Опекун Окделлов

Такого количества детей особняк Алва, пожалуй, не принимал уже не одну сотню лет. Из Алвасете было срочно вызваны служанки и кухарки, а восточное крыло, уже полностью отданное под управление госпожи Арамоны, жило своей отдельной невероятно шумной жизнью. На исходе второй недели, когда слуги были еще в пути и справляться с оравой высокородных и не очень отпрысков приходилось Луизе, Хуану и Кончите, в особняк прибыл кардинал. Дорак был инкогнито, об официальном визите речи не шло. Рокэ даже показалось, что главной целью кардинала Талига было убедиться, что он не передушил еще юных Окделлов в произвольном порядке. Тем не менее, Сильвестр не потребовал срочно предъявить его очам весь выводок покойного Эгмонта, а неторопливо, с достоинством, проследовал в кабинет герцога и принял предложенный шадди. — Совет Меча назначен на 8 день Летних Скал, — начал он после достаточно скупого обмена любезностями. — И я точно знаю, чего будет просить у короля Ноймаринен. Кроме того, не менее надежно я осведомлен, что Фердинанд согласится. Одно мне неизвестно, и эта неизвестность тревожит мое больное сердце. Что об этом думаете Вы, Рокэ? Многие болтали о том, что Рокэ Алва любит лишь одну женщину, и имя ей «Война». Это был один из редких случаев, когда людская молва попадала в точку. Юный Росио грезил войной, а попав на нее, понял, что его грезы и суровая реальность не слишком сильно отличаются. Он стрелял, рубил, смеялся, казнил предателей и пил с пленными. Только там, на поле боя, Рокэ Алва чувствовал себя настоящим. Даже после случая на Винной, когда мир, прежде такой яркий и наполненный, рассыпался на части, война не стала постылой, как потеряли всякий интерес светская столичная жизнь и прежние веселые пьянки. Теперь Рокэ предпочитал пить один, а в столице жил почти затворником, производя фурор каждым своим появлением, пусть и по долгу службы, зато на войну стремился по-прежнему, сломя голову, словно мечтая ее там и сложить. Однако шальная удача или сам Леворукий берегли эти синие глаза, словно самые дорогие сапфиры. А теперь ему предлагали пост Первого Маршала за безумную скачку по непроходимым болотам, едва не загубленную армию и полсотни утопленных пушек с обозами. Рокэ смотрел на огонь в камине, лениво поигрывая тонкой работы цепочкой, что обычно обвивала его левое запястье. Пауза затягивалась, но Дорак ждал. Скорее всего, он просто наслаждался шадди, которой здесь готовили лучше, чем где-либо в столице, и кардинал, как истинный ценитель, не мог упустить возможность. — Герцог Ноймаринен — мудрый человек, как и Его Величество, — эти слова могли звучать как лесть, произнеси их кто-то другой, но ледяной голос герцога Алвы был полон иронии, словно в том решении была исключительно его заслуга. — Так что я исполню любой приказ, как подданный короны и офицер. Кардинал Сильвестр незаметно и явно с облегчением выдохнул в пустую чашечку. Видимо, то, что этот непостижимый молодой человек не собирается выкидывать ничего из ряда вон выходящего, здорово подняло ему настроение, хотя вид его остался столь же суровым и серьезным, как подобает по статусу. — Как Ваши подопечные? — осведомился он через некоторое время, когда подали еще шадди, а к нему маленькие миндальные печеньица. Рокэ тем временем мысленно прикидывал, что если к середине Летних Скал он уже примет командование, то можно успеть целый летний месяц провести в Алвасете, а уже к осени Талиг ввяжется в очередную войну: небольшую и крайне занимательную. К этому все и идет. Мысли эти были приятны, а потому напоминание о детях, ярмом повисших на шее, заставило его брови немедленно сойтись над переносицей. Разумеется, если нанять достаточное количество воспитателей и менторов, купить один из старых особняков в доолларианской части города и дать Хуану четкие указания, можно было забыть об Окделлах надолго, аккурат до совершеннолетия мальчишки. Однако не так давно, будучи по делам в летней королевской резиденции, герцог имел крайне неприятный разговор с графом Штанцлером. Кансильер имел вид встревоженный и больной, что было ожидаемо после поражения Эгмонта Окделла, к которому он, разумеется, никакого отношения не имел. Старик, которому давно стоило отправиться в Закат вслед за Алисой Дриксенской, аккуратно и очень дипломатично выпрашивал у герцога «несчастных сироток». Надо думать, Штанцлер понимал, что сейчас теряет последнего герцога, поскольку Придды к восстанию не примкнули, высказав тем свою четкую позицию, а Эпинэ мертвы за исключением старого Анри-Гийома, который давно себе на уме, и юнца, спешно отправленного в Агарис сразу после сражения. Кансилльер не был наивен и понимал, что шансов забрать детей под свое крыло у него не так много, но не мог не попробовать. Рокэ, который из дому почти сбежал, потому что прямо с утра малышей выпустили играть во двор и их звонкие крики выспаться не дали, с ужасом поймал себя на мысли, что готов отдать этому гусю всех детей и пару сундуков с морисским оружием в придачу. Возможно, именно этот инцидент сформировал в его голове понимание, что заниматься