***
— Привет, Юра, — аккуратно обняв истинного за талию, как и всегда сзади, Юри успокоился. Юра мог не придти, эти сны были обоюдными, и если один не сможет или не захочет, то другому останется только ждать. — Привет, что-то случилось, ты кажешься взволнованным? — Нет, все в порядке, — тёплые руки погладили по животику омеги, — просто я к вам привык и уже люблю. Юра повернулся и обнял за шею альфу, — Мы тоже тебя любим, ты такой надёжный. Юри поглаживал омегу по плечам и спинке и тот жался к нему, как котёнок, — Моё маленькое Солнышко. — нежно пройдясь рукой по щеке и приподнимая личико любимого за подбородок, целует в нежные губки. — Ты сегодня был на катке? У тебя губы потрескались, даже во сне чувствуется, — предупреждая вопрос о том, как он об этом узнал. — Был, смотрел как один фигурист катается. Он сегодня такой грустный. Почему-то разозлился на меня и на Виктора. — Может ты его чем-то обидел? — предположил Кацуки, желая узнать истинного лучше. — Я сказал ему зачем приехал в Японию. Никифоров его тренер, а я хотел рассказать Виктору, что он скоро станет папочкой. Я спрашивал у него, кого он любит и он сказал, что своего омегу, а когда спросил кто его истинный, он разозлился и сказал, что это не имеет значения, раз от него отказались. — Может ты его расстроил желанием отнять у него тренера? — стараясь сохранять спокойствие, спросил японец, — да и зачем тебе Виктор, если есть я? — Ты же от меня прячешься! — возмутился омега. — И все же я с тобой, — обняв за плечи и поцеловав в щеку, продолжил Юри. — Но все также далеко, — вздохнул омега. — Я не хочу тебя печалить, просто я боюсь, что ты меня не примешь. — Почему ты решаешь за нас двоих? — хмурится Плисецкий. — Думаю, ты скоро все сам поймешь, — легко поцеловав, Юри заглянул в глаза омеги, — я жду тебя, Юра, — и растаял обрывая сон. Несносный альфа снова оставил его без ответа на главный вопрос — кто же он?***
— Юри, у меня телефон сломался. Я бы, конечно, мог купить новый, но в этом все мои контакты, я бы не хотел их восстанавливать, бегая по людям, которые мне нужны. — Я понял Викутору, идём, я тебя отведу в мастерскую, все равно уже нет смысла идти на каток. — Юри никак не мог отделаться от чувства, что сегодня что-то произойдёт. Он ловил на себе взгляды Виктора и понимал, что тот ещё надеется. Виктор получал в ответ хмурые взгляды и это ему не нравилось. Он старался не касаться утреннего разговора и быть веселым по возможности, но Юри на это не поддавался, оставаясь немногословным и колючим. — Очевидно, это заразно. — Что? — выныривая из своих мыслей, спросил японец. — Ты от Плисецкого заразился таким отношением к людям, которые с тобой разговаривают? — повторил более развернуто свой вопрос Никифоров. — Каким? — удивился Кацуки. — Нелюдимый, колючий, хмурый. — стал перечислять Виктор. — Викутору, я не хочу сейчас о чем-либо разговаривать. — с раздражением проговорил Кацуки. — Тебя бросили? — Нет, но пытаются. — улыбнулся японец, заприметив подходящего к ним Плисецкого. Улыбка была фальшивой, но ничего с собой он поделать не мог. Не мог признаться Юре, что истинный, не мог признаётся Виктору в своих планах, не смог защитить свою омегу, — Виктор, тебе туда, — указав на вывеску с компьютером, — а мне пора, у меня дела, — и быстро ретировался. — Эй, Кацуки, — в один голос проговорили русские, но того уже и след простыл. — Быстро же бегают японские фигуристы. — вздохнул Никифоров. — А куда он побежал? Я хотел с ним поговорить насчёт вчерашнего. — Вчерашнего? А что было вчера? — Ничего, — заливаясь краской и хмуря брови, буркнул Юра, — а ты куда? — Чинить телефон, — пожал плечами альфа — а что? Юра побледнел и попятился — Нет, ничего. Пойду поищу японца. — С тобой все в порядке? Ты бледный. — Со мной все нормально, — запинаясь, проговорил