Красота чудовища

С появлением Бакуго любое определение нормальной жизни разбилось на множество маленьких кусочков. Киришима был только рад разрушению его тоскливых дней. За все эти месяцы непосредственной близости Бакуго Киришима ни разу не позволял себе и подумать, что так может быть постоянно. Рано или поздно пришло бы логичное завершение. Он был прав. Просто не совсем так, как он изначально предполагал. Казалось невозможным, что их уединенные дни, дни, которые они проводили только вдвоем, могут стать чем-то постоянным. Их дни, когда они устраивали спарринги или читали в крепости из подушек, не могли продолжаться, по крайней мере, так просто. Теперь Киришиме нужно было создать новую норму, когда в его жизнь вернулась деревня, и эта норма включала в себя Бакуго. После стольких лет отчуждения от его деревни неудивительно, что Киришима каждый день находил причину спуститься с горы. Местные были более чем рады принять его помощь, ну, во всем. Киришима приходил в восторг от возможности снова участвовать в жизни деревни. Бакуго увязывался за Киришимой во время его походов в деревню. Понятное дело, крестьяне были осторожны с Бакуго, потому что его поведение не особо стало лучше. Но тот простой факт, что он не остается и не хандрит в особняке, доказывал Киришиме, что он пытался, что, кстати, было, возможно, его лучшими попытками. Это грело и грело его внутри. Потому что Бакуго было не все равно. Бакуго хотел стать лучше ради Киришимы. Потому что Бакуго Кацуки любил его. — Воу, парень! Ты ж себе так пальцы отобьешь! — плотник, которому помогал Киришима, выхватил у него из рук молоток. Киришима ошеломленно взглянул на него. Блин. Он снова это сделал. Было так легко отвлечься от всего мира, задумавшись о том, что Бакуго Кацуки лю… Плотник рассмеялся и взъерошил волосы между рогов Киришимы. Из-за этого обыкновенного движения Киришима начал прерывисто дышать. Жители города так быстро приняли его, так быстро начали относиться к нему, как к обычному человеку, а не к какому-то монстру с рогами и чешуей. — Витаешь в облаках, Эйджиро. Я ценю твою помощь, но мне кажется, закончить я смогу и сам. Почему бы тебе не пойти и найти того, о ком ты думаешь? Нелюбовь деревенских к Бакуго, пусть они хоть и медленно, но принимали его, не распространялась на чувства Киришимы к нему. Честно, что такого сделал Киришима в прошлой жизни, что заслужил такую великолепную деревню? Киришима широко и радостно оскалился, подпрыгнув на ноги. — Вы меня подловили. Спасибо за то, что позволили вам помочь! Улыбка легко вернулась, когда плотник отмахнулся от Киришимы: — Это я должен тебя благодарить. Иди и расслабься. За годы накопилось слишком много таких беззаботных дней, такая расслабленность никогда не была уравновешена стоящим делом. Но абсолютно беззаботный день с Бакуго звучал божественно. Все-таки, они влюблены. Киришима едва удерживал легкомысленный смех, грозивший вырваться от этой простой мысли. Неудивительно, но разговоры об обнаруженных взаимных чувствах были последним, чего хотел Бакуго. Каждый раз, когда Киришима пытался об этом заговорить, Бакуго оперативно затыкал его с самым милым румянцем. Киришима едва ли был огорчен этим, учитывая то, что метод Бакуго включал в себя поцелуи. Бакуго утверждал, что это самый простой способ заставить его молчать. Ну, что ж, он не ошибался. Очень мало изменилось между ними с момента извинения и признания Бакуго. Киришима едва ли мог жаловаться, когда этим малым были поцелуи. Злые «заткнись, Киришима» поцелуи Бакуго были шикарны. Жизнь была великолепна и шикарна. Киришима был готов прожить в одиночестве и в десять раз дольше, лишь бы эта мечта продолжилась. Что вообще могло пойти не так? — Эйджиро! — голос Урараки был взволнованным, когда она выбежала из-за угла здания и врезалась в его грудь. Он почти не вздрогнул, поставил ее прямо и нахмурил брови. — Да? — Ты должен пойти за мной прямо сейчас! — ее голос не терпел отлагательств, но в глазах сиял восторг. — Что-то не так или?.. — Что? Нет! Боже, ты просто обязан это увидеть! — Урарака схватила его руку и повела туда, откуда прибежала. Она притормозила, когда они подобрались к городской площади, и кивком головы подозвала его выглянуть из-за угла. Толпа детей расселась вокруг фонтана в центре площади. На краю фонтана стоял никто иной, как Бакуго. Он распростер руки высоко вверх, а на его лице растянулась самодовольная ухмылка. — Оно было выше горы, вот таким огромным оно