Italian holiday

Запыхавшийся, Савада влетел в оружейную: там уже находился Колонелло, отчитывающийся о состоянии здоровья Джаннини. Судя по тому, что патологоанатом был расслаблен, с угрозой для жизни удалось справиться. А вот по Реборну нельзя было сказать, что он доволен. Но оно и неудивительно: список, который детектив намеревался отыскать в оружейной, оказался в руках Савады. Поэтому как только журналист показался в дверях, Реборн сам подошёл к нему, протягивая руку. Тсуна отдал список, сваливаясь на стул, стоящий в углу. Сердце бешено колотилось, ноги слегка подрагивали от напряжения. Сам Савада трясся, с трудом унимая дрожь, выдающую всё его нетерпение. Однако Реборн, чувствуя, какое напряжение повисло в воздухе с появлением парня, не спешил оглашать имя убийцы. Сначала он внимательно прочитал подготовленный Джаннини список, только после чего, потирая подбородок, произнёс: - Хм, он действительно здесь. Джаннини сам указал на него. - Как так?! – не поверил Тсуна, подскакивая на месте. Детектив протянул ему листок. - Посмотри сам. Тсуна трясущимися руками взял список, тут же набрасываясь взглядом на имена. "Емицу, Джаннини, Фуута, Шамал…" – в голове всплывали знакомые образы, но ни один из них не вязался с образом убийцы. Перечитав его ещё раз, Савада также не заметил ничего подозрительного. И только на третий до Савады дошло, что все имена, кроме "Фуута" были подчёркнуты. - Только не говори мне, что это Фуута, – Тсуна взглянул на Реборна, требуя объяснений. Детектив же спокойно глядел на него в ответ. В отличие от журналиста, его собственные догадки ничуть не смущали. - Ты сам всё видел. - Но он же не подчёркнут! - Именно поэтому он виновен, – вздохнул Реборн, поворачиваясь к Саваде спиной. – Джаннини не подчеркнул его как возможного подозреваемого. Не принял во внимание… А те, кто меньше всего вызывают подозрений, зачастую и являются теми, кого мы ищем. К тому же, именно у Фууты на данный момент нет алиби, так как поговорить с ним до сих пор не удалось… - А вдруг оно есть? – выпалил Тсуна, но осёкся: он вспомнил, как уже спрашивал мальчишку о том, где он был в день убийства Тимотео. - Тсуна-ни! – Фуута вбежал в оружейную, держа над головой увесистую книгу в твёрдом переплёте. Заметив уставившихся на него Колонелло и Реборна, задор мальчишки быстро испарился. Детектив же, развернувшись и подойдя к Фууте, спросил без всяких предисловий или приветствий: - Где ты был в день убийства босса корпорации "Вонгола", Дона Тимотео? – мальчишка, прижав книгу к груди, начал пятиться назад. Но дверь оказалась закрыта: Колонелло, скрестив руки на груди, встал на пути. Фууте ничего не оставалось, как отвечать. - Я… я не помню. - Не помнишь, или не хочешь помнить? - Я правда не помню! Но и Девятого я не убивал! – на глазах появились первые слезинки – Фуута надрывался, пытаясь донести до Реборна свои слова. Детектив лишь молча стоял напротив, не спуская холодного взгляда. Тсуна прекрасно знал этот взгляд: так мужчина смотрел на допрашиваемых, не оставляя им и шанса на милость. Детектива не брали слёзы, его не брали мольбы. Именно поэтому в работе ему не было равных. - Не спускать с него глаз до пробуждения Джаннини, – приказал Реборн, проходя к двери. Колонелло отошёл в сторону, пропуская коллегу. Тсуна же, как только Реборн покинул оружейную, кинулся к Фууте, с трудом сдерживающим рыдания. Но Колонелло остановил его. - Не стоит, – на полтона тише начал патологоанатом. – Если всё это игра… - А если нет? – всё не сдавался Тсуна. Колонелло только пожал плечами. - Если нет, тогда волноваться тем более не стоит, кора. На наше счастье, Реборн только ищет преступника, а не выносит ему приговор, – Савада взглянул на Фууту – тот постепенно успокаивался, садясь за стол и скрывая опухшее от слёз лицо в ладонях. Он никого не хотел видеть. Даже так обожаемого им Тсуна-ни. Савада опустил руки. Смотреть на страдающего из-за необоснованных обвинений Фууту он долго не мог: в груди всё перехватывало от одной только мысли, что столь юное создание могло быть убийцей. "Да ещё и профессионалом!" Тсуна окончательно понял: он не верил Реборну. Не верил ни единому слову, брошенному в адрес Фууты. "Все под подозрением, и это правда. Но пока не представлено доказательств, подозреваемые так и остаются подозреваемыми". - Иди, я присмотрю за ним, – Савада кивнул, поворачивая к