Девочка Настя (редактируется)

Я появляюсь в школе, не ожидая ничего хорошего от затеи своих одноклассников, поскольку дискотека почти всегда проходит скучно. Однако в этот раз они обещают воистину отличную музыку (ага, и ещё протащить вино планируют в коробке из-под сока. Их Настя, что ли, этому учила?), что даже интересно. У дверей актового зала мне машет рукой Ася. Как всегда, макияж, одежда и причёска хорошо подчёркивают естественную красоту девушки, которая прямо-таки светится от счастья, хотя Влада рядом не наблюдается. — Привет-привет! — щебечет она. — Ты как раз вовремя! Скоро начнётся «ёлка», а потом уже будем отжигать. Хотя я знаю, что тебе это неинтересно и ты будешь просто отсиживать штаны, но всё равно, думаю, стоит посмотреть, какие треки мы приготовили. Ой, — хихикает девушка и тут же прикрывает рот рукой, будто ляпнула какую-то несусветную глупость. — Мы же не смотрим на музыку, а слушаем её! — Вы что, уже бухие?! — восклицаю я, откровенно охреневая. Теперь понятно, почему Ася такая весёлая. Влияние Есениной налицо. Ещё даже «ёлка» не началась, а они уже приложились к алкоголю. Когда успели? — Да не бухие мы! — возмущается девушка, приложив палец к моим губам. — И не кричи ты так! — она приближается к моему уху и следующие слова шепчет так, что даже я мало что могу расслышать. — Только глоточек… — А этот глоточек объёмом почти с бутылку, — бурчу я, закатив глаза. Алкоголики малолетние. — Да блин, Серёж, не занудничай. Пойдём, посмотрим, что за херню десятый класс подготовил, — произносит Ася и, взяв меня за руку, буквально втаскивает в актовый зал, украшенный гирляндами, которые мы, между прочим, целый урок вешали, и ёлкой посередине, в процессе украшения которой к нам присоединились ещё ребята из параллели. Дерево макушкой достаёт до потолка, а его пышные колючие ветви занимают почти всё свободное пространство. Десятый подготовил весьма занимательную сценку. Эдакое детское представление на более взрослый лад. Тут и шутки про корвалол, и «Морковку мне в дупло!», и хихикающие на имени Антон зайцы, и битва Деда Мороза с Сантой за Снегурочку, и неплохой переход к дискотеке. Детки хоть и не актёры, но хорошо отрываются. Видно, что сами сценарий писали и что любят своих персонажей. Затем за диджейский пульт садится Алиса, и большинство встаёт с мест. Учителя-наблюдатели оказываются возле дверей, готовые разрулить что угодно. Есениной среди них нет. Неужели не пришла? Музыка действительно неплоха, но всё равно не вкатывает, уж извините. Так что как только диджей (для прикола или специально для моих одноклассниц?) включает «Белые розы», я выхожу из актового зала и думаю, куда бы примкнуть. По пути с ног чуть не сшибает Зоя. Она бросает короткое приветствие, с улыбкой махнув рукой, и летит по лестнице вниз. Видимо, спешит на тусовку своей компании. Из кабинета литературы через узкую щёлочку приоткрытой двери льётся свет. Ладонь будто самостоятельно касается ручки и тянет её на себя. Есенина сидит за столом и что-то сосредоточенно пишет. Выглядит так же как и всегда: платье, чулки да туфли на каблуках. Украшений не видно ни на одежде, ни на теле, а волосы убраны в обыкновенный высокий хвост. Различаю на столе стопку наших дневников. Похоже, заполняет нам оценки. Тихо подхожу к ней со спины и заглядываю в табель, ища себя. На лист тут же опускается изящная рука и переворачивает его. — Любопытному Серёжке на базаре нос оторвали, — взгляд весёлых глаз сталкивается с моим, а губы растягиваются в очаровательной улыбке. Оставляю быстрый поцелуй и закрываю дверь. — Вот когда получишь дневник, тогда и узнаешь оценки. То, что у нас с тобой отношения, ещё не даёт каких-либо преимуществ. — У нас отношения? — удивлённо спрашиваю я. Да, а ещё сомневался, что она относится ко мне серьёзно! Настя встаёт и резко притягивает к себе за воротник, шепча совсем возле губ: — Ты что-то имеешь против? — Ни капельки. Если бы летом у меня спросили, кто мой идеал девушки, ответ последовал такой: отличница моего роста и возраста с русыми волосами и голубыми глазами, милая лицом, телом и скромная душой. Кажется, я проебался по всем пунктам, кроме милого лица и оценок. Есенина же хорошо училась в школе, она рассказывала. И сейчас этот новый идеал целомудренно, лишь прикосновениями губ, целует своего ученика. Танцовщица из