детьми придется именно ему. Потому что этот хитрый старик не отступится, пока не получит своего. Что стоит подкупить ментора, который в должный момент бросит нужное зерно в благодатную почву? Герцог Алва вынырнул из собственных мыслей и взглянул на кардинала таким взглядом, что тот снова напрягся. Уж ему ли не знать, что именно с такими глазами этот безумец начинает чудить. — Я увезу мальчишку в Алвасете, — с уст Дорака готов был сорваться вздох облегчения. Эта мысль, очевидно, показалась ему замечательной. Чем дальше от столицы и интриг, тем лучше. — А герцогини останутся здесь под опекой госпожи Арамоны. Пусть тратят деньги, учатся музицировать и верят в Создателя — нет более эффективного способа защитить их от Штанцлера и иже с ним. Кардинал Сильвестр допил шадди одним глотком и поднялся из удобного кресла. Он был доволен всем, что сегодня было сказано в этой комнате. В рассудительности и оригинальности Рокэ Алва ничуть не уступал своему отцу, которого тогда еще молодой Дорак едва не боготворил. — Надеюсь, мальчик хорошо переживет разлуку с сестрами, — сказал он напоследок, огорошив Алву. Тот, разумеется, виду не подал, но, когда кардинал вышел, едва не взвыл. Рокэ не привык менять своих решений, особенно из-за опасений разбить доверчивое детское сердечко… Если задуматься, он вообще не привык к подобного рода препятствиям. Женские сердца по воле случая он разбивал играючи, поскольку в женскую любовь верить было сложно, да и грозило это разве что кинжалом в спину и ядом в вине. К таким последствиям герцогу было не привыкать. А чем же может грозить решение отослать Окделла в Алвасете? Мальчишка разочаруется в нем? Плевать, ему нет дела до того, как Ричард к нему относится, пусть хоть ненавидит. Устроит истерику, бросится с кинжалом? Заявит, что никуда не поедет и сбежит? Для последнего есть кэналлийцы, которые не упустят неумелого мальчишку, а с первым он и сам справится. Казалось, ничего разрушительного, но было в этом что-то неправильное, пугающе неуместное. Отогнав смутное ощущения жалости и сожаления, Алва позвал Хуана и приказал ему привести мальчика. Ричард явился быстро, не прошло и пяти минут. Он был неестественно бледен, под глазами залегли темные тени. Можно было подумать, что мальчик серьезно заболел, но Алва знал от вездесущего Хуана, что юный герцог проводит дни и ночи в библиотеке. Увещевания Луизы и самого Хуана не помогали. «Дор Рикардо» оказался удивительно упрямым юношей. Он молчал, потом соглашался, но тут же возвращался в библиотеку, где сидел едва ли не до рассвета, засыпая прямо за столом. — Вам нужно следить за своим внешним видом, герцог, — чуть насмешливо заметил безупречный в этом отношении Алва, когда Дик попытался придать своему помятому лицу серьезное и заинтересованное выражение. — То, что упустишь в юности, наверстать крайне сложно. Ричард что-то смущенно промямлил, но, кажется, наконец, проснулся, глядя на своего опекуна осознанным взглядом. Рокэ уделял детям довольно мало времени, разве что иногда ужинал с ними, но почти не разговаривал. Иногда он замечал, что юный герцог хочет что-то сказать, но тот отчего-то не решался начать, хоть сестра, та, что постарше, порой подталкивала его локтем. Она, кстати, вообще была редкой умницей, эта Айрис, а вот братец у нее оказался излишне застенчивым парнем. Теперь этот излишне застенчивый топтался перед Алвой и гадал, для чего же его вызвали. — Присаживайтесь, юноша, — налюбовавшись вытаптыванием своего шикарного ковра, Рокэ кивнул на кресло, которое недавно покинул кардинал, и подвинул к мальчику печенье, к которому Сильвестр не притронулся. Как и Ричард, впрочем. — Для начала расскажите мне о том, как вам с сестрами живется. — Эр Рокэ, — Дик теперь обращался к нему только так, пришлось смириться. — Все великолепно, но я беспокоюсь о Надоре… — мальчик замялся и наконец сказал то, что давно хотел. — Вы обещали найти управляющего для замка и провинции, помните? Я немного прочитал, так что уже готов обсудить с ним… ну, дела. Герцог Алва нахмурил брови и подавил в себе что-то незнакомое, сродни умилению. Ричард был бледен, серьезен и смущен. Удивительное зрелище. Отчего-то Рокэ сразу понял, что не сможет увезти его насильно. Это будет просто преступлением против человечности, которая едва начала поднимать голову в душе без пяти минут Первого Маршала. Оставалось лишь сделать так, чтобы мальчик захотел ехать сам. План родился моментально. — Я найду для Вас самого смышленого управляющего, — пообещал он, а потом перешел к первой части плана. — В конце Летних Скал я уезжаю в Алвасете. Как Вы знаете, Кэналлоа очень богата, она нередко держала на своих плечах весь Талиг в тяжелые годы. Думаю, для Вас будет полезным такое путешествие. Кроме того, нам нужно отдать Сариту хозяину, а к Вам она привыкла — такие вещи следует делать лично. Глаза мальчика засветились от восторга, так что Рокэ почувствовал себя настоящим подлецом. Но дело было сделано, Ричард хотел ехать в далекую чужую Кэналлоа, где ему предстояло провести долгих пять лет до самого Лаик, хоть он сам этого пока не знал.