Пять тысяч галлеонов

      Приятное, спасающее тепло охватило Гермиону с первых же секунд после перемещения. Распахнув глаза, она с ужасом обнаружила, что от волнения крепко вцепилась в белую рубашку слизеринца. Малфой это тоже заметил и тут же небрежно отпустил её ноги, брезгливо оттолкнув от себя. И без того измождённая Гермиона с шумным выдохом рухнула на мягкий ковёр напротив огромного камина, облицованного чёрным зернистым гранитом.       — Примешь ванну, убогая, — с омерзением произнёс Драко, смахивая с рубашки невидимую грязь, — от тебя воняет какой-то тухлятиной.       Гермиона ничего не ответила, самозабвенно грея руки над палящими язычками пламени. Ей было всё равно, главное — стало тепло. Мысль «Откуда на тебе мои носки?!», и девушка тут же растерянно посмотрела на свои ноги.       — Снимай, — тихий, но властный голос Малфоя. Гермиона не расслышала, но с испугом обернулась на слизеринца. Его зрачки хищно сузились. — Снимай, мерзота. Ты никогда не будешь ходить в моей одежде! Кто тебе это дал?       Глухое молчание и потупившийся взгляд Гермионы в пол. У неё были подозрения, кто поделился с ней тёплой одеждой. Это была бы не Гермиона без мыслей в голове, но она уж точно не хотела делиться ими со спесивым, эгоистичным ублюдком.       — Кто тебе это дал, грязнокровка?! — взбешённым голосом взревел Пожиратель и в то же мгновение оказался стоящим над Гермионой. Крепко схватив пряди её засаленных волос, он потянул их назад, заставляя гриффиндорку запрокинуть голову. Учащённо дыша, Гермиона боялась поднять глаза и оробело смотрела вниз — куда угодно, но не на Малфоя. Неучтиво обхватив тонкими пальцами её впалые щёки, он грозно испепелял девушку взглядом. Гермиона боялась сделать вдох. Она чувствовала его возбуждённое злостью горячее дыхание на своём лице, но глаза не поднимала. Она закрыла их совсем, борясь с приступом страха и сдерживая скопившиеся слёзы.       — Не хочешь отвечать, магловская мразь? Тогда я зашвырну тебя обратно в мокрый подвал, ведь там самое место… Грязи, — в последнее слово он вложил всё своё презрение к гриффиндорке, импульсивно отбросил её в сторону и, одним движением сорвав с её ног носки, бросил их в камин. Запахло палёной шерстью. Гермиона вскрикнула и уткнулась лицом в ковёр, стараясь не завыть в голос. Малфой, тяжело дыша, ходил по комнате из угла в угол. Очевидно, что-то осознав, он крикнул:       — Тобли, иди сюда, мерзкий эльф!       Тут же в комнате появился тот самый маленький зашуганный домовой, обёрнутый зеленой тряпкой. Оглядевшись, он вздрогнул, испуганно взглянув сначала на Гермиону, затем на сгорающие в огне носки своего Лорда.       — Л-л-лорд Малфой, мисс…       — Какого хрена ты дал ей мою вещь?! — зарычал Малфой. Эльф робко поджал свои большие уши.       — Но мисс Грейнджер…       — Это обычная гнусная грязнокровка, Тобли! Ей не нужны носки! Особенно мои!       Эльф, вцепившись в свою сорочку, виновато склонил голову и в следующее мгновение получил смачный щелчок от хозяина в лоб. Он едва сдержался, чтобы не заскулить от боли.       — Пошёл вон, уродец! — Малфой замахнулся, чтобы ударить домового, но внезапно остановился после полукрика-полуплача Гермионы:       — Стой, прошу, пожалуйста, не надо! Он лишь хотел помочь мне, — взмолилась девушка, вытирая ладонями текущие ручьём слезы. Эльф испарился как раз в тот момент, когда его хозяин обернулся к гриффиндорке. Быстрыми движениями вытерев глаза, Гермиона отчаянно посмотрела в серые, потемневшие от гнева глаза Пожирателя. Да, перед ней был самый настоящий Пожиратель — сын своего отца. Гермиона только сейчас осознала, насколько изменился тот взбалмошный пустоголовый болван со Слизерина. Она больше его не узнавала. Это был не тот хлипкий нытик. Это был Лорд Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя. Пожиратель смерти.       Сжав добела кулаки, слизеринец неотрывно буравил взглядом заплаканную бывшую одногруппницу. Вены то и дело вздувались под бледной змеиной меткой на его запястье. Как же он хотел, чтобы ей сейчас было больно! Хотел, чтобы она страдала. Чтобы каждая клеточка её кожи ощущала, как он, Драко, её ненавидит. Ненавидит за то, что глупая Грейнджер не желала понимать своё место. И его приводил в бешенство факт того, что из-за никчёмной грязнокровки он не так давно расстался с четвертью состояния Малфоев. Отец бы его ни за что не простил!       