Девочка Настя (редактируется)

Потрясающе, я выиграла пари! Практика очень удобно закончилась в школьный карантин, так что наступила пора отправляться в универ. Там я предоставила преподавателю по педагогике для сравнения пробники начала года и совсем недавние. Удивительно, на самом деле, что результаты улучшились. Этого не ожидала даже я. Всё началось с того, что я, «строптивая сука», если говорить словами нашего драгоценного (нет) преподавателя по педагогике, не дала этому старикану на втором курсе. Тогда я уже работала в клубе и временами была жертвой стереотипа «стриптизёрша=шлюха». Об этой стороне лучшей студентки потока знал (и знает) весь ВУЗ, злые языки до сих пор сочиняют небылицы о том, как я на самом деле зарабатываю заветные «отлично». Каждый считал и считает своим долгом отпустить шутку про то, какая же Филова лютая нимфоманка. Усугубила ситуацию история с Парфёновым, который попробовал развести на секс, но получил вежливое «нет». Он ещё очень «удачно» вёл у нас методику воспитания, так что заваливал конкретно. А потом мне его впарили как руководителя в педагогические практики на третьем и четвёртом. На третьем я пыталась следовать всему, чему училась на парах и семинарах. Однако старшеклассники не желали воспринимать молодую и красивую студентку как строгого учителя. Да и меня с моим чувством юмора и страстью к нецензурному богатству великого и могучего это напрягало лишний раз. Тогда в голове родилась идея. И через год мы с Парфёновым поспорили. Проиграю я — отсосу ему и уйду из универа. Проиграет он — делает всё возможное, чтобы перевести меня посреди года на заочку, а я за оставшиеся месяцы пишу по своей методике диплом под его руководством. Условие: я воплощаю идею в жизнь и наблюдаю за динамикой успеваемости. Выбрали нейтральный способ — сравнение баллов на пробниках ЕГЭ. А их доверили проверять жутко придирчивому завучу по учебной части, учителю русского и литературы по диплому. Парфёнов не мог поверить, что пробники не лгут: рассматривал листы со всех сторон, стараясь уловить хоть один намёк на подделку. Но с его обречённым выдохом я смогла удовлетворённо взвизгнуть. «Четвёрки» и «Пятёрки» остались приблизительно на прежнем уровне, а вот многие троечники и двоечники несильно, но улучшили результаты. Были и те, кто, не пройдя порог в начале года, сейчас шли на твёрдую тройку и даже на границе с четвёркой! Вот так и проигрывают плохие парни! Он одарил меня самым жестоким и недовольным взглядом, на который вообще был способен, и грубо послал меня вон из кабинета. Слышу звук пришедшего уведомления о новом письме на электронке — Парфёнов прислал список документов для перевода на заочку (быстро же!) и пару документов с материалами в теоретическую часть диплома. Но не успеваю и глянуть хотя бы первые страницы, как телефон тренькает, оповещая о пришедшем сообщении в «Вайбере». «Как всё прошло?» «Отлично! Уже иду!» — радостно печатаю в ответ я и направляюсь к автору сообщения. *** Коридоры школы встречают звенящей пустотой, непривычной из-за отсутствия детей ввиду карантина. Ранее можно было и драку растолкать, и повести кого-нибудь к директору, и сосущихся возле туалета парочек прогнать, и встретить старых друзей. Например, Серёжу, который не совсем друг. Или Влада, который брат. Или Зою, которая до сих пор меня усиленно игнорит (и почему так долго?). Одним словом, постоянно творилась всякая движуха, а сейчас от стен отскакивают и создают даже небольшое эхо лишь жужжание старых ламп, постукивание пальцев по клавиатуре и тихие разговоры коллег за чашкой чая. Почему-то даже репетиторство никто не ведёт, но это можно списать на то, что рабочий день как раз заканчивается и скоро каждая живая душа в этом здании отправится домой. Директором нашей школы является человек большого ума и юмора. Ну, а юмора на моем уровне. Поэтому, завидев меня на пороге кабинета, мужчина со смехом восклицает: — Приветствую великую укротительницу извращенцев! — Что в этом особенного? — с притворным непониманием спрашиваю я. — Это всего лишь навык, полученный на второй работе. Да, директор прекрасно знает о том, кем я работаю по ночам трое суток через трое. Он знал это даже раньше моего первого появления здесь и совсем не был против такой работницы в детском учреждении. В конце концов, мужчина легко читает меня, как открытую