.       Куски бетона и металла, охваченные зелёным огнём падали с неба словно грёбаные метеориты. Неотвратимо, угрожающе и быстро. Слишком быстро!       Звуки пропали. Я не слышал абсолютно ничего, кроме стука собственной искры и панического хрипа вентсистем. Не слышал разнесённый эхом грохот и лязг металла. Не слышал ни очередного раската грома, ни стука кислотных капель вдалеке. Не слышал как старая посадочная площадка затрещала.       Зато почувствовал. Почувствовал этот омерзительный треск сразу после сильного удара и разошедшейся от него вибрации. Первый обломок, размером с мою голову, артиллерийским снарядом рухнул за спиной. Прямо туда, где я стоял буквально мгновения назад. Вошёл глубоко в бетон, добавив и без того разбитой площадке новые, глубокие трещины.       "ЗА ЧТО МНЕ ВСЁ ЭТО ДЕРЬМО?!"       Чуйка вновь истерически взвыла. Едва не полетев кубарем, резко дал по тормозам, и успев найти опору, оттолкнулся, отскакивая назад. Чудом удержав равновесие и устояв на серво, я едва не рухнул на спину. Однако продиктованный инстинктами манёвр спас мне жизнь и в этот раз. Второй обломок, походивший на вытянутый острый шип, смазанной линией просвистел прямо перед лицевой. Обдало запоздавшим порывом ветра. Взметнувшуюся пыль и крошку швырнуло в лицо, лишая видимости. Оптику резануло, а навернувшийся омыватель всё только ухудшил. Как же не вовремя меня угораздило снять чёртов визор!       Пока я пытался проморгаться, спешно растирая ладонями линзы, корпус в который раз повело в сторону. Только на сей раз виновниками были не инстинкты и не рефлексы. Сама площадка дрогнула, дёрнулась куда-то в сторону неровной волной, уходя из под серво. А затем и вовсе исчезла, развалившись на куски, падая куда-то вниз.       Едва вернувшийся фокус тут же смазался, а всё вокруг завертелось как в центрифуге.       Осознание того, что я падаю пришло не сразу.       Сначала было тупое удивление. Затем запоздалая мысль о том, что я не могу определить, где верх, а где низ. И лишь на последок до меня наконец дошло, что я больше не стою на, хоть и не очень крепкой, но твёрдой земле. Опоры под серво больше не было.       Внутренности сжались от захлестнувшего ужаса. Не то хрип, не то вой вырвался наружу протяжной матерной тирадой. Разгоревшаяся паника захлестнула с головой. Инстинкт самосохранения попытался взять вверх и последовав его указанием, я перекинулся в альтмод.        Вернее сказать попытался.       Влетевший в шлем обломок вышиб не только дух и искры из линз, но и выбросил обратно в робо-режим. Боль вспыхнула в затылке, на миг отозвавшись чёрными пятнами перед оптикой. Очередная дезориентация в пространстве, помехи видеозахвата и оглушающий звон в аудио. Корпус закрутило как юлу, перевернув спиной вперёд.       Не успел даже среагировать или хотя бы немного придти в себя, как меня снова приложило. Но в этот раз уже не куском бетона. Я определённо точно рухнул на что-то. Что-то ветхое и старое, обдавшее ржавым облаком и с треском разломившееся. А затем я уже в который раз провалился непонятно куда, плюхнувшись не понятно во что.       Это была не вода. На Кибертроне не было чёртовой воды.       Ноющий процессор заторможенно донёс до меня простую истину — местоположение больше не фиксировалось как "стартовая площадка ангара". Здесь было до ужаса мокро, темно и холодно. Моё приземление пришлось аккурат не то в озеро, не то в закрытый резервуар. Пока я приходил в себя, маска и забрало уже выскользнули из пазов, закрывая лицевую от окружающей жидкости. С громким бульканьем рядом упал кусок арматуры, стремительно опускаясь на дно. А за ним ещё один и ещё.       Едва соображая, неуклюже метнулся в сторону, отплывая подальше. Судя по всему долетели ещё не все обломки. Последнее что мне нужно, чтобы на меня снова что-то рухнуло и утащило на дно, которого я даже не вижу. Но всё это волновало меня не так сильно, как факт того, что я провалился в какую-то полупрозрачную бурду. И что пугало ещё больше — сканеры словно взбесились, не понимая, что это и безопасно ли оно вообще.       Надо выбираться отсюда и живо! Лишь бы это не было кислотой или какой-нибудь химической дрянью!       Плавать, благо, я научился ещё в прошлой жизни, но делать это будучи в теле робота оказалось как минимум непривычно. Всплывая к единственному просвету, вынырнул и не рискнув тратить время на передышку, зацепился за нависший над шлемом кусок металла. Мокрые пальцы соскальзывали, пришлось вцепиться когтями. Покрытая ржавчиной, сталь неприятно заскрипела. Подтянулся, едва не взвыв от прострельнувшей спину боли и начал выбираться на "берег". Первая попытка провалилась под аккомпанемент громкого мата и тихого треска разломившегося и рухнувшего вместе со мной металлолома. Я плюхнулся обратно в холодную, маслянистую дрянь. — С-сука! — К горлу подступил ком, а перед оптикой снова зарябило помехами, отдавая болью в затылке.       "Так, ладно... Спокойно." — переборов гул в процессоре, снова подтянулся. — "Никакой паники, мать твою! " — напутствовал сам себе, делая уже вторую попытку выбраться. — "Вспоминаем технику безопасности на льду, Хорон. Давай, тебя этому учили в школе, у тебя был гребаный опыт. Главное не паниковать!"       На сей раз двигался плавно и очень аккуратно, прислушиваясь к каждому треску, стараясь не замечать грохот и бульканье позади. Игнорируя обрушившиеся на спину брызги, зацепился и распределяя вес, лёг на брюхо. А затем осторожно отполз как можно дальше. Главное — не вставать, пока не будешь уверен, что поверхность выдержит.       