было. Удивленные охи и ахи пронеслись по толпе. Одна их девочек вскочила с места, где сидела, и выкрикнула: — И ты не испугался?! Ухмылка Бакуго только продолжала расти. Он ткнул себя большим пальцем в грудь. — Черт, нет. Я же чертов рыцарь, помнишь? Это моя работа — убивать монстров и не бояться! Дети пришли в восторг и начали умолять его продолжить историю. Бакуго был более чем рад подчиниться. Он вернулся к истории, излучая гордость. — Боже мой, — вздохнул Киришима. Ему нужно было отвернуться. Это было чересчур. Как это вообще возможно. Он закрыл лицо руками и сел на корточки. — Очако? Он прелестен?! Урарака присела рядом с ним, хихикая. — Я не могла поверить, когда дети окружили его и он действительно начал удовлетворять их неиссякаемое любопытство. И вот он уже рассказывает им истории о своих приключениях! — Он такой хвастун, — пожаловался Киришима. — Я так его люблю. — Он создает ужаснейшее первое впечатление из всех первых впечатлений, — Урарака тихо рассмеялась и похлопала его по голове. — Но я медленно начинаю понимать, почему ты влюбился в него. Хочешь присоединиться к их посиделкам? Киришима покачал головой и снова выглянул из-за угла. — Я просто продолжу смотреть отсюда. Он, наверное, смутится и прекратит, если я попытаюсь присоединиться. Урарака встала и кивнула. — Вероятно, ты прав. Не против, если я пойду? — Ага, я уверен, у тебя есть дела! Спасибо, что привела меня сюда. После того как Урарака ушла, посиделки Бакуго с детьми стали только лучше. Дети цеплялись к каждому слову, а Бакуго пользовался этим. Их восхищенные вопросы приводили только к новым историям, которые только увеличивали их восторг. Прячась, Киришима чувствовал себя ребенком. Он никогда не видел эту сторону Бакуго раньше. Он, кажется, снова влюблялся в него. — Мистер Бакуго! Вы пришли сюда, потому что думали, что Эйджи — это плохой монстр, как и те, с кем вы обычно сражаетесь? Бакуго посмотрел по сторонам, будто это был большой секрет. Он спрыгнул с края фонтана и сел на него, нагибаясь ближе к слушателям. Киришима выглянул как можно дальше из своего укрытия, чтобы услышать ответ Бакуго. — Ага. Я пришел сюда, потому что я слышал слухи об ужасном монстре, прятавшемся в этих горах. Вместо этого я нашел чешуйчатого идиота. Дети рассмеялись и тоже подобрались ближе. Заговорил другой: — Так почему вы остались, когда выяснилось, что он неплохой монстр? Опять Бакуго оглянулся, выражение его лица было будто неловким. — Мне было скучно, а он был сильным. Что-то в нем было, что заставило меня захотеть задержаться ненадолго. Маленькая девочка пролезла вперед толпы. — Это была любовь с первого взгляда? Киришима был так ошеломлен этим вопросом, что почти полностью показался из своего укрытия. Он закрыл рот руками и снова скрылся из виду. Это было так внезапно! Бакуго пришлось тяжелее. Он издал сдавленный звук, а его щеки заалели. Он попытался скрыть смущение под злостью: — Какого ху… Какого черта ты вообще это спросила?! Девочка захихикала, ни капли не испугавшись перемены в поведении. — Папочка говорил, что он думает, что тебе нужно уйти, ведь ты причинил вред Эйджи, но мамочка сказала, что тебе нужно дать шанс, потому что ты нравишься Эйджи! Вы же живете вместе в поместье, да? Вы же любите друг друга, да? Этот поток вопросов Киришима не мог пережить, даже если не он был под огнем. Он снова выглянул из-за угла и стал свидетелем того, как у Бакуго на лице расцветают двадцать разных оттенков красного, когда он пытается оставаться спокойным среди детей. Если бы тут был кто-то старше пятнадцати лет, Бакуго бы разразился в ругани. Киришима был более чем очарован тем, что Бакуго пытался сдерживать свою речь перед детьми. Даже так медленно Бакуго поборол смущение и пробормотал почти слишком тихо для того, чтобы Киришима мог услышать: — Если я расскажу о нас, ты обещаешь замолвить за меня словечко перед родителями? О Боже. О нет. Киришима отскочил обратно и присел, спрятав лицо в коленях. Бакуго было чересчур. Это было невозможно вынести. Это, вероятно, была самая милая вещь из всех, свидетелем которых Киришима когда-либо был. Бакуго серьезно собирался обменять разговор о своих чувствах на то, чтобы местные детишки поговорили с родителями о нем? Он собирался! Точно собирался! Дети закивали головами в согласии. У Киришимы в животе все перевернулось, когда он кивнул вместе с ребятами. Бакуго оглянулся опять, и Киришима подумал, что он наверно перепроверяет, чтобы убедиться, что