Девочка Настя (редактируется)

Когда, открыв дверь, вижу на пороге Эмили, даже не удивляюсь. Она выглядит прямо Снегурочкой: белый пуховик, белые сапожки, светлые волосы, к тому же, на мехе капюшона и ресницах осел снег. Да, на улице холодно и сильный снегопад. Давно таких не было. Помогаю гостье снять обувь и верхнюю одежду, принимаю приветственные объятия. — Вы уже полностью в подготовке? — смеётся она, явно намекая на брата. Он сам не свой с утра: что-то моет, готовит, мастерит. Мне пришлось только покупать продукты и прибирать в своей комнате, ибо «этот бардак разбирай сам». Киваю в ответ. Девушка даже без подсказок находит нужные гостевые тапочки и проходит дальше, подхватив сумочку и пару пакетов. — Если тебе нужно что-то отложить на время, я могу отнести. Я не буду подглядывать честное пионерское, — предлагаю я, улыбаясь как можно убедительнее. Иногда вижу, что брат пользуется тем же приёмом. С Настей работает всегда. — Ты и пионером не был, комсомол недоделанный, — усмехается она, но всё же протягивает вещи. — Как бы ты сейчас дедушке Ленину в глаза смотрел, будь он жив? — Но я же приношу пользу постсоветскому обществу. Вон, красивым девушкам сумки ношу, — подмигиваю малому, оказавшись в гостиной, где стол уже накрыт. Брат вздыхает и указывает на угол возле двери, там я аккуратно ставлю на пол сумку и кошмарно загадочные пакеты. Соблазн подглядеть велик, но я же обещал не делать этого! Честное пионерское ведь! — Ага, и притом водишь нелегально несовершеннолетнего в стриптиз-клуб. Кстати, а Шурочка не придёт, что ли? — я вздыхаю. Саша — моя больная тема. Вроде встречаемся, но и своевольная, словно Земфира из поэмы «Цыганы». Постоянно пропадает где-то, вместе проводим время нечасто. Грубая и прямолинейная (похуже Насти будет), но зато со мной она ласковая, прямо котёнок. Эмили хорошо знает её, ведь работают вместе в клубе. — Она отмечает праздник с семьёй. — Блять, Артём, уже который раз пропадает девка. Да сколько можно, — с раздражением бросает гостья. — Хоть с семьёй. А то так подозрения возникают. Она менялась как-то в последнее время? — Вообще никак, — я пожимаю плечами. Честно, всё как обычно. Или это я слепой просто? — Давайте о позитивном, ребят, — кричит Серёжа, выбегая с жирными пальцами. Выглядит, честно, как маньяк, у которого на руках вместо крови масло. — Например, о том, как хорошо помогать братьям, когда они, рукожопы последние, уронили контейнер с селёдкой на пол. — Серёга, твою ж дивизию! — со всех ног несусь в кладовку и достаю оттуда ведро, тряпку и швабру. Брат у меня законченный дебил. Велено ему ж было не трогать селёдку! Настя хохочет, как ненормальная, но как раз вовремя берёт на руки Мяту, дабы и её не пришлось от масла отмывать. А ведь Новый Год уже через шесть часов. *** Включаю рандомный канал на телевизоре, где идёт глупая передача со звёздами. Мята прыгает на колени Серёже, когда тот садится за стол спиной к экрану. Рядом опускается Настя, я расставляю тарелки и приборы. На окне горит гирлянда, играя разноцветными огоньками, и кошка заворожённо наблюдает за этим зрелищем. Слышится тихий звон посуды. Ёлка в доме стоит искусственная, но данный факт не помешал нам в итоге вспомнить детство путём установки каких-то сосновых благовоний. Пахнет прекрасно, и атмосферу даёт нужную. — Вы смотрели сегодня что-нибудь новогоднее? — подаёт голос Настя, накладывая себе оливье. — Серёга — ничего. Всё порхал, колдовал что-то. Пытался сделать так, чтобы ты впечатлилась. Я смотрел «Иронию судьбы», «Чародеев» и ещё один какой-то советский, — отвечаю я. Брат пожимает плечами, а Настя крепко его обнимает, явно довольная. Конечно, ей вон какой хозяйственный парень достался. После мы накладываем себе картошку с курицей, запекавшейся до этого в духовке и ещё не до конца остывшей. Подношу ножку к носу и осматриваю её с лицом гурмана. Что ж, не буду говорить ему, что «Магги» надо было получше распределять в пакете встряхиванием, брату сейчас не до этого. В