Чёрный бархат

      В понедельник Артур заставил всех своих одногруппников изумиться от собственного мастерства, и сам был горд тем, как легко и просто, всего взмахами кисточки по ватману, получались картины, каких раньше даже Франциск не мог изобразить. И профессор немало удивился, заметив, что его некогда бездарный ученик, наконец-таки стал пожинать плоды своих трудов. Способность творить есть у Артура, и секрет успеха, конечно, имеется. Сейчас, придя с учёбы, он принялся за писание портрета демона, а вот как начать, и главное с чего, бритт старался это понять.       «С чего бы начать? Ещё никогда я не запаривался насчёт написания портрета», — думал Артур, изучая взглядом пустое плотно перед собой. Белый холст наводил на бритта отчаяние, ещё чуть-чуть, минуту, и началась бы паника. Ещё никогда не приходилось ему рисовать самого демона. А вот и он, позади Артура, бесстыдно касается худощавого тела, находясь непозволительно близко. — Сначала, ты нарисуешь мне глаза, чтобы я мог за тобой наблюдать, — заключил Иван опасно мягким голосом. Он будто прочитал мысли, посоветовав нарисовать сначала именно глаза. — Наблюдать за мной? — Артур таял от прикосновений, что дарил ему демон. — Думаю, подглядывать за мной — это край невежества. Тем более нет во мне ничего такого.       Конечно это напускное сетование. Кёркленд знал себе цену. — Есть, ещё как есть, и если бы ты знал, насколько это необычно, — Иван вдыхает запах волос Артура. Самый божественный запах британской макушки на всём белом свете.       Кёркленд сосредотачивается на холсте перед собой, он уже почти наверняка знает, как будет наносить первый мазок на этом белом поле, жаждущее красок. Что насчёт демона, так последний не собирался уходить, даже наоборот, шаловливыми руками начал достигать пуговиц рубашки Артура, и, справившись с этой преградой, проводит пальцами вниз, по плоскому, гладкому животу, тотчас достигая маленькой впадинки — пупа. Артур ёрзает на месте, он приоткрывает рот, чтобы что-то возразить, но было поздно — Иван добрался до брюк, умело нащупывая там ширинку. Прозвучал звук расстёгивающейся молнии, после которого Артур поджал нижнюю губу, свёл колени вместе, но всё же набрался смелости, чтобы прогнать ночного гостя вон. — Послушай, Асмодей, — начал бритт решительно настроенный, как его спешно прервали. — Иван, — поправил его демон. — Называй меня так. — Хорошо, Иван, но если ты хочешь, чтобы я хотя бы начал работу, то прошу, уйди прочь! — О, я так тебе мешаю? — демон расстегнул пуговицу над открытой молнией Артура. — Да, ты мне мешаешь, чёрт побери! Пошёл вон! — указательным пальцем показал на входные двери. — Уходи! — он был поражён горячностью своего тона, силой своих чувств. Не ожидал от себя такого, что может набраться смелости нагрубить самому нечистому.       Демон приостановил ласки, которыми сводил Артура с ума, заставляя того покрываться мелким потом, но даже когда пальцы исчезли, а прикосновений больше не ощущалось, бритт не перестал доводить себя до сладкой истомы. Он тяжело дышал, показывая всё ещё на двери.       Иван недоверчиво взглянул на Артура, потом быстро перевёл взгляд на окно, за которым начинает моросить редкий дождь, и, кажется, на сегодня намечается ливень. — Ты хочешь выгнать меня из дома? — предупреждающе спрашивает демон. — Я же промокну. — Да, да, да, выгоняю, — Артур снова повернулся к своему мольберту, думая, что хотя бы сейчас начнёт работу. — Но я за тебя особо не переживаю, ты ведь демон. По одному твоему щелчку пальцев ты можешь вновь стать сухим и чистым. Ничего с тобой не случится.       «Промокну». А ведь от прикосновений демона ниже поясницы, Кёркленд тоже промок, частично, конечно, но факт остаётся фактом, и теперь он ощущает на своём нижнем белье липкое, небольшое пятнышко. Это неприятно, ещё больше неприятно ему было осознавать, что всё же возбудился от этих бесовских рук. О как эти длинные пальцы сводили Артура с ума. Он опустил взгляд полуприкрытых глаз вниз, на свою расстёгнутую ширинку, и ещё одна капля вязкой смазки попадает на нижнее бельё, пачкая ткань. Артур переводит блаженный взгляд на холст, щёки его горят румянцем, руки готовы писать картину, но… нет одной важной детали. Кёркленд оборачивается вокруг себя, а демона-то и нет в мастерской. Как же теперь писать портрет, когда в точности не помнишь детали черт лица заказчика? Об этом следовало Артуру подумать чуть раньше, и теперь, застегнувшись, он наспех одевается, отворяет входные двери и идёт на поиски Ивана. И ничего такого, что Артур выбежал в домашних тапках, в которых будет шлёпать по мокрому от ливня асфальту. Хорошо, что демон ушёл не так далеко. Уже скоро бритт настиг его на следующей улице, тут-то на лице демона и увидел эту почти никогда неисчезающую улыбку, настолько белоснежную, что в свете уличных фонарей можно ясно увидеть эти белые ряды зубов.       Артур ничуть не смутился, к этой эмоции на лице демона он привык, а ещё бритт поморщился от неприятно покапывающих капелей в воротник. — Ладно, — начал горе-художник, шагая на уровне с Иваном, тараторя, — не хотел я тебя прогонять. И обидеть тебя не хотел. Ну вот никак я не ожидал, что исчадия ада такие впечатлительные. Признаю свою вину. В ноги кланяться тебе не буду, так и знай, и ещё, пойдём ко мне. Вот, — заключил, свободно выдохнув. — Зачем? Ты же меня выгнал, — а Иван гнёт своё, сунув руки в карманы брюк, но при этом остановившись.       Артур остановился следом, сказав с толикой неуверенности в голосе: — Затем, что мне тебя нужно нарисовать. А я не помню тебя в деталях. — Художники говорят не «нарисовать», а «написать». — Слушай, не тебе меня исправлять. Всё, пойдём, — бритт схватил его за предплечье и повёл обратно на съёмную квартиру. А демон и не сопротивлялся. Как ему нравилась эта настырность, да ещё и этот характер. Не характер — порох!       В конце концов, Артур уже прошёл на порог своей квартиры, следом прошёл и Иван, которому пришлось слегка пригнуться из-за своего роста. Потом демон с упоением наблюдал, как всегда хмурый британец отряхивает волосы от капель дождя. Так или иначе, он промок полностью.       Когда бубнение закончилось, Артур развернулся к Ивану, и выжидающе посмотрел на него. Снова ухмылка, она снова заставляет бритта напрячься, но в тотчас он берёт всю свою волю в кулак, и решительно выпалил: — Чего стоим? За мной давай иди, — Артур любил командовать, этот его голос царапнул воздух, как ржавый клинок.       Войдя в мастерскую, Кёркленд забегал взглядом по захламлённой комнате, собираясь искать себе сухие вещи. При этом Артур не стеснялся переодеваться при демоне. Последний несколько заинтересованно посматривал, как бритт снимает штаны, бросает их на сундук со всякими художественными принадлежностями, после ищет другие брюки. Спортивные адидасовские штаны. Самое то в сочетании со строгой, мокрой от дождя белой рубашкой. Кстати, рубашке не было замены. Всё в стирке. Ну что же, придётся пока походить с мокрым верхом. — А ты, — Артур обратился к Ивану, который прислонился спиной к стене, — не промок что ли? Если бы у меня была одежда твоего размера, дал бы пока тебе поносить.       Демон ядовито усмехнулся. Да он по одному щелчку пальцев избавил себя от воды на своём строгом чёрном костюме. Один щелчок, и он сух как прежде. — А зачем? Вот ты промок, притом ещё до того, как вышел на улицу в дождь, да ещё и в домашних тапках. Зачем в тапках-то вышел, дурилка ты картонная? Я бы все равно далеко не ушёл. — Ты обалдел, что ли? — Артур сразу понял, что бесовское отродье просто стебётся. Британец глубоко в душе надеялся, что это было сказано любя, но не учёл, что демоны не могут любить, просто не умеют. — Так, ладно, если ты не возражаешь, то присядь у мольберта, и сейчас я попробую тебя запечатлеть на холсте.       