напуганный омега. Он слышал что, даже удаленные файлы можно восстановить и боялся. — Тебя нужно отправить в гостиницу, — схватил мальчика за руку и потащил к проезжей части. Виктор быстро поймал такси и усадил в него омегу, сказав адрес гостиницы. Юра нервничал, час икс настал и, кажется, для всех троих. Он сегодня проснулся в одежде, так как его клонило в сон и он не стал утруждать себя переодеванием. Он лежал в толстовке, которую заботливо на плечи ему накинул Кацуки. Вещь была мягкая удобная и пахла приятно — альфой. Тут то до него и дошло, какой запах она имела! По мере осознания факта, что его обманывали все это время, он из умиротворенного человека превращался в зверя. В таком состоянии он и крушил свою комнату, но стоило упасть последней бьющейся вещи, как Юра стал успокаиваться. Следующей мыслью стало то, что как бы он не злился, ему Кацуки нравится. И причина печали Юри именно он. Он приехал к нему, намереваясь призвать к ответу папашу, высказывая все это истинному, естественно, он не в восторге. Но все же, почему не сказал? Дурацкий вопрос, он же не единожды на него ответил. Ну это уже поправимо, достаточно поговорить. Вот только альфа от него сбежал, словно догадался о том, что Юра все знает. Юра боялся, ему очень нужен был сейчас Кацуки, пока до него не добрался Виктор. Он ходил по холлу вдоль ресепшен, поглядывая на часы. — Ты бы присел, — проворчала Мари, которой надоело мельтешение возле стойки, — нельзя тебе волноваться в твоём положении. Юра только отмахнулся. Как бы Плисецкий не хотел, но на пороге первым оказался… — Юрочка, — позвал по-русски Никифоров — не уделишь мне время — обнимая обомлевшего омегу за шею и утаскивая парня подальше от любопытных ушей и глаз, пока тот не сопротивляется. Толкнув того в какую-то комнату, Виктор вошёл следом и закрыл дверь на замок. — Ты что, гаденыш, приехал, чтобы шантажировать меня? — притиснув к стенке перепуганного парня, — Что ты молчишь? Или может стукнуть тебя по животу, чтобы не мешал, сопля, — злобно смотря прямо в расширившиеся от ужаса глаза. Юра замотал головой и прикрыл живот, — Не надо, — еле выдавил из себя омега. Тут послышался щелчок замка и дверь открылась, в комнату зашёл Кацуки, изначально не заметив притихших русских. Но тут Плисецкий почувствовал, что это единственный шанс, пока хватка от удивления ослабла вывернутся из-под альфы. С криком «Юри», омега вырвался из рук Никифорова и шмыгнул за спину японца, вцепившись в его плечи. — Юри, спаси меня, он все вспомнил и хочет от меня с ребенком избавиться. Виктор ухмыльнулся, — Вот уж чего, не хотел так убивать вас двоих. Мне не нужен ребёнок, я тебе предлагаю аборт, дурень. Зачем тебе так рано дети, ты сам ещё маленький и карьере твоей хана придёт. — А это уже неважно, это мой ребёнок, Виктор. — нехорошо улыбаясь и скрестив руки на груди проговорил Юри. — Что? Ты рехнулся? — Мой истинный омега меня признал и я признал его. Теперь это мои заботы. — Истинный… омега… — глаза метнулись с лица японца на лицо Плисецкого и обратно. — Да, Юра мой истинный омега. — Так вот почему ты скрыл запах, — оседая на пол, — и с самого начала не собирался быть со мной как пара. — Викутору, — чуть смягчился Кацуки, — я тебе изначально сказал о цели своих посещений. Я видел тебя только в роли тренера. Не смей больше угрожать Юре, ты и так уже преступил закон. Если это кто-то узнает, то ты сядешь за решетку. Не тронешь мою омегу, мы не выдадим тебя. Я правильно говорю, Юра? — А, да, — очнулся Плисецкий. — Жестокий, — простонал Никифоров, сжав прядь своих пепельных волос. — Викутору, я тебе не обещал свою любовь. — Знаю, это я обманулся. Но что мне сейчас делать? — А тут два пути. Можешь остаться и продолжить тренировать меня, а можешь уехать и продолжить свою карьеру, как фигурист. Подумай.