комнате снова воцаряется тишина, если не считать поющего экрана. Однако то, что никто из нас не говорит, не мешает. Наоборот, даёт возможность немного подумать. Посмотришь на молодых людей напротив, и душа радостью наливается. Они такие беззаботные и счастливые. Наверняка ни одной ссоры не было ещё. Конечно, они ж только недавно общаться начали. Осмелюсь предположить, что мы с Сашей так же выглядели в первый месяц отношений. Неплохо у нас пока проходит первый новогодний праздник совсем без родителей. Часики тикают. Мало кто знает, что для девчонок из клуба я выполняю функции коллективного психолога. Слушаю проблемы каждой, помогаю примерами из личного опыта, утешаю. Мы даже шутим, что очень иронично юрист работает в стриптиз-клубе помощником администратора и проводит полупрофессиональные консультации. Осталось мне закончить аспирантуру и защитить кандидатскую по какой-нибудь филологии, и тогда будет комбо. Единственная, кто в последнее время начал пренебрегать таким шансом высказаться, — Эмили. Оно и понятно: я прихожусь братом объекту её чувств. А остальные танцовщицы ходят исправно. Мы даже особое расписание составили. Вполне ожидаемо, что основной проблемой девушек старше двадцати является тиканье часиков. Сколько я выслушал историй про родителей, так сильно ждущих внуков, что они ебут дочерям этим мозги. С каждым новым случаем так и хочется подойти к этим самым родителям и сказать: «Да оставьте бедную девочку в покое!» Хорошо, не всех донимают с этим. Но зато у некоторых девушек родственники уже несколько лет не могут принять их профессию танцовщицы стриптиза.

Занавес.

Время подходит к обращению батюшки царя президента нашего. Мы даже не вслушиваемся к словам, которые он повторяет из года в год с редкими исправлениями. Бьют куранты. Я на правах старшего еле открываю шампанское, ибо пробка слишком хорошо засела в горлышке. Разливаю по бокалам. К чёрту эти ваши горящие бумажки. — Поздравляю вас, друзья, с тем, что теперь можно несмешно шутить про прошлогодний хлеб, — торжественно объявляю я. Затем, словно дети, все мы дружно начинаем весело повизгивать, поздравляя друг друга. Удивительно, как мы синхронно без закуски осушаем бокалы. На языке алкоголь почти не чувствуется, только уже в пищеводе заметно неестественное тепло. Краем глаза замечаю, что Мята подошла к миске с водой и немного отпила. Звучит гимн России. Мы стоим, как все нормальные люди, ещё немного. По телеку продолжается какая-то хрень со звёздами. Никогда не слежу за подобными передачами. Настя на эмоциях кидается ко мне, крепко обнимая. Затем подлетает к Серёге и ловит поцелуй на губах. Они держатся за руки. Отстранившись, брат подходит и тоже обнимает меня. Хлопаю его по плечу и голове. На самом деле, встречать Новый Год с небольшой, но очень хорошей компанией воистину приятно. Так на душе тепло и спокойно. Мы приступаем к тостам. Снова приходится наливать шампанское. — Дорогие мои молодые люди,.. — Настя говорит первой, вставая и поднимая бокал. — Чёрт, я не умею тосты говорить, но уже как получится. Мне очень приятно встречать Новый Год с вами. Артёма я знаю достаточно давно, с того самого момента, когда он пришёл к нам в обитель похоти и разврата, — девушка смеётся, косясь на Серёгу. Шутка явно была для него. А у него такое лицо забавное, ничегошеньки не понимающее. Прямо невинное солнышко. — С Сергеем мы познакомились чуть ли не вчера, но он реально стал мне одним из самых дорогих людей. Давайте выпьем за нас. Чокаемся, пьём. Встаёт брат, и я снова разливаю. — Не буду сочинять поэмы, хотя стоило бы, ибо пятёрка по литературе сама по себе не образуется, — начинает он, а Настя рядом лишь кивает с видом мы-с-тобой-об-этом-ещё-поговорим. — Пусть следующий год принесёт нам любовь и счастье, а кое-кого — убережёт от тюрьмы. Он меня задолбал с этими шутками после мероприятия в честь дня рождения школы. В тему и не совсем их вставляет. Зачем — непонятно. Я же всего лишь пообщался с девушкой, что в этом такого? Но