Вопреки ожиданиям

Тор не хлопнул дверью. Вместо этого он со всей силы ударил кулаком по первой же колонне, содрав кожу на костяшках пальцев. Он успел оставить багровый след еще на одной, прежде чем заметил, что разбил руку до крови. Его недовольство все еще требовало выхода, поэтому по двум следующим колоннам он ударил основанием кисти – будь они не каменными, а деревянными, на них бы наверняка остались вмятины как свидетельства дурного настроения старшего принца. Он разрывался между потребностью осуществить свой план и желанием вернуться и убедить упрямца Локи в том, что ему нельзя оставаться в Асгарде без его поддержки, надеясь только на свои силы. Нужно глядеть на вещи трезво: в отсутствие Тора его младший брат – пусть даже тысячу раз не кровный – окажется один против если не всех, то очень многих. И в этом будет лишь часть его собственной вины и ошибок, остальное довершат непонимание, предрассудки и предубеждения близкого и дальнего окружения. На верхней ступени лестницу, ведущей от покоев к тронному залу, Тор на пару секунд остановился, подумывая вернуться, но потом повертел перед собой разбитым кулаком, невесело усмехнулся и решил, что уже поздно менять свое решение. Конечно, скажи он тем немногим, кто знает о его планах, что он передумал – и они наверняка обрадуются. Вот только он сам не испытает от этого ни радости, ни облегчения. Чем ближе подходил он к тронному залу, тем больше его тревога о брате вытеснялись беспокойством из-за предстоящего разговора с отцом. Тор осознавал, что красноречие никогда не входило в перечень его достоинств, ему всегда было легче планировать действия, чем слова. Он хорошо умел убеждать своим личным примером, но о каком примере может идти речь, когда нужно убедить Всеотца в том, против чего тот, наверняка, будет категорически возражать? Пытаясь на ходу подобрать подходящие доводы в пользу своего выбора, Тор вошел в тронный зал. В нескольких шагах от ступеней, ведущих к трону, он остановился и поднял взгляд, с удивлением обнаружив, что кроме него в зале больше никого нет. - Всеотец ждет вас в своей библиотеке, мой принц, - прошелестел за его спиной чей-то услужливый голос. Тор резко обернулся. - Ждет?! Слуга молча кивнул, указывая рукой направление, которое принц знал и без него: через незаметную дверь, скрытую высокой спинкой трона, по длинному узкому коридору, ведущему в личную библиотеку Одина. «Всеотец ждет в своей библиотеке». Тор нахмурился: он не оговаривал с отцом личную встречу этим утром, надеясь найти его в обычном для этого часа месте. Новое поручение, или ему стали известны планы сына? Тор решил не спешить обвинять мать или друзей в том, что они рассказали Одину о его намерениях: еще пара десятков шагов – и он будет знать наверняка, в чем причина этой неожиданной аудиенции. - Отец? – Тор вошел в библиотеку и прикрыл за собой дверь. Просторная, с тремя высокими окнами, зала была заставлена столами и книжными полками. Тор всегда удивлялся, зачем отцу несколько столов, если он не позволет работать в своей библиотеке никому, кроме себя. Хотя, если принять во внимание обилие манускриптов, чертежей, свитков, почти полностью покрывающих все доступные поверхности, вопрос отпадал сам по себе. Один провел пальцем по голове одного из воронов, сидящих на спинке стула, - Тор пригляделся к лапам птицы и решил, что это Хугин – и повернулся к застывшему у порога сыну. - Я знаю, что ты собирался поговорить со мной о чем-то очень серьезном. Тор вопросительно посмотрел на отца, но не стал уточнять, откуда у него такая информация. Однако, тот все же ответил на незаданный вопрос: - Твоя мать…, - Один покачал головой. – Твоя мать взяла с меня обещание внимательно выслушать тебя, что бы ты ни сказал… Тор растерянно откашлялся. Один едва заметно нахмурился и добавил: - Я обещал ей это, несмотря на то, что обычно я не соглашаюсь на то, о чем знаю мало или почти ничего. Под тяжелым взглядом отца Тор опустил глаза, но тут