Нет.

Но Тозиер ничего не ответил. Не то, чтобы Эдди не хотел с ним поговорить и обсудить что-либо, но что-то его останавливало спросить о чём-нибудь. Он думал, что балабол сейчас идёт и думает о том, что ранее озвучил астматику, и это было так. Ричи шёл и безотрывно смотрел вперёд, словно ответ на его вопрос был где-то там, вдалеке. Очки держались, на удивление, крепко на его носу, не спадая как обычно. Отросшие чёрные волосы кудряшками спадали на лоб, но Ричи было всё равно, ведь он тщательно думал о чём-то, как показалось Эдди, серьёзном для него. Может, у него что-то накопилось, и он не решается сказать вслух? Всё-таки Каспбрак собрался и спросил: — Ричи, так ты к чему это? — Я думаю, что всё это не просто так. Даже если на тебя кто-то косо посмотрел, это нужно для чего-то. Даже если тебя толкнула в бок какая-то симпатичная девчонка, она явно сделала это не случайно. Блин, я не знаю, как объяснить… — сказал Ричи и снова погрузился в свои мысли. Эдди понимал, о чём тот говорит, хоть это и было не совсем понятно. И правда, мы так часто не можем выразить в слова свои же собственные мысли… — Ты… понимаешь? — Да, — быстро ответил Эдди. В глазах Ричи ненадолго показалось удивление, но это первичное впечатление быстро исчезло. Наверное, он подумал, что раз Эдди так ответил, то тоже, скорее всего, задумывался об этом. Но Ричи ли знать про те мысли, что путались в голове Эдди в то время, когда тот уезжал? Ему ли знать о том, что он на какой-то отрезок времени терялся в глубине своего сознания, которое ясно говорило ему, что… Нет, это были плохие мысли. Сейчас он идёт рядом с Ричи, конфликт забыт, они о чём-то разговаривают… — Я думал, я один такой, — сказал балабол и улыбнулся. Они дошли до дома Эдди. Ричи протянул руку для рукопожатия. — Ладно, увидимся завтра, миссис Кей передавай «привет» — сказал он и засмеялся. Каспбрак же немного толкнул его. Они пожали руки, и астматик, повернувшись, начал подниматься по немного поскрипывающей лестнице. — Эдди, ты где был так долго? — несмотря на свои размеры, она быстро подлетела к нему и уже стояла напротив, наблюдая, как её сын снимает обувь и надевает домашние тапки. Её взгляд так и хотел сжечь Эдди, и от этого он иногда действительно чувствовал неизвестную покалывающую боль в области грудной клетки, но сейчас этого чувства у него не было, он видел только её глаза и ничего больше. — Гулял, — уверенно ответил он. Только один её голос заставлял его сдерживать порывы своего крика и длинного рассказа о своих недовольствах о полном контроле его жизни, до того она его уже бесила. Если миссис Каспбрак станет его расспрашивать, то он просто уйдёт в свою комнату и закроется там. Это будет лучше, чем повышать на неё голос. Но это были лишь мысли, которые часто не могут воплотиться в жизнь. — Что так долго? С кем? С этим Ричи? Я же тебе уже говорила! — А тебя не волнует, что я хочу с ними общаться, а? Тебе плевать на моё мнение, почему я должен мириться с твоими решениями? Я хочу общаться с ними и буду. И с Ричи тоже. Это мои дела. — видимо, Соня испугалась его слов, потому что от неожиданности даже вздрогнула, и это заставило Эдди загордиться собой, в некотором смысле. С другой стороны, она же его мать… Да, но в данный момент для астматика не было этой стороны. В нём перемешались все чувства по отношению к ней. Он хотел высказать всё то, что держал в себе многие годы. Но не ей. — Эдди, что ты себе позволяешь?! Это он тебя такому научил? — она сама была в себе не уверена, из-за этого её голос дрожал, будто она еле сдерживает слёзы. Это был ком в горле, мешающий ей говорить. Эдди не помнил, чтобы у них до такого доходили конфликты с матерью, но был доволен, что хоть сейчас она его слушает. — Мне надоело, что ты лезешь в мою жизнь. С самого рождения у всех ИЗ-ЗА ТЕБЯ создавалось обо мне нехорошее впечатление. ИЗ-ЗА ТЕБЯ. Мои нынешние друзья — единственные, кто поддерживают меня сейчас и искренне любят. НЕ ТЫ. — казалось, Эдди уже не мог остановиться. Он видел уже подступающие слёзы своей матери, но всё равно продолжал кричать на неё и выделять слова, особо связанные с ней. В другой бы раз он подумал, что это ужасно или что-то вроде этого, но сейчас он был горд собой, тем, что смог наконец-то дать отпор. — Я же заботилась о тебе, Эдди, и забочусь до сих пор, я… — прерывисто бормотала она, наконец давая волю своим эмоциям. Но Эдди знал, что это её очередная уловка. Каждый раз, когда он не хотел подчиняться ей, она использовала слёзы и как «невидимый» удар, и как защиту. Но сейчас ей это не поможет. — Не вмешивайся в мою жизнь. Этой фразой Каспбрак поставил жирную точку в их диалоге и направился в свою комнату. Соня Каспбрак была потрясена и продолжала плакать, одной