твою мать, я начинал уже молиться, хоть атеист, чтобы он перерос это. Надеялся, что в новом году перестанет. Видимо, не судьба. Под смех Насти снова чокаемся и снова пьём. Понимаю, что во время покупки алкоголя надо было купить ей отдельно красное вино, хотя бы Каберне, а то всего от пары бокалов шампанского её уже кроет. Вот, смеётся, словно идиотка. Моя очередь. Опять беру в руки бутылку и наливаю её содержимое в бокалы. — Мы все тут не сильны в тостах, так что давайте просто выпьем за здоровье, ведь оно важнее всего. Если будет здоровье, то возможно станет всё, что угодно, сделать. Чокаемся, пьём, закусываем. Эмили встаёт из-за стола, дабы взять в руки те два пакета, которые принесла ранее. С красивыми речами и обворожительной улыбкой она дарит Серёге сборник стихотворений Есенина, набор чернографитных карандашей разной твёрдости, скетчбук и художественный уголь. У брата благодарно горят глаза при виде материала для рисования. Он вообще душу готов отдать за художественные принадлежности. Снова наблюдаю поцелуй. И всё-таки они очень хорошенькие. Затем подарок получаю я. В блестящем пакете самый стандартный набор из всех стандартных: лезвия, пена для бритья, носки и свитер с дебильными оленями. Настя победно смотрит мне в глаза, потому несложно догадаться, что она специально собрала все самые стереотипные элементы, чтобы поржать. Но у меня ведь для неё тоже презент. Девушка заглядывает в коробку, которую получает из моих рук. У неё выражение лица такое, будто прямо сейчас готова кое-кого сжечь к чертям. Еле сдерживаю смех. — Я тебя убью когда-нибудь, Кузнецов. — Между прочим, мой подарок разнообразит твою сексуальную жизнь. — Иди на хуй, — фырчит она, всё равно откладывая коробку к сумке. Понимаю: не очень вежливо возвращать подарки. Настя получает что-то от Серёжи и тут же расцветает смущённостью. Явно что-то очень милое. Достаю из кармана телефон, открываю Инстаграм. Мне, видите ли, тоже интересно, как мои друзья и знакомые новый год встречают. Большая часть коллег отмечает начало нового календарного года с семьёй. У некоторых девочек-танцовщиц сегодня рабочая смена (хоть и сокращённая на два часа, ибо праздник), так что их истории и профили пестрят фотографиями с гостями. Всё целомудренно: артистка сидит рядом с гостем или у него на коленях. На паре снимков они поднимают бокалы с шампанским. Уже третий год подряд я работаю в «Панде», и каждый Новый Год к нам приходят исключительно приличные гости. Ни одного быдла, коих в обычное время у нас немало. В такую особенную ночь никто не пытается раскрутить девушек на интим, не скупится на чай и не ведёт себя по-свински. Посетители клуба расслабляются, смотрят красивые выступления, заказывают выпить и освобождают танцовщиц, чтобы только поговорить, пофоткаться и даже потанцевать с ними под хорошую музыку. Некоторые устраивают «семейные походы в клуб», приводя с собой вторых половинок. Зрелые и совсем молодые женщины сначала бурчат и выглядят слегка недовольными, но чуть позже вливаются в атмосферу. Это мы коллективом называем «новогодним чудом». Взгляд натыкается на пост знакомого пользователя. Фотографии не прогружаются с должной скоростью, но в описании буквы сливаются в слова: «Спасибо за этот год. Очень надеюсь, что наступивший даст нам больше возможности видеться и проводить время вместе. Люблю тебя». А дальше всё как в странном сне. Теперь фотографии можно рассмотреть. Саша обнимает и целует высокого парня, но это не я. Этот молодой человек вообще мне не знаком. Несмотря на привычку лайкать все её посты, палец не хочет касаться маленького сердечка. Поднимаю взгляд и сталкиваюсь с вселенским возмущением в глазах Насти. Она качает головой и одними губами произносит: «шалава». Видимо, мы увидели снимки одновременно. Невидимые иглы пронзают грудь, а горло что-то противно сдавливает изнутри. Будто очень сильный пылесос пытается всё больше уменьшить проходы для слюны и воздуха. Болит голова, и кто-то отстукивает там неясный