Увы, уверенностью тут и не пахло.       Вот так, в позе ящерицы, я медленно, но верно ползком выбрался наружу. Вентсистемы, до того заблокированные, заработали, выплёвывая попавшую в них жидкость. Отвратительное ощущение и мало с чем сравнимое.       Обессиленно свалившись на относительно безопасном участке, великодушно дал себе пару бримов на передышку. И вот, валяясь на старом пыльном металле, я борюсь с головокружением и пытаюсь по кусочкам воссоздать картину только-что произошедшего, при этом не выть от боли в спине и не выблевать оставшееся в баках топливо.       Выходило... будем честны — выходило на редкость дерьмово. И если боль и тошноту ещё можно было вытерпеть, то вот процессор работал со скрипом. Многострадальный корпус затрясло нервной дрожью, от которой пальцы задёргались как у эпилептика. К горлу снова подкатил противный, кисло-сладкий ком энергона.       Отходняк нагнал.       Нет.       Никаких истерик.       "НИКАКИХ ЕБАНЫХ ИСТЕРИК, ХОРОН!"       До боли сжав кулаки, постарался унять взбесившиеся вентсистемы. Глубоко вздохнул, скрипнув вентсистемой, крепко зажмурился и встряхнул шлемом, стараясь выбросить из головы запоздало накрывавшую истерику. До энергона прикусил губу, перебарывая рвущийся наружу нервный смех. Забрало и визор скользнули в пазы. Медленно, с нажимом растёр фейсплейт ладонями. Руки всё ещё тряслись, но уже не так сильно.       Перевернувшись на спину, болезненно поморщился и сквозь пальцы уставился наверх. Где-то там, высоко-высоко, далеко-далеко сиротливо покоился давно брошенный десептиконами склад. Только вот отсюда его и видно-то почти не было. — Это ж сколько же я пролетел?       "И как жив-то остался?"       Нет. Последний вопрос явно излишен. А то ещё кто ненароком подумает, что я жалуюсь и поспешит исправить ситуацию. Но тем не менее... — Что, блять, только что вообще было?       Словно отвечая на вопрос, в процессоре одна за другой замелькали картинки. Площадка ангара с разбитым челноком. Молния, неожиданно ударившая в старый навесной мост. И смазанные кадры того, как этот самый мост разлетелся на куски и рухнул вниз, едва не размазав меня тонким слоем. Площадка, и до того державшаяся на соплях, бомбардировки бетоном и арматурой не выдержала, да рухнула. Вместе со мной. Потом меня приложило. Дважды. По спине и по башке... Нет, стоп, в обратном порядке. Сначала по шлему, потом по спине.       "Так, ладно".       Что произошло помню.       Что здесь делаю помню.       Своё имя я тоже помню.       Память не отшибло — уже хорошо.       А ведь какая была бы ирония, если бы отшибло! Особенно на фоне всей той навешанной Шоквейву лапши про амнезию, после удара бетонным блоком по шлему!       "М-да, врать надо меньше".       Всё наконец-то затихло и, казалось, ничего больше не собиралось рухнуть мне на голову. Облегчённо вздохнув, прислушался к собственному корпусу. Ноющая боль меж крыльев хоть и беспокоила, но была более-менее терпимой. В отличии от звенящего колокольчиками процессора. Всё же приложило сильнее, чем я думал. Немного пошевелился и поморщился. Больно, но двигаться ещё могу, значит не всё так плохо.              "Нужно поднимать свою тушку и возвращаться на базу, хватит с меня на сегодня".       Подобрав серво, уперевшись манипуляторами в "крышу", медленно подтянулся, стискивая денты от болезненных уколов меж крыльев и тихо зашипел. Теперь я тебя понимаю, Старскрим, попробуй тут не взвой, такое чувство, что нейроствол на пополам. Надо запомнить, что бить крылатых в спину — это шлаково больно.       Приподнявшись, тут же замер от тихого треска. На чём бы я сейчас не находился — оно грозилось развалиться. Двигаться нужно осторожно. Второго заплыва в, чёрт знает, в чём, как-то совсем не хотелось.       Поднявшись на подкашивающихся серво, заваливаясь то на один бок, то на другой, переждал новый приступ головокружения и наконец огляделся как положено. Не скажу, что я в шоке, но довольно близок к нему. Так называемая "крыша" на которую я с таким трудом взбирался, на самом деле таковой вовсе не являлась. О нет, я стоял не на навесе, как сначала подумал, а на грёбаной трубе. Огромных, я бы сказал ТИТАНИЧЕСКИХ размеров трубе. Она пряталась ровнёхонько между двумя старыми шоссе. Упади я в десятке метров левее или правее и разлетелась бы моя тушка на винтики.       "Неужели одна из питающих магистралей?"       Шоквейв как-то рассказывал о старых магистралях, созданных и питавших Кибертрон ещё задолго до Золотого Века. Проходившие через нижние уровни, опоясывавшие планету, словно кровеносная система, они все вели в одном направлении — к ядру. К Великой Искре. Трубы по которым тёк энергон, хладагент и другие необходимые вещества. Правда, Шоквейв хоть и говорил, что они огромны... Но я никогда бы не подумал, что НАСТОЛЬКО! Эта труба шире чем оба шоссе над ней! А они, поверьте, в Тарне совсем не узкие, ибо рассчитаны на мехов с крупным и тяжёлым альтмодом!       И всё же странно. Разве все магистрали не пересохли ещё сотни ворн назад?       "В этой трубе не энергон, на хладагент или очиститель тоже не похоже... Тогда что?"       Незамечаемое ранее неприятное чувство многократно усилилось, стоило только задуматься. И нет, это была не ноющая боль в крыльях. Корпус, а вернее его внешнюю поверхность, едва-едва заметно покалывало, словно от маленьких коротких разрядов. Меня осенило. Пальцы, неосознанно теревшие стыки то на локте, то у шеи, замерли.       "Чешется".       У меня всё чешется. Я, будучи целиком из металла, чувствую зуд! Какого чёрта?!       "Это нехорошо".       С трудом отодрав собственные руки от неприятно ноющих сегментов, тут же запустил диагностику, попутно разглядывая себя. Грязь, толстым слоем покрывавшую корпус, не то разъело, не то банально смыло, пока я барахтался в этой чёртовой трубе. Место серо-рыжей корочки и разводов заняла странная, маслянистая плёнка, золотистого оттенка, плотно покрывшая каждую пластину. Серво, манипуляторы, торс и, вероятно, всё остальное тоже. По пальцам пробежали слабые искорки. Те же искры кольнули стопу, а затем и где-то в области крыльев, от чего меня аж передёрнуло.       В этот момент я осознал всю глубину и кошмарность чесотки. Потому что зудело абсолютно всё. Да так сильно, что я едва себя контролировал, лишь бы не начать драть родную обшивку когтями. Хотелось плюхнуться на землю и кататься взад-вперёд, только бы этот ужас наконец-то прекратился. Чуть ли не наизнанку выворачивало.       Люди, хоть раз в жизни наступившие на муравейник, или попадавшие в заросли жгучей крапивы, поймут. Всё жжёт, всё чешется и ты не можешь уследить за собственными руками, ибо непрекращаемая пытка сводит с ума. И чем больше растираешь и чешешь, тем хуже становится.       Как ни странно, больше всего чесались шрамы сварных швов.       И словно всего этого кошмара было мало! Масляная плёнка теряла прозрачность, с каждым кликом приобретая насыщенный, чистый цвет. Жёлтый оттенок поблескивал даже в царившем полумраке.       С округлившейся оптикой, не то в испуге, не то в искреннем ахреневании, на миг позабыв про всё остальное, я просто крутил собственную ладонь под разными углами. Шевелил пальцами и охреневал ещё сильнее. Вместо знакомого серого металла я видел гребаное золото. Или что-то очень-очень похожее на него.       "Рука Мидаса, твою мать!"       А затем, спустя всего жалкие полбрима, плёнка начала терять цвет. Неизвестное вещество просто впиталось в обшивку как ни в чём не бывало. Как вода в губку. Оставив после себя уже не адский зуд, а лишь лёгкое покалывание. И тонну вопросов, начиная с "Какого хрена?" и заканчивая "Я же не умру?".       "И что мне со всем этим делать?"       Идти к Шоквейву — сразу же откликнулся процессор.       Но сначала я наберу этой дряни для анализа.       Потерев саднящий затылок, осторожно пододвинулся к заметно прибавившей в размерах дыре. Стараясь ступать только на целые и относительно крепкие участки трубы, не тронутые ржой, заглянул в разлом. В ответ уставилось моё отражение в масляной глади. И ведь не болтыхайся я там ранее, не понял бы даже, что это жидкость. Выглядело оно как отполированное до блеску золотое зеркало. И совершенно не казалось прозрачным. Хотя воспоминания твердили об обратном! Когда я свалился в ЭТО, видимость была. Плохая, мутная, но была.       Задумавшись, я едва не подпрыгнул от неожиданного бульканья. Уставившись на лопнувший пузырик воздуха, увидел, как на поверхность всплыла канистра. Не успел даже моргнуть, как рядом всплыла вторая. Две металлические и, похоже, пустые канистры.       "И как мне на это реагировать? Как на знак свыше?"       Принял решение проигнорировать все странности выпавшие сегодня на мою многострадальную голову. Неуверенно топнул по металлу. Ни треска, ни трещин. Подобрался к краю чуть ближе и ещё раз проверил опору. Выглядит сомнительно, но обваливаться, кажется, не собирается. А потому не теряя времени, опустился на колено и потянулся за ближайшей канистрой, вытягивая ту из жидкости. Встряхнул и тут же выругался, когда из противоположного бока вытекла небольшая золотистая лужа. К сожалению ёмкость оказалась пробитой. К счастью дыра была небольшой. Дотянувшись до второй, похоже имевшей тот же дефект, также оттряхнул и слил остатки.       Выловленную добычу оттащил в сторону, подальше от края и тут же полез в суб-пространство. Вытянул на свет божий небольшую металлическую коробочку, затёртую до шершавости, с видимыми следами так и не оттирающейся копоти. Этот маленький ларчик пережил такое, что вам и не снилось. И надеюсь, не приснится никогда — взрыв космического моста. Да, эта прелесть с бывшей десептиконской базы, которую с особой любовью подорвали Клиффджампер и Арси. Нашёл я её уже многим позже того, как познакомился с Шоквейвом.       Не знаю, из какого материала десептиконы клепают свои мини-аптечки, но знак качества они заслужили. Уцелела как коробочка, так и её содержимое, к сожалению не полное. Со слов Шоквейва не хватало пары ампул с раствором. И опять же, с его слов — это был самый бомжатский и дешманский вариант, выдававшийся абсолютно каждому в добавок к основной, куда более укомплектованной. Одна такая, принадлежащая учёному, хранилась у нас на базе на крайний пожарный.       Щёлкнув крышкой, вытащил маленькую маломощную сварку, повидавшую, наверное, немало дерьма в этой жизни. Следом в манипуляторы перекочевала стопка тонких металлических пластин, чистых и не тронутых ржавчиной. С тоской вздохнул, понимая, что придётся раскошелится заплатками. Полезная вещь. Считай, аналог пластырей. Рассёк себе серво или манипулятор до энергона? Заварил. А если получил широкую пробоину — заварил и перекрыл заплаткой, чтобы во внутрь шлак и ржавчину не занести.       