Dicis gratia

Она так и не нашла слов, с которыми могла бы обратиться к этому человеку. Поблагодарить за спасение в совершенно невозможной ситуации? Поддержать чинную беседу с отъявленным негодяем? Заговорить о погоде? Попросить немедленно покинуть кабинет Цесаревича? Глупость! Такая же, как, к примеру, вписать его в бальную карточку. Наташа промолчала, демонстративно кутаясь в шаль, и сложила руки на грудь. Мимоходом она отметила, что ужас, пережитый всего несколько мгновений назад, особо не затронул ее и почти стерся из памяти. Не сказать, чтобы господин Писарев был слишком уязвлен ее поведением. Он, видимо, сперва ожидал хотя бы вежливого ответа, но потом равнодушно отвернулся и прошелся по кабинету. После всего, на что Натали уже успела насмотреться, он выглядел как-то слишком уж обыденно. Самое обычное лицо ничего не значащего для нее человека. Самый обычный мундир, наделяющий совсем небольшой властью. Вот только обладатель этого мундира, похоже, совсем забыл и подобных мелочах и вёл себя… ну, по меньшей мере, вызывающе. - Что вы делаете? – возмутилась Наташа, когда Писарев стал перебирать бумаги на столе, а потом и вовсе выдвинул ящики и начал рыться там. Он вновь поглядел на нее. И вновь ухмыльнулся. Отвратительный человек, кажется, привнес в окружающий мир что-то свое, неприязненное и черствое: иллюзорные стены обрели четкие контуры, пыль и паутина скопились под потолком и даже шелковые обои потемнели. Это ее попросту разозлило. - Да как… Как вы… смеете!.. – вопиющая наглость заставила Наташу подойти вплотную к столу. – Кто вам позволял?.. - Кто бы мне запрещал, - уверенно заявил наглый господин, не глядя на нее. Он без особой деликатности закрыл ящики, оставив их содержимое в полном беспорядке, и устремился к бюро. - Я сейчас позову стражу, и вас расстреляют на месте! Как вора! – горячилась совершенно взбешенная Натали. - И кто ж вас от этой стражи спасет, а? Хотите снова попасть им в руки? – забавлялся Писарев. – Ну же! – он сделал широкий жест, словно приглашая ее. Наташа смутилась: - О чем вы?.. - Слушайте, мадмуазель, - деловито, отбросив издевки, сказал Писарев. Одновременно с этим он распахнул дверцы бюро и опять, не стесняясь, начал осматривать содержимое. – Я понятия не имею, как вы попали на Границу. Но раз уж вы здесь, ведите себя, как должно. Оставьте ваши глупости для балов, а гневные взгляды для светских пустозвонов. - Что за бред вы несете? - Натали не поняла ничего из сказанного им. - А вот сейчас вы начинаете меня утомлять, – наглый тип запрокинул голову, демонстрируя свое негодование. – Давайте разойдемся миром и продолжайте свои приключения. Вам будет весело и без меня. - Никуда я не пойду! – закричала Наташа. Она, впрочем, тут же бросилась к двери, распахнула ее и, набрав побольше воздуха, уже готова была крикнуть. Вопль застрял где-то в горле, потому что со всех сторон послышались нескладные визги и крики, а где-то вдалеке протяжный стон. В следующее мгновение Писарев оказался рядом, крепко схватил ее за локоть и отодвинул. И осторожно закрыл дверь. - Не знаю, как ты открыла Границу, - зарычал он ей прямо на ухо, - но предупреждаю в последний раз… Предупредить он впрочем, не успел: в тот же миг явственно послышались странные звуки. Какое-то тяжелое движение. Прочем, не шаги. Словно у тех, кто так двигался, не было ног, и они тащили вес своего тела по паркету как груженый мешок. Писарев не проронил ни звука и даже не взглянул на нее предостерегающе. Впрочем, этого и не требовалось. Наташа затаила дыхание, а потом поняла, что стоит к двери слишком близко. Она быстро спряталась за своего невольного защитника, а тот вытащил пистолет. «Разряженный, не так ли?» - приподняла брови в немом укоре Наташа. Писарев на нее не смотрел, оборотив все свое внимание на дверь. Звуки приближались и становились невыносимы, так, что хотелось заткнуть уши. Чувство небывалого отвращения душило. Их же отделяла от того, что приближалось, лишь тончайшая перегородка, а Натали уже имела представление о том, насколько