Психологический ликбез в помощь писателям

Об агрессии и насилии мы довольно много говорили в статьях, посвященных созависимым отношениям и треугольнику Карпмана. Напомню, что агрессия бывает явной, скрытой (например, агрессивные шутки, сплетни и т.д.) и пассивной (агрессия бездействием: срывом сроков работ, постоянными опозданиями и т.п.) Сегодня приложим наши познания к сфере детско-родительских отношений наших героев. Несчастливое детство героя — тема беспредельная и благодатная. Родители избивали, игнорировали, душили заботой, контролировали каждый шаг, больше любили братьев\сестер героя, чем его самого, не замечали скрытых в герое талантов… Эти и десятки других вариантов открывают перед фикрайтерами буквально неисчерпаемые возможности в плане прорисовки характера несчастного персонажа и его судьбы. В то же время все приведенные выше примеры — это ситуации насилия. Попробуем разобраться с ними более подробно. Физическое насилие Тут все довольно просто, хотя и печально. Тумаки, затрещины, избиения, причинение увечий — это физическое насилие. Сюда же — пытки голодом, холодом, а также — закармливание. Да, анекдот про «Мамо, ваш двадцать пятый пирожок мне дыхание перекрыл» — это о насилии. Сюда же — ограничения физической активности (связывания, запирания в подвалах\чуланах, приковывания к батареям и прочие ужасы из криминальных хроник). Как физическое насилие скажется на характере и дальнейшей судьбе вашего героя? Вариантов, как несложно догадаться, много, поэтому перечислим только основные закономерности, а детали и нюансы оставим на усмотрение авторов. Начнем с довольно очевидного факта: своими действиями (любыми, не только насилием), родители формируют у ребенка так называемые поведенческие реакции. Проще говоря, ребенок учится у родителей, как реагировать и вести себя в тех или иных ситуациях. В случае постоянного физического насилия родители учат ребенка тому, чтобы свое недовольство по поводу тех или иных ситуаций выражать с помощью гнева и агрессии. Иными словами, они растят такого же агрессора, как и они сами. В этой ситуации «кто сильнее, тот и прав». Однако важно помнить, что ребенок рано или поздно вырастет, а родители постареют, и тогда позиции жертвы и агрессора могут запросто поменяться местами. С другой стороны, герой, знавший в детстве\юности только физическое насилие как способ справиться с неприятными ситуациями, будет продолжать эту схему и дальше: в своем окружении, со своими детьми в том числе (это называется мудреным словом трансгенерационная передача травмы). Эта тенденция подпитывается также и тем, что насилие порождает у жертвы огромное количество гнева на агрессора, — гнева, который она зачастую не может выразить ему напрямую. Тут и вступает в игру уже известная нам защита — смещение или отыгрывание, когда ярость на агрессора выливается на тех, кто слабее самой жертвы (это, кстати, и статистически подтверждается: практически все «грозы школ», организаторы травли соучеников, хулиганы и т.д. — жертвы физического насилия дома. Не последнюю роль играет оно также и в формировании психопатии). Ремарка: в более благополучном варианте дети — жертвы физического насилия, вырастая, понимают тот вред, который был им нанесен, и в воспитании собственных детей стремятся «сделать наоборот» — противоположно тому, как поступали с ними их родители. Проблема, однако же, именно в заученных схемах поведения. Как правило, благие намерения длятся до первой стрессовой ситуации, а в ней потерявший голову родитель поступит ровно так, как поступил бы в аналогичной ситуации с ним его родитель. Выход из замкнутого круга находится тогда, когда жертва не только делает «противоположно родителям», но и вырабатыват собственные схемы поведения в тех или иных ситуациях, взамен насильственным. На это требуется, разумеется, много времени, терпения и последовательности. Таким образом, физическая агрессия со стороны родителей учит ребенка агрессии. Будет ли она с его стороны прямой, то есть будет ли он давать отпор, или косвенной (скрытой или пассивной), зависит от ситуации, возраста ребенка, характера и частоты совершаемого над ним насилия, его характера и т.