Сварка привычной тяжестью легла в руку. Учитывая как часто я царапался и драл обшивку на вылазках, то очень быстро набил себе манипулятор. Ну, а что? Теорию я в свободное время изучал из медицинских курсов, а Шоквейв, если мог, то демонстрировал на практике. У него то помимо инженерного образования (и огромного множества других) есть ещё и медицинское! Как оказалось не полное, ибо не его это специальность, но всё же.             Всего брим усилий и пробоины старых канистр были перекрыты и надёжно заварены. Сварка, как и оставшиеся заплатки отправились в аптечку, а она сама обратно в суб-пространство. Оглядев результаты своей работы, с удовлетворением кивнул и взяв первую ёмкость, принялся зачёрпывать, стараясь не намочить манипуляторы. Золотая жидкость быстро, с тихим бульканьем заполнила первую канистру и закрутив пробку, я разок другой встряхнул её. Не сказать что тяжёлая, две таких дотащу без проблем.              Где-то над шлемом натужно заскрипело, от чего я тут же застыл, поднимая взгляд.       Но никаких изменений не было. Всё те же дороги переплетавшиеся друг с другом, всё те же тяжёлые навесные ярусы и арки старых мостов. Где-то целые, где-то обвалившиеся, а где-то совсем недавно пробитые рухнувшими с высоты обломками. Сколько не вертел шлемом, понять, откуда шёл скрежет и разносящийся эхом скрип не выходило. Зато встрепенувшиеся и больно щёлкнувшие крылья, а также проснувшееся чутьё подсказывали, что следовало уносить ноги. Причём быстро.       Вслушиваясь в нарастающий звук, дрожью отдававшийся в закрылках, в спешке выхватил вторую канистру, спешно зачерпнув как можно больше жидкости, едва не плюхнувшись в разлом. А потом что есть мочи припустил к пролегавшему слева от трубы шоссе. Хорошо хоть дорога была не так высоко и забраться туда не сложно. Осторожно, но быстро закинул наверх сначала свою ношу, а затем уже подпрыгнул, цепляясь когтями в старое, но крепкое ограждение, подтянулся. Перевалившись через низкий металлический заборчик под аккомпанемент ужасного грохота, от которого засбоили аудио, подобрал канистры и рванул как можно дальше.       И не пожалел.       Что-то огромное, на клик накрыв большой тенью, соскользнуло с немалой высоты. Со свистом пролетев позади, оно рухнуло прямо на трубу магистрали. В спину ударило потоком воздуха, толкнув вперёд, а поднявшийся в небо золотой фонтан окатил с серво по самый шлем. Заливая как меня, так и дрогнувшую под серво дорогу, от чего я закономерно навернулся, поскользнувшись. И в очередной раз приложился шлемом, прямо затылком об асфальт. Процессор взорвался болью одновременно с многострадальной спиной и не сдержав порыва, я громко выматерился, под звук яростно хлеставшей воды... точнее не воды, а... да в шлак это всё, чем бы оно ни было!       "Да что ж сегодня за орн такой ебанутый?!"       Поднимаясь, боролся с помехами и чёрными пятнами перед оптикой. Корпус неуверенно шатаясь, кое-как держался на серво. Восстановив видимость и переборов вспышки боли, я повернул шлем, присматриваясь к новому источнику звука. Крылья, до этого подёргивающиеся и нервно стоящие торчком, медленно опустились вниз. Я с охреневанием глядел как труба, пару кликов назад целая, теперь во всю хлестала, брызгая во все стороны, будучи пробитой насквозь. Золотое нечто заливало дороги ниже.       Присмотрелся и увидел вдалеке челнок. Шлаков челнок, застрявший носом в бетоне вместе с обломками шлаковой магистрали. Тот самый обгоревший челнок, который ранее был на площадке десептиконского склада.       "Вовремя же я серво унёс".       Перевёл ошарашенный взгляд на постепенно уменьшающийся поток. Похоже, чем бы ни была жидкость, она заканчивалась. И спустя пару бримов наблюдения, предположение подтвердилось. Потоп прекратился так же быстро, как и начался. Иссякнув, он оставил после себя лишь маленькие ручейки. И множество маслянистых луж, стекающих как по дорогам, так и по стенам строений. Всё вокруг сверкало постепенно бледнеющей позолотой.       Перевёл взгляд на зажатые в манипуляторах канистры, столь же яркого цвета и мысленно сплюнув, развернулся в направлении базы. К чёрту всё это. Просто к чёрту!       Но сюрпризы на сегодня не закончились. Усталость и злое раздражение моментально сменила растерянность, стоило только дать команду к трансформации. Сегменты брони привычно пришедшие в движение, тут же застопорились с неприятным скрипом откатывая волну изменений обратно, выбрасывая из альтрежима. Не до конца поняв, что только что произошло, я с опаской повторил попытку. Корпус опять заклинил, а сегменты вернулись обратно на положенные места. — И что это за шлак?!       Последующая неуверенная попытка трансформации снова провалилась. Перед оптикой одно за другим повыскакивали окна непонятных ошибок. Какова бы не была причина, корпус отказывался трансформироваться.       Я растеряно застыл на месте, буравя взглядом трещины в асфальте, охваченный неприятными подозрениями. В процессор полезли нехорошие мысли о повреждении Т-шестерни. Ноющие крылья, отдающие уколами статики в нейростволе ситуацию лишь ухудшали. Извернувшись как мог, ощупал манипулятором спину, и тут же тихо зашипел, отдёргивая пальцы. Единственное что стало понятно наверняка, так это наличие вмятин и погнутого металла.        — Чудесно, просто чудес-с-сно! — злобно прошипел, сверяясь с картой и прокладывая новый маршрут.       Добираться до базы придётся пешком.