марш. Хреново не только потому что девушка мне изменяет с каким-то парнем, но и из-за своей слепоты. Она так часто пропадала хрен знает где, а я ничего не подозревал даже! Тупой, тупой, глупый Артём! Не хочу мешать Насте и Серёже, так что спокойно переодеваюсь и выхожу на улицу, накинув сверху новую пуховую куртку. *** Очень многие люди после таких случаев начинают всё анализировать, снова и снова причиняя себе боль. Холод хорошо отрезвляет разум, так что вместо мыслей я ощущаю благословенное ничего. Просто иду куда-то и наблюдаю за вырывающимся изо рта облачком пара. В детстве мне нравилось воображать, будто внутри находится некая догорающая сигарета, и она образует такой дым. Специально складывал губы в трубочку, чтобы казаться себе ещё более крутым. Сейчас же я просто замечаю, что пар красивый. Будто частички разбившейся души вылетают на волю. Приходится остановиться из-за того, что чьи-то тонкие ручки обхватывают меня за талию, а в спину утыкается неизвестная голова. Сердце пропускает два удара. Пытаюсь обернуться, чтобы увидеть нарушителя спокойствия, но он будто прилип сзади и ещё крепче стискивает рёбра. Аккуратные пальчики азбукой Морзе отстукивают по куртке: «угадай». Удивительно даже, что я помню эту хрень с пятого класса, когда в поездке с семьёй на море участвовал в какой-то развлекаловке для детей. Там нас, «юных моряков», учили морской азбуке с флажками и шифру Морзе. В любом случае, нужно угадать. Судя по рукам, явно девушка. А с таким ростом я знаю только двух. Одна из них сейчас ошивается с братцем. Тогда это… Выхватываю одну ладошку и мимолетным движением прикасаюсь губами к ледяным костяшкам покрасневших пальцев. Их обладательница визжит и отпрыгивает, а я уже могу повернуться. Так и знал. — Ч-что ты делаешь? — Зоя смущённо поджимает губы и опускает взгляд, старательно пряча руки за спиной. Вроде на людях уверенная и независимая, а в подобных ситуациях такая очаровательная. — А у тебя как хватило совести так пугать старика? — усмехаюсь я. — Так и инфаркт меня тяпнет. — Заметь, это не я назвала тебя стариком, — смеётся девушка и улыбается беззаботно, но глаза не так веселы. Что-то определённо случилось. Надеваю на белую от краски и снега голову капюшон её же куртки, на что тихий голос фырчит. — Ты чего в такое время по улицам бродишь? Кстати, с наступившим. — И тебя с новым, — хмыкает Зоя и начинает движение вперёд. Я иду рядом. — Да так, с родителями посралась. Я б пошла к кому-нибудь из друзей, но они либо с семьёй, либо в такой депрессухе, что лучше не трогать. Кстати, а ты почему здесь ходишь? Скучно с братом стало? — Нет, с братом всё в порядке. Просто оказалось, что мне девушка изменяет, вот и вышел голову проветрить, — я пожимаю плечами, не понимая, почему так откровенничаю хоть и со знакомой девушкой, но не подругой. Удаётся списать это на то, что долго до встречи с Зоей гулял и мозг отморозил. — Вот шлюха, — раздражённо бросает спутница и натягивает шарф на подбородок, из-за чего выглядит забавной девочкой из аниме. — От такой бабы тебе срочно бежать надо. Но зато наверняка жизнь в награду за терпение и здравый смысл подарит встречу с любовью всей твоей жизни, — в спокойном тоне слышится явная усмешка. Она ещё и шутница. И не боится ведь с взрослым мужчиной гулять первого января поздней ночью по улицам города, в котором даже фонари не все работают. Где-то люди радостно кричат. Возле подъездов пьяницы дружелюбно поздравляют всех прохожих с праздником. Горят вывески клубов и круглосуточных магазинов. Некоторые отмечающие до сих пор запускают фейерверки, которые особенно хорошо видны, если чуть поднять подбородок и всмотреться в небо вдалеке. — Кем ты хочешь стать после школы? — не вовремя вырывается вопрос. Зоя улыбается. — Студенткой медицинского. Планирую работать нейропсихологом в больнице. Восстанавливать связь между отделами мозга пострадавшим от аварии, инсульта и прочих напастей. — Ого, какой хороший выбор! — да уж, такой цели в профессиональной