эфемерно все в этом мире. Чувствуя: еще немного и она закричит, или побежит, или… или упадет в беспамятстве - Наташа вцепилась в единственного живого человека, находившегося рядом. И пускай это был опальный поручик, к которому она предпочла бы не прикасаться… Ей сразу стало легче. Рассудок прояснился и позволил ей осознать, что противные звуки стихли, Писарев глядит на нее в упор, а она вцепилась ему в руку и чуть ли не грудью льнет к его плечу. - Надеюсь, теперь вам все понятно? – тихо сказал он отшатнувшейся Наташе. - Что это было? - Большие неприятности, если вы не поостережетесь, - загадочно бросил поручик и спрятал оружие. Наташа горестно вздохнула и простонала: - Я не понимаю, о, Господи!.. - Совсем ничего? - Что? - Совсем ничего не понимаете? – терпеливо переспросил Писарев. - Ничего! – выпалила Наташа. – Что здесь происходит? Где я? Почему все так… ужасно?.. - Вы не могли не заметить признаков, - задумался Писарев. – Как будто всякий раз вы видите немного больше… - Немного больше? Но это же похоже на сумасшествие! - Да, поначалу так может показаться. - Я даже не верю, что вы мне не привиделись. - Утешьтесь, княжна, хотя бы тем, что мое присутствие вы бы себе точно не нафантазировали, - сухо промолвил Писарев и шагнул в покои Александра. Наташа засеменила следом и уже не пыталась помешать ему рыться в вещах Наследника. - В том-то и дело, - медленно промолвила она, - вас я уже видела. Во сне. - Правда? – развеселился Писарев. Он как раз занялся скромной кроватью Цесаревича, заглядывал под подушку, а потом повернулся и как-то лукаво поглядел на нее. Не будь Натали сейчас такой удрученной, сразу обратила бы внимание на двусмысленность ситуации. Тем более что Писарев уже нетерпеливо подгонял ее ответ: - И? Утолите мое любопытство. - На его вовсе не симпатичном лице читалось нагловатое превосходство. - Мы… обожали друг друга? - Ах, замолчите! – гневно бросила Наташа и отошла к окну. Снег падал хлопьями, засыпав все до равномерного белого покрова. – Вы хотели меня застрелить, - отрывисто бросила она. - Очень может быть, что придется. – Таков был жестокий ответ. Наташа нахмурилась и, не оборачиваясь, проворчала: - Это все настолько нелепо! - Не беспокойтесь, я не допущу ваших мучений. - Премного благодарна! Невероятно признательна! – на глазах слезы, ведь снег сильно слепит глаза. Писарев подошел и встал рядом: - Я надеюсь, до этого не дойдет. Ну же, княжна, не унывайте, ведь не пристрелил же. Наташа отшатнулась в сторону и горько промолвила: - Там был кто-то еще. У него был серп и он… - она запнулась и неосознанно закрыла шею обеими руками. - А это уже очень любопытно, - заинтересовался Писарев. – Расскажите еще. - Я плохо помню. Все время какие-то ужасы… Кажется, я заболела, а после оказалась здесь. Не здесь, а… - Наташа задумалась, а потом выпалила: - Человека с серпом я видела снова. Перед тем, как на меня напал Андрей… то чудовище… - Изъясняетесь вы чертовски бессвязно, - раздраженно заметил Писарев. - Потому что вы мне ничего не объясняете! - Да нет у меня на это времени! - Но вы что-то ищите, - заметила Натали, внезапно осененная догадкой, - и, возможно, именно я могу вам помочь. - Справедливо, - помолчав, промолвил Писарев, - спрашивайте. Наташа вздрогнула и промолвила: - Где я и что за чудовище на меня напало? - Это место называется Границей. Границей Кошмара. Впрочем, Граница настолько обширна, что наш обыденный мир, скорее, можно именовать местом. Она же много больше и глубже. Хранит в себе не только воспоминания, но так же устремления, намерения и чаяния. Одно из таких намерений и пыталось полакомиться вашей плотью. Наташа ужаснулась: - Андрей бы никогда!.. Писарев усмехнулся: - Кто такой Андрей? - Мой… покойный жених. - Конечно! Никогда! - почти пропел Писарев и с отвращением бросил: - Гнев – плохой советчик. Зато теперь вы имеете представление о чувствах, им владевших. И что он на самом деле страстно желал с вами сделать. Наташа попятилась от него, качая головой, как заводная кукла. За окном метель