Призрачные материи

      Маринетт Дюпен-Чен можно было бы назвать очень внимательной и наблюдательной, если бы она хоть чуть-чуть замечала мир вокруг себя. — Маринетт, почему ты такая?.. Могла бы ты, хоть иногда, смотреть по сторонам? Нужно ведь жить здесь и сейчас… Как вообще можно быть такой рассеянной? — всё-таки сегодня Алья сердилась сильнее, и все из-за запоротой лабораторки. — Ммм?.. — Ох, Маринетт… — на подругу в таком состоянии невозможно было злиться, — Нет, нет ничего… Прости, солнышко, пойдем домой, я провожу, — Алья привыкла к тому, что если Мари залипает, то её нужно спасать. И к тому, что эти вспышки были необъяснимы и неподвластны даже самой Дюпен-Чен.       Бесконечное число раз это случалось. Уже давно выработался рефлекс с первых секунд замечать выпавшую из реальности подружку и всегда молниеносно возвращать её. Сезер считалась личным ангелом-хранителем мадемуазель Дюпен-Чен: сколько раз выдергивала ту из-под колёс автомобилей, спасала не только здоровье, но и жизнь. Без присмотра Мари чаще падала, чем не падала. За неё приходилось оправдываться перед учителями — из-за опозданий, перед родителями — из-за плохих оценок, перед окружающими незнакомцами — из-за постоянных попыток отдавить чужие ноги. И если бы только это! Даже договаривать хвосты фраз, если она хотела высказаться! А это требовало от Альи полного погружения в жизнь Маринетт.       Быть для Мари второй парой рук, ног, глаз, чуть ли не её второй личностью — всё это было не в тягость для отчаянной блогерши. Но от неловких ситуаций неудачливую школьницу не смог бы спасти никто, даже такая бдительная и заботливая подруга. Просто иногда девушка слишком сильно концентрировалась на отдельных предметах. В данный момент, если Алья не ошибалась, это была капля (что может быть безобидней?), за которой Маринетт следила, не отрывая глаз, пока Алья отвлеклась на разговор с подошедшими Нино и Адрианом.       «Правильная, обтекаемая форма, в которой были сосредоточены все краски — от нежно-бирюзовых и до угольно-черных — спектром распределенные по искривлённой поверхности. Робкий луч проглянувшего солнца цеплял эту водную жемчужину за бок, озаряя, проходил внутрь, преломлялся и попадал в самое сердце, откуда возвращался в мир мягкий, рассеянный свет. Получалось, что капля его изменила, это был уже не солнечный и тёплый, а мягкий и холодный, искристый водный свет. Даже собственное имя ему теперь не подходило, теперь это был вывернутый наизнанку луч.       Эта пораженная светом и поражающая мир в ответ капля была бездонна и бесконечна. В ней сотни тысяч молекул. Молекулы общаются между собой, встречаются… Должно быть, они хорошо знакомы, умеют ладить… Интересно, как такое большое количество частиц умудряется быть в полном согласии? Собери вместе десяток людей — они обязательно поссорятся. Нет, десяток — это слишком много, и пятеро-то никогда не договорятся, даже двое не смогут понять друг друга полностью…» — Аааа! Ма-риии-нетт! — этот крик вырвал из непродолжительных размышлений, и школьница почувствовала холодную воду, в которой были её ноги. Девушка увидела, что стоит в большой луже, а туфли-лодочки по края заполнены водой. Приплыли… — Ааа-а-алья, п-п-прости… Я, к-к-к-кажется, отвлеклась! — прыгая с ноги на ногу в грязной жиже, пыталась оправдаться разбуженная девушка. — Да-да, понятно, опять это случилось… Пойдём уже! Я тебя провожу, чтобы ничего по дороге не вышло, — с улыбкой вздохнула Сезер. — Аль, тебе же не по пути, я бы мог проводить Мари, — после непродолжительной паузы отозвался Адриан. И, конечно, в этот момент проехала машина и окатила грязью с ног до головы и без того мокрую голубоглазую школьницу. Алья подавила смешок, ребята тоже крякнули — не более чем по разу, — и все поспешили очищать заляпанную одноклассницу. — А-а… Я умею ходить… Нет! Я сама могу приходить!.. Могу дойти до дома с-сама, с-с-спасибо за помощь. И п-п-простите… — пыталась что-то сформулировать девушка, пока её терли влажными салфетками. — Нет. Нет. Нет, Адриан, отведу её я, это не так просто, как кажется. Моё умение формировалось годами! — несокрушимая уверенность в себе была основной чертой характера будущей журналистки. — Пока! До завтра, ребята!