Но вопреки воспитанию отца, презрению грязной крови и собственным устоявшимся с годами принципам мировоззрения, отчаянный взгляд мокрых от слёз, давно знакомых карих глаз гриффиндорки вселял в него целый пакет эмоций сомнения в себе, в происходящем. Что-то внутри него боролось с ним же.       Огонь в камине погас. Кулаки Пожирателя разжались. Гермиона смотрела прямо в его дымящиеся от раздражения или досады хмурые глаза. Сама того не замечая, она невольно подумала о том, что, оказывается, совсем не знает Малфоя. Из самовлюблённого избалованного хилого засранца вырос холодный и угрюмый мужчина с тяжелым взглядом исподлобья. Что-то сделало его таким. Что-то, чего Гермиона пока не знала. Конечно, она понимала, что режим Тёмного Лорда поменял всё в этом мире, но была твёрдо убеждена в том, что Пожиратели только улучшили свои позиции после войны у Хогвартса. И поэтому было непонятно такое мрачное состояние Малфоя. Как будто бы он ни от чего не получал удовольствия.       В следующее мгновение лицо слизеринца начало меняться. Сдвинутые к переносице брови расслабились, ходящие на скулах желваки успокоились. Он прервал контакт, переведя растерянный взгляд на чуть спустившиеся лямки от лохмотьев Гермионы, которые открывали её выделяющиеся ключицы. Нахмурился снова. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но неожиданно дёрнулся, — до того едва заметная метка на его руке почернела и начала нестерпимо жечь.       Спешно прикрыв запястье рукой, Драко посмотрел на гриффиндорку. Лицо снова приобрело острые черты.       — Вымой свои патлы, магловская дегенератка, — процедил сквозь зубы Малфой, — на себя не похожа. — И, отвернувшись, стремительно трансгрессировал чёрным вихрем.

***

      Оставшаяся одна Гермиона с облегчением закрыла глаза и выдохнула. Впервые за время знакомства с Драко, он действительно пугал её. Она не могла предугадать его мысли и действия, и это её тревожило. То он бросает её в холодном подвале, то на следующий день переносит в комнату с камином. Ещё и говорит вымыться. Малфой помешан на чистоте или всех рабов с аукциона ожидает тёплая ванна и носки хозяина в подарок?       Растерев почти уже отогревшиеся руки, девушка начала осматривать место, куда перенёс её Малфой. Небольшая уютная комнатка, обнесённая всё теми же каменными стенами, только чуть более отполированными. Гранитный плиточный пол цвета тёмно-зелёного мха с зернистостью под стать камину, узорная позолоченная люстра с магически зажжёнными огоньками над хаотично расположенными подсвечниками.       Рядом с массивной входной дверью располагался пустой письменный стол со стулом, а на противоположном конце стены — кровать, застеленная нефритового цвета покрывалом. Она была чуть шире односпальной.       Возле камина начиналась узкая дубовая лестница, ведущая наверх к такой же тёмно-деревянной квадратной дверце в потолке. Это был своего рода люк на этаж выше. Гермионе это не понравилось, но сейчас не было сил выяснять, что скрывается за закрытой на замок дверкой.       Едва поднявшись с ковра, Гермиона опомнилась, вздрогнула и торопливо подбежала проверить дверь — заперто. Вторая дверь возле кровати — ванная. Чертыхнувшись, девушка оглянулась на единственное в комнате узкое окно, прикрытое тонким тюлем, и увидела частокол металлических чёрных прутьев. Она убедилась — Малфой не даст ей сбежать.       Оттаявший мозг вновь начал работать, и Гермиона присела на стул. Неужели ей придется выплатить ему всю потраченную на неё сумму? Сколько там? Пять тысяч галлеонов? Да ей столько в жизни не собрать… Из памяти родителей она себя стёрла, Дамблдор был мёртв, школа находилась в директорстве Амбридж. Единственные близкие ей люди, Гарри и Рон, сейчас были неизвестно где, скрывались от Волан-де-Морта, а у семейства Уизли едва хватало денег даже на себя, особенно в последние годы. К тому же, вряд ли Гермиона нашла бы способ связаться с кем-нибудь из них.       