уже засыпала дворец до второго этажа. - Почему идет снег? – машинально спросила она. – Ведь… сейчас июнь? - Видимо, зимой произошло нечто, заставившее вас появиться здесь. Да и меня тоже. Ветер беззвучно швырял в окно пригоршни снега и от этого становилось жутко. - Да, стало быть, зимой… - протянул Писарев и прошелся по спальной. Наташа хранила молчание. - Цесаревич, вы, этот ваш Андрей… - он покосился на притихшую княжну: - Что вы сделали вашему Андрею? - Я? Сделала? – вздрогнула Натали. – Помилуйте, вас это не касается. - Опуская то, что вы обязаны мне жизнью? – Писарев совершенно серьезно и спокойно договорил: - Да все же на ладони: вы изменяли жениху с Наследником. Гнев, приправленный ревностью. Он имел право. В былые времена даже не осудили бы. Натали задыхалась от гнева и унижения. Как же больно, что совершенно иные мотивы теперь истолкованы в столь отвратительном ключе! - Подите прочь, мерзкий господин, - зашипела она. - О, как глубоко и тонко вы чувствуете, – пренебрежительно отозвался Писарев. - Мой вам совет, оставьте свою чувствительность благородной дамы прямо здесь и извольте, наконец, заметить, что вы в большой опасности. - Не извольте бес… - Не глупите! – отрезал Писарев и быстро, почти скороговоркой произнес: - Раз до сих пор не поняли, кто-то пытается от вас избавиться. Наташа потеряла дар речи, а он продолжал: - Вероятно, сводил с ума. Возможно, планировал использовать напоследок сумасшедшие выходки княжны Репниной. Но итоги оказались несколько неожиданными. Писарев замолчал и многозначительно посмотрел на нее. Обескураженная Наташа не сразу нашлась с ответом. Она всегда сознавала, что за пределами ее мира, несомненно, есть и какая-то другая жизнь, но такого и представить себе не могла. Ее не так воспитывали. И даже если отбросить всю эту мистерию изменчивого бытия и превращений, ее новое состояние ставило перед ней совершенно иные задачи, нежели быть образцовой фрейлиной, прекрасной партией, благодарной дочерью, достойной женой, хорошей хозяйкой… А былая любовь и оскорбленные чувства казались во всей этой смуте совершенно никчемными. Во всяком случае, Писарева инцидент с Александром интересует совершенно поверхностно. Поэтому она немного успокоилась и осторожно спросила: - Кто? - Я хочу это узнать, - уверил ее Писарев. – Уж совершенно точно кто-то из ближайшего окружения августейшего семейства. - То есть… Это все затеяли против императора? – ахнула Натали. - Ну не ради вас же, - снисходительно пожал плечами Писарев. - Постойте, но ведь это же совершеннейшая чушь! – возмутилась Наташа. - Хватит об этом, или я вас закрою в коридоре, - погрозил ей пальцем Писарев. - Да еще созову всех э-э-э… любопытных. Света в комнате становилось все меньше. Натали огляделась и с тревогой обнаружила, что окна почти замело. Словно бы дворец накрыло снежной лавиной. Ей приходилось лишь слышать о заледеневших жилищах, замуровавших заживо своих обитателей. Словно в унисон с ее мыслями окна в одно мгновение разукрасились прекрасными ледяными узорам, а затем промерзла комната, и иней покрыл стены. - Нужно уходить, - раздался бесстрастный голос, но Натали не обратила внимания. Лед покрыл пол, застудил ноги и серебряной изморозью запорошил подол ее юбки. От холода было больно вдохнуть, да и вовсе невозможно сдвинуться с места. Она чувствовала, как горячий ток крови застывает в ней, словно на ручей на жестоком морозе. А в следующее мгновение поручик Писарев крепко стиснул ее руку и дернул на себя. Холод отступил стремительно, и Наташа чувствовала себя так, будто ее резко вынули из проруби с ледяной водой и швырнули в жарко натопленную баню. Сердце бешено колотилось, и она была уверена, что ее щеки горят, как маки. - Видите? - серьезно проговорил Писарев, глядя ей в глаза. - Так намного лучше. – Он крепко сжал ей ладонь, повел прочь от этого ужасного ледяного места и добавил, не оборачиваясь: – Для вашего же блага, не делайте так больше. С ответом Натали не нашлась и руку отнимать не стала. Так действительно стало лучше.