Ты - моя единственная надежда

Christian’s POV — Сволочь!       Пинаю мусорный бак, пока иду по улицам Сиэтла и никак не могу понять, когда Ник успел поставить подпись на документе, в котором говорится, что я отдаю все акции ему! Я в полном дерьме! Чтобы доказать, что эта подпись не является оригинальной, мне придётся очень постараться, мне нужен мой юрист — мистер Ламарк. Почему я в нем уверен? Да потому что он никогда не любил Ника, он работал с моим отцом всю жизнь и уже хотел уходить на пенсию, но я попросил остаться его ненадолго, пока не найду ему замену, но это сложно, он лучший.       Джон Ламарк обещал найти мне хорошего юриста, но так и не успел этого сделать, потому что моя задница оказалась на улице. Мне нужно его найти и лучше всего, чтобы никто не знал о нашей встрече. Я знаю, что он живёт с женой за городом в небольшом домике, добраться будет туда проблематично, учитывая, что теперь у меня нет машины, а деньги я должен экономить буквально на всём.       Пока моя голова забита разными мыслями, я прохожу улицу с разными барами и заведениями, где обычно любит тусоваться молодёжь. Проходя мимо одного из таких мест, я вижу много девушек и ребят, курящих на улице, и вывеску, что требуется пианист.       И это как свет в конце тоннеля, это мой шанс. Прохожу мимо веселящейся толпы и меня буквально выворачивает от запаха дыма, ненавижу его.             Ещё с детства…       Срываю объявление и иду на поиски менеджера или хозяина заведения. Всюду громкая музыка, народ шумит, пьёт и веселится, и, пока я здесь, уже заметил, что публика довольно разная: от двадцати пяти и до пятидесяти лет. И судя по музыке, которая здесь звучит, это джаз-клуб. Должен сказать в этом месте не так плохо, как я предполагал. Подхожу к бармену и прошу показать мне главного, и парень примерно моего возврата показывает мне путь.       Прохожу по длинному коридору и нахожу дверь с табличкой «мистер Берри», стучу и слышу «входите». — Здравствуйте, — прохожу внутрь и вижу довольно представительного мужчину лет сорока пяти с седыми собранными в хвост волосами. — Добрый вечер, молодой человек, чем я могу вам помочь? — Собственно, я здесь по этому поводу, — показывают ему бумажку с вакансией, и он вежливо кивает. — Пожалуйста, присаживайтесь, — мистер Берри указывает мне на кресло, складывает руки в замок и облокачивается на стол.       Похоже меня ждёт допрос. Ну, ладно, начнём. Я уже готов ко всему, только дайте мне работу… — Как вас зовут? — Кристиан Грей, — я пытаюсь говорить уверенно, чтобы не выдать себя. — Что же, мистер Грей, расскажите мне о своих навыках, где вы учились и какой у вас опыт игры? — Я играю на фортепиано с шести лет, меня учили играть по технике Бузони, я могу играть в разных стилях и техниках. Я играю уже двадцать два года и каждый раз пытаюсь совершенствоваться во всем. Я считаю, что главная задача любого музыканта — донести музыку до слушающего. Я играю все от Баха и Аргерих до Рахманинова, и, конечно же, современных композиторов. — Весьма впечатляет. Я бы хотел посмотреть на вас в деле, мистер Грей. Давайте так, у вас будет шанс произвести впечатление на публику. Правда, я сам очень рискую, подпуская человека к сцене, увидев его в первый раз, но… Я тоже музыкант, мистер Грей, я всю жизнь играл на рояле, пока мои пальцы перестали гнуться, чертовы суставы. Но у меня есть глаза, и я вижу, что ваши пальцы и руки пианиста. Поэтому, если вы согласны, то я посмотрю вас в деле прямо сейчас, и от того, как вы себя покажете, я скажу вам о своём решении. — Идёт, — выдавливаю из себя улыбку.       