неё, конечно, просто отпад, а вот учитель — никудышный. — Может, ты у нас справишь Новый Год? Отец поедет к бабушке, оставляет нас с Артёмом за домом следить. Девушка в размышлениях кусает губы, отчего они всё больше наливаются кровью и становятся слишком соблазнительными. Трудно удержаться от очередного поцелуя. — А ты уверен, что брат разрешит? — усмехается она и немного дрожит, когда моя рука скользит по очертаниям фигуры вверх. Кажется, что даже слышно мурчание, как у кошки. — Я умею убеждать. Идиллию прерывает стук в дверь. Снаружи слышится знакомый голос: «Я могу войти?» Отец. Уверен, в моих глазах выражение вселенской растерянности, когда они устремляются в омуты Есениной. Папа не приходит просто так. Только когда по указаниям девушки ныряю под учительский стол, в голову приходит мысль, что можно было, вообще-то, сыграть маленький спектакль окончания дополнительного занятия. И актёры, и зритель довольны. Но уж будь, что будет. Настя садится на своё место и кричит: — Входите, дверь не заперта. Тяжёлые шаги еле слышным эхом отскакивают от стен. Отец здоровается. Так странно слышать имя и отчество Есениной в одном предложении. Девушка предлагает гостю присесть напротив, за первую парту первого ряда. Благо, между мной и отцом есть перегородка до пола, так что ничего он не увидит. — Я — Николай Кузнецов, отец Сергея Кузнецова. — Приятно познакомиться, Николай, — учтиво отвечает Настя, слышится росчерк. Видимо, не перестаёт заполнять дневники. Однако тут же доносится звук откладываемой ручки. Учитель весь во внимании. — Я хотел бы узнать, каков мой сын в учёбе. Можете что-нибудь рассказать? Пальцы бегут по ноге к бедру и слегка барабанят у резинки чулка, дабы предупредить его обладательницу, чтобы не наговорила лишнего. — Ваш сын — способный малый. Отличник по всем предметам, но литература и русский язык даются ему с трудом. Правда, сейчас дела идут намного лучше, чем в первые дни моей работы здесь. На уроках отвечает, все стихотворения учит, — на слове «все» она делает еле заметный акцент. Видимо, припоминает случай, когда я наспех учил к шестому уроку. Зато как чувственно получилось! Это я без слов говорю, когда указательный палец приспускает чулок и поглаживает нереально нежную кожу внутренней поверхности бедра. Вижу, как ноги покрываются мурашками. Нравится ей. — Это хорошо. А то в последнее время он постоянно рисует. Как зайду к нему в комнату — всё с альбомом и карандашом сидит. Волнуюсь, что перестал домашние задания делать, раз всё своё время посвящает рисованию, — в голосе отца слышится явное беспокойство. На этом моменте даже я прислушиваюсь. — Николай, — мягко говорит Анастасия Сергеевна. Уверен, что она улыбается, — что Вы скажете об оформлении коридоров нашей школы? — Интересно и довольно креативно, — хмыкает родитель. — Как это связано с моим сыном? — Напрямую. Большая часть идей и эскизов была им же и создана. И украшал он вместе с напарницей. Николай, пожалуйста, гоните Серёжу из менеджмента в дизайн или архитектуру. У него большой талант и сильная страсть к рисованию. Утыкаюсь лбом в колени девушки и продолжаю поглаживать её бедро. Рука проказнически уходит вверх, совсем близко к белью, но быстро убегает обратно. Вообще, это была благодарность за то, что Есенина сказала отцу то, что бы он вряд ли когда-либо услышал от меня, но что-то, видимо, пошло не так. Гость обещает подумать над её словами и говорит «спасибо». Как только дверь хлопает, Настя поправляет чулки и вытаскивает мою тушку из-под стола. — Ты совсем дебил? — шипит она. — Запомни: если нас больше двух, свои ручонки держи при себе! — Запомнил, — произношу я, после чего Есенина с силой отталкивает нерадивого ученика. — Эх, уважаемый мой друг, и почему же я могу держать себя в руках? — устало вздыхает она, смотря в окно и делая глоток из знакомой коробки. Ох уж эти «Деревенские яблочки», от которых спиртом пахнет. — Потому что у меня подростковые гормоны, спермотоксикоз, все дела, — отвечаю я, вкладывая в улыбку всё природное очарование. — Иди давай, подростковые гормоны на ножках, — смеётся Настя, закручивая крышку. В воздухе чувствуется запах алкоголя и дорогих духов. Из актового зала доносятся хиты уходящего года. Самая красивая девушка в мире сидит на подоконнике и, положив пару открытых дневников на колени, проставляет оценки. Я безнадёжен.