Киришимы рядом нет. Он почти почувствовал вину за то, что он прятался. Почти. Киришиме было так же, как и детям любопытно услышать историю о том, как Бакуго влюбился. Бакуго тяжело вздохнул. Он резко провел рукой по волосам, потом немного нахмурился. — В первый раз, когда я увидел тупого Киришиму, у него на голове был полнейший беспорядок, а из одежды – только ярко-розовые боксеры… День утекал слишком быстро. Жители деревни проходили мимо, Бакуго прекращал рассказ и принимался отвечать на вопросы детей, а Киришима быстро жестами показывал крестьянам идти дальше и не раскрывать его укрытия. Некоторые из них останавливались и присоединялись к детям, чтобы послушать истории Бакуго. Несмотря на обещание рассказать о том, как они влюбились, Бакуго легко завис на крутых моментах из их лучших спаррингов. Дети, кажется, особо не вникали, потому что они были так же зачарованы пересказами боев, как и историями о том, как тупой Киришима смотрелся с цветами в волосах. Бакуго заметно устал, когда солнце начало клониться к горизонту. Родители пожалели его и позвали детей домой, с намеком на одобрение в глазах, когда дети радостно благодарили Бакуго. Когда площадь опустела, Бакуго громко завыл и упал на спину. Он закрыл лицо руками и застонал еще громче. Он, вероятно, потратил все терпение и разговорную норму за весь оставшийся год. Киришима едва ли мог сопротивляться в желании продолжить испытывать его терпение дальше. Так что он не сопротивлялся. Он тихо вышел из своего укрытия и сел на освободившееся место после детей. Безумно ухмыляясь Киришима, спросил, подражая детским интонациям: — Но, мистер Бакуго! Вы так и не ответили на самый важный вопрос! Бакуго подскочил от неожиданности, почти врезавшись в фонтан. Он попытался отклониться и в итоге упал на землю прямо перед Киришимой. Его щеки были невозможно красного цвета, а в глазах горел костер. —Мудак, как долго ты тут? — Тебе правду или то, что ты хочешь услышать? — спросил Киришима, невинно хлопая глазами. Еще один громкий стон раздался от Бакуго, когда он опять закрыл лицо руками. —Я, блять, тебя убью, Киришима. Что за нахуй. Блять. Ебанный в рот. Блять, я даже не хочу знать, как много ты, блять, услышал. Тебе не позволено спать сегодня в нашей комнате. Я тебя выгоняю. Я не приготовлю тебе ужин. Ебать тебя, блять. Блять. Киришима непринужденно рассмеялся, подвигаясь близко к лицу Бакуго. Едва слышная цепочка из «блять» продолжалась, и Киришима только засмеялся громче. Бакуго, наверно, продолжит так активно ругаться всю ночь после такого отличного поведения перед детьми. Он взял руки Бакуго и оттянул их от его горящего лица. — Прекрати, Ка-цу-ки! Ты же знаешь, тебе будет грустно без меня под боком! Покраснеть еще сильнее было невозможно, но глаза Бакуго вылезали из орбит от давления безмерного разочарования. Он вырвал руки из захвата Киришимы и схватил его за рога. Он начал так сильно трясти его голову, что Киришима растерял все свои мысли и мог только беспомощно смеяться. Бакуго продолжал ругаться себе под нос. В конце концов, он остановился, и Киришима влетел в Бакуго, закрученный и немного дезориентированный. Досада Бакуго, кажется, ушла с горизонта, потому что он обхватил Киришиму и прижал к своей груди. — Я, блять, терпеть тебя не могу,—проворчал он в волосы Киришимы. Киришима тоже обнял его с улыбкой. Не стоит уличать его во лжи. Они оба знали, что скрывается за этими словами. Суровый ветер пролетел по площади с гор, отчего у Киришимы пробежали мурашки по спине. Бакуго скривился, подтолкнув его, чтобы они оба смогли нормально встать на ноги. —Придурок, уже слишком поздно ходить в такой легкой одежде. Уже через несколько недель может пойти снег, а ты одет, будто на дворе середина лета, — он обхватил плечи Киришимы и повел его домой. Это было явное преувеличение, но как мог вообще Киришима отказаться от подобной отговорки Бакуго, чтобы пройтись в обнимку? Его щеки уже болели от широкой улыбки, и он протянул: — Я годами носил слишком много одежды в любое время года в городе. Я, кажется, переборщил в обратном направлении. Бакуго фыркнул и закатил глаза. — Конечно. Ебучий идиот. Они шли по городу в тишине. Все уже разошлись по домам к ужину. Они не встретили ни души по пути к лесу. Когда за кронами деревьев скрылись остатки солнечного света, Киришима почувствовал настоящий холод. Он радостно приблизился к Бакуго, который слегка прижал его к себе. В темноте леса Киришима снова сказал: — Ты ведь так