книгу, и понимает, что я буду играть на грани, но черту точно не переступать. — Навык? — переигрывая, удивляется он. — Нет, не поверю! Это, как минимум, дар, данный свыше! — Господи помилуй, — пою я, вскинув руки к небу. Не зря, значит, бабушка в детстве на занятия в церковный хор водила. — Как же я тебя обожаю, Настюш, — произносит, сгибаясь пополам от смеха, мужчина. — Я бы удивилась, не обожай ты меня. И имела бы кучу претензий, — проверяю дверь, дабы никто не услышал и не увидел этот цирк. Вряд ли бы кто понял подобные несерьёзные переговоры между директором и рядовым учителем. Но нам можно. — Ну, говорят, что младшеньких любят больше. — Это обычно говорят обиженные старшенькие, — я подхожу к мужчине и медленно целую его в колючую из-за лёгкой щетину щёку. Жаль, что Серёже до такой ещё долго, такой уж организм. Но это не слишком и важно, ведь я могу обратить внимание на другие фетиши, возникшие уже благодаря ему. — А я вот не обиженная. — Вот и прекрасно, — директор обнимает меня в ответ на мой жест признательности и любви. Он пахнет странным тяжёлым одеколоном, который, в свою очередь, очень ему идёт, и наверняка улыбается. На самом деле, мало кто может понять, откуда у нас столько общего: директор считается воплощением порядочности, самообладания и приличия, в то время как меня не только однокурсники, но и коллеги считают озабоченной нимфоманкой. По их словам, я попала на должность через постель. Ох, если бы они знали… — Так ты пришла, получается, писать новое заявление, уже о приёме на постоянную работу? — Именно так. — У тебя будут две с половиной работы и диплом. Успеешь? — Пф, когда это я не успевала? Я же не Влад, — хихикаю я, мужчина улыбается. — Действительно. Садись, бери в ручку ручку, — произносит он, отстраняя меня от себя. Стаскиваю со стола листок и ручку и начинаю писать заявление. — Когда к нам в гости? Ты с самого начала года заходила только один раз. Как говорится в известном меме: не надо так. Лиза уже почти каждый день меня спрашивает. — Кажется, меня в этой семье только Лиза и ждёт, — смеюсь я. Мужчина заливается низким и тягучим хохотом. — Конечно, а остальные молятся, чтобы ты не приходила! — он поднимает взгляд в потолок и вскидывает руки. — О, Господи, не дай Насте оказаться в нашем доме! — Знаешь, — я, улыбаясь, смотрю на него, тот лишь весело хмыкает, — я тут подумала… Мы же с тобой одинаковые почти, на самом деле. Не внешне, а характером. Ты тоже упёртый и со странным чувством юмора. Тоже привык говорить прямо и не ходить вокруг да около. Так интересно подача и статус делают нас разными. — Ну, у нас с тобой сочетание черт характера разное. Например, я упорный, но спокойный, а ты — шило в одном месте. Но, в целом, да, ты права, — кивает мужчина, наблюдая за тем, как я заканчиваю писать. — Я рада, что в тебя пошла, а не в мать. — Я тоже рад. Прости, но я не смог бы общаться с ребёнком наподобие твоей матери, — меня пробирает неприятная змеиная дрожь. Да уж, жизнь с моей мамой незавидная. Даже хорошо, что она отказалась от дочери. И на поступающие иногда возражения, мол, она не заслуживает таких слов, ведь дала жизнь, отвечаю, что эти люди ещё мою мать не видели. Жалкое зрелище. — Я всё прекрасно понимаю, пап, не переживай, — говорю я и ставлю роспись на бумаге, завершая заполнение заявления о приёме на работу на постоянной основе, а не в рамках практики. Сергей Петрович Скворцов — отец трёх замечательных людей: меня, Влада и нашей любимой сестрёнки Лизы. И если мы с Владом пошли в матерей, что позволяет нам отлично скрывать свои родственные связи, то Лиза — почти полная копия отца. За этим забавно наблюдать, особенно когда она включает свой невероятный актёрский талант и начинает передразнивать мужчину. Наверное, из-за этого Лиза и учится в другой школе. — Спасибо, мы Вам перезвоним, — мужчина забирает заявление и кладёт его в небольшую серую папку. Я смеюсь, зная, что он точно перезвонит. *** Никто точно не знает, почему клуб «Панда» был назван именно так, об этом ходят легенды. Кто-то считает, что первый владелец просто сильно любил панд, кто-то — что он был ещё заядлым гринписовцем и высказывал свою позицию, кому-то вообще больше нравится версия, что он хотел таким образом замаскировать заведение под самый обычный клуб. Наша весёлая команда танцовщиц любит вторую версию