Психологический ликбез в помощь писателям

Как мы сказали в прошлый раз, отношения героя с его родителями оказывают весьма существенное, если не сказать, определяющее влияние на становление его характера. Более того: именно родительские установки зачастую определяют те выборы, которые ваши герои будут совершать по жизни (заметьте, уже во взрослой жизни!). Что плохо, что хорошо? Что в жизни главное, а что второстепенное? О ком стоит заботиться в первую очередь: о себе или о других? Да и кто такой — я? Каков я? Умный-глупый, умелый-неумелый, неряшливый-аккуратный, достойный любви или нет? Чего я хочу? Что мне удается хорошо, а что не очень? Ответы на все эти и многие другие вопросы герой выносит из детства, и в случае, если они оказываются разрушающими, мешают ему или ранят — то избавиться от них и изменить на какие-то другие оказывается очень и очень непросто. Родители, таким образом, формируют самооценку нашего героя, задают ему ориентиры развития. В здоровом варианте это вовсе не так уж и плохо, и имеет прямое отношение к схеме «ДА, люблю — НЕТ, не можешь», которую мы разбирали в прошлый раз. Но нас как авторов интересуют, разумеется, нездоровые варианты. Родители и самооценка Итак, что могут родители героя сотворить с его самооценкой и как им это удается? Представим, что наш персонаж — это что-то вроде географической карты, на которой находятся самые разные стороны его личности, например: внешность (в этой области много других мелких подобластей: рост, выносливость, физическая сила, вес, качество кожи, волос, ногтей, ловкость и т.п.); умения; способности, черты характера и т.д. В процессе развития и взросления ребенка родители так или иначе оценивают каждую из этих областей. Например, мама гладит своего младенца, приговаривая: «И ручки у тебя красивые, и волосики у тебя хорошие, и глазки у тебя замечательные»… Дальше — больше: «Как быстро ты бегаешь!», «Как здорово ты нарисовал!», «Какой у тебя чудесный голос» и т.д. Есть, однако, и другие варианты: «Руки из пятой точки», «Корова неповоротливая!», «Тупица!», «Трус!», «Разиня!», «Ничего нормально сделать не можешь!», «Медведь уши оттоптал!» и т.д. и т.п. Еще вариант, между прочим, не менее страшный — когда родители в принципе не реагируют на какие-либо достижения детей, попросту их не замечают. Ремарка. О том, как «правильно» и «неправильно» хвалить детей и стоит ли вообще это делать, ведутся долгие споры и пишутся многочисленные книги. Я, однако, предпочитаю оставить этот вопрос за рамками этой статьи: навряд ли эти детали существенны для фикрайтеров, а объем статьи они существенно увеличат. Впрочем, если кому это принципиально, всегда можно обсудить эту тему в комментариях. Итак, ваш персонаж растет и в процессе роста как бы накапливает эти положительные и отрицательные высказывания о каждой из областей на своей «карте». Из них по итогу формируется общее восприятие его той или иной части, а из восприятия отдельных частей складывается самооценка как общее восприятие себя: я в целом хорош или плох? Что мне удается хорошо, а что не очень? Разумеется, у этой самооценки могут быть свои нюансы, например «Я умный, но слабый»; «Я добрая, но ветреная и непостоянная» и т.д. Что здесь может пойти не так? Первый вариант, который приходит на ум: родители часто ругали, критиковали, высмеивали, не давали заниматься чем-то, мотивируя это тем, что «У тебя все равно не получится», «Не твоего ума дело», «Это не для тебя» и т.д. В результате получаем нерешительного, «зашуганного», безынициативного героя, который боится пробовать что-либо, проявлять инициативу, уверен, что «все равно ничего не выйдет», «я ни на что не способен», «я бездарность» и т.д. «Бонусом» к этим качествам зачастую идет сильнейшая зависть к другим, которые «могут», «достойны», «способны» и т.д. и гнев, который, в силу характера героя, с наибольшей вероятностью проявится в форме пассивной агрессии. Вопрос для любознательных: Помните наш разговор о треугольнике Карпмана? Чей «портрет» мы тут только что нарисовали? Есть вариант, что герой очень сильно «прокачивает» одну какую-то область на своей «карте», как бы уравновешивая негативные оценки на другие области, например, интеллектуальное развитие в противовес физической слабости или неполноценности, или внешность в противовес… кхм… некоторой бедности интеллекта (вы тоже анекдоты про блондинок вспомнили?) Гиперкомпенсация это «по-научному» называется. Второй вариант: «захваленное дитя». То ли родители слишком близко к сердцу приняли идеи бесстрессового воспитания и недопустимости хоть как-то огорчить любимое чадо, то ли по каким другим причинам — но результат налицо: герой растет в ощущении, что он — лучший из лучших. Любые достижения его возводятся в ранг подвигов и событий если не мирового, то общесемейного масштаба. Раньше всех сел на горшок; быстрее всех съел кашу; нарисовал потрясающую каляку-маляку — не иначе, будущий Сальвадор Дали! и т.