и не ответил на первый вопрос. Бакуго посмотрел на него вниз, нахмурил брови, пытаясь вычислить, какой вопрос должен был быть первым. Его губы изогнулись в ухмылке. — Блять, я понятия не имею, о каком вопросе ты говоришь, дерьмоволосый. — Это была любовь с первого взгляда? Если бы Киришима не обхватил крепко Бакуго руками, он бы убежал, не дослушав вопрос. Но, нет, он был в ловушке. Бакуго нахмурился и попытался оттолкнуть Киришиму, но тот держал крепко. Он собирался узнать ответ, каким бы он ни был! Без возможности сбежать Бакуго шлепнул Киришиму по затылку. — Это тупая блядская выдумка! Никто не влюбляется с первого взгляда! Прекрати вести себя, как ебучая маленькая девочка. Киришима надулся и сжал Бакуго еще крепче. — Это не тупо! Я не думаю, что все происходит, как в романах, но я думаю, она существует. Может, это была не любовь, но я уверен, что было что-то, когда ты появился. Бакуго только нахмурился сильнее, и почти без света сумерек Киришима едва смог разглядеть румянец на щеках Бакуго. Он отвернулся от прямого взгляда Киришимы. — Ага, это было раздражение с первого взгляда. И ты все еще бесишь, блять, меня, — он приостановился, взглянул в сторону Киришимы, но не повернул голову. — Чтоб тебя, Эйджиро. Тепло заполнило грудь Киришимы. Он крепко обнял Бакуго, он не мог сдержать вырывающийся изнутри смех. — Я тоже люблю тебя, Кацуки. — Заткнись. Бакуго прижимал голову Киришимы к своей груди, пока они шли, не давая ему вертеть головой. Если бы Киришима не был так близко, он бы не расслышал тихое «тоже люблю тебя».

***

— Это великолепно! Киришима мог только согласно кивнуть – остаток булочки он полностью запихнул в рот. Он запросто мог съесть еще штук двадцать. Может, тридцать. Киришима обернулся к Бакуго, чтобы спросить, есть ли еще, но его сразу прервали. — Даже, блять, не пытайся говорить с полным ртом, — зарычал Бакуго. На его лице осело немного муки, и это делало его лицо милее, чем тому было позволено. Мидория тихо засмеялся. — Я думаю, Эй пытается спросить, есть ли у тебя еще. — Нет, блять, — Бакуго взглянул на Мидорию. Еще сильнее нахмурил брови и огрызнулся: — Что вы, блять, вообще тут забыли? Пока они не разругались, Киришима помахал рукой для привлечения внимания. Он улыбнулся Бакуго широчайшей улыбкой. — Тенья и Очако на своей рыцарской работе! Ты занят выпечкой, а мы составляем друг другу компанию! Сын мэра возвращался домой после нескольких лет учебы в одном из крупных городов. Готовилось крупное празднование, но дочка пекаря слегла с гриппом, когда требовалась помощь. Слово за слово и Киришиме удалось убедить Бакуго помочь в пекарне. Бакуго закатил глаза. —Какого хуя вы все еще тут? Ваша дурацкая миссия с ненастоящим монстром завершилась. Валите домой уже. — Этот город – отличная база для наших поисков, Каччан, — Мидория скрестил руки на груди и вызывающе сощурил глаза. — Знаешь, твой лорд оценил бы, если бы ты тоже помог. Это бы вам обоим сослужило перед королем… — Ебать это дерьмо. Я делаю, что хочу, и моему лорду, блять, нормально, — оппонировал Бакуго и потом пристально посмотрел на Киришиму.— Я принесу еще на пробу, когда будет готово. Но тебе не разрешается делиться с ебаным Деку. — Меня так любят! — проворковал Киришима, отчего Бакуго покраснел так, что это стало заметно через его запачканные щеки. Этой реакции хватило, чтобы Мидория рассмеялся, в результате чего смущение Бакуго сменилось злостью. — Завали ебало! — Бакуго схватил их тарелки и развернулся, чтобы вернуться к пекарю на кухне. Киришима обхватил его за пояс, потянул обратно, где он сидел, и начал дразнить, поджав губы: — Ав, и что я даже не получу поцелуй на прощание до того, как ты вернешься к работе? Лицо Бакуго слишком скривилось под давлением эмоций. Киришима пытался скрыть смех, пока Бакуго перевел взгляд с Мидории на Киришиму, будто он действительно размышлял над удовлетворением этой просьбы. Убежденный в том, что Бакуго мгновенно убежит с кухни, Киришима почти подскочил, когда Бакуго приблизился к нему. Было неважно, сколько раз Бакуго целовал Киришиму, его сердце все еще останавливало свой стук где-то в ушах, когда Бакуго был так близко. Его губы растянулись в улыбке, и он оттолкнулся от стула, чтобы поскорее коснуться Бакуго. Его злой рыцарь был таким милым… Грубый щелчок по кончику носа застал врасплох. Он вскрикнул и упал обратно на стул, держась за нос с подступающими слезами преданного человека в уголках глаз. — Кацуки! Бакуго стоял