и часто шутит по этому поводу. — Ну что, панды, все готовы покорять сердца гостей? — произношу я и слышу в ответ радостные возгласы своих коллег. Они, как и я, очень любят свою работу, относятся к ней с трепетом и всей ответственностью. Наш вечер состоит из четырёх частей: подготовка, программа, общение с гостями и маленькое чаепитие утром. А маленькое оно потому, что многие девушки работают ещё днём. Во время подготовки мы обычно одеваемся, наносим макияж, делаем друг другу причёски — одним словом, всякие девчачьи штучки. Программа — это танцы. И чем выше твоё положение в ценнике, тем сложнее — нужно быть быстрее, выше и сильнее тех, кто ниже, иначе техника, как и цена, упадёт. И если новеньким (работающим полтора года и меньше) такое не сильно бьёт по репутации, им скидывают не больше трёхста рублей, то я потеряю тысячу одним махом, поскольку работаю уже пять лет и не имею права сбавлять обороты. Часто помогает двухлетний опыт акробатики на пилоне, спорта очень тяжёлого, но до безумия красивого, а также стаж в балете. Общение с гостями — это отдельный вид веселья. Гости имеют право «освободить» понравившуюся танцовщицу на определённое время, чаще всего на час. За этот час девушка не выходит на сцену, не подходит к другим гостям, а наслаждается (или не совсем) обществом заплативших. Гости имеют право тогда угостить танцовщицу местным алкоголем (свой они даже не протащат через порог — Кузьма строг и суров), закусками или кальяном/вейпом, приобнять её за талию или плечи, сфотографироваться с ней, высказать свои мысли и переживания, получить что-то наподобие психологической поддержки. Однако поцелуи, домогательства (хватануть за задницу или ляжку считается) или секс запрещены. Гости в таком случае попадают в чёрный список, а девушки получают огромные штрафы. То же касается и приватных танцев. Отличаются они от обычного «освобождения» возможностью уединиться, полежать вместе в джакузи и насладиться чистой интересной импровизацией танцовщицы. Спустя несколько минут после моего первого номера мне заказывают приватный танец. Молодой мужчина, ему не больше тридцати пяти, как только я сошла со сцены, тут же галантно подаёт руку и отводит в направлении одной из специальных комнат. Мэри, одна из танцовщиц, подмигивает мне, едва мы пересекаемся взглядами. Она пришла в клуб вместе со мной и поначалу очень боялась никому не понравиться, поскольку генетика от родителей сделала её довольно полной, а похудеть так, чтобы не свалиться в анорексию или булимию, не получается. Однако бальные танцы дали ей грациозность и хорошую гибкость, а сексуальности ей точно не занимать, поэтому совсем скоро нашлись те, кому она понравилась. Постоянные гости даже называют Мэри ласково «пышечка». В данный момент её тоже уводят для приватного танца, который стоит довольно дорого, приблизительно столько же, сколько мой. Я закрываю дверь в комнату и только поднимаю глаза на гостя, как он тут же прижимает меня к ней и начинает бесстыдно лапать. Да, такое иногда случается, но почти каждый раз, будто в первый, вводит меня в шок. В конце концов, перед входом в заведение, а также перед оплатой танца или простого общения с танцовщицей гость обязан ознакомиться с правилами. Почему их не воспринимают всерьёз?! Моё небольшое замешательство, вероятно, воспринято как позволение и желание отдать своё тело священному хую, поэтому мужчина усмехается и пытается понять, как снять с меня костюм. Ну просто охуеть. А потом ещё некоторые любители патриархальных традиций охреневают с того, что в нашем клубе работают сплошные «бабы с яйцами». Уж извините, иначе никак. А то виновата и ты будешь, помимо гостя, которому в голову пришла клёвая (нет) идея потрахаться с девушкой в заведении, в котором это запрещено. Да, девушки танцуют стриптиз. Да, они виляют бёдрами, раздеваются и другими способами «провоцируют». Но правила на то и правила, чтобы их соблюдать. Нащупываю на твёрдой поверхности еле заметную кнопку и со всей возможной дури по ней бью. Загорается основной свет, с потолка льётся ледяная вода, гость щурится и оглушительно орёт, ослабевая хватку. Изо всех сил бью мужчину коленом и произношу во встроенный в стену динамик: — Артём, милый, разберись, тут гостю сперма в голову ударила. Выскальзываю из комнаты, пока гость не оклемался. А ведь вечер только начался.