деятельности от Зои вряд ли ожидаешь, ведь так, на первый взгляд, кажется, что девушка в будущем станет работать в какой-нибудь творческой сфере. — Да, я это знаю. Специально делаю упор на биологию, математику и русский, чтобы на клиническую психологию поступить. А вот родители хотят сделать из меня семейного психолога, явно для себя. Уж больно надо копаться в их проблемах, пусть сами разбираются, — жалуется Зоя, сжимая руки в кулачки. Пихаю в ближайший пару перчаток. Всё равно их не ношу, мне и в карманах тепло. А вот девушка снова смущается, но надевает перчатки, а затем спокойно благодарит. До сих пор задаюсь вопросом, как она меня узнала. Явно ведь не навстречу шла, а со спины кого угодно с кем угодно спутать можно. Ладно, не буду заморачиваться. Пусть это останется маленьким секретом девушки. — Слушай, — через некоторое время она нарушает нашу уютную тишину, — а как ты относишься к фильму «Брат»? Тому, который в конце девяностых сняли. — На самом деле, нейтрально. Не скажу, что был в восторге, когда его смотрел, но впечатление он оставил явно не плохое, — отвечаю я, шагая с ней нога в ногу. Действительно, для меня этот фильм — просто символ нелёгких времён детства. Я многое не понимал, многое не осознавал тогда. Те годы были как лучшие, потому что мама и папа изо всех сил старались сделать его таким для меня. Это большой труд. Конечно, у меня не было огромного количества игрушек и сладостей, ибо уже тогда понимал, что денег у родителей не так много и пусть лучше мы на сэкономленные средства поедем на море, чем будем дома купаться в детских капризах. — Понятно. Просто у меня из знакомых никто не любит его. Мне он нравится сам по себе, но больше по душе музыка. Например, «Крылья». Она начинает напевать знакомую мелодию. Воспоминания пронзает боль. Мама очень любила эту песню, как и группу «Наутилус Помпилиус», вне контекста фильма. Часто можно было услышать её пение во время готовки или мытья посуды. Голос Зои интонационно был ужасно похож на тот, из прошлого. Явно не я, какой-то чёрт дёргает руку и в приглашающем жесте протягивает её девушке. Та усмехается и, продолжая петь, доверительно кладёт ладонь в мою. Притягиваю Зою ближе к себе за талию. Мне хочется плакать от боли Или забыться во сне. Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне? Простые шаги, повороты, наклоны. Зоя улыбается, почти смеётся, но приятное сопрано не выбивается из настроения песни. Кажется, я начинаю понимать сказанные братом когда-то в шутку слова: «Вы так ворковали, что я даже испугался, не влюбишься ли ты. В Зою-то легко, она девчонка классная». И многосторонняя. Вроде бы, типичный подросток, всеми способами пытающийся выделиться, пойти против всех, но поражает своей еле заметной нежностью и взрослым осознанием некоторых вещей. Мы все потеряли что-то На этой безумной войне. Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне? Девушка поворачивается под рукой. Будь здесь профессионалы, у них бы из глаз кровь пошла — настолько всё плохо. Но мы ведь просто страдаем хернёй под чьими-то окнами. Зоя прекрасно поёт, это факт. Я вижу, ты боишься открытых окон И верхних этажей. На лавочке уже сидят бабушки и случайные прохожие. Кто-то даже ищет шляпу для пожертвований. После несложного движения тонкая рука соскальзывает с плеча и поворачивает моё лицо к тому, что напротив. Почти смеюсь, но продолжаю вслушиваться в слова. И если завтра начнётся пожар И всё здание будет в огне, Мы погибнем без этих крыльев, Которые нравились мне. Лирический герой задаёт ещё пару вопросов о крыльях, и Зоя прекращает петь. Мы останавливаемся и громко смеёмся, почти не понимая, что сейчас происходило. Бывшие зрители начали расходиться, шушукаясь между собой. — Вы были великолепны, миледи, — произношу я, шутливо поклонившись. Девушка делает неуклюжий реверанс. — Вы тоже. Удивительно, как я забыл обо всех проблемах, как голова наполнилась кучей мыслей, стоило одной необычной девчонке встретиться на пути.