прямо с самодовольной ухмылкой. — Ты становишься избалованным монстром. Ты действительно думал, что я тебя поцелую в ебаной пекарне еще и посреди дня? Отъебись, придурок. — Жадина! — хныкал Киришима, съезжая вниз на стуле со скрещенными руками. Раздражающе нежная улыбка была единственным ответом Бакуго, когда тот скрылся в дальней части здания. Сдавленные смешки привлекли внимание Киришимы к другой стороне стола, где Мидория отчаянно пытался подавить свой смех. Это. Это было худшим предательством! Киришима вернулся в прежнее ровное положение, чтобы положить руки на щеки, широко раскрыв рот. — Изуку?! Серьезно? Я думал, ты на моей стороне! Мидория замотал головой, закрыл руками рот в неудачной попытке оставаться вежливым. — Я на ней! Клянусь! Просто… — он разразился новой волной смеха. Киришима надул губы и облокотился на стол. Хихиканье Мидории стихло, и он сложил ладони вместе, жестом прося прощения. — Я никогда не видел Бакуго таким!— Мидория взлохматил волосы Киришимы между его рогов с последним мягким смешком. — Ты и вправду сделал невозможное. Было тяжело играть обиженного после такой похвалы. Киришима поднял голову со стола с придурковатой улыбкой. — Я был слишком мужественным, чтобы сопротивляться. Теперь он со мной. — Больше похоже на то, что ты с ним, — фыркнул Мидория себе под нос. Внезапно Мидория задумался о чем-то. В помещении повисла тишина, пока Мидория размышлял о том, что мелькнуло в его голове, а Киришима любопытно ждал, пока он поделится. Мидория поднес пальцы ко рту, будто для того, чтобы начать кусать ногти. Осознав это движение, он резко положил руки на колени. — Эйджиро, ты не против, если я спрошу условия твоего проклятия? Ладно, до такого нельзя было додуматься без подсказки. Киришима пожал плечами. — Классическая сказочная абракадабра. Либо мой отец осознает, какой он урод, либо я нахожу истинную… Истинную любовь. Как говорит Бакуго, что за нахуй. Киришима отодвинулся от стола, в нем зарождалось семя паники. Он все еще был проклят. Он был так счастлив, оттого что его приняли крестьяне и любит Бакуго, что он и на секунду не задумывался о том, что означает развитие их отношений. Они любили друг друга! Почему он все еще был чудовищем? —Изуку! — выдавил Киришима и потянулся через стол, чтобы крепко схватить его руки. — Она сказала, мое проклятие спадет, если я найду истинную любовь! Я люблю Бакуго… Кацуки! Сильно! Очень сильно! Уже какое-то время! И он тоже меня любит! Он так сказал! Он это сказал уже несколько раз. Конечно, неохотно, но это Кацуки, он не может напрямую показывать свои чувства! И мы много раз целовались! Очень много! Типа очень… Поцелуи на ночь, поцелуи утром, поцелуи на завтрак, в ванной… — Ладно, я тебя понял! — лицо Мидории залилось ярко-розовым, и он попытался вырвать свои руки из хватки Киришима, но тот продолжал крепко держать. Он вздохнул и прикусил нижнюю губу. — Послушай, ты сам сказал – «сказочная абракадабра». Истинная любовь – это больше идея, чем реальная форма любви, верно? Вы, ребята, знаете о чувствах друг друга всего две недели. Это не так долго по вселенским понятиям, да? Я уверен, это самопроизвольно произойдет, когда вы привыкнете к вашим новым отношениям. Киришима отпустил Мидорию и откинулся на стул, сильно нахмурившись. Он смотрел на свои когти, перебирая пальцами. Стук когтей заполнил все помещение. — Ага, ты прав, не стоит слишком много думать об этом… — он поднял взгляд с едва заметным намеком на панику в глазах. — Но что если… Если в итоге мы не подходим друг другу? Это только начало? Что если, неважно, как я хочу, чтобы Кацуки оказался моей истинной любовью, это не сработает и… На середине этих бессвязных рассуждений глаза Мидории расширились, и он как можно незаметнее отодвинулся назад. Киришима был слишком поглощен своей паникой, отдавая ей все свои мысли, пока его не прервали, резко оттянув за рога и крепко поцеловав в губы. Ой. Сколько услышал Бакуго? Дерьмо. Киришима попытался отодвинуться, чтобы начать объясняться, но Бакуго опустил руку на затылок Киришимы, удерживая его на месте. Все мыслительные процессы резко остановились, когда Бакуго провел языком по губам Киришимы. Поздно ночью Бакуго мог выразительно и бесстыдно поцеловать. Киришима смог получить только два подобных поцелуя, и то – после длительных упрашиваний. И теперь Бакуго подталкивал к такому сам? Киришима, не раздумывая, разомкнул губы, и язык Бакуго соскользнул в его рот. Бакуго целовался так же, как