*** Спустя несколько долгих джооров. ***

— ШОКВЕЙВ!       Уставший и злой, я ввалился в главное помещение лаборатории, тут же окликнув десептикона. Серво, пусть и привычные к долгой ходьбе, казались ватными и болезненно ныли, едва удерживая в вертикальном положении. Канистры, к облегчению ломивших манипуляторов, с тихим звоном приземлились на пол, булькнув содержимым. Привалившись к стене, растираю пальцами сегменты шлема, глубоко провентилировав. Затылок ныл, а оптику, скрытую визором, резал свет неоновых ламп.       Я чувствовал себя готовым в любой клик отрубиться, поприветствовав пол фейсплейтом.       Имея колёса и крылья, успел отвыкнуть от бесконечных пеших прогулок в бытьё человека. И это мне аукнулось.        Судя по глухому стуку об столешницу и последовавшей ругани, десептикона я окликнул не вовремя. Шоквейв выглянул из под рабочего стола, сбоку от полусобранного терминала космического моста и огляделся, потирая затылок. Погружённый в работу, ушедший в свои мысли, учёный не заметил моего возвращения и подскочил от резкого звука. От чего и приложился процессором.       Устало махнул ему манипулятором, привлекая внимание. Алая линза прошлась по мне долгим изучающим взглядом, оглядывая с серво по шлем и удивлённо моргнула. Что, в прочем, не удивительно, вернулся я на базу с куда более чистой обшивкой, чем когда её покидал. — Долгая история. — ответил на ещё не высказанный вопрос. — Мне нужен осмотр. И чем скорее, тем лучше.             Придерживаясь за терминал, выпутываясь из проводов, Шоквейв обеспокоенно мигнул оптикой, отбрасывая в сторону приветствия и неважные сейчас детали. — Что случилось? — кратко и по делу задал вопрос мех, уже потянувшись к сканеру.       Переборов желание плюхнуться на пол и разместиться прямо у стены, я поплёлся в сторону рем-платформы. — Небеса разверзлись на мою грешную голову. — мрачно буркнул подходящему ближе десептикону, не сдержав язвительности, так и прущей наружу от раздражения. И развернулся, открывая вид на исцарапанную, покрытую вмятинами спину.

*** ***

— Я до сих пор не могу в это поверить. — Тихо пробормотал Шоквейв, при помощи тонкого пинцета вытаскивая очередной, застрявший между крыльев, кусок ржавого металла. Я вторил ему злым шипением и скрежетом когтей по платформе. Больно, зараза! — Найти не пересохшую магистраль с электрумом, да ещё и нырнуть в неё! — Да не нырял я никуда, говорю же, случайно выш-ш-ш-ш...ло! — спину покинул ещё один осколок и конец предложения потонул в шипении. — Квинтец! — Выругался, крепко жмурясь и встряхивая шлемом. — Сиди смирно. Осталась ещё пара. — И я смогу выдохнуть с облегчением? — язвительно уточняю. — Сможешь. — Соглашается десептикон. — Сразу после того как я выправлю вмятины и погнутые края обшивки. — Шлак! — минус ещё один осколок. — Тебе повезло, что ты не наглотался электрума. — Когтистый манипулятор застыл, не выпуская инструмент и неожиданно лег на плечевой блок, слегка разворачивая меня к собеседнику. На клик отрываясь от неприятной процедуры, Шоквейв уставился прямо в мой визор немигающим взглядом. — Ты ведь его не наглотался? — Нет. — ответил одновременно с облегчением и беспокойством. — А что? — внутри приподняло голову подозрение. — В таком случае, тебе очень повезло. — Отведённая в сторону оптика и уклончивый ответ не на шутку меня обеспокоили. — Шоквейв, — Я медленно повернулся к нему, не сводя глаз с нервно подергивающихся антенн. Та-а-ак... — Что значит "тебе очень повезло"? — Тебе нужно выправить вмятины, иначе ты не сможешь трансф-... — Денты не заговаривай. — Десептикон устало провентилировал, возвращая на меня взгляд. — Что было бы, наглотайся я той дряни? —... — Шокве-е-ейв. — Электрум безопасен для внешней обшивки. Однако, при контакте с внутренними системами кибертронцев, куда менее защищёнными и куда более хрупкими... — Мех молчал, казалось, с трудом подбирая слова. — он вызывает реакцию распада. Если бы ты его наглотался, то твоя внутренняя составляющая за пару джооров превратилась бы в кипящую смесь расплавленной массы.       В лаборатории повисла мёртвая тишина. Шоквейв, не говоря больше ни слова, мягко, но настойчиво подтолкнул в бок, прося развернуться. Позволив меху вернуться к ремонту, в молчании уставился на один из терминалов, переваривая услышанное. Бегая оптикой по непонятным формулам — результатам анализа золотистой жижи, медленно осознавал, в какую жопу едва не вляпался. Это не то что везение... Это сраное чудо, что я всё ещё жив!       "Я чуть не умер".       Медленной. Мучительной. Смертью.       Сцепив в замок подрагивающие пальцы, сглотнул вставший комом антифриз. Прикрыв оптику и глубоко провентилировав, постарался отогнать мысли о смерти, случайно промахнувшейся своей косой. Больно близко от моей шеи сегодня свистнуло лезвие. Силясь отвлечься, сосредоточился на возне за спиной, тут же морщась от неприятного скрипа и щёлканья вправляемых на положенное место сегментов. Нейроствол откликнулся болезненными, но терпимыми уколами.       "По крайней мере, я снова смогу трансформироваться". — попытался извлечь из происходящего хоть что-то хорошее. — Если подумать, тебе в какой-то степени даже повезло. — Так неожиданно выдал Шоквейв, что я, сбившийся с мысли, растерянно моргнул, потеряв нить разговора. — Повезло, что мои внутренности не превратились в жижу? — накатило какое-то чёрное и мрачное веселье. — Нет. — Замолкнув, он на клик задумался. — Хотя, полагаю, и это тоже.       Я тихонько хмыкнул. — Тогда о каком конкретно везении речь? — С тихим щелчком еще один сегмент встал наместо, и мои крылья непроизвольно дернулись. Больно прикусив губу, стравил воздух. Подавил очередной резкий приступ нервозности, подталкивающий дёрнуться, уйти от прикосновений и заодно как можно больнее садануть когтями по чужому манипулятору. Чтобы оставили в покое. Чтобы не трогали. Процессором понимаю, что это всего лишь Шоквейв и никакой угрозы нет, но избавится от напряжения всё равно не могу.       "Надо с этим дерьмом что-то делать. Это уже ненормально". — Электрум — это особое вещество. — Начал учёный с уже знакомой интонацией. Меня ожидала лекция. Но это даже хорошо, смогу хоть ненадолго отвлечься от своих вжиков. — Это вещество есть только на Кибертроне. И его мало. Очень мало, Хорон. Отыскать хотя бы крохи было невероятно сложно ещё в довоенное время, а уж сейчас... Честно говоря, я до сих пор не могу в это поверить. Если бы я не знал тебя, я бы не поверил тебе на слово. — Неужели эта дрянь такая редкая? — с сомнением хмыкаю, вспоминая целый водопад, заливший половину дороги и едва не смывший меня с серво. — Ты не представляешь насколько. Он не только редкий, но и очень ценный. За одну такую канистру, которую ты притащил, тебе либо прострелили бы искру, либо обогатили так, что не пришлось бы работать до конца актива.       Не сдержав удивлённого вздоха, повернул шлем к учёному в чьём эм-поле проскользнуло что-то такое... то ли радость, то ли досада, настолько спутаннае была эмоция, что сложно разобрать. — Чем же он так ценен? — мне искренне стало интересно. — Многие вещества можно воссоздать искусственно. Энергон, кислоты и кристаллы, даже кибертрониум... Электрум в этот список не входит. Его структура сама по себе крайне нестабильна и хаотична. Она постоянно меняется. И меняет то, с чем взаимодействует.       "Стоп". — И как этот "электрум" повлиял на меня? — задаю беспокоящий вопрос. — Эффект при взаимодействии с корпусом кибертронца всегда разный. У кого-то корпус становится настолько прочным, что его с трудом возьмёт самый мощный лазер. У других повышается устойчивость к внешним воздействиям, они становятся невосприимчивыми к высоким и низким температурам. Некоторые поглощают электрические разряды и восполняют энергию. — А я?       На миг Шоквейв отрывается от работы и бросает на меня повеселевший взгляд, слегка кивая шлемом на знакомую формулу на экране терминала. — На основании данных сканирования, я могу тебя поздравить. Ты теперь обладаешь высокой устойчивостью к большинству кислот. Корпус стал более прочным и может выдерживать кислотные шторма. — Десептикон хмыкнул. — Учитывая, что заплыв мог стоить мне очень дорого, результат не так уж и плох. — не сдержав тихого смешка, с облегчением пожимаю плечевыми. Алая линза десептикона мигает в знак согласия.       "Да уж. Что не делается — всё к лучшему".       Оставшуюся часть ремонта провели в задумчивой тишине. Каждый думал о своём и оба радовались, что происшествие обошлось без потерь. Канистры со столь ценным содержимым отставили в дальний угол, аккуратно укрыв брезентом до лучших времён. Электрум хоть и был на вес золота, но сейчас от него толку особо не было.       Долгая и неприятная процедура наконец подошла к концу. Ржавые осколки отправились в утиль, тонкие сегменты вправили на место, а вмятины выправили. Я с облегчением соскользнул с платформы. Спина всё ещё немного ныла, но это было мелочью по сравнению со всем пережитым. Пошевелив крыльями, прошёлся взад-вперёд под изучающим взглядом алой оптики. Пока я разминал затёкшие шарниры, Шоквейв оценивал результаты своей работы. Выйдя на середину зала — единственный пустой участок, замер, прислушиваясь к себе.       Трансформироваться было на удивление боязно. В процессор лезли неприятные мысли. Вдруг не получится? Вдруг что-то снова заклинит? Внутри всё переворачивалось вверх дном от одной только мысли, что я больше никогда не почувствую ветер на крыльях, а до аудио не доберётся свист рассекаемого воздуха. Меня заметно передёрнуло, стоило только представить, что искра больше не вторит рёву мотора. Что я не смогу промчатся по трассе и колёса до конца актива забудут зов дороги.       