Опекун Окделлов

Прибытие в Олларию генерала победившей армии, герцога Окделла с семьей и толпы солдат и кэналлийцев, основательно перемешавшихся между собой, не стало для города событием. Прямо у городских ворот Алва, махнув рукой, великодушно распустил солдат повеселиться, выдав в качестве поощрения чуть ли не полугодовое жалование из собственных средств, но строго наказав завтра в полдень быть в казармах. В том, что никто его не ослушается, не сомневались даже сами солдаты, шумно предвкушавшие вино и женщин. Карета с юными герцогинями и дуэньей в окружении кэналлийцев неспешно двинулась по оживленной улице. Герцог Алва на Моро и Ричард, переодетый в добротный костюм из дорогой ткани, но немного с чужого плеча, верхом на красавице Сарите, двинулись следом. Мальчик с интересом начинал крутить головой, но одергивал себя, вспоминая наставления о том, как пристало вести себя дворянину. Однако очередной крикливый торговец или причудливо одетый иностранец выбивали его из душевного равновесия, и Ричард снова распахивал рот, едва удерживаясь от расспросов. Герцог Алва с того момента, как они вошли в город, казалось, витал в облаках. Лицо его было замершим, словно красивая восковая маска, а взгляд отстраненным и пустым. Горожане узнавали его и почтительно давали дорогу, а горожанки долго смотрели вслед, что Ричард тоже отмечал с удивлением. Однако в окошке кареты, когда им пришлось обогнать ее, чтобы расчистить путь на особо наводненной людьми улице, он заметил еще два таких же взгляда. Их новая «няня», как ее назвал про себя Ричард, не сумевший пока привыкнуть к кэналлийскому «дуэнья», и его собственная сестра, Айри, провожали Ворона ровно теми же восхищенными глазами. Ричард напрягся, поджал губы и придал герцога Алву внимательнейшему изучению. К тому моменту, как карета остановилась у удивительной красоты особняка, в голове юного герцога уже сформировались мысль о том, что генерал Алва неприлично красив для мужчины. На вопрос о том, почему на него так смотрят, это ответа не давало. В простом и логичном восприятии Дика мужчина должен был быть красив как мужчина. Как Эгмонт Окделл или братья Эпинэ, например… При мысли об отце и его друзьях стало грустно, и то, что они уже прибыли, Ричард заметил только тогда, когда немолодой кэналлиец, больше всех крутившийся вокруг Ворона на их короткой стоянке в предместьях, ухватил Сариту под уздцы и повел во двор. Там он помог юному Окделлу спешиться и внезапно улыбнулся, как улыбается изредка своим племянникам суровый дядюшка с жестким, но добрым сердцем. Этого никто не заметил, но настроение Ричарда тут же поползло в гору. — Мы подготовили для дорит покои Вашей матушки, как Вы и приказали, соберано, — отчитался этот удивительный тип, когда следом на землю спрыгнул Алва. Дик поспешил к карете, где помог спуститься Айрис, малышкам, а потом и женщине со светлыми косами. Опустив свою ладонь, сухую и теплую, в маленькую ладошку мальчика, она вдруг тоже улыбнулась, как улыбается умиленная тетушка. Ричард вдруг понял, что стоит посреди двора, наполненного теми, кто добр к нему, у крыльца богатого дома, вокруг тихо гудит столица, увидеть которую так скоро он и не помышлял, а теплое летнее солнце ровно ложится на бледное, привыкшее к холоду и сырости, лицо. В этом было что-то настолько потрясающее, что мальчик едва не рассмеялся. Его губы расползлись в довольной улыбке, которую тут же заметили сестры и тоже расслабились. Они, кстати, были чудо как хороши в новых платьях и с аккуратно заплетенными головками. Айрис, слишком высокой для своих десяти, черного цвета платье с белым воротничком и золотистой отделкой было коротковато, видимо их «няня» не рассчитывала на такую высокую девочку, а вот малышки в одинаковых голубых платьицах — они еще могли себе