рукой утирая непрекращающиеся слёзы и сопли, а второй опираясь на стену. Эдди уже было всё равно. Нет, не всё равно, ему было НАСРАТЬ. Он зашёл в свою комнату и сел на окно. Холодные шторки периодически касались его, обдуваемые холодным ветром, также попадающий астматику в лицо. Только сейчас он осознал, что сделал. Но он не думал, что поступил глупо. Вместо этого Эдди подумал: «Неужели я смог? Круто». Если бы Ричи был здесь, то он бы начал нахваливать Каспбрака. Он сходил в душ. Тёплая вода струйками стекала по телу, пар от неё стоял перед глазами. Лучшая атмосфера для раздумий. Он сел на пол душевой кабины и заплакал. Он старался тихо, но иногда всхлипы доходили до громкости его обычной речи. Он не мог не сдерживать обиду на мать. Вся его жизнь могла бы и дальше пройти под её чутким руководством, если бы он не сказал бы ей это. Но также он был обижен на то, что так и не смог рассказать ей всего, что ему не нравится в ней. Когда он кричал на неё, в один момент ему пришла такая мысль — выговорить ей всё сейчас, прямо в глаза — но он быстро отбросил её. В его дневник опять попали какие-то записи, когда он уже совершенно спокойно сидел и всё ещё рассуждал об этом. Точно, он чуть не забыл — завтра же поход. Нужно собрать все необходимые медикаменты, которые упомянула ему Беверли. Он спустился на первый этаж на цыпочках, не желая, чтобы его видела Соня Каспбрак, и зашёл в кухню. Стоял запах трав. Наверное, это приготовила миссис Кей для себя, чтобы успокоиться. Эдди открыл верхний ящик кухонной тумбы. Вот оно! Астматик быстро взял пакет с коробочками и побежал к себе в комнату на второй этаж. Но тут он услышал, как его мать выходит из своей комнаты, также находящейся на втором этаже. Он не хотел с ней встречаться. Даже если они живут в одном доме, он совершенно этого не хотел. Он спрятался под лестницей, и удачно — ещё пара минут, и она непременно заметила бы его, и началась бы воспитательная беседа. Вскоре Соня прошла в кухню. Эдди выдохнул и взбежал по лестнице. Собрав всё нужное и необходимое в свой синий рюкзак, он лёг в постель и быстро заснул. Но его сны опять заставляли ожидать лучшего. Ему снилось, как он катается на коньках. Рядом с ним неизвестная девушка, лицо которой, по закону всех снов, было размазано, но несмотря на это, Эдди чувствовал, что их что-то связывает. Он улыбался и был счастлив. Он рассекал ветер. Он смотрел на эту девушку. Он катился быстро. Слишком, что запнулся обо что-то и упал. Каспбрак почувствовал боль в рёберных и тазовых костях. Кажется, у него останутся синяки. Через этот сон он осознанно понимал эту боль. Снова. На следующий день Эдди проснулся… в 15:35?! Да он может опоздать! Собрание в 4. Как так получилось? Он быстро умылся, почистил зубы, переоделся и, взяв рюкзак, спустился вниз по лестнице. Сони Каспбрак не было дома. Хм, странно. Она никогда не оставляла Эдди одного дома. Поискав какой-нибудь еды в холодильнике, чтобы быстро перекусить, он нашёл сэндвич с ветчиной и сыром. Он обулся и пошёл в то место, которое Беверли показала неудачникам. Интересно, как всё пройдёт. Майк должен был взять хворост, а Бен палатки. Такая душевная атмосфера, в которой хотелось бы разговаривать о том, что тебя по-настоящему волнует, обо всём, главное, с кем. Он надеялся, что эта ночь не станет для него тем тёмным временем, когда он будет вытаскивать пьяного в хлам Ричи из очередных неприятностей. Когда он подошёл к обрыву, то увидел Беверли, одетую в джинсовый комбинезон. На ней также были чёрные закрытые туфли, красный браслет на правой руке, подаренный Биллом «просто так», тонкая фиолетовая кофта. На спине тоже был рюкзак, как у Эдди, но немного побольше. — Привет, — сказала она, как увидела Каспбрака. — Привет. — Как ты? — пытаясь поддержать беседу, спросила Беверли. — Нормально, ты? В ответ на что она промолчала, лишь достав из своего левого кармана комбинезона пачку сигарет и, отойдя от Эдди, принялась курить. Ему это, конечно, не нравилось, но он считал, что в определённых ситуациях подобное нельзя считать грехом. Может, это и был тот определённый случай у Беверли. Её лицо помрачнело, брови сдвинуты к переносице, посередине которой даже образовалась складка, глаза не выражали какой-либо эмоции, и это пугало Эдди. Сейчас она серьёзна как никогда. — Что-то случилось? — Нет… — и, наконец поняв, что смысла врать у неё нет, всё же ответила после того, как затянулась: — Да. Это связано с Биллом. Наши отношения как-то изменились и, знаешь, не в совсем лучшую сторону. Не то, чтобы я ревную… Нет, ревную. Я не хотела бы потерять его и, я думаю… Вдруг в ближайших кустах послышался треск и шелест листьев, из-за чего они резко обернулись. Следивший за ними быстро сдался и вышел из тени.