Друзей гриффиндорка не видела с конца прошлой весны, когда планирующие поход за очередным крестражем Гарри с Роном бросили её одну в трактире, в котором её и нашли «псы» из Министерства. Она понимала, что друзья оставили её там в целях безопасности. Она даже впоследствии выяснила о их договорённости с трактирщиком. Но… Тот оказался падок до лишних кнатов за бесхозную маглорождённую.       Беспокойства за друзей у гриффиндорки не было. Она давно не считала себя частью «золотого трио». Более того, она почти была уверена, что их уже нет в живых — гончие Пожиратели и егеря прошаривали все страны мира в поисках изменщиков, грязнокровок, членов бывшего Ордена и просто несогласных с властью Тёмного Лорда…       Выходит, застряла она тут надолго.       Теребя в руках спавшую вперёд слипшуюся прядь волос, Гермиона силилась понять — зачем она всё-таки нужна была Малфою и как долго она протянет в Малфой-Мэноре. Ведь судя по характеру его владельца — от слизеринца можно было ожидать чего угодно.       Но пока она была жива и находилась далеко не в мокром грязном подвале, что было для Гермионы крайне удивительно. С чего такое решение? Это была явно не комната для пленных, «ненавистных» семье Малфоев грязнокровок.       Вздохнув, девушка откинула волосы назад, упёрлась руками в колени, обдумывая дальнейший план действий, и невольно вспомнила о словах Драко. Ей и впрямь не мешало бы принять душ. Отчего-то стало стыдно.       Во встроенном в лестницу скрипучем шкафу Гермиона отыскала большое махровое полотенце. Оно подозрительно одиноко лежало на одной из полок. Стараясь не прижимать полотенце к себе, Гермиона беззвучно прошагала по прохладному гранитному полу, опасливо оглянулась на входную дверь и закрылась в ванной.

***

      В воде она пролежала целую вечность. Та уже успела давно остыть, а девушка никак не могла насладиться давно забытым чувством чистоты. Максимум, что она могла себе позволить за последний месяц — это смочить кожу под холодным Лондонским дождём. Но потом нельзя было сменить мокрую сорочку на сухую, и вероятность подхватить простуду увеличивалась многократно.       Обёрнутая полотенцем, Гермиона стояла напротив небольшого зеркала и пальцами расчёсывала спутанные чистые волосы, когда за дверью послышался пронзительный гул, и по ногам прошёлся холодок. Сердце девушки ухнуло куда-то вниз.       Дверная ручка звучно задёргалась, и, едва не вскрикнув, Гермиона тотчас прижалась спиной к стене, стараясь не впадать в панику.       — Выходи, Грейнджер, — властный голос Малфоя. Гермиона не сдвинулась с места, остолбенело вцепившись в полотенце на груди. — Выходи!       В следующий момент дверь громко распахнулась, и гриффиндорка испуганно зажмурилась. Её обдало ледяным порывом воздуха, отчего кожа мгновенно покрылась мурашками. От холода или же от страха.       Гермиона открыла глаза и увидела на пороге ванной разъярённого и ошарашенного одновременно Драко Малфоя. Он был одет в чёрное одеяние Пожирателей. Но и без маски лицо его привело девушку в ужас — почерневшие глаза, чёрные тонкие вены под ними. В один миг глаза его посерели, чернота отступила, и Гермиона поняла, что он откровенно и недоумённо смотрит куда-то ниже её лица. Сжав полотенце крепче, она старалась ровно дышать. Молчание и секундная глухая тишина.       — Где ты взяла моё полотенце?! — гневно рявкнул Пожиратель. Глаза его снова заполонила пугающая тьма.       — В шкафу, — механически выпалила гриффиндорка и тут же пожалела о сказанном. Это же снова был он! — Ох, чёрт…       — ТОБЛИ?!       Появившийся трясущийся эльф был моментально подхвачен Малфоем за шиворот простыни и вознесён до уровня его глаз.       — Больше никогда, — первая пощёчина, — не смей, — вторая, — отдавать ей, — третья. Гермиона в ужасе закрыла глаза, — мои вещи!       — Тобли понял, хозяин, — пропищал домовой, закрывая голову своими короткими ручками, — Тобли виноват. Очень виноват, хозяин! Грязнокровка — зло.       Малфой презрительно отбросил эльфа в сторону. Тот мгновенно испарился. Тут же схватив Гермиону за руку, слизеринец властно вытолкнул её из ванной и без труда сорвал с девушки влажное полотенце, вырвав его края из её рук.       