и сражался, требуя себе все внимание Киришимы, иначе того бы оставили позади. Тепло проносилось по всему телу Киришимы, а его шея напряглась, пока он тянулся за поцелуем. Бакуго ласкал язык Киришимы, слегка посасывая его. Легкие Киришимы горели, и он задумался, смог бы он вспомнить, как дышать, после такого. Оказывается, смог, он жадно вдыхал воздух, когда Бакуго оторвался от него. Даже несмотря на то, что его щеки были розовыми, Бакуго провел языком по своим губам и отпустил голову Киришимы с самоуверенной ухмылкой. Киришима мог только помутненным взглядом смотреть на него. — Ебучий Деку, хватит подкидывать этому идиоту дерьмовые идеи, — Бакуго провел большим пальцем по губам, стирая остающийся блеск их поцелуя. — Я не удивлюсь, если та сучка-ведьма устроила так, чтобы ее проклятье спало не сразу, только ради демонстрации силы. О чем действительно стоит задуматься, так это если она смогла как-то облажаться, накладывая проклятье. Что еще может значить распространение чешуи. — Твоя чешуя распространяется? Киришима смог перевести взгляд от Бакуго к взволнованному и обеспокоенному Мидории. О Боже. Тот факт, что Бакуго только что обвел его вокруг пальца прямо перед Мидорией, дошел до Киришимы, и его лицо стало одного цвета с упомянутой ранее распространяющейся чешуей. Он прокашлялся и пошевелил пальцами. — Эм, да. Где-то год назад начала. Это реально медленно, но их определенно больше, чем когда меня только прокляли. Что бы ни хотел ответить Мидория, его прервала резко распахнувшаяся дверь, ведущая в кухню. — Киришима Эйджиро!—пекарь, миссис Кендо, подошла к их столику с милейшей улыбкой. — Я бесконечно тебя люблю, дорогой, но ты продолжаешь отвлекать моего добровольного помощника. Так что я попрошу тебя уйти. Вы можете наслаждаться друг другом в свободное время в уединении у вас дома. О Боже. Киришима подскочил на ноги, пряча пылающее лицо. — Я извиняюсь! Мы уйдем! Очень извиняюсь! Кацуки! Извинись! — Я, блять, не… Киришима схватил голову Бакуго и потянул ее вниз. —Он тоже очень извиняется! И прямо сейчас возвращается к работе! Не могу дождаться попробовать вашу замечательную еду на празднике, миссис Кендо! Спасибо, что разрешили зайти! До свидания! До того, как Бакуго мог успеть начать мстить за грубое с ним отношение, Киришима выбежал за дверь и пробежал еще немного вниз по улице на всякий случай. Мидория присоединился к нему со слегка сбившимся дыханием и мягким смехом. —Мне кажется, миссис Кендо рассматривала вариант ударить Каччана скалкой, и он действительно выглядел обеспокоено. — Ему стоило бы. Она как-то в детстве отшлепала меня за то, что я таскал булочки. Она сильная. Они были странной парочкой: оба запыхавшиеся и одинаково обеспокоенные слегка отличающимися темами. Абсурдность ситуации накатила на них, и им пришлось опереться друг друга в приступе смеха. Было тяжело поверить, что тот же Бакуго, который отказывался держаться за руки на людях, был тем, кто только что страстно целовался с ним посреди пекарни. — Зайдешь на чай? Мидория радостно согласился. Они зашли на постоялый двор, чтобы Мидория оставил своим товарищам записку, и в итоге чай превратился в планы на ужин. Их руки были нагружены продуктами, которых хватило бы на компанию прожорливых друзей. Киришима и Мидория направились в поместье. Когда они углубились в приготовления, разговор снова вернулся к инциденту в пекарне. Мидория положил последнюю очищенную картофелину и взглянул на Киришиму, нахмурив брови. — Так твоя чешуя распространяется? Рука Киришимы дрогнула, и нож прошелся по пальцу, что привело только к тому, что нож прогнулся и сломался пополам. —Дерьмо! — Ты в порядке? — вскочил на ноги Мидория и начал носиться вокруг, остановившись только при виде сломанного ножа. Под вопросительным взглядом Мидории, Киришима фыркнул и собрал остатки ножа. — Кацуки убьет меня. Он говорил, что это один из лучших ножей на кухне. Он не разрешал мне заходить до того, как я пообещал, что не сломаю его. Губы Мидории дернулись, будто он сдерживал улыбку. — Как много ты сломал? — Слишком много! Я все еще резал по пальцам, когда Бакуго только начал учить меня нормально готовить! — Киришима отбросил остатки ножа на стол и вздохнул. — Пофиг. Он и так будет злиться из-за ужина. Что ему будет от еще одной мелочи? — Ты уверен, что мы не помешаем с этим ужином? — Мидория игриво улыбнулся. — Может вы, парни, хотите продолжить с того, на чем вы остановились в пекарне… — О, Боже