выходу. - Не боишься? Всё же кое-кто считает его преступником. - Нет, кора! – улыбнулся Колонелло. Савада шутил, хоть и скверно. Уже неплохо. – Скоро должен прийти Шамал – его и заставлю смотреть, раз рядом с Джаннини от него нет никакого толка. - Шамал? – Тсуну как будто осенило: поблагодарив патологоанатома и крикнув Фууте, чтобы он не расстраивался, Тсуна выбежал из оружейной, взяв курс на лифт. Ему нужно было срочно переговорить с Реборном. "Какого чёрта ты делаешь поспешные выводы, когда ещё не вся информация собрана, а, Реборн?" – негодовал про себя парень, обшаривая этаж на этажом. Журналист не знал, куда подевался Реборн, но в этот раз останавливаться на полпути он не собирался. На кону честь и, возможно, жизнь ни в чём не повинного мальчишки – Савада не собирался отступать только из-за собственной слабости. Детектив обнаружился в бывшем кабинете Тимотео. За письменным столом сидел Емицу, с недовольным выражением лица выслушивая мужчину. Реборн докладывал о том, что им удалось узнать и кого следует немедленно заключить под стражу. На влетевшего на порог Тсуну мужчина не обратил никакого внимания, продолжая свой доклад. Емицу же, только сильнее сдвинув брови, кинул на сына беглый взгляд. - Реборн! – вмешался Савада, прерывая рассказ детектива. – Прекрати, ещё ничего не доказано. Ты же сам просил Шамал разузнать о конкурентах Червелло! А Занзас? Разве он не идеальный кандидат? Зачем же всё вешать на Фууту!.. - Бедного мальчонку оклеветали, отпустив на волю разъярённых убийц… Савада, а ты прирождённый журналист, как я посмотрю, – огрызнулся Реборн, с нескрываемым раздражением глядя на Тсуну. Парень покраснел – стыд неприятно кольнул щёки. Но Тсуна уже пообещал себе не сдаваться. Пути назад нет. - Но Реборн, послушай!.. - Это ты меня послушай! – детектив редко повышал голос. На Тсуну – частенько, но в основном тогда, когда тот мешался под ногами. Сейчас же он грозился сорвать дело. – Смерть Тимотео ничего не принесла конкурентам Червелло: они всё равно получат свой товар, хоть весь особняк взлетит на воздух – это уже принцип "Вонголы". А Занзас – он прилетел после того, как произошло убийство. Это подтверждает как Джаннини, так и ваучеры, оставшиеся после перелёта. - Н-но ты же… – уже из последних сил пытался сопротивляться Савада, понимая, что у него не оставалось аргументов. Реборн оказался подготовлен лучше его. Как всегда. Шляпа спустилась чуть ниже, отбрасывая тень на карие глаза. Они злые? Они усталые? Тсуна уже ничего не мог разглядеть – перед глазами всё начинало плыть. Ещё чуть-чуть и у Савады побегут слёзы. "Это несправедливо! Несправедливо…" - Проверить Занзаса я попросил только для того, чтобы ты не шумел, – ещё один удар. Тсуна чувствовал, как тяжелели ноги, клоня его к земле. Взгляд пал на Емицу – отец либо подтверждал, либо опровергал слова Реборна, тем самым вынося тот самый вердикт. "На наше счастье, Реборн только ищет преступника…" – вспомнились слова Колонелло. И действительно: как бы сильно детектив ни ранил словами, последнее же всё равно было не за ним. - Реборн прав, – как-то нехотя начал Емицу, понимая, что последует за его ответом. – Занзаса нет в списке. Джаннини по моему приказу встречал его в аэропорту. А если брать во внимание его финансовое положение, то мотаться туда и обратно у него бы попросту не вышло. - Но неужели ты и сам в это веришь? – несмотря на то, что Саваду разбили в пух и прах, он не переставал барахтаться в похоронившей его лавине фактов, то и дело цепляясь за спасительные соломинки. Они рвались, стоило только прикоснуться к ним. Но Савада верил, что однажды ухватится за ту, которая сможет вытащить его на поверхность. - С трудом, – признался Реборн, сдаваясь под натиском. – То, что ребёнок может быть преступником – хоть и ненормальная, но практика. Но в обычном случае мы имеем дело с психическими отклонениями или врождённой жестокостью. Но судя по словам Емицу, Фуута не такой, что и вызывает сомнения. Признаюсь, я и не верил, что он существует – лишь ты, Савада, пару раз упомянул о каком-то мальчишке, которого я в глаза не видел. Но затем он сам пришёл – наш ключ к тем белым пятнам, которые продолжают портить это дело. Два выстрела в Тимотео и при этом один в Джаннини. Пулевое отверстие во лбу, что совершить для Фууты с его ростом – невозможно. И в завершение – отсутствие каких-либо следов на месте