По позвоночнику Гермионы пробежалась волна жуткого холода. Инстинктивно и моментально она попятилась к шкафу, стараясь прикрыть руками всё, что возможно было прикрыть в данной ситуации.       — Ну что ж, полотенец у меня много, зато от тебя теперь не разит за километр магловскими помоями, — сморщился Малфой, с омерзением разжав пальцы и позволив полотенцу упасть на пол.       Гермиона перевела испуганный взгляд на Малфоя. Он испепелял свою охваченную страхом однокурсницу хищным взглядом тёмных глаз. Сегодня на собрании Темный Лорд убил на его глазах двух Пожирателей только за то, что те имели наглость оспорить его мнение. Как же ему надоело это мерзкое чувство страха перед тем, кто убил его отца. Как же ему надоело не иметь права на собственное мнение! Он даже гриффиндорку выкупил не по собственному желанию. Или по собственному? Малфой ненавидел чувство внутренней неопределённости. Оно его нервировало и страшно бесило.       Одним быстрым движением отстегнув свою мантию, Драко стремительно приблизился к дрожащей Гермионе. Она отпрянула, но неудачно врезалась спиной в стену, и в этот момент слизеринец решительно схватил сначала одно запястье прикрывающей грудь руки, затем ему удалось обхватить второе, и рывком развёл руки девушки в стороны. Гермиона вскрикнула. Ей было стыдно. Он бессовестно разглядывал её обнажённое тело, не давая пошевелиться. Отвернувшись от него и спрятав лицо в густой копне волос, Гермиона отчаянно пыталась не закричать от бессилия.       — Не надо! Пожалуйста… — сдавленно прошептала она. Малфой был непоколебим, крепко прижимая к стене её тонкие запястья. Никогда не отличающаяся полнотой гриффиндорка сейчас была откровенно истощена. Впалый живот, натянутая бледная кожа выделяла чёткие рёбра и угловатые тазовые кости. Отчётливо был виден коленный сустав, который был неприлично толще голени и даже бедра.       Она была неприятна ему в такой худобе. Ранее стройная и румяная, Гермиона превратилась в ходячее умертвие.       — Тебе нужно больше есть, Грейнджер, — хрипло сказал Малфой, — с этого дня Тобли будет приносить тебе завтрак, обед и ужин, — Гермиона едва дышала. Её не волновала еда и слова Малфоя вообще. Больше всего на свете она желала сейчас одеться и оказаться подальше отсюда. Провалиться сквозь землю.       — Пожалуйста, Драко… — Ноги уже начали подкашиваться, но тут его хватка ослабла, позволяя девушке вновь прикрыться. Однако в следующее мгновение её щеку обожгла хлёсткая пощёчина.       — Не называй меня по имени, грязнокровка. Не желаю слышать его из твоего поганого рта, — с отвращением произнёс Малфой. — И только попробуй отказаться от еды! Подохнешь от голода, сделаю из твоей тушки инфернала и закрою в подвале. Будешь там гнить.       Отведя от неё взгляд тёмных, почти чёрных глаз, Малфой отступил и медленно провёл пальцем по деревянной резьбе шкафа, проверяя на пыль. Гермиона неотрывно следила за каждым его шагом, боясь пошевелиться. Он был крайне возбуждён и чем-то раздражён. Но она не понимала — чем. Тем, что она неосознанно использовала его полотенце или в его мыслях кроется куда более существенная причина для недовольства?       — Быть инферналом лучше, чем находиться с тобой в одном помещении, Драко Малфой, — гордо проговорила гриффиндорка, сделав явный акцент на его имени.       В следующее мгновение Малфой выдал какой-то дикий рык, импульсивно подлетел к Гермионе и со всей силой и ожесточением ладонью ударил её по щеке, отчего девушка упала, потеряв равновесие. Дыхание перепуганной девушки от неожиданности перехватило до невозможности сделать вдох. Щеку пронзила острая жгучая боль. Эта пощёчина была гораздо больнее первой. Издав чуть слышный сдавленный стон, она, не медля, сорвала покрывало с кровати и прижала его к себе, прикрывая тело.       — Закрой свой рот, Грейнджер! — прокричал Малфой, и в тот же момент его кулак с силой ударил стену, просвистев в сантиметре от гриффиндорки. Та лишь прикрыла глаза и гордо нахмурила брови, стараясь сохранить самообладание. Драко это взбесило ещё больше. Почему она не реагирует на него?! Она должна его бояться. Она должна жалеть о всех своих словах, сказанных в его адрес ещё в школе. Она должна испытывать мучения и осознание своей никчёмности.       