Черт, я давно так не волновался. Я знаю, что от меня сейчас зависит многое, поэтому мне нужно постараться. Хотя, с чего бы мне волноваться? Я занимаюсь этим очень долгое время, но сейчас на кону стоит многое, и я не могу сесть в лужу. — Пойдемте, мистер Грей, — Берри указывает рукой на дверь, и я выхожу из его кабинета. Мужчина следует за мной, мы направляемся в зал, где уже собралось много народа, они жаждут «хлеба и зрелищ». И я тот, кто может дать им это. — Устраивайтесь за инструментом и приступайте, как только будете готовы. — Вы хотите, чтобы я сыграл что-то определенное? — останавливаюсь с Берри около барной стойки. — На ваше усмотрение, Кристиан, — он усаживается на высокий стул и подзывает к себе бармена.       Сделав глубокий вдох, я иду к музыкальному инструменту и по пути ловлю на себе заинтересованные взгляды посетителей. Проклятье, хоть бы не облажаться.       Я не касался клавиш с тех пор, как оказался в этом дерьме. Уже больше месяца прошло. Раньше я играл практически каждый вечер для жены и сына. Тедди очень нравились фортепианные мелодии, мальчишка внимательно слушал их и очень быстро засыпал; это облегчало Анастейше задачу.       Оказавшись рядом с роялем, я окидываю его взглядом, оцениваю. Провожу рукой по крышке, закрывающей клавиши, — ему уже много лет, вероятно, не один виртуоз имел отношения с этим прекрасным созданием. Видно, что с инструментом обращались бережно, поэтому с таким же трепетом я открываю клавиши и провожу по ним пальцами, чувствуя рельеф белых и черных тональностей. Потрясающе!       Сажусь на приставную скамью, устанавливаю пальцы и ногу на педаль для лучшего звучания. Нажимаю пару отдельных нот, чтобы проверить, как он настроен. Слегка хмурюсь, прислушиваясь к чистоте звука.       Не хочу утомлять современных людей классическими произведениями Баха или Шопена. Думаю, подойдет нечто из нашего века, но так же трогающее за душу, проникающее в ее самую глубину.       Закрываю глаза, и пальцы сами начинают танец с клавишами белоснежного рояля, ноты звучат одна за одной, сливаясь в одну прекрасную мелодию жизни. Мое сердце бьется в такт произведению Людовико Эйнауди, итальянского композитора. Una Mattina.       Когда звучат более высокие тональности, я вдруг осознаю, что в зале стоит невыносимо громкая тишина, все зачарованы, никто не посмеет шелохнуться, пока не оторву руки от черно-белых клавиш, потому что до тех пор, пока длится произведение, я вкладываю в него душу, все свои нынешние переживания и чувства. Если меня прервут, я потеряю частичку себя, как и все остальные — тоже.       Затихло последнее эхо ноты, и зал погрузился в ту же тишину, однако спустя пару мгновений все вышли из так называемого транса, толпа разразилась овациями, а мои щеки слегка порозовели. Я уже давно не был в центре одобрительного внимания.       Встав из-за инструмента, я коротко поклонился и быстрым шагом направился к Берри, чтобы получить его вердикт. Хотя, думаю, посетители и так уже все решили. — Это было… — он начал говорить, лишь только я оказался рядом с ним, еще до того, как я открою рот и что-либо спрошу. — Очень проникновенно, мистер Грей. Вам нужны деньги, мне нужен работник, но в музыке есть один нюанс: она не должна быть рутиной. Публика почувствует, когда вы перестанете наслаждаться своей игрой. Тогда вам придется уйти. — Так, вы берете меня? — я понимаю, что он прав, но не могу разобрать: у меня есть работа или нет? — Можете приступить прямо сейчас, мистер Грей, — допив напиток, Берри встал на ноги, направляясь к себе, а затем обернулся и напоследок сказал: — Все документы оформим завтра перед началом смены, поэтому загляните ко мне около двенадцати. — Хорошо, сэр.       