И то и другое дарило чувство свободы. Той самой свободы, от нехватки которой я задыхался всю свою прошлую жизнь, даже не осознавая. Осознал лишь когда впервые поднялся в небо на собственных крыльях. Мой первый полёт отзывался в памяти запахом дыма, застилавшего кибертронское небо. Отзывался едким химическим привкусом радиационных облаков. Отзывался болезненным покалыванием кислотных капель на внешней обшивке крыльев.       Всё это было лишь жалким призраком на фоне поглотившей искру эйфории.       Отдающей радостью и... болезненной ностальгией.       Стравив воздух, встряхнулся, отбрасывая накатившие наваждение прочь. Растёр пальцами уголок шлема, борясь с кольнувшей мигренью и случайно пересёкся взглядом с десептиконом. Шоквейв, чуть склонив шлем в бок, ободряюще подмигнул линзой. Словно знал и хорошо понимал возникшие невесть откуда метания. Не торопил, не говорил, лишь молча выражал поддержку.       В искре теплом разлилась благодарность к десептикону.       Отбросив неуверенность, дал команду к трансформации. Все системы корпуса мгновенно откликнулись. В аудио отозвался родной перестук сегментов и деталей пришедших в движение. В тот же клик меня перекидывает в колёсный альтмод без единой задержки. Одновременно плавно и быстро.       "Работает!"       Новая команда и колёса сменили крылья.       Радость. Чистая незамутнённая радость вырвалась льющимся наружу смехом. Трансформировавшись и вновь оказавшись на серво, облегчённо стравил воздух, не сдерживая улыбку. Добрался до ближайшего ящика на подкашивающихся серво и приземлил бампер. Перевёл взгляд до лучащегося довольством оптику учёного, благодарно кивнул. — Спасибо, 'Вейв. — Откинулся на холодную стену, прикрывая линзы. — Правда спасибо.       Перегруженный процессор зафиксировал, но не придал значение тому, как едва заметно вздрогнул больший мех, удивлённо и растерянно поведя антеннами. За то придал значение едва заметному кивку. Ну вот и славно.       Прилив позитивных эмоций постепенно утихал под давлением почти пустого бака и покалывающей шлем мигрени. Резко накатила усталость, тяжело оседая на плечевые. Корпус отозвался неприятной ломотой. Я чувствовал себя выжатым до последней капли лимоном и с сомнением поглядывал в направлении собственной платформы. Не был уверен, что смогу пересечь весь зал и доползти до спального места. Да что там до места, не был уверен, что осилю сползти на пол и удержаться на своих двоих.       "Плевать".       Расправив крылья и подтянув к себе серво, прижался боком к стоящим друг на дружке ящикам. Спиной к стене было удобно и спокойно. Отрублюсь прямо здесь. Импровизированная башня на шлем не рухнет — тяжёлые контейнеры намертво застыли на месте и сдвинуть их можно разве что на пару с Шоквейвом. Последний дёргать меня тоже скорее всего не будет. А что? Он бухтит всякий раз, как я отрубаюсь на полу, правильно? Но сейчас то я не на полу и даже не в коридоре, значит и претензий никаких быть не может!       Да и темно в этом углу, свет оптику не режет, самое то.       "Холодно, правда, но да шлак с ним. Не впервой, бывало и похуже, тут вон, хоть сухо и тихо".       Не успел окончательно уйти в офф, как меня растормошили, придерживая за плечо. Тормошили, к слову, настойчиво и упрямо. С измученным недовольством приоткрываю одну линзу, мигнув визором, давая знать что я онлайн и не надо вытряхивать из меня винтики. Трясти перестали. Уже ожидая очередной нотации о необходимости перезаряжаться на платформе, я едва удержал неожиданно всунутый в манипуляторы куб с энергоном. Процессор, в отличии от меня не затупив, выдал краткую сводку по оставшемуся в баках топливу, тут же небрежно откинутую в сторону. — Я сегодня уже заправлялся-... — договорить мне не дали.        — Пей. — настойчивые, не терпящие споров интонации проскользнули в обычно нейтральный, обделённый эмоциями голос. — Я не-... — меня снова оборвали на полуслове. — Учитывая твою пешую прогулку через половину Тарна, а также исходя из данных сканера — твой уровень энергона сейчас в красной зоне. Пей. — поля меха щёлкали беспокойством и готовностью насильно поить энергоном в случае отказа.       Спорить с Шоквейвом — дело неблагодарное. Особенно когда тот прав.       Одного взгляда, мельком брошенного на лазурную жидкость, оказалось более чем достаточно, чтобы когти сами намертво впились в края куба. Чувство жажды, до сего игнорируемое и метавшееся где-то на периферии сознания, вырвалось на первый план. Горло продрало наждаком, а топливопровод тошнотворно сжимало. Голод. В последнее время я вспоминаю и испытываю это чувство всё чаще и чаще. Энергона мало. Его необходимо экономить, растягивать на как можно дольший срок, если не хочешь сдохнуть от голодной смерти.              Вот уж не думал, что снова испытаю нечто подобное.       "Не на это я рассчитывал, соглашаясь на перерождение". — с мрачным весельем проскользнуло в процессоре.       