мой! Остановись! — Киришима закрыл руками лицо. — Я не вынесу издевательств! И даже не смей рассказывать это Очако. Она начнет дразнить нас обоих, а потом Кацуки попытается подраться с ней, и получится черти что. Лицо Мидории было серьезным. — Не могу ничего обещать. — Мои друзья худшие, — вздохнул Киришима, закидывая овощи, которые он успел порезать до уничтожения ножа, в горшок. — И отвечая на твой вопрос, да, они распространяются. Это было медленно и едва заметно сначала, но потом моя грудь восстановилась, покрывшись не кожей, а чешуей. Киришима поднял рубашку вверх и показал багровую грудь. Только небольшие участки кожи оставались там, где чешуйки размещались неплотно. Мидория смотрел задумчиво, когда Киришима продолжил: — Не знаю точно, когда это началось, и я думал, что мне это кажется поначалу. Но вот это отбрасывает все сомнения по этому поводу. — Каччан должен быть прав по поводу того, что с твоим проклятьем что-то не так… — Мидория скрестил руки, поднес большой палец к губам и начал мямлить. — Я встречал совсем немного проклятых на своих заданиях. Ты будешь удивлен, как много проклятий мутировали и стали отличаться от того, что было сначала. Магия действительно не надежна и работает по своим законам независимо от того, как сильна ведьма… Осознав, что он мямлил, Мидория взглянул вверх с ободряющей улыбкой. — У нас есть подруга, специализация которой – помогать людям, у которых с проклятиями что-то пошло не так! Она путешествует с другом, я думаю, их можно назвать магическими торговцами. Очако может связаться с ней своей магией ветра. Слова звучали приглушенно для Киришимы на мгновение. Он знал, что магия распространена в других королевствах и даже в городских частях их королевства. Но сама идея путешествия в качестве магического торговца, того, что такая профессия вообще существует, была тяжела для понимания. То, что где-то там существовал кто-то, кто может помочь с проклятием со знанием дела, было еще более тяжело принять. Он никогда не обдумывал подобную возможность. — Я… Воу. Изуку, —Киришима взял руки Мидории и крепко сжал их, пытаясь передать то, что не мог сказать словами. Это было такое хорошее предложение. Это было тем, что Киришима не мог бы сделать сам без помощи Мидории. Это могло поменять все. — Спасибо. Спасибо тебе. Мидория сжал его ладони. — Это меньшее, что я могу сделать. Мы с этим разберемся, я уверен. Их разговор свернул к тому, что Мидория начал вспоминать случаи с маленьким Бакуго. Киришима сопровождал каждое его слово чистым восторгом. Маленький Бакуго представлялся настоящим ужасом. И если Киришима ненавидел мудака, каким он был, это давало больше причин любить его теперь, когда он не такой мудак. Урарака и Иида присоединились к ним ближе к вечеру. Они были вымотаны путешествием по округе, но и рады обещанным совместным ужином с друзьями. Они вчетвером ели закуски в ожидании Бакуго, а Урарака и Иида были более чем рады присоединиться к рассказам Мидории об их детстве и юности. Когда нынешний Бакуго вернулся домой, он был настолько же раздражен, насколько Киришима и представлял. Он взглянул на компанию и яростно посмотрел в сторону Киришимы, требуя, чтобы все убрались с «его кухни». Последовавший смех был не тем ответом, которого он ожидал, так что он рассердился еще сильнее. Киришиме удалось перенаправить гнев в другое русло коварным поцелуем. Ярко-красный Бакуго пнул Киришиму в живот. Он решил, что если они оставят его кухню в покое и будут есть в столовой, то они могут остаться. Надо надеяться, что сломанный нож он обнаружит завтра. Это был самый жизнерадостный день в поместье за годы. Киришима залез в винный погреб отца, а это то, на что он никогда раньше не осмеливался. Вскоре они смеялись без принуждения, и даже губы Бакуго изогнулись в улыбке. Урарака связалась со своей подругой, магическим торговцем, что потом перешло в демонстрацию всяких фокусов с ее магией ветра. После того, как немного вина подействовало на Бакуго, он неохотно предложил то, что испек в пекарне. Единственным, кто не расслабился,был Иида, за что беспощадно подкалывал Киришима. Когда они, в конце концов, сбавили обороты, ему уже пришлось просить прощения. И Мидория, и Урарака уже отключались, лежа друг на друге и хихикая. Иида определенно ожидал такой финал и признательно покачал головой в ответ на приглашение остаться на ночь в поместье. Им нужно было работать в качестве королевских рыцарей и завтра. Было практически абсурдно то, как легко