Захожу домой, радуясь, что я получил работу. У нас будут хотя бы какие-то деньги на самое необходимое, и мы не умрем с голоду, но мне надо не забывать и об оплате дома, света и остальных платежах.       Прохожу на кухню и вижу Ану, которая возится с приготовлением ужина. Она стоит спиной ко мне, поэтому не замечает, что я уже здесь. На ней чёрные лосины, обтягивающие ее великолепные ноги и упругую попку, а ее белая футболка просвечивается, и я понимаю, что она без лифчика. Блядь, мне становится тесно в штанах. — Кхм-кхм, — прокашливаюсь я, чтобы не сильно напугать Ану. — Кристиан, ты меня напугал. — Прости, я не хотел тебя напугать, — подхожу к ней и обнимаю, — и у меня для тебя новость. — Правда, какая? — она искренне удивлена. — Я нашел работу и уже приступил к ней, — провозглашаю я и улыбаюсь. — Родной! — малышка цепляется за мою шею и зацеловывает моё счастливое лицо. — Я так рада! Расскажи мне все! — Конечно, только поцелую Тедди, схожу в душ, и я весь твой! — чмокаю жену в губы и вижу ее довольную улыбку. Я давно не видел ее такой. — Ужин как раз будет готов, — она вертит головой и все ещё улыбается. — Не могу поверить! — Я тоже, — Ана снова набрасывается на меня и целует. Когда я углубляю поцелуй, и он становится более серьёзным, придавливаю ее к столешнице и подаюсь бёдрами вперёд, и получаю в награду сладкий стон своей любимой девочки. Я так хочу ее. Мы оба стонем в поцелуе, наслаждаясь друг другом. — Меня сегодня ждёт самый вкусный и сладкий десерт. — Любите сладенькое, мистер Грей, — шепчет Ана, продолжая дразнить меня своими губами. — Обожаю, сегодня как раз мой любимый десерт. — М-м-м… — Ана ещё сильнее притягивает меня за шею, и я просто не могу сопротивляться ей. Она такая сладкая, я так люблю ее. — Идите в душ, мистер Грей, иначе я вас съем, не дождавшись десерта. — Я люблю тебя, — я хищно улыбаюсь, шлепаю ее по попке и иду в сторону нашей комнаты, чтобы поцеловать Тедди.       Покинув ванную комнату, быстро одеваюсь и снова подхожу к Тедди, чтобы поправить одеяло. Малыш неспокойно спит в последнее время, ворочается во сне. Целую этот сладкий комочек в пухлую щёчку и выхожу из комнаты. — Тедди так ворочается, это нормально? — спрашиваю Ану, усаживаясь на стул. Тем временем она ставит нам тарелки с едой и садится рядом. — Да, вполне, но последние пару ночей у него колики в животике, поэтому он может так беспокойно спать. — Это же не серьезно? Может быть, нужны какие-то лекарства?       Меня волнует здоровье моего сына, я не могу позволить себе хорошего врача сейчас, и, если малыш заболеет, это принесёт ещё больше проблем. — Это бывает у всех новорожденных детей, Кристиан. Я читала о каплях для детей на детских форумах, где делятся мамы малышей, но я пока не вижу в них необходимости, ему сегодня лучше. — Ана, я просто настаиваю, чтобы ты купила лекарство. Малыш для нас на первом месте, и я не хочу, чтобы он в чем-то нуждался. — Хорошо, я видела одну аптеку неподалёку, я могу сходить, пока ты посидишь с Тедди. — Я схожу сам. Просто скажи мне название капель, и я все куплю. — Хорошо, как скажешь, папочка. А теперь ты мне расскажешь о новой работе! Я просто умираю от любопытства!       Продолжая ужин за лёгкой болтовнёй, я рассказываю Ане о баре, в котором буду играть, и она просто в восторге, что я нашёл такую работу. А я невероятно рад, что принесу хоть какие-то деньги в дом. — Ана, я хочу тебе кое-что сказать… — держу за руки свою жену, надеясь, что это хоть как-то успокоит ее. — Что, милый? — вздохнула она. — Твой тон пугает меня… — Не волнуйся, все хорошо… — Господи, Кристиан, говори же! — с придыханием произносит она. — У меня есть план по проникновению в «Грей Хаус»…