Пять тысяч галлеонов

      Тишина. Едва слышное тиканье настенных часов, редкое далёкое поскрипывание деревянных половиц и какие-то звуки за окном. Поморщившись от головной боли и внутреннего гудения, Гермиона неторопливо повернулась на другой бок, укрываясь толстым пуховым одеялом. Но разум постепенно прояснялся, и, откинув одеяло, она поняла, что больше не уснёт. Неохотно приподнявшись, припухшими глазами Гермиона оглядела комнату. Всё та же дверь, всё те же стены. На стуле висело знакомое белое полотенце. Гермиона отчётливо помнила, как долго сидела в ванной, как грубо Малфой сорвал с неё полотенце. Помнила, как он ударил её. И… На этом её воспоминания теряются. Она не могла вспомнить, как надевала сорочку, как Малфой ушёл, как вообще она оказалась в расправленной кровати и уснула. Что же было после удара? Неужели она отключилась?       Нахмурившись, девушка одним движением убрала назад уже высохшие волнистые волосы. Левую щёку саднило, да и всё тело нещадно ломило после событий последних дней.       «Зато выспалась впервые за месяц…»       В животе заурчало, и Гермиона невольно вспомнила сероватую мерзкую кашу в подвале, к которой даже не притронулась. Не считая того куска хлеба, Гермиона не ела уже больше трёх суток. По рассказам остальных заключённых она знала, что перед аукционом грязнокровок не кормят, чтобы те были покладистыми, истощёнными и вызывали интерес и чувство превосходства у Пожирателей, которым, конечно же, всегда было приятно видеть кого-либо более убогого, чем они сами.       Ощутив приступ тошноты от внезапно всплывших воспоминаний, когда спать приходилось на пропитанных мочой и слезами досках, а есть руками с земли, гриффиндорка подскочила к окну. Резко одёрнув шторы и просунув руку между прутьев, она отперла щеколду, раскрыла одну створку и судорожно вдохнула прохладный воздух. На улице было мрачно из-за вечных тёмных сгустков облаков на небе, поэтому сложно было определить время суток. На часах было около четырнадцати часов. Гермиона ужаснулась, как долго она спала. Видимо, усталость подкосила её.       — Завтрак, мисс грязнокровка, — прозвучал робкий чуть хриплый голос за дверью, заставивший Гермиону отпрянуть от окна и испуганно обернуться.       Дверь тут же открылась, и в комнату вошёл прихрамывая низкорослый эльф. Тот же самый эльф, который пару дней назад приносил ей еду в подвал. Только еда у него на подносе была несколько другая.       — Добрый день, сэр, — поздоровалась Гермиона, наблюдая за эльфом. Что-то бубня себе под нос, тот медленно перенёс с подноса на стол еду, окинул беглым взглядом девушку и попятился к выходу.       — Большое спасибо, — произнесла Гермиона, чуть улыбнувшись. Она чувствовала себя отчасти виноватой в том, что домовому вчера знатно досталось. Эльф помедлил, нахмурился, открыл было рот, но замешкался и, словно о чем-то вспомнив, быстро покинул комнату, захлопнув за собой дверь.       Гермиона вздохнула с жалостью. Хотя и она вчера попала под горячую руку новоиспечённого хозяина. Малфой-младший был ей отвратителен. Гермиона не желала смиряться со своим положением рабыни. Воспитание и высокая самооценка заставляли её испытывать жуткий стресс от несправедливости той пощёчины. Плюс, как он посмел так рассматривать её голое тело? Поморщившись, Гермиона отбросила все мысли о вчерашнем. Она не позволит гадёнышу издеваться над ней. Странно только, почему такие неприятные ощущения внизу живота.       На столе стояли целая тарелка овсяной каши, над которой клубился пар, кружка тыквенного сока и свежеиспечённая булка хлеба. Глянув по сторонам, Гермиона взяла тарелку с кашей, ложку и переместилась в кресло у окна.       — Драко, ты сошёл с ума! — послышался чуть слышный, но весьма разборчивый женский голос. — Грязнокровка у нас в доме!       — Да, мама, грязнокровка у нас в доме, — раздражённо прозвучало в ответ. Это был Малфой.       — Но что подумает Астория?       Гермиона заинтересованно уставилась на дверь в её комнату. Голос доносился оттуда, но источник был довольно далеко.       — Мне плевать на её мнение.       — Драко Малфой! Она твоя невеста! Что она может подумать, узнав, что ты купил бывшую однокурсницу в качестве рабыни? Да ничего хорошего! — возмущённо спорила Нарцисса Малфой.       — Раз уж тебя это так волнует, то вы с Асторией смело можете обсудить это за чашкой чая, — резко произнёс Малфой в ответ. — Это моё решение. А для Астории присутствие грязнокровки в доме будет полезно. Толерантность к маглам занимает слишком много места в её и без того недоразвитом мозгу.       — Ну уж нет, обещай мне, что Астория не узнает о твоей глупой покупке. И да, я никогда не буду жить с этой помесью грязи под одной крышей, ты меня слышишь? Неслыханно…       — Я тебя понимаю, мама. Но я уже не могу оставаться в стороне, это слишком опасно. Каждый из окружения Тёмного Лорда уже прихлопнул не одного маглорожденного, а я вызываю нежелательные подозрения. Плюс Тёмный Лорд высоко оценил мой вклад в развитие дел Министерства магии. Он меня похвалил, сказав, что моя сознательная позиция по отношению к грязнокровкам очень его радует.       — Но она спит в гостевой комнате, Драко! На кровати! — Нарцисса задыхалась от возмущения. — Пожиратели, которых я знаю, держали своих грязнокровок в грязных подвалах под стать их существу, а то, что я увидела сегодня утром — уму непостижимо!       — В подвале она чуть не откинулась, мама. Инферналы стоят куда дешевле живой маглорожденной, поэтому доводить Грейнджер до смерти я не планирую. Простая смерть — слишком слабая отработка за мои расходы. Сейчас очухается, перемещу её обратно на нижние этажи, не беспокойся. А осквернённую комнату отдадим Белатриссе, — хмыкнул Малфой. — Она будет в восторге.       — Кстати о деньгах, Драко. Сегодня утром я была в банке. Наш счёт уменьшился на довольно крупную сумму, — Нарцисса говорила медленно, не уходя в агрессивный тон, но в её голосе слышалась умело скрываемая ярость.       — Пять тысяч галлеонов, если быть точным, — невозмутимо подтвердил слова матери Малфой.       — Только не говори мне, что такие суммы свободно гуляют на аукционе грязнокровок, — раздражённо сказала Нарцисса Малфой.       Положив в рот последнюю ложку каши, Гермиона отставила тарелку и на цыпочках прокралась поближе к двери, заинтересованно прислонившись ухом к щели.       — Такие — не гуляют. Но моя сумма прогулялась в один конец. Я отдал эти пять тысяч и совсем об этом не жалею, — убедительно соврал Малфой. Конечно же он жалел о потраченной на гриффиндорку четверти состояния своей семьи, но никогда в этом не признается никому, кроме самой гриффиндорки. Ооо, он будет вдалбливать свою злость о потерянных деньгах во все части её тела, во все доступные и недоступные места. И он добьётся того, что осознание своей вины и ничтожности полностью поглотит эрудированный мозг Гермионы. И тогда, он, Малфой, будет доволен.       — Не понимаю тогда, почему она оказалась такой дорогой? И почему ты назвал эту сумму? Что, нельзя было поиграться с более приемлемыми ценами? Или выбрать другого маглорожденного… Что мы теперь будем делать с этим убытком? Твой отец мёртв, а твоя работа на Тёмного Лорда почти не приносит доходов, — вздохнула Нарцисса. Малфой оставил вопрос матери без ответа, дав понять, что разговор закончен.       Гермиона услышала шаги прямо за дверью. Стук каблуков.       — Астория, дорогая, проходи, присаживайся, — пропела Нарцисса. — Мы с Драко как раз обсуждали, как красиво ты сегодня высадила в саду зубастую герань.       Астория прошла в комнату, и было слышно, как она опустилась, судя по всему, на мягкий диван. Звук ложки, размешивающей сахар в кружке.       — Спасибо. Я старалась. — Голос Астории был милым. Немного тиховатым. — Извините, Нарцисса. Драко, что случилось? Мы договаривались провести вчерашний вечер вдвоём, а в итоге мне пришлось даже засыпать одной, тебя всё не было. — Астория была явно в обиде на пепельноволосого Пожирателя смерти. — Если ты…       — Тебя не касается, где я был, — грубо прервал её возмущения Малфой.       — Но…       — Драко, сыночек, будь повежливее, пожалуйста, — натянуто улыбнулась Нарцисса. Ей нравилась Астория, как будущая супруга её сына, и она всеми силами старалась укрепить их отношения.       — Я был на задании. А после него не горел желанием никого видеть. Был крайне зол. Тебя бы это естественно расстроило, поэтому я не пришёл сразу, а пошёл… Успокаиваться. — Хозяин Малфой-мэнора смягчился, но тон его оставался бесстрастным.       