Пять тысяч галлеонов

      5 июня 2005 г.       — Донаган Тремлетт, — громким голосом объявил седовласый лицитатор, нарочито не обращая внимания на визгливый хохот, то и дело распространяющийся по просторному залу театра «London Paladium». Почти все места были заняты людьми разной наружности. Кто-то был одет, что называется «с иголочки»: прилизанные волосы, туго затянутый галстук, начищенные до блеска ботинки. Кто-то не постеснялся нацепить мятую мантию поверх изодранной чёрной рубашки — совсем недавно это было нормой. Женщины и девушки постарались преподнести себя максимально эффектно. Глубокое декольте, мрачный смоки, высокие каблуки и непременно наутюженные чёрные кардиганы или мантии. С недавних пор пожиратели стояли на иерархической лестнице даже выше чистокровных волшебников, хотя по чистоте крови чище не являлись.       — 33 года, маглорожденный. Начальная ставка: двести галлеонов, — прокричал лицитатор, призывая двух своих помощников вывести вперёд длинноволосого истощённого мужчину. Послышался лязг железа, когда Донаган, покачиваясь, сделал несколько вялых шагов под гнётом надзирателей. Спрятав осунувшееся лицо в свисающих засаленных волосах, он едва мог стоять на ногах.       — Триста. — Вверх взметнулась чья-то рука.       — Триста галлеонов — раз.       — Пятьсот пятьдесят.       — Пятьсот пятьдесят — раз. Кто сможет дать больше? Пятьсот пятьдесят — два.       — Шестьсот, — взвизгнула какая-то пожирательница, азартно потирая ладони.       — Вот это да! Шестьсот галлеонов — раз.       — Девятьсот, — пробасил сидящий в передних рядах мужчина. Крупная комплекция не позволяла ему высоко поднять тяжёлую мясистую руку, но слух лицитатора был заточен.       — Вот это ставка! Девятьсот галлеонов — раз. Девятьсот галлеонов — два… Что, никто не хочет назвать сумму больше? — От шумных разговоров в зале было почти ничего не слышно. — Девятьсот галлеонов — три. Продано! — торжественно провозгласил ведущий аукциона, стукнув увесистым деревянным молотком по трибуне. В этот момент Донаган Тремлетт почувствовал сильный толчок в спину, который заставил его нелепо рухнуть на пол и проехаться лицом по деревянному покрытию. По шее мужчины потекла кровь. Его грязная кровь, которая с самого рождения приносила ему нескончаемые страдания.       — Поднимайся, выродок, чего разлёгся? — Немного погодя последовал жесткий пинок в рёбра, отчего Донаган издал короткий стон и поспешил подняться на ноги, безрассудно вытирая ладонями кровь. — За повреждение уменьшаю сумму на сто галлеонов, — произнёс полный мужчина и тростью стал подталкивать раба по центральному ряду к выходу. Лицитатор не посмел возражать, пряча подписанный чек в сделанный по подобию исчезающего шкафа сейф. Пожиратель, выкупивший Донагана, двинулся за ковыляющим изувеченным волшебником, попутно пожал руки всем своим друзьям и знакомым, получив порцию приятных самомнению комплиментов и пожеланий.       Каждый раз, когда Донаган спотыкался или начинал идти медленнее, он получал болезненный тычок остриём трости, который сопровождался вспышкой животного хохота наблюдавших за ним пожирателей.       — Пусть подохнет в своей навозной крови!       — Отличный выбор, инферналы будут в восторге.       — Почисти ему вены!       Чуть ли не падая от голода и смирения с безнадёжностью своего положения, дойдя до конца зала, искалеченный волшебник вывалился за его пределы. Смех понемногу стих, а на сцену вытолкали следующий «лот».       — Джастин Финч-Флетчли.       — Жалкое зрелище, — произнёс сидящий на самом последнем ряду темнокожий парень, поправляя влажную, смятую в ладонях мантию. Он явно нервничал, находясь здесь. — Не понимаю, зачем это нужно Тёмному Лорду.       — Расслабься, Блейз. Никто не обязывает тебя выкупать грязнокровного, — сухо бросил своему другу высокий пепельноволосый парень, невозмутимо привалившийся к стене. Он бесстрастно рассматривал выводимых на помост рабов, но очевидно думал о чём-то своём. Это был никто иной, как сын бывшей правой руки лорда Волан-де-Морта — Драко Малфой. С тех пор как его отец погиб от авады Тёмного Лорда за предательство, Малфой не был особо популярен в своём окружении. Для старших пожирателей он оставался не более, чем обычным избалованным отпрыском Люциуса-второго.       — Восемьсот двадцать пять галлеонов — три! Продано! — верещал лицитатор.       Удивительно, но смерть отца не прошла мимо слизеринца. До этого уверенный в своей непоколебимой верности лорду Волан-де-Морту, он чувствовал, что с каждым днём всё больше его ненавидит. Однако ненависть к оному не мешала его ненависти к грязной крови. Поэтому устроенные Тёмным Лордом аукционы в поддержку Министерства и Комиссии по учёту магловских выродков (или были другие сугубо личные причины) только обрадовали его. В этих торгах он видел скрытую возможность быть ближе с отцом. Драко считал, что Люциус непременно бы одобрил его маленькое увлечение. Оно приносило ему необъяснимое умиротворение, заглушало внутренний диссонанс.       Однако при всем своём материальном богатстве, Драко никогда не опускался до траты галлеонов на «мерзкую скверну». Он и сейчас не собирался возвращаться в поместье с бесполезным мусором под боком. Нарцисса была бы против — она не была ярой последовательницей чистокровной доктрины.       — Гермио-о-она Грейнджер, — заводяще провозгласил седовласый мужчина, дав чуть слышного «петуха».       Забини выругался. Всего два слова с ходу выдернули Малфоя обратно в реальность. Его взгляд моментально сфокусировался на закованной в кандалы одинокой худощавой маленькой фигурке в тонкой заношенной и перепачканной сорочке, похожей на лохмотья. Спутанные каштановые волосы небрежно прикрывали оголённые плечи. Едва Малфой раскрыл рот от неожиданности, как тут же его закрыл, признавшись себе, что он совсем не удивлён. Где же ещё могла оказаться грязнокровая всезнайка Грейнджер? Это было понятно ещё со школьных времён. Сдержанно сменив позу на чуть более удобную, Малфой с интересом стал разглядывать бывшую однокурсницу.       Она разительно отличалась от остальных пойманных маглорожденных. Несмотря на явное измождение, девушка не выглядела подавленной или убитой горем. По крайней мере Гермиона достаточно хорошо это скрывала под маской пренебрежения ко всему происходящему и равнодушия. Не поднимая глаз с пола, с привычно гордо поднятым подбородком она стояла неподвижно, окружённая двумя суровыми широкоплечими членами Министерской Комиссии. Кто знает, что творилось у неё в голове в эти мгновения…       — 24 года. Оба магла работают дантистами, — объявил седовласый. За его словами последовал взрыв хохота зрителей. В этот момент гриффиндорка резко подняла глаза и стала тщательно изучать лица сидящих, стараясь не упустить ничего важного. Драко не успел на долю секунды отвернуться от девушки, как его взгляд был пойман Гермионой. В её прищуре не было удивления. Действительно, где же ещё мог оказаться чистокровный слизеринец, сын Пожирателя?       Когда Гермиона продолжила оглядывать зал, Малфой выдохнул, в тайне надеясь, что она его не узнала. Его охватили беспокойные чувства.       — Начальная ставка: триста галлеонов, — прокричал лицитатор, промокнув ситцевым платочком лоб и лысую макушку.       — Тысяча галеонов. — Вверх взметнулась первая рука. Это был Торфинн Роули, который после неудачной операции по поимке Поттера в магловском кафе на Тотнем-Корт-роуд был наказан самим Драко Малфоем заклятием Круцио. По залу прокатился коллективный вздох. Ставка за секунду взлетела на недосягаемую высоту. Малфой скривился, представив, как идиот Роули с его садистскими наклонностями будет распоряжаться гриффиндоркой.       — Тысяча пятьсот, — игриво произнесла кудрявая темноволосая Пожирательница, в которой Малфой без особого труда узнал Беллатрису Лестрейндж. На лице Гермионы появилась тень неподдельного испуга.       — Вот это ставки! Полторы тысячи галеонов — раз!       — Тысяча восемьсот, — не сдавался белобрысый Роули.       — Две тысячи, — воодушевлённо выкрикнула Лестрейндж, очевидно не желавшая терять возможность расквитаться с гриффиндоркой по своему усмотрению.       Малфой встревоженно следил за ставками, ожидая, что в борьбу вступит кто-нибудь другой, ведь было очевидно, что Роули и Лестрейндж — два наихудших варианта для его однокурсницы. И с какой стати ему не наплевать?!       — Две тысячи — раз. — Роули молчал, а по залу пошёл гул. Беллатриса самодовольно улыбалась и хищно облизывала свои желтые гниющие зубы. — Две тысячи — два! — Малфой напрягся. Ужасное рабство у Лестрейндж могло для Гермионы не закончиться никогда, настолько искусно Беллатриса чувствовала свои заклинания. — Две тысячи…       — Пять тысяч, — неуверенно крикнул кто-то с галёрки. Малфою хватило и доли секунды на то, чтобы осознать, что этот кто-то — это он. Все присутствующие Пожиратели обернулись. Беллатриса обиженно закусила губу. Гермиона широко раскрыла глаза, её дыхание участилось. Сам же Малфой застыл как соляной столб. По спине его пробежал неприятный озноб под заинтересованными взглядами Пожирателей.       — Слава Тёмному Лорду, вот это щедрость, мистер Малфой! Пять тысяч галлеонов — раз. Пять тысяч — два, — лицитатор как назло почти не делал паузу между счётом, — пять тысяч — три! Продано!       Забини в ужасе смотрел на своего друга. Спускаясь вниз, Малфой чувствовал разочарованность в себе, злобу на низкорослого седого урода за то, что тот так быстро тараторил, и на мерзкую грязнокровку Грейнджер. Теперь ему было абсолютно наплевать — пусть бы Лестрейндж уродовала её, как хотела. Однако какого хрена он только что потратил на ненавистную гриффиндорку чуть ли не четверть своего состояния?!       — Молодец, упырь.       — Пусть передаёт Люциусу пламенный привет, — заржал кто-то в глубине зала. Малфою стоило немалых усилий, чтобы проигнорировать гнилую шутку в сторону его отца.       — Поздравляю, Драко, — с ноткой уважения и гордости за племянника произнесла Беллатриса, когда Малфой проходил мимо неё, — надеюсь, грязнокровка получит своё. У меня бы не лежала!       — Можешь не сомневаться, — холодно ответил ей Малфой, искривив лицо в привычном едком самодовольном выражении, не выказывая своей растерянности. Подойдя к трибуне, он так же безмятежно выписал светящемуся от счастья лицитатору чек на пять тысяч галлеонов, который тут же отправился в исчезающий сейф.       Двое надзорных, осознав ошибку ценой в сто галлеонов, чуть более бережно столкнули девушку со сцены. Однако, будучи ослабевшей, она всё же не удержалась на ногах и с шумом упала на деревянный пол, прилично содрав кожу на ладонях. Грозный взгляд Малфоя заставил лицитатора вжаться в свой пюпитр.       — Вставай, — раздражённо бросил молодой Пожиратель с высоты своего положения. Придя в себя и тяжело поднявшись, Гермиона смело посмотрела проглотившему аршин Драко в грифельные глаза и язвительно произнесла:       — Поздравляю с покупкой, Малфой.       — Заткнись, Грейнджер, — так же ядовито парировал Драко, только что ставший беднее на пять тысяч галлеонов.