он посадил каждого из них на плечо и понес обратно на постоялый двор. Когда их троица скрылась на тропе в город, Киришима запрыгнул на спину Бакуго с легкомысленным смехом. — Подними меня наверх! Бакуго подхватил его рефлекторно, но быстро отпустил и попытался стряхнуть его с себя. — Нет, блять! Ты прекрасно с этим и сам справишься! — Нет, мои ноги не держат меня. Мне точно необходим мой большой и сильный рыцарь, чтобы он донес меня до кровати~ Румянец, появившийся на щеках Бакуго, был бесподобен. Он несколько раз открывал и закрывал рот перед тем, как проворчать. — Ты так специально, блять, сказал. Киришима захихикал и оставил влажный поцелуй на щеке Бакуго. Он крепче сжал ноги на его талии, когда Бакуго возобновил попытки стряхнуть его. — Ну, после того, как ты поцеловал меня днем… — О, заткнись! Ты вел себя тупо! — Бакуго поднял руки, чтобы потрясти голову Киришимы за рога. — Это был самый простой способ вернуть тебя на место. — Я снова веду себя тупо! — Киришима прижался носом к шее Бакуго. — Помоги мне, Кацуки! Бакуго повернул голову, чтобы взглянуть на него. — Может, если я начну топить тебя в ванной, тебе станет лучше. Киришима пораженно вздохнул и сильнее прижался к Бакуго. — Ты не сможешь! Сейчас время идти в кровать, в кровать! В твоих задачах – обнимашки и поцелуи со мной! —Какого хуя я должен этим заниматься? Ты пригласил эту дерьмовую троицу на ужин, даже не сказав мне, а теперь ты бухой в дрова. Как жестоко! Киришима выдохнул на шею Бакуго, почувствовал дрожь, пробежавшую по его позвоночнику, и ухмыльнулся. — Ка-цу-ки~ — пропел он и лизнул его шею. Бакуго сдавленно выругался и скинул с себя Киришиму, потянув за рога. Ошеломленный, поваленный на пол Киришима смотрел на него, широко раскрыв глаза. Казалось, Бакуго потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что он сделал, и его брови сошлись, практически делая лицо Бакуго извиняющимся, в то время как его губы изогнулись в ухмылке. — Ебаный дебил. Не делай так! Он едва ли мог расстраиваться из-за того, что его повалили на пол. Киришима поерзал на спине и безумно ухмыльнулся. — Это тебя завело? — протянул он. — Иди нахуй. Тебе больше не разрешается пить,—яростно процедил Бакуго. Он закинул Киришиму на плечо и пошел наверх. Тряска была крайне неприятной, но до того, как Киришима мог пожаловаться на это, он обнаружил себя в удобной кровати. Он довольно простонал и завернулся в покрывало. Бакуго начал громко жаловаться и вытащил его из покрывала, чтобы раздеть. Это было так мило с его стороны! Киришиме показалось, что он сказал это вслух. Если судить по раздраженному лицу Бакуго, то, вероятно, вслух. Когда Бакуго упал на свою половину кровати, Киришима сразу к нему прицепился. Он прикусил мочку уха, довольно ухмыляясь от того, как затрясся Бакуго. — Давай обжиматься. Бакуго оттолкнул его рукой в лицо. — Нет, блять, Эйджиро. От тебя несет. Просто спи. Блин, это стремно. Киришима прикусил губу, демонстрируя сильнейшую обиду, на которую он был способен. Это должно быть была хорошая попытка, потому что Бакуго вздохнул и придвинул Киришиму обратно. Он поцеловал его в лоб и провел большим пальцем по щеке. — Поцелуй на ночь. Радуйся. Так близко, но Киришима все равно едва смог разглядеть румянец Бакуго. Как мило. Он сонно улыбнулся, только сейчас осознавая, что он очень устал. — Я люблю тебя~ А можно еще один поцелуй на ночь? —он выпятил губы, намекая на то, куда он хотел получить этот поцелуй. Бакуго наморщил нос, но мягко фыркнул и покачал головой. Он приблизился так, что их лица были на одном уровне и взял лицо Киришимы обеими руками. — Тоже люблю тебя, придурок. Это был сладкий поцелуй, продлившийся едва секунду до того, как руки Бакуго соскользнули с лица Киришимы на его плечи и он прижался лицом к волосам Киришимы. Кожа перчаток Бакуго легко прошлась по чешуе Киришимы. Это мимолетное ощущение сохранилось, когда он разместился в объятиях Бакуго. Его помутненный вином рассудок выкинул кое-что в этот момент. Не только проклятье Киришимы до сих пор не спало. Может, глубоко внутри, он ожидал того, что Бакуго станет его истинной любовью до того, как спадет его собственное проклятие. В конце концов, как он может быть истинной любовью Бакуго, если Бакуго совершенно не обеспокоен тем, что его проклятие в какой-то мере не подпускает их друг к другу. Он отчаянно хотел, чтобы Бакуго был тем, из-за кого спадет его проклятье. Но глубоко внутри, ему еще предстояло в этом убедиться.