Сентябрь следует за Августом

Сентябрь всегда следует за Августом. Так уж получилось. Наверное, редко в просчитано-предсказанном мире Наблюдателей можно услышать «Так получилось». Наверное, случайность в их мире — не что иное, чем запланированное кем-то другим событие, произошедшее по воле неведомого игрока, который поставил свою — рыжую — фигуру на шахматную доску черно-белых фигур. Наверное, все это было в какой-то степени логично. Наверное, это можно было предсказать. Наверное… Сентябрь. Рыжие листья. Сентябрь. Орлиный нос и особый взгляд. Сентябрь… Сентябрь всегда следует за августом. И за Августом — тоже. Наверное, кто-то поставил свою рыжую фигуру на черно-белую шахматную доску — мраморную, холодную, с тяжелыми каменными фигурами из… гранита, кажется. Бывает белый гранит? А черный?.. А рыжий?.. Нет, не гранит. Не гранит — тут скорей искусно свернутые осенние листья. Тонкие настолько, что сквозь них почти видно черно-белые клетки доски. Сентябрь всегда следует за Августом. Кто? Кто вмешался?.. Имена ложатся ровно, легко. Двенадцать. Их было двенадцать. Почему месяцы? Почему не знаки зодиака, например? Август любил. Он заразился этой болезнью — человечностью. Заразился ею. Влюбился. Спас. Человека. Человеческую девушку. Ненужную, неважную, простую. Сентябрь не понимает. Тогда — Сентябрь не понимает. Почему? Кто дал им эти имена? Почему именно их? Кто поставил на черно-белую доску свою фигуру из рыжих листьев? Кто изменил их мир, чтобы все так сошлось странно-логично, абсурдно -правильно? Сентябрь обнимает мальчика, пряча его. Имена им давались рандомно, но почему же получилось так? Август полюбил. Он первым открыл человеческое, что еще не отмерло в них, в тех, что пришел наблюдать за этим временем. Август любил. Ярко. Как может только Август с его последним теплом перед дождливой осенью. Вспышка. Вот чем был Август с его любовью. Странностью. Аномалией. Его логика была… Не было у него логики. Не было. Или тогда они ее не понимали. Тогда. Август. Яркость последних летних дней. Август. Мишка в портфеле. Август… Тот, за кем легко последовать в осознании собственной человечности. Вспышка. Рыжесть на черно-белом поле. Алая кровь на белой рубашке. И девушка, что рисует его, пытаясь вспомнить, пытаясь не забыть, пытаясь понять и не понимая. Не она одна. Сентябрь легко шагает за Августом, ведет за руку мальчика, прячет его. Он касается ладони, передавая ему мысль, показывая, что нужно ему сделать. Он верит, что его найдут и спасут. Он верит. Вера нелогична. А сентябрь всегда следует за августом. Мальчик не важен. Он — аномалия. Ошибка. То, что следует уничтожить. Девушка не имеет важности. И в верной хронологии — мертва. Но она смотрит на мишку на подоконнике и рисует по памяти человека, что сделал ее важной. Август сделал ее важной. Август научил Сентября, что просто нужно сделать мальчика важным. Наверное, так все и должно было произойти. Но чувства сложно просчитать. Почти невозможно. Кто просчитал их? Кто раздал им имена? Кто сделал так, что Сентябрь последовал за Августом? Наверное, это не важно. Наверное, он никогда не найдет ответа. Наверное, поэтому люди верят в кого-то высшего. И много других нелогичных, непонятных и непросчитанных «наверное». Сентябрь считает. Просчитывает. Ищет. Не может найти. Сентябрь смотрит на мальчика… на своего сына. И просто следует за Августом.        Мальчик станет важным. Мальчик будет жить. Даже, если сам Сентябрь исчезнет. Как и Август когда-то. Но это даже как-то нелогично-правильно, так? В конце концов, Сентябрь всегда следует за Августом.