позволить не носить родовые цвета — были просто прелесть. Обещания, данные Вороном в придорожной гостинице, исполнялись воистину со скоростью ветра. Поселили девочек так же роскошно. Им и дуэнье Луизе было выделено пять комнат в восточном крыле огромного дома. Ричард направился туда вместе со всеми, разве что сам герцог куда-то испарился. Там была просторная гостиная, светлая и свежая, в Надоре таких не водилось. Обивка на мебели была не новой, но приятной на ощупь и уютной, а кроме того искусно вышитой ласточками, так что менять такую красоту из-за легкой потертости ни у кого и рука бы не поднялась. Кроме гостиной имелось три спальни и кабинет. Оставив женщин восхищаться вазами и шпалерами, Хуан — так звали того немолодого кэналлийца, отвел Ричарда в его комнату. По дороге Дик все же рискнул спросить, старательно делая вид, что ответ его не слишком волнует: — Зачем вы нас устраиваете, ведь скоро о нас будут заботиться король и королева, и все равно придется уезжать? Хуан удивленно блеснул черными, как сажа из камина, глазами, и неопределенно проворчал, что это, мол, процесс долгий, а потом, кто знает, как оно повернется, зародив в душе Ричарда первые сомнения. Комната привела юного герцога в полный восторг. Она была просторной и занимала значительную часть мансарды над восточным крылом. Часть потолка была скошенной, а в углу располагалась огромная кровать с пологом из тяжелого черного бархата. Кроме кровати имелся письменный стол, камин и кресла у него, а также огромный ковер из бурого меха, Ричард боялся представить себе размеры той твари, которая носила эту шкурку при жизни. У одной из стен плотно стояло несколько книжных полок, содержимым которых Дик заинтересовался моментально. — Соберано приказал приготовить Вам комнату, в которой жил сам, когда был в Вашем возрасте, дор Рикардо, — сказал Хуан, переставляя подсвечники из черненого серебра. — Тут книги, которые он собрал сам, но еще больше их в библиотеке. Я покажу Вам ее, когда передохнете. Остаток дня Ричард провел в экскурсии по огромному дому. Кроме того, детей накормили, а после пришел портной чуть ли не с десятком помощниц. Они сняли мерки со всего, до чего дотянулись, даже с Луизы, которая поначалу отказывалась, но Кончита, красивая кэнналийская служанка, что-то ей шепнула. Дуэнья покорно кивнула и удалилась в кабинет, где и ее старательно обмеряли со всех сторон. Герцог Алва не появился ни в обед, ни к ужину. Ричард удивленно озирался, но слуги и виду не подавали, что что-то не так. Для него было накрыто место во главе стола, но никто и минуты не потрудился его подождать, слуги начали подавать блюда, едва дети и их дуэнья опустились на свои места. Следующий день был наполнен приятной суетой. Девочкам принесли для примерки новые платья, сшитые специально для них, а еще прибыли из Кошоне дети Луизы. Их было четверо, как и Окделлов, и возраста они были примерно такого же. Долговязый мальчишка в мещанском костюмчике был чуть младше Ричарда на вид, потрясающе красивая девочка с белокурыми, как у матери, косами — как Айрис или тоже младше, а пухленькие брат с сестрой — малыши лет четырех-пяти. Все встретились в той самой гостиной с ласточками и поначалу смущенно оглядывали друг друга. Смущена была и Луиза, Ричард это прекрасно видел. Тогда он смело шагнул навстречу старшему мальчику и подал руку совсем как взрослый. — Герцог Ричард Окделл, — важно представился он, не забывая улыбаться, на этот раз — самой скромной из улыбок. — Герард. Арамона, — заикнувшись, ответил долговязый, краснея пятнами, но крепко пожал протянутую руку. Это и стало началом дружбы. Младшие тут же расслабились и расползлись на две кучки. Айри и красивая девочка, которую звали Селина, защебетали о чем-то своем, словно целую вечность были подружками. Айри