В этот момент скрипнула и чуть приоткрылась дверь, к которой Гермиона прислонилась, видимо, слишком сильно. Перепугавшись, что её заметят, Гермиона отбежала обратно к окну и сделала первое, что пришло ей в голову — спряталась за шторку.       — Что это было? — взволнованно спросила Астория.       — Э…       — Наверное Тобли опять подслушивает наши разговоры, — поспешила высказать предположение Нарцисса, не желая посвящать невестку в детали о присутствии грязнокровки в доме. — Драко, разберись с этим, будь добр. — Она одарила Малфоя настойчивым взглядом чуть выпученных глаз и сжала губы.       Гермиона затаила дыхание. Шторы были чуть прозрачными, поэтому она прекрасно видела, как Малфой появился в дверном проёме. Быстро вычислив местонахождение Гермионы, Малфой сощурился, заостряя взгляд на девушке. Сделав шаг назад в коридор, он оповестил двух сидящих к гостиной женщин:       — Сквозняк. Окно открылось. Сейчас закрою.       И Малфой быстро двинулся в сторону Гермионы. Едва она хотела вскрикнуть и позвать на помощь кого-то из женщин Малфой-мэнора, как Малфой резко закрыл ей рот ладонью сквозь штору, схватив за волосы на затылке, и они тут же трансгрессировали.       Тут же Малфой отвесил Гермионе по лбу сильный щелбан и презрительно оттолкнул от себя. Гермиона замахала руками, пытаясь удержать равновесие, поскольку почувствовала, что не может сделать шаг назад. Там что-то мешалось. И, ойкнув, она опустилась на уже знакомый матрас. Оглядевшись, она поняла, что они перенеслись в тот же подвал, в ту же камеру.       — Ты не будешь контактировать ни с моей матерью, ни с Асторией, — угрожающе произнес Малфой. — И даже не пытайся искать встречи с ними. Они тебе ничем не помогут, можешь не надеяться.       Коротко и медленно кивнув, Гермиона посмотрела на Малфоя. Он же заинтересованно и в то же время задумчиво, словно находясь далеко не здесь, оглядывал каменные стены камеры.       — Сегодня вечером я перемещу тебя туда, где ты проведёшь ближайшие несколько лет. Возможно, придётся придушить тебя раньше, но я буду стараться, чтобы ты испытывала боль как можно дольше, Грейнджер. — Он подошёл к затаившей дыхание девушке, чуть наклонился и провёл ладонью по её кудрявым волосам от макушки к затылку.       — Не прикасайся ко мне, Малфой, — процедила сквозь зубы Гермиона. Она знала, что её слова разозлят Пожирателя и она непременно пожалеет об этом, но она не могла иначе.       Рука Малфоя остановилась. В следующее мгновение она стремительно сжалась, и голова Гермионы оказалась запрокинутой назад.       — Повтори, грязнокровка.       Гермиона молчала. Она не смотрела слизеринцу в глаза, но чувствовала, что, кажется, её ждёт болезненная пощёчина.       — Я буду трогать тебя, КАК хочу… — Малфой провёл ногтями от щеки по шее и до ключиц девушки. — СКОЛЬКО хочу… — Оттянул волосы назад сильнее. — И ГДЕ хочу. — Рукой со всей силы сжал девичью грудь, отчего Гермиона вскрикнула, глядя в потолок, и попыталась убрать руки Малфоя.       — Ну, не сопротивляйся, Грейнджер. Твоя жизнь сейчас зависит только от одного меня! Ты моя подвальная крыса. Захочу, покормлю тебя, захочу — избавлюсь. И было бы глупо с твоей стороны пытаться бороться со мной.       — Мне плевать на такую жизнь, Малфой, — прохрипела Гермиона, так как было тяжело сказать хоть что-то с запрокинутой головой. — Но я постараюсь выжить, чтобы увидеть, как твою душу высасывают дементоры, а твоё тело…       — Заткнись, я сказал!       — …Сжирают мерзкие червяки, такие же мерзкие и безмозглые, как ты и вся твоя семейка!       Малфой ухмыльнулся. Грейнджер не изменяла своему отвратительному характеру и острому языку, чем жутко его бесила и возбуждала. Он хотел проучить её, показать, что он, Драко Малфой, не лыком шит.       — Посмотрим, Грейнджер, — прорычал он, нависая над Гермионой. — А пока ты являешься моей собственностью. — Драко сжал грудь девушки ещё яростнее, впиваясь своими кончиками пальцев с чуть отросшими ногтями. — Поэтому соответствуй.       Малфой отпустил Гермиону, напоследок резко притянув её за волосы к самой поверхности матраса.       — Тебя ждёт мамочка, Малфой, — оскалилась гриффиндорка. — К тому же, ты слишком долго закрываешь окно. Астория тебя опять потеряет.       — Мразь, — отцедил Пожиратель и хотел было ударить Гермиону, но сжал кулаки и поспешно трансгрессировал.