д. Жизнь героя проходит в постоянном сравнении с другими — и сравнение это в его пользу: он самый умный, красивый, смелый, сильный, лучше всех читает, красивее всех пишет, быстрее всех бегает… Родители, что называется, на него «не надышатся», что бы ни сделал и ни сказал — потоп умиления. Вроде бы — живи да радуйся, особенно в сравнении с предыдущим затюканным персонажем. Однако все не так просто. Наш герой чувствует подвох: он хорош — его любят. А если он не хорош? Маслом в огонь сомнений становятся ситуации, когда сам герой чувствует, что сделал что-то не так уж хорошо, или достижение не так уж и значимо, — а его все равно захваливают до небес. Вывод просится сам собой: раз хвалят, несмотря ни на что — значит, родителям нужно его хвалить. Родителям нужно, чтобы он был лучшим. Зачем? Очевидно же: чтобы иметь возможность его любить. А если он в чем-то окажется не лучшим, то… Круг замкнулся. Любовь родителей «действительна», пока я — лучший. И начинается гонка преследования самого себя. Предела-то совершенству, как известно, нет. Стало быть: бесконечный перфекционизм, придирки к себе самому, постоянное напряжение и страх оказаться не лучшим, не на высоте… А вдобавок еще зачастую и ощущение, что хвалят-то иногда и авансом, что на самом деле не так уж он и хорош (по сравнению с Гением чистой красоты, которым надлежит быть). Итог: идеальный или близкий к идеальному фасад, за которым — ощущение собственной ничтожности. Вопрос для эрудированных: что за тип характера такой? Плохо также и тем, кого игнорировали: они вообще не имеют представления о том, что они делают хорошо, а что плохо. Адовая ситуация, на самом деле. Почти каждый из нас, я думаю, все же имеет представления о своих слабых и сильных сторонах (на слабых мы больше любим сосредотачиваться: кто про себя не говорил «Я петь не умею», «Готовлю плохо» и т.д.). А проигнорированные дети вырастают в героев, которые даже на примитивном уровне себя не понимают. Что больше любишь — сладкое или соленое? Предпочитаешь классическую музыку или death metal? Нравится этот фильм? Ты технарь или гуманитарий? Сова или жаворонок? В какой вуз хочешь поступать? На эти и подобные вопросы ответов у таких персонажей нет. Они даже за новой одеждой в магазин предпочитают ходить с подружкой или мамой: не для того, что вместе интересней, а потому, что не могут определить, подходит им эта вещь или нет. Кстати говоря, с точки зрения терапии — совершенно убойный клиент: работать с такими — что бегемота из болота тянуть. Итак, родители влияют на будущее наших героев через их самооценку. Как еще? Вариантов много, но остановимся на том, что называется семейной системой. Проговорим для начала, что это такое. «По-научному» разбираться не будем, обойдемся банальным здравым смыслом. Итак, чтобы получилась система, нужны, во-первых, некие ее элементы. Как в механических часах: шестеренки, пружинки, колесики и т.д. Во-вторых, нужно взаимодействие между этими частями: часовой механизм, разобранный на винтики и разложенный на столе, системой быть перестает. Применимо к семье: есть ее члены, есть взаимодействие между ними, иными словами, есть отношения. Кто-то кого-то любит, боится, ненавидит… Кто-то на кого-то злится, кто-то кем-то помыкает, а кто-то кому-то завидует… И так до бесконечности. Применимо к нашему сегодняшнему разговору стоит заметить еще две важные вещи: во-первых, семья иерархична, во-вторых, все ее члены, хоть и находятся в системе, сохраняют (во всяком случае, должны сохранять!) свое индивидуальное пространство. Последнее верно, разумеется, и в отношении систем вообще: очевидно, что если мы сплавим часы в кусок металла, то он перестанет быть системой. Но я бы хотел эти два пункта проговорить особо, поскольку именно через их нарушения родители ваших героев могут знатно подпортить им жизнь. Итак, иерархичность. Для кого-то это свойство семейной системы может показаться не слишком приятным: кто-то главный, кто-то, вроде как, подчиненный и т.д. И как понять, кто главный? Муж? Жена? А может, и вовсе, — дед-патриарх? Вопросы гендерного (не)равенства, однако же, оставим, опять же, за рамками: как-никак, говорим о детско-родительских отношениях. Возьмем потому условную семью, где есть оба родителя (о воспитании одним родителем и разводах поговорим в другой раз) и несовершенолетние дети. Здоровый вариант иерархии в этом случае, на самом деле, только один: родители главнее, чем дети. Ремарка во избежание недопониманий и споров: есть разные типы семейных систем и много способов того, как и в каких формах родители осуществляют свое приоритетное положение. Да, здесь много подводных камней, начиная от злоупотребления своей властью, заканчивая насилием. Но обо всем этом, опять же, речь впереди. Пока мы говорим исключительно о самой иерархии, подразумевая, что