Ты мой истинный? ДА КАКОГО ХРЕНА?!

POV: «Алекс»       Холодно… очень, сука, холодно!!!       Пока лифт полз на нужный этаж, я пытался согреть себя промёрзшими ладонями. Поездка с включённой на всю мощь печью не сильно помогла. На подземной стоянке было слишком холодно, и зубы вновь начали отстукивать замысловатый ритм. В голове неприятно шумело, щёки горели, к горлу подкатывала тошнота.       Я выполз из лифта и держась одной рукой за стену, поплёлся к квартире. Долго провозился с замком. Ключ ну никак не хотел выполнять свои прямые обязанности и проворачиваться в гнезде. К шуму в голове прибавилось потемнение в глазах. Навалилась усталость и какая-то апатия. И когда я уже решил улечься прямо на коврике, замок наконец сдался. Дверь открылась, и я всё так же по стеночке зашёл в квартиру.       — Я… Дома… — не понимая для кого, объявил я, и, как мне казалось, положил свою ношу на полку в прихожей. Лекарства с глухим шмяканьем упали на пол. Посмотрев на них почти безразлично, пошатываясь прошёл в свою комнату. Мокрая одежда неприятно липла к обрётшей болезненную чувствительность коже. Но снимать её не было никаких сил. Дойдя до постели, я опустился мокрыми коленями на белый длинношерстный палас, а лицом уткнулся в так приятно пахнущее одеяло. Сделав несколько глубоких вздохов, решил, что фиг меня отсюда кто вытащит. Я слабо улыбнулся своим мыслям и практически мгновенно провалился в сон. Дальше всё было как в омуте. Кажется, я задыхался, выныривал, хватал спасительный воздух и погружался обратно. Каждое такое всплытие сопровождалось странными видениями. Словно это Маар протягивал мне спасительную руку, я хватался за неё выплывая из холодной темноты, но ледяные скользкие щупальца, всё время утягивали меня обратно в забытье. Я пытался сжаться в клубок, силясь сохранить остатки тепла, но сквозь очередное всплытие, понимал, что лежу плашмя, не в силах пошевелить конечностями.       Холодно… как же, сука, холодно…       Кажется, меня трясёт.       Ко лбу прикоснулась чья-то ледяная ладонь, и из моего горла вырвался сдавленный стон-всхлип. Хотелось тепла, а вокруг был лишь жуткий холод.       Почему же, сука, так холодно?!       Я закусил губу. Боль чувствовалась как сквозь вату и быстро растворялась в холодной пустоте.       Ещё казалось, что я слышу голос Маара, но что он говорит, разобрать так и не смог, кажется, он говорил с кем-то по телефону, а может мне всё это всего лишь казалось, может, это всего лишь плод моего воображения, мимолётное видение во сне… ведь его не может быть здесь, он далеко, он прячется, он не хочет меня видеть… Каждая последующая мысль, всё глубже загоняла меня в омут, туда, откуда уже не вынырнуть, не схватить такого нужного воздуха. А потом я перестал слышать даже эти слабые отголоски и больше не пытался всплыть. Я висел в уже не пугающей холодной пустоте. Сердцебиение выровнялось, ненужные, мешающие мысли, растворились. И меня окутал сон без сна. *** POV: «Маар»       Услышав, что альфа вошёл в квартиру, я интуитивно напрягся, прижав горячую чашку к груди и выглянул в коридор через приоткрытую дверь спальни. Альфа привел меня в ужас своим видом. Мокрый, помятый, заплетающимися ногами шагающий по полу… Я не сразу понял, пьян он или же ему просто плохо. Я видел пакетик с лекарствами, от звонкого падения которого на пол, я подпрыгнул и пискнул.       Что с ним такое?       Проходит в свою комнату, оставляя за собой мокрую дорожку следов. Он в медицинских бахилах? Что вообще происходит?       Осторожно захожу в его комнату, садясь поодаль от Алекса и понимая, что что-то очень не так.       — Алекс…       Алкоголем не пахнет. Касаюсь его лба ладонью и чувствую, что у него жар. Вот придурок! В таком состоянии под дождем бегал? Нахрена?!       Вспоминаю лекарства, рассыпанные по полу в коридоре и становится стыдно. Это из-за меня он так…       — Эй, вставай… тебе нужно мокрое снять и на кровать перебраться, слышишь? — толкаю в плечо, но он не реагирует. Бормочет себе что-то под нос, но глаз не открывает. Чёрт… и вот что делать? Альфе хреново, а гамма весь дрожит от желания, вдыхая аромат истинной пары. Нужно выпить лекарства, но и Алекса вот так я оставить не могу!       Пытаюсь поднять его, чтобы хотя бы затянуть на кровать и укрыть, но куда уж мне, тощему, с дрожащими ногами и слабостью во всём дурном теле?       Услышав рыдания, вспоминаю о бедной девице, что на балконе сидит от силы минут двадцать, но явно верит, что скоро умрет холодной смертью. Срываюсь с места, отправляясь высвобождать «принцессу» из плена.       — Ты… ты… — жуя сопли и размазывая слезы по лицу, уже не такая красивая, девочка боится на меня кричать, ведь запру обратно, но и молчать не может.       — Нужна помощь. Пошли.       — Не собираюсь я тебе ничего!..       — Алекс… Ему плохо. Или помогай, или проваливай, — пропускаю вперед себя внезапно вскочившую девицу, готовую спасать и обхаживать альфу. Может, я больше и не нужен?       Вместе нам удалось уложить бессознательное тело на кровать. Раздевать блондина было сложно, но нужно.       — Держи его, я попробую снять…       — Может, штаны оставить?       — Его нужно согреть и делать это нужно явно не в мокрой одежде!       — Он будет сердиться, что мы его без одежды оставили…       — Пусть до этого доживёт.       Алекс остаётся в одних лишь трусах. На них моей силы воли уже не хватило. Трясёт и от волнения, и от осознания того, что я из последних сил сдерживаю себя, чтобы не начать дрочить, уткнувшись носом в шею самца. Меня вновь накрывает.       — Чёрт, я… я не могу… — выбегаю из комнаты, судорожно хватая аптечный пакетик и собирая всё, что рассыпано. Читать инструкцию нет сил, поэтому просто выпиваю две таблетки и ухожу на балкон. Мне нужна прохлада, чтобы остудить тело и прийти в себя. Почему я плачу?       За что мне, блин, всё это? Почему именно сегодня я, течный, должен находиться рядом с альфой и лечить его? Это моё наказание за то, что я от него бегал? Судьба, какое ты право имеешь так сталкивать нас лбами? Ну вот какое?       Ладно, в его доме есть аптечка?       Пока я вышел из своего убежища, девчонка уже открывала аптечку и дрожащими руками копошилась в ней, не зная, что нужно достать.       — Я… я не знаю… не знаю… он такой горячий…       — Градусник пока найди и измерь температуру. Я, тем временем, принесу лекарства.       Пытаюсь успокоиться и начать мыслить здраво. Нельзя паниковать и творить херню. Ни в коем случае нельзя.       Так, Маар, что мы пили, когда под сорок было? Вспоминай давай…       Не вспомнил. Искать пришлось в интернете. Жаропонижающие нашлись, как и кипячёная вода, вот только альфа был без сознания и словно бредил. Как его заставить выпить лекарства?       Я наблюдал за тем, как девушка, заботливо укрыв Алекса и всучив мне градусник с 39.3, пыталась его разбудить, осторожно похлопывая по плечику и зовя его. Альфа не реагировал.       У меня терпения и нежности сейчас было куда меньше. Садясь на край кровати, я отогнал заботливое недоразумение от парня.       — Прости, не умею я нормально… — в очередной раз коснувшись горяченного лба парня, я заметил, что нужно холодный компресс приложить, дабы ему стало легче. Попытался привести в чувства, легко шлёпая по щекам, но его ноль на массу раздражало. В итоге, шлепнул я знатно. От звонкого прикосновения к его щеке, у меня заболела рука, девчушка взвизгнула, а Алекс открыл глаза.       — Прости… выпьешь таблетку или ещё хочешь?       Альфа рассеянно посмотрел на меня, несколько раз тяжело моргнул, но на большую реакцию у него не было сил.       — Прости, прошу, сядь, нужно жаропонижающие выпить… — обнимаю и тяну на себя, помогая приподняться. Тяжело быть так близко к нему, но разве я мог бросить того, кто столько сделал для меня, в беде и уйти?       — Пей… — взяв из рук новоявленной помощницы таблетку и воду, с трудом заставляю Алекса принять лекарства. В своем состоянии он не хочет делать то, что я прошу, ему больше нравится ткнуться переносицей в мое плечо и, бормоча мое имя, пытаться обнять. Вот же блин! Но что с него такого взять?       — Всё, ложись и согревайся…       Укладываю болеющего на подушку и, натянув ему одеяло до самого носа, встаю. Ноги ватные и не слушаются, хочется зарыться носом в его волосы и дышать, закрыв глаза и ни о чем не думая. Дурной я…       — Не уходи…       Шепчет, так жалостливо глядя на меня и протягивая руку, что в груди начинает щемить. Зараза, какого черта я так реагирую?       — Я за ещё одним одеялом.       Выхожу из комнаты, шлёпая себя по щекам. Да приди ты в себя, засранец! Нюни он распустил… альфе помоги и в комнату свою пиздуй, если потом не хочешь жалеть об этом как всё закончится…       Вручив одеяло девушке, что не отходила от постели Алекса, прошу её лечь с ним рядом, чтобы он согрелся от человеческого тепла. Незнакомка краснеет, тряся головой и махая руками.       — Я, я не могу, он ведь… Да он почти не одет, как я… а если… почему я вообще? Вроде ты его парень, сам и ложись… — шепотом тараторит, укрывая блондина вторым одеялом и ещё больше смущаясь.       — Во-первых, мы с ним не пара, во-вторых, я течный. Я с этим самодовольным парнем под одеялом лежать не буду. Ты по нему сохнешь — грей.       — Он не самодовольный, а очень хороший, чуткий, внимательный и заботливый!       — Вот и лезь под одеяло к своему заботливому, — фыркаю, вспоминая про компресс и вновь покидая комнату.       Когда возвращаюсь со скрученным маленьким полотенцем, смоченным холодной водой, бета уже лежит под одеялом, правда, очень хитро, меж верхним и нижним одеялом, исключая контакт с телом альфы, но находясь очень близко к нему.       — Почему ты сразу не сказал, что вы не вместе? — кажется, ей стыдно за то, что она устроила при нашей первой встрече.       — Ты не спрашивала.       — Прости…       Как только прохладная ткань касается горячего лба болеющего, тот тихо стонет, что-то шепчет и стихает. Надеюсь, ему станет легче.       — Если ему станет хуже — позови. Чуть позже приду, ещё раз измерим температуру. Отдыхайте.