Сделал глоток. Холодное, почти безвкусное топливо, переработанное из маленькой жилы, найденной в давно потухших плавильнях Тарна. Не то что второй сорт, этой дрянью в мирное время даже технику заправлять не стали бы. Перерабатывать его было сложно и долго. Если бы не Шоквейв, собравший сложную систему фильтров из имеющихся в лаборатории запчастей, мы бы оба угробили себе энерго-систему.       Отрава, а не энергон. Переработанная, пригодная для употребления отрава, медленно бьющая по топливопроводу и внутренним фильтрам. Вот чем приходилось довольствоваться. Даже учёный не мог избавится от всех вредоносных примесей. Что-то да оставалось, и это что-то постепенно оседало во внутренних системах.       Сдохнуть голодной смертью или оттягивать деактив, медленно, но верно травя себя? Жить хочется всем. Ни я, ни Шоквейв не исключение, так что выбор был очевиден. Тянуть будем так долго, чтобы собрать космо-мост и убраться с этой проклятой планеты до того, как она станет для нас обоих кладбищем.       "Я здесь не сдохну".       Шоквейв грузно опускается рядом, садясь на пол и откидывается спиной на контейнер, задумчиво сверля взглядом потолок. Мощные вентсистемы с протяжным хрипом стравливают пыльный воздух. Потягивая энергон, разглядываю множественные, длинные царапины на фиолетовом корпусе. Когда-то обуглившаяся краска давно поотваливалась, а на её место пришла новая, свежая, пока ещё совсем тонким слоем покрывавшая повреждённые участки, со стороны походя на проплешины. Удивительный пример регенерации живого кибертронского металла.       Оптику неприятно цепляет корка засохшего энергона на одном из торчащих из спины сегментов. Под ней едва заметная царапина, уже затянувшаяся. Должно быть сам того не заметив, Шоквейв обо что-то зацепился, распоров металл. Отвести взгляд и переключится не получается. Маленькое лазурное пятно на тёмно-фиолетовом фоне слишком сильно бросается в оптику. Раздражает своим наличием.       Спинные сегменты, так удивительно напоминающие закрылки, выглядят чувствительными и хрупкими. Буравя их взглядом, отставляю куб, втягивая когти. Не сдержавшись, тяну манипулятор и аккуратно, подушечками пальцев принимаюсь оттирать пятно.       Десептикон дёргается от неожиданности, едва не подпрыгивая на месте. "Закрылок" уходит из под пальцев, опускаясь вниз вместе с треклятым раздражителем светло-лазурного оттенка. — Дай мне оттереть это шлаково пятно. — с искренней досадой, обращаюсь к застывшему корпусу. Не требование, всего лишь просьба. — Мне оно теперь покоя не даст, пока не ототру. — Чистейшая правда. Не знаю почему, но это маленькое голубое пятнышко раздражало до дрожи в манипуляторах. Не иначе как внутренний перфекционист проснулся. — Пятно? — голос десептикона казался растерянным. — Да, энергоновое пятно. Я не буду тебя царапать, — уточняю на всякий случай. — просто вытру.       Тонкие серебристые антенны лихорадочно дёргаются, но мех молчит, не проронив ни звука. Тяжёлый корпус, ощутимо напрягшийся, подобрался как-то хищно, словно готов активировать боевые протоколы в любой клик. Учёный он может и учёный, но всё же войну прошёл. А без боевых навыков выжить в этом Аду едва ли возможно.       Видимо, не следовало его трогать. Мало ли что? Я вот тоже не люблю когда за спиной вошкаются. Да и может банально неприятно. Участок то, похоже, чувствительный, а я полез. Неловко вышло...       Эм-поля десептикона как-то неуверенно пощёлкивая, выдают высокую ноту настороженности. Я удивлённо застыл, пытаясь разобраться в чужих эмоциях.       "Я его что, напугал?"       Опущенные закрылки, плотно прижатые к спинным сегментам медленно, неуверенно приподнимаются. Учёный поворачивает шлем и внимательно обводит меня взглядом, словно что-то выискивая. Дольше всего алая линза задержалась на так и застывшем в воздухе манипуляторе и втянутых боевых когтях. Фиолетовый корпус заметно расслабляется, отодвигая боевые протоколы поглубже.       "Нет. Не я. Прикосновение, оно его напугало". — Буду благодарен, если в следующий раз ты предупредишь заранее. — тихо вздохнув, Шоквейв отворачивается, подставляя открытую спину. Десептикон, притушив оптику, откидывается на контейнер и переключает внимание на расчёты, бегающие по экрану терминала. Эм-поля мягко выравниваются, отдавая тихой усталостью и... чувством доверия. — Так и сделаю. — подушечками пальцев осторожно оттираю бледно-голубое пятно с тёмной брони.       Краем оптики ловлю отблеск оставшегося в кубе энергона и чувствую беззвучный скрип собственных дент. Отрава или нет, но это всё ещё единственное топливо, что у нас есть. Оставалось уповать на удачу и надеяться, что оно не добьёт нас раньше, чем появится альтернатива.       "Нет. Я здесь не сдохну".       Метал под пальцами отдаёт теплом и тихой вибрацией хрипящей вентсистемы.       "И тебе не позволю".