же мысленно отвесил себе хорошую затрещину и снова поднял голову. - Я сам хотел начать с того, чтобы просить твоего терпеливого внимания, отец. Брови Одина приподнялись в удивлении. Он махнул рукой: «Продолжай». И Тор продолжил: - С тех самых пор, когда ты счел меня достаточно взрослым, чтобы я мог покидать дверец и Асгард один или в компании своих друзей и соратников, я всякий раз делал это либо в поисках развлечений, либо в походах за воинской славой, либо…, - он закашлялся. - Либо в изгнании, - завершил его мысль Один. Тор кивнул: - Либо в изгнании, вынужденном или добровольном. Каждый раз я возвращался либо с трофеями, либо с новым опытом – часто и с тем, и с другим. Он снова замолчал, подбирая слова. Такие простые мысли, и так сложно их выразить! Локи бы сумел… - И за чем ты намерен отправиться на этот раз? – голос Одина звучал сухо, бесстрастно, но самое главное – в нем не слышалась угроза. Обнадеженный, Тор немного расслабился. Он сделал несколько шагов вглубь комнаты и только тогда ответил: - За знаниями, отец. Один недоверчиво усмехнулся: - Какие же знания ты надеешься получить за стенами дворца или за пределами Асгарда? Из тех, что нет во всех этих книгах, - он махнул рукой в сторону ближайшего стола, - и в головах моих – и твоих – многочисленных советников, раз уж ты вырос из стен классных комнат? Почуяв в словах отца насмешку, Тор нахмурился. - Я не книжный человек, и ты это знаешь, отец. Все эти руны, буквы и знаки почти мертвы для меня, хоть я и умею читать. Лучше всего я запоминаю то, что могу увидеть, услышать, пощупать. У моих учебных пособий должны быть цвет и запах. Мне нужно прожить то, что я хочу познать и понять. - И что же это? Что ты собрался познавать и понимать? Голос Одина по-прежнему звучал спокойно, но на этот раз Тору отчетливо послышались в его вопросе если не гнев, то первые нотки недовольства. Он упрямо насупился, готовясь защищаться: - Хочу узнать и понять, чем живут, как думают, зачем разрушают и как строят в других мирах! - Этими красивыми словами ты прикрываешь свою трусость! «Вот оно!» - с горечью подумал Тор и едва сдержался, чтобы не сжать кулаки. - Что дает тебе повод считать меня трусом, отец? - Потому что ты как последний трус бежишь от того, чего страшишься: от дворцовой рутины, от тех трудов, которые являются обязательной частью жизни любого правителя в любом из Девяти миров! Ты бежишь от ответственности! От необходимости денно и нощно быть на страже тех, кто видит в тебе своего защитника! - Нет, отец! – в запале Тор тоже повысил голос. – Ты прекрасно знаешь, что это не так! Я могу найти тысячу возможностей оставаться в курсе местных дел, даже находясь на другом конце Вселенной, а ты сможешь найти тысячу способов призвать меня обратно, если – вопреки нашим чаяниям и усилиям – Асгарду будет грозить опасность и ему понадобится моя защита! Ты знаешь, что я никогда не был трусом! И не собираюсь им становиться! Один слушал сына с непроницаемым лицом, глядя сквозь него – словно Тор вдруг стал прозрачным. Или его вообще здесь не было. Следующий вопрос отца прозвучал для принца настолько неожиданно, что он пару секунд простоял с открытым от удивления ртом. - Ты намерен уйти один? Тору было очевидно, что отец уже знает ответ на этот вопрос. Он поморщился как от боли и нехотя ответил: - Да, отец, я ухожу один. Он сказал это достаточно громко и четко, но казалось, что Всеотец его не слышит и не видит. Один смотрел сквозь сына безразличным взглядом. Или мимо него с… нарастающим недоумением? Тор обернулся. Стоящий за его спиной Локи пожал плечами и тут же ответил на его удивленное «Что?!»: - Ты же не дал мне возможности обдумать твое предложение, - он сделал несколько шагов в сторону Тора, - Терпение – не твоя добродетель, брат. Локи прошел на пару шагов дальше того места, где стоял Тор, и остановился как раз между ним и Одином, который наблюдал за происходящим, прищурив единственный глаз. - Тор уходит не один.