Иван не возражал, он хотел видеть своего должника за работой. Просто было любопытно посмотреть на художника в деле. Демон взял стул, и, поставив его чуть поодаль от мольберта, присел. Сидя без движения, сверлил взглядом Артура. — Сиди ровно, — попросил Артур, уже начиная присматриваться.       Но демон и так сидел не шелохнувшись, лишь закинув ногу на ногу, а на колено себе положил руки, что сцепил в замок. — Сижу.       Артур смерял натурщика, на расстоянии вертя карандашом, после Кёркленду что-то снова не понравилось. Он нахмурился, сделав первые штрихи на холсте, после встал с табурета и направился к демону. Демон в свою очередь выдал уже не столь широкую улыбку, но он приподнял уголки рта, когда к нему так стремительно подошёл бритт. — Сижу неподвижно, как видишь, — Иван вернул взгляд на Артура. — Я вижу. Мне не нравится твой вид. Твои волосы. Почему они такого цвета?       Нашёл до чего докопаться. Чем ему не угодил пепельный цвет? — Демоны не выбирают себе цвет волос, Артур, — усмехнулся Иван, прикрыв глаза. — Допустим, — ставит руки в боки, не убирая с пальцев карандаш. — А почему так одет во всё чёрное? Чёрный галстук, чёрный пиджак с рубашкой, и брюки. Мне не нравится. — Артур, да тебе надо быть не живописцем, а ГАИшником каким-нибудь, или на таможне служить. Уж больно ты придирист, хах. Но если тебе не нравятся мои брюки, я могу их снять, — на этот раз усмешка была не скрыта. Артур после услышанного покраснел горше прежнего. — Нет, — шикнул бритт, едва сдерживаясь, — постарайся ничего не снимать. Пожалуйста. — Процедил последнее слово сквозь зубы, после снова направился к мольберту.       Так штрих за штрихом, рисовка пошла как по маслу, однако дальше овала лица и глаз Артур не пошёл, а ведь столько всего предстояло ещё начертить: нос, губы, уши, шею… к чёрту всё, ведь Артуру снова что-то не понравилось. — Сними пиджак, — потребовал Кёркленд, на секунду оторвавшись от работы. — Ты же сказал, чтобы я ничего не снимал, — Иван слегка прищурил глаза, а своими словами он хотел подловить бритта. — Планы немного поменялись. — Как скажешь, — демон не спорит и, встав со стула, стягивает с себя пиджак, и аккуратно кладёт его на спинку стула.       Артур, пока смотрел, как Иван снимает с себя ненужную вещь, едва не начал капать слюной, он даже забыл, зачем попросил это сделать, просто его заворожили эти жесты. Демон на долю секунды уловил на себе взгляд зелёных глаз. Вот так да, у Артура так сердце не билось с тех пор, когда не так давно опоздал в художественное училище.       Вовремя спрятавшись за мольберт, он попытался восстановить дыхание. Даже пальцы не держали карандаш и ластик, руки пробила мелкая дрожь, а тут ещё и вопрос прозвучал так ни кстати: — Как успехи? — О, — посмотрел на работу, проговаривая лихорадочно, — всё в п-полном порядке. Или нет… — Артур собрался с духом и, не давая себе времени передумать, закатал рукава. Он снова набрался смелости, чтобы посмотреть на натурщика. Иван упрямо сжал губы в тонкую полоску так, что ухмылки теперь не увидишь, и это раззадорило Артура. Теперь, вместо серьёзного и сосредоточенного лица, бритт хотел, чтобы демон показал свою улыбку, чтобы глаза вновь горели аметистовым блеском. Хотя раньше Кёркленд был не в восторге от этой ухмылки, а в эти глаза и смотреть не желал. Под чарами демона, и под обязанностью сделать этот портрет, Артур был готов терпеть незваного гостя. Вот так ночка выдаётся, а ведь Арти хотел просто лечь, отдохнуть, поспать и завтра встать бодрым. Встанет он, как же…