увлекалась и размахивала руками, за что получала короткие доброжелательные наставления от Луизы, а Селина слушала ее с горящими глазами и кивала. Малыши, для которых все титулы и ранги были пока пустым звуком, тоже нашли общий язык моментально. Уже спустя час они носились по всем коридорам восточного крыла, и некому было оценить растерянные впервые в жизни лица кэналлийских слуг, которые уж и не гадали, что им придется следить за аж четырьмя маленькими бестиями. Тут даже Луиза была бессильна, зато положение внезапно спас Хуан. С удивительной сноровкой отловив всех по очереди, он усадил малышей в круг и принялся рассказывать им какие-то байки. В процессе он корчил страшные рожи и дети тихо пищали, а Луиза смеялась, не забывая многозначительно покашливать, когда кэналлиец пытался выдать какое-нибудь крепкое словечко. Ричард и Герард ушли наверх. Дик загорелся желанием показать своему новому другу комнату, в которой его поселили. Услышав, что это бывшая спальня самого герцога Алвы, Герард едва удержался от бега, а глаза его загорелись. Очевидно, кэналлийский герцог был его героем. Когда этот самый герой неслышно отворил двери и вошел в мансарду, дети увлеченно, голова к голове, рассматривали какую-то книгу. Она была написана на незнакомом языке, но сопровождалась искусными иллюстрациями от руки. — Юноша, представьте мне своего друга, — Ричард вздрогнул и подскочил. Очевидно, Ворон стоял за их спинами давно, но ходил он тихо, словно кошка, вот его и не заметили. — Герард Арамона! — кланяясь, сам представился сын Луизы. Он тоже растерялся и жутко покраснел, но быстро сориентировался, в отличие от Окделла. — Оставьте нас, Герард, — в тоне Ворона было сложно найти грань между приказом и просьбой, и Ричард, пожалуй, смертельно оскорбился бы, выставь его за дверь подобным тоном. Однако юный Арамона расплылся в улыбке и испарился моментально, словно его тут и не было. Ричард выжидающе смотрел на Алву, но тот не спешил начинать разговор. Он неторопливо развернул кресло, опустился в него будто бы устало, и кивнул Окделлу на второе. Тот сел. — Король принял решение относительно опекунства для Вас и Вашей семьи, — наконец начал он таким тоном, словно говорил о дождливой погоде, а не судьбе четырех сирот. — По титулу, средствам и степени вины в ваших бедах самым очевидным вариантом стал я. Королю, представьте себе, очень понравилась эта идея, как, впрочем, и королеве. Теперь, Ричард Окделл, мой дом — это твой дом до тех пор, пока тебе не настанет время идти самому. Дик замер в кресле, ему показалось, что время остановилось. Он лихорадочно раскладывал новости по полочкам в голове, пытаясь понять то, что только что услышал. Отбросив в сторону абсурдность того, что детей отдают убийце их отца, что в данном случае было не так ужасно, как могло показаться, он напряженно уставился на своего теперь уже опекуна. В его синих глазах не было и следа того злого веселья, которое напугало юного герцога прежде. Злость в них осталась, но теперь была усталой и какой-то обреченной, насколько мог судить Ричард, никогда и ни у кого не видевший подобного взгляда. Болезненно, но ожидаемо мелькнула мысль о том, что он и вся его семья нужны герцогу Алве не больше, чем пауки под подушкой. Ричард Окделл не хотел быть обузой и пообещал себе, что как можно быстрее вернет Надору былое богатство, себе — имя и положение, а потом сполна заплатит по счетам этому красивому, как ангел со старинных гравюр, усталому мужчине. Юный герцог стряхнул с себя оцепенение и, смущенно опустив глаза, впервые в жизни осознанно пошутил — матушка шуточек не одобряла: — Надеюсь только, что мне не придется звать Вас папой? Это будет несколько неправильно. Рокэ Алва удивленно моргнул и неудержимо расхохотался, так, что стекла зазвенели.