преступления. По правде говоря, мы и улик против него не имеем. Просто Фуута остался единственным, у кого не оказалось алиби. И если он ничего не вспомнит до завтрашнего вечера, то поверь, Савада, ему несдобровать. - Какое наказание его ждёт?! – Тсуна навис над Емицу, перегибаясь через стол. Савада старший, отпрянув, сперва даже удивился такому напору со стороны Тсуны. - Я пока не знаю, – не стал врать Емицу. – Оставьте меня одного: свою работы вы уже выполнили, спасибо, – спешить Емицу не хотел. Реборн понимал это, поэтому, схватив Саваду за шиворот, выволок его в коридор. Тсуна быстро высвободился из чужих рук, уже направившись в сторону лифта – он не собирался оставлять Фууту одного, когда против него ополчились все гости и жители особняка. - Эй, Савада. Тсуна шёл. - Савада. Ни шагу назад. - Прекращай, Савада: так ты только сильнее привязываешься к нему. Переставай уже ранить себя. Журналист остановился. - Предлагаешь отвязаться и от тебя? Реборн притих. Внутри всё как-то неприятно сжалось. Мужчина и сам не понял, что это было. Игнорируя это отвратительное чувство, он продолжал пялиться на Тсуну, который, всхлипнув, сорвался с места и побежал прочь. И даже после того, как коридор опустел, Реборн не спешил покидать его. "Так значит, я раню тебя?" Спрятав руки в карманы пальто, детектив резко развернулся, уходя от дверей кабинета. Не сбавляя шага, мужчина спешно дошёл до своей комнаты. Хлопнула одна дверь. Через секунду раздался второй хлопок – в противоположном крыле. Тсуна никуда не пошёл. После того, как он нагрубил детективу, Савада уже не мог сдерживать собственные эмоции. Они били через край, изматывали и без того эмоционально нестабильного журналиста, заставляя чувствовать себя разбито. В таком состоянии он не то, что Фууту не успокоит – Тсуна не сможет взять себя в руки. Рухнув на кровать, журналист уткнулся лицом в подушку. Совсем скоро наволочка намокла, а Тсуна, слегка успокоившись, уже устроился на кровати с ногами, обнимая подушку и с тоской в глазах глядя в пол. Остыв, Савада понял, что сморозил глупость. Не подумал, возможно, даже оскорбляя Реборна. Но идти и извиняться сейчас у него не хватит храбрости: от того, как он себя вёл, парню хотелось провалиться на месте, а не представать перед детективом и каяться в своих грехах. "Он всё разъяснил, всё разузнал, прежде чем приходить к каким-то выводам. И хоть Реборн сам с трудом верит, что Фуута виновен, он просто не может считать иначе. А я… я только и умею, что ныть". Голова всё ближе и ближе склонялась к подушке. Тсуне хотелось провалиться в сон: поскорее закрыть глаза и распрощаться с этим днём. Но так просто отпускать Саваду никто не собирался. Раздался звонок. Тсуна не сразу вспомнил, где оставил телефон, пока не нашёл его в кармане плаща – звонил Скалл. Как выяснилось, Верде не пускал его к компьютеру, а Реборн, как и ожидалось, не брал трубку. - Занзас не бывал в Италии около десяти лет. Последний же раз он взял билет спустя сутки после смерти Тимотео... – подтверждал невиновность Занзаса Скалл, не забывая озвучить и свои заслуги в поиске необходимых данных. Тсуна молча выслушивал его, лишь изредка отвечая без всякого энтузиазма. Заметив это, сыщик не постеснялся поинтересоваться, в чём дело: - Как всегда, – отвечал Тсуна, вздыхая. Что-либо пояснять ему совершенно не хотелось, как и раскрывать душу перед Скаллом. Но следователю хватило и этого, чтобы понять, о ком шла речь. - О, опять Реборн – непознанная душа! – рассмеялся Скалл, но тут же прикусил язык, понимая, что Тсуне сейчас не до шуток. – Ладно, прости Тсуна. Просто не принимай близко к сердцу. С Реборном всегда было тяжело и будет. И единственное, что утешает, это осознание того, что все вымотанные нервы были не напрасны. По крайней мере, к такому выводу пришёл я, если припомнить все наши с ним взаимодействия, – уже без какой-либо радости закончил Скалл, предаваясь не самым красочным воспоминаниям. Тсуна слабо улыбнулся – следователь был абсолютно прав. Что бы ни происходило, как бы Тсуна не сомневался в детективе, а единственное, что ему оставалось чувствовать по итогу, так это сильнейший стыд за собственное поведение перед ним. Вот и сейчас чувство вины уже стало отравлять рассудок. Отключив телефон, Тсуна без сил свалился на кровать. Он обязательно переговорит с Реборном завтра. Извинится и… Наконец примет себя.