Стремительным жестом властная рука Малфоя обхватила её затылок, больно оттянув влажные волосы Гермионы вниз, заставив её запрокинуть голову. Он резко приблизился к её лицу, остановившись в паре сантиметров от трясущихся губ гриффиндорки, второй рукой сжав две её щеки. Гермиону обдало его горячим дыханием. Она подняла глаза, и уверенно поймала его взгляд. Он просто пожирал каждый сантиметр её лица пристальным взглядом. Лицо его выражало надменность, некую брезгливость и кровожадность.       Малфой испытывал новые ощущения, находясь так близко к гриффиндорке. Он беззастенчиво и с чувством превосходства силы и власти, рассматривал её лицо, чуть выделяющиеся поры, потрескавшиеся губы, белёсую грязь в уголках её глаз. Заострив внимание на рисунке карих глаз девушки, он отметил, что ему приятно в них смотреть. Отогнав от себя лишние мысли, Малфой задумался о том, почему он до сих пор не прикончил поганую грязнокровку. Что он будет с ней делать? Куда её деть? Как он хочет с ней поступить? Что бы сделал отец на его месте, получив во владение ненавистную грязнокровку? Владение… Он её купил и может делать с ней всё, что ему хочется. И неважно, насколько жестокие эти действия. Кто придёт к ней на помощь?       Гермиона осмелилась заглянуть в графитовые суровые глаза хозяина Малфой-мэнора и попыталась понять, что он сделает в следующий момент. Но он не делал ничего. Он стоял и шумно вдыхал и выдыхал носом воздух.       В следующее мгновение слизеринец прохрипел:       — Не дёргайся, Грейнджер… — и правая его рука скользнула вниз в то время, когда левая сжалась на шее девушки. Гермиона изумлённо вытаращилась на стоящего напротив Пожирателя, который смотрел на неё испепеляюще, не моргая и с какой-то безумной искринкой. Он почувствовал свою власть над ней. Почувствовал вседозволенность. А она так зачаровалась его взглядом, что не заметила, как внизу рука Малфоя властно проникла в её влагалище. Девушка от испуга выронила покрывало и схватилась за руку Малфоя. Пытаясь отпихнуть мерзкого слизеринца, Гермиона зажмурилась, и из глаз её хлынули слёзы, потому что остановить Пожирателя ей не удавалось. Он был слишком силён для неё.       — Малфой, мерзкий червяк, убери от меня свои руки, — задыхаясь от ярости, выдавила из себя девушка.       Малфой смотрел на Гермиону во все глаза и молча наслаждался эмоциями грязнокровки. Наслаждался тем, что трогает её там, где трогать запрещено, где всегда было недоступно. Он агрессивно играл пальцами внутри неё, пытаясь изучить каждый сантиметр её вагины. Но Гермиона мешала ему, сжимая ноги, и беспрерывно дёргаясь во все стороны.       — Хватит, — хрипло умоляла она, не в силах оттолкнуть насильника и защитить себя. Он слишком сильно держал её. И когда Малфой сильнее сдавил её горло, она, пытаясь сделать вздох, импульсивно дёрнула ногой, ударив Драко в живот, отчего тот резко отпрянул назад. Всё произошло за долю секунды. Гермиона сама не поняла, как бросилась на парня, бездумно махая руками и стараясь поцарапать ногтями поганое слизериновское лицо.       — Ты! Гнусный червяк, Драко Малфой! Я ненавижу тебя, — дурным голосом верещала Гермиона, наступая на довольного получившимся эффектом Малфоя, который с ловкостью уворачивался от каждого её движения. — Я ненавижу тебя… — спустя пару секунд сдавленно всхлипнула она и разрыдалась, бессильно опустившись на пол, крепко обняв себя руками и содрогаясь всем телом в такт рыданиям, — как же ты мерзок…       В воздухе повисло незримое напряжение. Малфой почувствовал, что данная ситуация больше не доставляет ему удовольствия. Он чувствовал себя наполненным эмоциями Гермионы, чувствовал своё господство над ней. И одновременно он чувствовал непонятное отвращение к себе, очень неприятные ощущения.       Гермиона всхлипывала на полу от полного морального унижения и опустошения. Никто и никогда не позволял себе такого в её отношении. Это было больно и до сих пор Гермиона ощущала жгучие последствия присутствия грубых пальцев Малфоя внутри неё. Вырывающиеся рыдания от несправедливости душили её, но она сдерживалась. И тут она услышала приглушённый хриплый голос Малфоя:       — Обливиэйт…