д. При чрезмерном физическом насилии, кстати, возможно развитие и психотических реакций у ребенка. Психические защиты в таком случае могут быть настолько мощными, что не позволят психике нормально развиваться, как, например, в случае формирования множественной личности, о чем мы говорили в соответствующей статье. Психологическое насилие Оскорбления, ругань, угрозы; насмешки; игнорирование (бойкоты), прерывания психологического контакта или угрозы этого прерывания, например, для детей — «сдам в детдом», «выкину на мусорку» и т.д.; сюда же — обратите внимание! — намеренное введение в заблуждение, создание так называемого шизофренического поля. С ним связан такой вид насилия, как газлайтинг. Это когда насильник отрицает ситуацию насилия. Например, жертва говорит «Ты меня оскорбляешь, ты сказал то-то и то-то», а агрессор отвечает «Я ничего подобного не говорил, ты с ума сходишь, говоришь то, чего не было». Сюда же — так назваемое доминантное поведение (не путать с терминологией БДСМ), означающее, по сути, диктат по отношению к ребенку. Сюда же — действия, направленные на подрывание самооценки и самоуважения человека (например, постоянная критика, преуменьшение способностей человека), запугивание, угрозы причинения физического вреда самому себе, партнёру, детям, друзьям или родственникам партнёра, убийство домашних животных, уничтожение личных вещей партнёра, насильственная изоляция от семьи или друзей и т.п. Последствия. Интересно, что последствия физического и психического насилия практически одинаковы: ПТСР, диссоциации, низкая самооценка жертвы, трансгенерационные травмы и т.д. Теперь, когда мы немного разобрались с этими основными видами насилия, взглянем на ситуацию немного шире. В предыдущих беседах (особенно в разговоре о том, как утешать героя) мы уже сталкивались с наиболее широким определением агрессии, под которой мы понимали вторжение в личные границы человека. Что означает такое понимание агрессии с точки зрения нашей сегодняшней темы? Видимо, то, что к агрессии стоит причислить и чрезмерную заботу. Оговорюсь, чтобы не было непонимания и лишних возможных холиваров: забота со стороны родителей детям необходима. Младенец без нее элементарно не выживет — ни физически, ни психически. Маленький ребенок попросту не обладает необходимым для выживания опытом и навыками. Проблемы возникают тогда, когда забота со стороны родителей закрывает возможности для развития ребенка, накопления им собственного жизненного опыта (в том числе опыта собственных ошибок), для развития самостоятельности. Что получаем в результате? Вариантов, как обычно, два. Варинт первый — бунт. Герой, обычно в подростковом возрасте, начинает «войну за независимость». Придется ему очень непросто: в каком-то смысле бунтовать против заботы гораздо сложнее, чем против физического насилия. В случае с ним хотя бы легко понять, что тебе причиняют вред. В случае с заботой вред надежно припрятан под слоем приятностей и облегчающих жизнь «ништяков». Выход из «зоны заботы» чреват принятием ответственности за свою жизнь, решением более или менее сложных жизненных задач (от элементарного — вовремя встать по будильнику и прийти в школу до звонка, а не после, до весьма сложного, например, куда поступать после школы и что нужно сделать, чтобы таки поступить). Бывает также, что «выход из зоны заботы» происходит в более взрослом возрасте, например, в связи с выбором спутника жизни, работы, переездом в другой город\страну и т.д. Бывает, что этого выхода не происходит вообще, и ребенок «сдается на милость победителя», то есть родителей. В результате получаем вариант второй: знакомого и по литературным произведениям и по жизни «профессионального лежателя на диване». Удивляться, в принципе, нечему: за человека уже все «отхотели»: решили, как ему жить, что из одежды носить, что есть, с кем дружить, где гулять, что изучать, куда поступать, на ком жениться\выходить замуж и т.п. Иными словами, все координаты и системы ценностей заданы, все шаги в жизни для него уже прописаны и за него делаются. А он — лежит на диване. А что делать, жизнь-то не его. Полагаю, что внимательные читатели заметили, что в этой статье я не говорил о сексуальном насилии. Сделано это по двум причинам. Во-первых, тема инцеста слишком большая, чтобы говорить о ней не в отдельной статье. Во-вторых, тема обещает быть крайне болезненной, а дискуссия под ней — плавно переходящей в холивар, как это было со статьей про любовь после изнасилования. Поэтому я, по правде говоря, не уверен, что ее стоит поднимать, хотя и знаю, что некоторым читателям она была бы интересна.