отношения в рамках данной иерархии здоровые. Что значит здоровые? Это значит, что родители «имеют власть» над своими детьми. В том числе, они принимают за детей решения, которые сам ребенок принять не в состоянии (очевидно, что сфера этих решений с ростом ребенка сокращается). За младенца мама решает, что надеть на него, чтобы пойти гулять. За ребенка-дошкольника родители решают, отдать ли его в какой-то кружок и в какой именно (опять же, берем, что интересы ребенка при этом учитываются). Иными словами, родители осуществляют заботу и несут ответственность за детей. Что бывает, когда схема нарушается? Один из наиболее ярких примеров, широко растиражированный в кино и литературе, — «маленькие взрослые». Многим читателям моего поколения и старше это, очевидно, знакомо из жизни: в шесть-семь лет — в школу, родители ушли раньше, сам завтракай, сам собирайся, вернулся домой — сам пообедай, сам сделай уроки, сам прибери и т.д. И это вариант далеко не худший. Есть множество жизненных и художественных сюжетов, где в те же шесть лет герои присматривают за маленькими братьями-сестрами, готовят, стирают, ходят в магазин, а то еще и пробуют раздобыть средства на пропитание. Самый жесткий вариант в этом смысле, конечно — дети запойных алкоголиков или наркозависимых. Тут приходится не только за младшими присматривать, а еще и за родителями (вот она, инверсия ролей!). Истории о том, как «от мамы бутылки прятала», «папу на себе из канавы домой несла», а то и «маме на опохмел воровала», а «от буйного по пьяни папы ножи прятала» — к сожалению, отнюдь не редкость. Есть, однако, и другой вариант, внешне более благополучный, но на деле ничуть не менее жестокий по отношению к детям. Назовем его «Мама не переживет!». Думаю, многим эта схема знакома: «маму нельзя волновать, у мамы слабое здоровье, мама не переживет» (вариант «папа не переживет» все же как-то реже встречается, но и он не исключен). Суть простая: дети несут ответственность за душевное, а нередко и физическое здоровье и благополучие своих родителей. (Напомню: при здоровой иерархии все точно наоборот, с поправкой на то, что чем старше дети, тем бОльшая их собственная доля ответственности за эту сферу). «Мама не переживет» — отличный способ манипуляции. Пришел позже срока домой — по кухне витает аромат валерианки: маме было плохо. Ну, а уж если надумал поступать не туда, куда хочет мама; женился\вышла замуж не за того, кто нравится маме; уехала отдыхать не с мамой, а с друзьями — то уж точно: Кондратий маме гарантирован. Дети очень быстро учатся брать на себя эту ответственность: под марку «мама не переживет» замалчиваются, например, издевательства воспитательницы в детском саду или чьи-то домогательства (особенно внутрисемейные, например, брата, отца или отчима). Что имеем в результате? Персонажа, цель которого — не обидеть маму. (Потом, кстати, это «не обидеть маму» становится жесточайшим камнем преткновения между героем и его супругой (героиней — супругом). По сути, сепарация не проходит: герой так и остается «при маме»: звонит каждый день и не по разу, советуется вплоть до мелочей, мчится по первому требованию, терзает себя чувством вины, если мама холодно поговорила по телефону… И уж конечно, что угодно — только бы не обидеть «слабую здоровьем» маму. Замечу, что сепарация в таких случаях происходит (если происходит!) крайне болезненно: со скандалами, заменой замков в дверях, сменой номера телефона или переездами в другой город\страну, с полным разрывом контакта. Осталось обсудить личное пространство участников семейной системы. Нарушается оно многочисленными и разнообразными способами: начиная от отсутствия возможности уединения как такового до тотального контроля со стороны родителей. Впрочем, и дети вполне себе могут нарушать личное пространство родителей, хотя бы банально оставляя за собой грязную посуду на кухне. Однако на судьбу нашего героя больше повлияет нарушение личного пространства, известное как нарциссическое расширение. Как обычно: сложное слово — простой смысл, знакомый многим: «мама не смогла стать балериной — делает балериной дочку», невзирая ни на склонности, ни на интересы последней. Соответственно, ребенок проживает не свою собственную жизнь со своими желаниями, склонностями, выборами и т.д. — а жизнь «за маму, за папу». Средством давления в этом случае, кстати, часто выступает все то же «Мама не переживет». Что получаем в результате? Зачастую — героя, который эпично лежит на диване, играет в компьютерные игры, как вариант, или рано начинает злоупотреблять алкоголем или наркотиками. Иными словами — бежит от реальности, которой для него будто бы и не существует, ведь живет-то он не за себя. Стоит также не забывать, что такая пассивность есть не что иное, как скрытая агрессия и протест против сложившегося положения вещей, который в этом случае неудивителен.