Нет.

Утро, которое не приносит радости. День, который не приносит удовольствия. Вечер, который не приносит счастья. Ночь, которая не приносит сна. Неужели так будет всегда? Разве не будет больше тех добрых и беззаботных дней, в которые он забывал все свои проблемы (или их и не было вовсе) и полностью погружался в атмосферу абсолютного бездумья и бесстрашия? «Мы стараемся забыть прошлое. Мы стараемся ограничить себя теми вещами, которые являются неотъемлемой частью настоящего, чтобы больше не вспоминать. А кто-то до сих пор живёт только теми моментами, которые по сей день остаются яркими; представляются настолько реалистичными, что нередко хочется даже и заплакать от осознания того, что раньше всё было намного лучше. Мы хотим вернуться в прошлое. Мы хотим вновь увидеть тех дорогих людей, которых когда-то потеряли, заставить вновь почувствовать себя счастливыми, просто находясь рядом с ними. Но ведь после такого путешествия в прошлое станет ещё больнее, не так ли? Мы не сможем снова поговорить с ними, обменяться теми взглядами, после которых хочется беспрерывно смеяться». Так рассуждал Эдди, опять лёжа на своей всё ещё не заправленной кровати и опять устремив взгляд в потолок. Его лицо не выражало никаких эмоций, тело совершенно расслаблено. За окном ярко светило солнце, что, в общем-то, очень хорошо для начала осени. Оно кидало на него свои широкие лучи, но Эдди не было до этого дела. В таком состоянии он мог находиться по несколько часов в день и ничего не замечать вокруг. Раньше этот впечатлительный и воспринимающий всё близко к сердцу мальчик был полон восторга и с каким-то воодушевляющим детским трепетом рассказывал о стремительном падении ветки с дерева, который бы не заметил никто другой. Который расценивал дружбу как нечто важное и неимоверно ценное. Который боялся потерять. Может, он всё ещё воспринимает всё близко к сердцу? Если бы это было не так, Эдди не лежал бы сейчас и не думал так скрупулёзно об этом. В голове не застревало бы столько мыслей, и ему было бы гораздо легче. Ему было бы наплевать. «Почему мы не можем так быстро забыть человека? Почему его образ так долго застревает в нашем мозгу, когда мы так хотим от него избавиться? Наверно, виноваты те вещи, которые заставляют нас вспомнить. Нет, думать так очень глупо. Мы пытаемся сделать других виноватыми и прятать в глубине души страх, что на самом деле мы являемся теми преступниками. Так или иначе, но в такой ситуации виноваты мы сами. Они снятся нам, давая вновь увидеть их и очень редко даже прикоснуться, но потом мы просыпаемся и понимаем, что лучше бы не видели этого. Слёзы. Да, они наворачиваются после этого и льются из глаз, словно вода из сломанного крана. „Слёзы — это кровь души“. Если так и есть, то мы испытываем постоянное кровотечение…» Почему-то от последней мысли он немного улыбнулся. Забавно испытывать каждодневное кровотечение в виде слёз из глаз. Но внутри себя он понимал, что состоит в кругу людей, что по ночам безжалостно мочат свою подушку слезами и дают ей просохнуть лишь под утро. Хоть он и был парнем. — Эддичка, пошли кушать, — крикнула с кухни Соня Каспбрак. Ему не хотелось есть. Не хотелось, когда ему предлагали. Эдди сам в силах подойти к холодильнику и быстро приготовить себе что-нибудь тогда, когда проголодается. Но чтобы в очередной раз не тревожить свою маму, он всё-таки спустился из своей комнаты на первый этаж. — Эдди, ты чего так долго? Посмотрите, какой бледный. Сходи прогуляйся хоть что ли. — Не хочу, — безразлично ответил уже сидящий на деревянном стуле Эдди, ковыряющий вилкой какой-то салат. Аккуратно порезанные кусочки яблока, петрушка, сельдерей… Он был немного удивлён, когда Соня предложила ему пойти прогуляться, ведь она недолюбливала его компанию друзей. Хотя, скорее всего, она имела в виду прогуляться в одиночку. Неважно. — Хотя бы просто выйди на крыльцо дома и посиди на кресле, подыши свежим воздухом, а то в комнате ты вообще забыл открывать окна и проветривать помещение. — да, для него это было действительно шоком. Совершенно на него не похоже. Эдди всегда принимал таблетки вовремя, безукоризненно слушался маму, хоть ему это и не совсем нравилось, регулярно гулял с друзьями… Он изменился. «И всё-таки придётся так сделать» — подумал он. Уже был вечер. Он сел в уличное кресло, усаживаясь поудобнее и стараясь глубже вдыхать воздух. Сколько времени он находился дома? Несколько дней? А может, недель? Эдди не считал. Соня Каспбрак чересчур волнуется за него, даже не беря в счёт, что она его мать. Она часто говорит, что у её сына такими темпами скоро разовьётся какое-нибудь психическое расстройство, считая от депрессии до дистимии, а это значило, что Эдди нужно начать принимать больше таблеток, ведь её было не переубедить в том, что они помогут как нельзя лучше. Хорошо, что она не умеет читать мысли и заглядывать людям в души. По улице, на которую смотрел Каспбрак, ездили машины, выбрасывающие едкие выхлопные газы, заставлявшие его лишний раз откашливаться и ощущать после этого «неприятное послевкусие» в области грудной клетки. Совсем неприятное. Но то, о чём он думал, было гораздо больнее, чем этот противный кашель. Он думал о… Вдруг Эдди заметил быстро идущую по тротуару со стороны его дома Бев. Её рыжие волосы успели вырасти и отрасти неаккуратным каре до подбородка. Он помнил, что когда он в последний раз её видел, они едва задевали её выступающие скулы. Сколько же всё-таки прошло времени?